Порочный круг

Кружок полетов сразу же привлек внимание. Дело было даже не в огромной любви к квиддичу, а в нехватке хоть каких-то занятий. За три месяца учеба стала рутиной, и первокурсники начали поглядывать в сторону студенческих организаций, коих было, к сожалению, не слишком много. Глядя на список предложений на главной доске, Альфард с ужасом осознавал, что ему некуда приткнуться. Он не умел петь, плохо рисовал, не интересовался литературой и астрономией, не хотел вести школьную газету… Ему хотелось заниматься чем-то веселым и бодрящим, а просиживать часы все в тех же классных комнатах было не слишком увлекательно. Объявление о кружке профессора Борко и мистера Поттера было сделано на завтраке, и уже к обеду в списке желающих было не протолкнуться. В основном туда записались ребята с младших курсов, над которыми еще не довлели СОВ И ЖАБА, и несколько старшекурсниц. — Уверен, они хотят участвовать только из-за мистера Поттера, — фырчал Эдвин. — Будут приходить в юбках и просить подсадить их на метлу. — А нам разве плохо, если они будут ходить в юбках? — улыбался Максимилиан. — Будет хаос, и в итоге никакого квиддича! — Зато будет о чем вспомнить. — Извращенец! — Сам такой! — Наличие мистера Поттера и нам на руку, — заметил Маркус, не желающий принимать участие в обсуждении юбок. — Мы у него в черном списке. — Думаешь, ситуацию можно исправить? — спросил Альфард. Ситуация с Реддлом продолжала беспокоить их комнату. Мистер Поттер коршуном летал над ними и следил за состоянием Реддла, что не могло не радовать грязнокровку. Вскоре Альфард понял, что его догадка была верна: Реддл провоцировал их, а потом следил за реакцией своего драгоценного аспиранта. И если у них руки оказались связаны — никто не хотел остаться наедине с Принглом, — то Реддл ощутил свободу. Он открыто усмехался Маркусу в лицо, выслушивая его оскорбления, а порой, когда они слишком его доставали, ребята находили на своих кроватях новые трупы. Птицы, лягушки, мыши — они понятия не имели, где Реддл их находил, и они никак не могли помешать ему таскать эту гадость. Они даже не могли рассказать об этом профессорам — те бы им не поверили. А Орион просто усмехнулся. — Боишься мертвых лягушек? — он потрепал Альфарда по голове. — Тогда забудь о продвинутом зельеварении. И отцу не говори — его хватит удар. Это безумно раздражало. Однажды Альфард попытался поговорить с самим Реддлом: — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил тот и очаровательно улыбнулся. Альфард не мог усмирить Йорка, не мог приструнить Реддла — ситуация просто вышла из-под контроля. Кружок полетов был их шансом: если они сблизятся с мистером Поттером, то смогут переманить его симпатии, а без покровителя Реддл станет беспомощен. Порой Альфард лежал вечером и разглядывал задернутый полог его постели, размышляя о том, что маленький грязнокровка был действительно упрямым. Прошло уже несколько месяцев, которые Реддл провел в одиночестве, и это не сломало его. Он никогда не дрожал перед ними — а Альфард не мог не кривиться, когда видел, как мрачно и удовлетворенно Реддл смотрит на него. На первое занятие полетов пришла целая толпа. Профессор Борко и мистер Поттер смотрели на окружившую их толпу с легким удивлением: видимо, они не ожидали такой популярности. Они отправились на поле, где уже были разложены школьные метлы — кривые и старые, похожие скорее на веники. Некоторые студенты принесли собственные, и Альфард с завистью поглядывал на них. На трибунах расселось несколько старшекурсников, в основном игроков сборных, и под их взглядами становилось неловко. Альфард видел Ориона и знал, что кузен хочет оценить его навык, чтобы похвалить или посмеяться. Он стоял рядом с Маркусом и разглядывал мистера Поттера. Тот переоделся в черную квиддичную форму без мантии. Она ему очень шла, и Альфард раздраженно поглядывал на улыбающихся девушек. Недавно одна из них так же улыбалась Ориону. Раздражение Альфарда сразу сменило курс, когда на поле показался Реддл. Его спортивная форма была такой же старой и поношенной, как и повседневная одежда, но он всегда следил за чистотой. Впервые Реддл был не уверен в себе: он опасливо поглядывал на пеструю толпу и метлы. Занятия Борко были единственным предметом, который ему не давался — зачем он пришел сюда? Альфард усмехнулся. — Реддл прискакал смотреть на своего Поттера, — шепнул он Максимилиану. Тот захихикал и передал новость остальным. — Что ж, — Маркус обхватил Альфарда за плечи, — это будет весело. Их перешептывания прервал громкий голос мистера Поттера: — Спасибо всем, кто пришел! — он оглядел собравшихся. — Мы очень рады, что вы откликнулись на наше приглашение. Поскольку тут собрались студенты с разных курсов, мы проведем небольшие пробные полеты, чтобы оценить ваши навыки! Пожалуйста, разбейтесь на группы по пять-шесть человек! Альфард и его друзья тут же собрались вместе. Реддлу не досталось места, и он прибился к разношерстной компании других ребят. К удивлению Альфарда, те приняли его благосклонно: Реддл улыбнулся, и его симпатичное лицо лишилось мрачного и отталкивающего выражения. Он прикидывался душкой — неужели кто-то ему верил? Каждой группе сказали забраться на метлы и продемонстрировать свои навыки. Для первого курса было достаточно уметь ловко взлетать, разгоняться и приземляться, от старших курсов ждали небольших пике, резких разворотов или бочек. Поглядывая по сторонам, Альфард замечал, что его навыки не столь уж плохи: летние полеты с Орионом все же приносили плоды, и в воздухе он держался увереннее многих. В результате их разделили на группы по умениям, но первокурсникам все равно пришлось остаться всем вместе. Профессор Борко взял на себя руководство более опытными ребятами, и для упражнений он достал набор квоффлов, а мистеру Поттеру досталась начинающая группа. — Вы играли в квиддич? — спросил у него пуффендуец Робби Род. — Да, — улыбнулся ему мистер Поттер. — Очень давно. Я был ловцом. Альфард сразу навострил уши. Он заметил, как Реддл подошел поближе, крепко сжимая старую метлу. Та недовольно вибрировала в его руках, из-за чего его плечо дрожало. — А мы будем ловить снитч? — спросил какой-то когтевранец. — Тренироваться? — Думаю, да. Но сначала вам необходимо уверенно ощущать себя в воздухе. Они продолжили тренировку. Заняв место рядом с кольцами, Поттер показал им несколько простых упражнений вокруг столбов: облетать их восьмерками и по спирали. — Не торопитесь, — сказал он. — Делайте все в комфортном для вас темпе, но старайтесь ускоряться, если чувствуете себя уверенно. Он каждому давал небольшие комментарии, помогал правильно усесться, подбадривал… В середине тренировки пришла мисс Грейнджер: она тоже была практикантом, но занималась Древними Рунами. Орион говорил, она активно участвовала в обсуждении во время занятий и была довольно умна. У нее были кудрявые волосы и большие карие глаза, и она казалась Альфарду очень красивой. Но, судя по тому, как они с Поттером улыбались друг другу, их поклонникам впору было отказываться от своих надежд. К концу занятия студенты были все красные и довольные. Альфард был рад физической активности, и он наслаждался тем, как мистер Поттер одобрительно похлопывает его по плечу после каждого успеха. Маркус и остальные тоже показывали хорошие результаты, и они вели себя невероятно прилежно — может, поначалу мистер Поттер и поглядывал на них немного подозрительно, но под конец его зеленые глаза смотрели на них так же тепло, как и на остальных. И в кои-то веки Реддл не был его любимцем — грязнокровке отвратительно давались полеты, и, сидя на метле, он трясся как осиновый лист, цеплялся за метловище и бледнел. Зрелище было жалкое, и Альфард не упускал возможность усмехнуться Реддлу из-за плеча мистера Поттера. Реддл хмурился в ответ. — Ничего страшного, если у вас сразу не получается, — ласково сказала мисс Грейнджер группе маленьких девочек. — Мне тоже никогда не давались полеты. — Мы соберемся с вами в воскресенье, — объявил мистер Поттер. — Если у вас остались вопросы, можете подходить и задавать. Куча девушек, прикидывающихся неумелыми наездницами, окружили его — мисс Грейнджер лишь снисходительно посмеивалась, глядя на них. С трибун спустились игроки сборных, и Альфард помахал Ориону, чтобы тот подошел к ним. Кузен выглядел довольным, и он с интересом поглядывал на практикантов. Ветер развевал его черные волосы, и непослушные кудри лезли ему в глаза. — Неплохо, — сказал он и погладил Альфарда по плечу. — Как думаешь, мы попадем в сборную? — спросил у него Маркус. — Если будете стараться, — Орион отвернулся. Альфард заметил, что Поттер и Грейнджер смотрят в их сторону со странным выражением на лицах. Это длилось лишь мгновение, затем они оба резко отвернулись. — Новые поклонники? — усмехнулся Максимилиан. Орион дал ему подзатыльник. — Не твое дело, сопляк. Кружок действительно добавил разнообразия в их жизнь и, как Маркус и надеялся, улучшил отношение мистера Поттера к их компании. Практикант, вероятно, считал, что они оставили Реддла в покое и встали на путь исправления, и с каждым днем он обращался с ними все теплее и теплее — это бесило Реддла и радовало всех остальных. За четыре месяца учебы грязнокровка, видимо, начал принимать внимание мистера Поттера за данность, и теперь он видел последствия своей самоуверенности. Маркус не уставал указывать ему на то, какой он жалкий и никому не нужный, намекая, что вскоре мистеру Поттеру станет и вовсе плевать на его состояние, и тогда их привычные стычки вернутся. На угрозы Реддл отвечал в своем любимом стиле, но все же отрицать очевидное не мог даже он — он проигрывал в их борьбе. Альфард часто оставался после тренировки, не давая Реддлу побыть с мистером Поттером наедине. У него было много вопросов о квиддиче, и он окончательно уверился в том, что хотел бы играть на позиции ловца. Мистер Поттер охотно отвечал на его вопросы, рассказывая о своем опыте, и сетовал на отсутствие в школе приличных метел. Жизнь начинала налаживаться, и все возвращалось на круги своя. Все было правильно.

***

— У меня не получается, — сказал Реддл. Он стоял, понуро опустив голову и крепко сжимая метлу, и снежинки поблескивали в его волосах. Погода к вечеру испортилась: голубое небо затянуло тучами и подул северный ветер. После тренировки студенты поспешили в замок, и Гарри уже и сам собирался поскорее забраться в кресло около камина, когда вдруг обнаружил Реддла — тот одиноко стоял в стороне и смотрел на кольца. Его щеки раскраснелись, а губы припухли. Растрепанная метла едва заметно дрожала в руке. — Что не получается? — спросил Гарри, подходя ближе. Он не ожидал, что Реддл будет исправно посещать его маленький кружок, но тот не пропустил ни одной тренировки и порой даже оставался чуть подольше. Гарри казалось, что Реддл ждет от него каких-то слов, но каких? Йорк и его компания присмирели: они посещали тренировки и кружились вокруг Гарри вместе с остальными первокурсниками, расспрашивая и прося оценить свои навыки. Вне этой истории с Реддлом и знания об их мрачном будущем они были обычными детьми, и Гарри надеялся, что эта история чему-то научила их. — Летать, — Реддл приподнял метлу. — Почему? — Ты только учишься, — Гарри повертел головой. Почти все уже ушли со стадиона. Черные тучи приближались из-за леса, и с каждой секундой ветер становился все холоднее. — Это нормально. К тому же школьные метлы… мягко говоря, ужасны. Реддл улыбнулся и посмотрел Гарри в лицо. — Думаете, если я буду больше тренироваться, у меня получится? — Конечно. В конце концов, ты очень талантливый. Понадобилось много времени, чтобы Гарри привык видеть этого мальчика поблизости, но сейчас… Ветер, снег и серое небо — все это на удивление хорошо гармонировало с худенькой фигуркой Реддла. С каждым днем воспоминание о страшном лице Волдеморта блекло, а лицо Тома становилось все ярче. Гарри привык наблюдать за ним, ловить его взгляд, вежливо здороваться. Он касался его спины, когда помогал удобней устроиться на метле, и Реддл цеплялся за его локоть в особо опасные моменты. Шрам больше не болел, и Гарри не знал, как это объяснить. Может, его связь с Реддлом ослабла? Или наоборот — стала стабильней? Может, улучшение их отношений способствовало тому, что боль отступала? Гермиона считала это рабочей теорией, но проверить ее было невозможно. — Спасибо, — Реддл отвел глаза на миг, а затем вдруг выпалил: — Вы останетесь в Хогвартсе на Рождество? — Что? А, да, конечно. Мы с Гермионой остаемся. На секунду Гарри показалось, что Реддл поморщился при упоминании Гермионы, но с чего бы ему злиться? Мальчик уже вновь улыбался ему. — Я хотел спросить, может, вы позанимаетесь со мной на каникулах? Гарри даже опешил на мгновение. Студентки постоянно его об этом спрашивали, но было нелепо сравнивать пятикурсниц и Реддла — у них очевидно были разные мотивы. — Да, хорошо, — согласился Гарри. Его обучение у профессора Вилкост, заполнение таблиц и карточек, кружок — все это занимало его будни, и прочие тревоги уходили куда-то вдаль. Порой Гарри просыпался и первые несколько минут даже не мог сообразить, где он находится и что он должен делать. Жизнь вовсе не казалась ему сном, она была реальной и ощутимой, и он с головой погружался в нее, забывая о глобальной цели. Но сейчас Реддл сам шел ему в руки — вдруг несколько тренировок помогли бы получше его узнать? Во время бесед Реддл всегда был сдержан и вежлив, он показывал себя ответственным и талантливым студентом, но за этим фасадом скрывалась его истинная натура. Что он думал о Гарри на самом деле? И об остальных? Насколько искренней была эта нежная улыбка? Гарри старался думать о лучшем, но он не мог отделаться от сомнений. — Отлично. — А что твои соседи? — спросил Гарри ненавязчиво. — Хм, — Реддл тут же помрачнел. — Надеюсь, они все уедут. — Вы же больше не ссоритесь, правда? — Гарри бросил взгляд на небо. Пора было возвращаться, но Том не делал ни одной попытки покинуть стадион. Мальчик пожал плечами. — Мы не деремся, — ответил он. — Но они распускают обо мне слухи и просто… Не самые приятные ребята. — Слухи? — нахмурился Гарри. — Будто я подкидываю им что-то в кровати, — Реддл изучающе смотрел ему в лицо. — Глупые выдумки. Я рад, что вы этого не слышали. Гарри прищурился. Это было странно? Конечно, мальчики не могли просто отпустить ту ситуацию, и от них вполне можно было ожидать мелких пакостей, вроде оскорблений или слухов — в конце концов, разве Драко Малфой не был таким же? Но с другой стороны… Том говорил с ним, не зная, что Гарри многое известно о его жизни в приюте: дети, что росли с ним, боялись его. Гарри разглядывал его лицо, полное облегчения, и думал — врал ли ему Реддл? Гарри постарался искренне улыбнуться: как он мог научить Тома доверию, если бы сам демонстрировал только подозрительность? Личный пример был лучшим учителем. Гарри вновь подумал о Люпине. — Пойдем в Хогвартс, Том, — Гарри протянул руку и коснулся его дрожащего плеча. Ничто еще не было потеряно. — А то ты простудишься. С приближением Рождества все начало меняться. Вокруг Гарри постоянно крутилась толпа, за которой Реддла было почти не разглядеть. Борко нанял им в помощницы пятикурсницу Патрицию Бишоп, которая заполняла расписание тренировок, и Гарри пришлось разбираться еще и с ней — точнее, с ее навязчивым вниманием. Но, несмотря на это, все складывалось удачно. Время неслось быстро, и вскоре замок начал преображаться: на стенах появились гирлянды и узорные сосули, по углам Большого Зала были расставлены елки, а на столы факультетов опускались крупные, блестящие снежинки. Студенты заметно расслабились, и даже тесты, которые нужно было сдать в конце семестра, их не пугали. На уроках они обменивались записками, перешептывались и мечтательно поглядывали в окно, где все было покрыто белым снегом. Гарри любил это время. Профессор Вилкост не нагружала его работой, и он больше времени мог проводить на метле или за книгами. Чтение открывалось для него с новой стороны: в свое время он занимал вечера играми с Роном, болтовней или приключениями, но сейчас он, наконец, мог успокоиться. Было что-то особенное в том, чтобы просто сидеть в тепле под лампой и читать: он просил эльфов принести ему какао и печенья, и тогда уют накрывал его с головой. Они ведь могли быть счастливы. С каждым днем они с Гермионой все сильнее сближались с профессорами: еще несколько раз они ходили в Хогсмид, где общались с улыбающимся Уильямом. Глядя на него, Гарри думал, что этот парень был действительно привлекателен — Гермиона могла влюбиться в него. Могла отпустить Рона и начать все заново. А Гарри мог встретить очаровательную девушку, вроде той, что стояла за прилавком в Зонко. Порой Гарри боялся, что рано или поздно он не сможет найти в себе сил отказаться от этой жизни. Их цель омрачала все вокруг, и соблазн забыть о ней был слишком велик. Перед тем, как студенты разъехались по домам, в Хогвартсе был устроен бал. Он мало походил на Святочный бал, в котором Гарри был вынужден участвовать: все было относительно мило и спокойно — Вилкост сказала, так бывало каждый год. Это было время, когда Бири и Флитвик показывали успехи своих подопечных. Пьеса Бири была на удивление интересной, хотя ее переполняли чересчур эмоциональные признания в любви и драматичные взрывы искр, а хор Флитвика, как всегда, чудесно пел. Гарри сидел вместе с Гермионой за столом преподавателей и с интересом наблюдал за теми, кто все-таки выходил танцевать. Многие предпочитали танцевать только медленные танцы, а некоторые собирались в небольшие группки и изображали веселое дрыганье. Гермиона предположила, что это был чарльстон, но они с Гарри совершенно не разбирались в моде и веяниях этого времени, поэтому наблюдали со стороны. Когда Хогвартс опустел, Реддл вернулся в жизнь Гарри. Тот исполнил свое обещание, и они начали тренироваться. Он показывал ему приемы, а Реддл неумело их повторял. Пару раз это заканчивалось неловким падением, но Гарри всегда успевал подхватить его заклинанием, прежде чем Реддл падал в снег. Сначала тот хмурился и раздраженно отворачивался, но с каждым днем его лицо становилось все светлее. Напряжение уходило, и перед самым Рождеством Гарри впервые услышал его смех: звонкий и чистый, разительно отличающийся от хриплого смеха Волдеморта. — Хотел бы я уметь летать без метлы, — сообщил ему Том, когда Гарри аккуратно опустил его на землю. — Разве это так невозможно? — Возможно, — ответил Гарри уклончиво. — Но я не знаю как. На рождественском пире Том сел рядом с Гарри, и тогда он, наконец, познакомился с Гермионой. Гарри хорошо знал свою подругу, чтобы понять, насколько она была напряжена и неуверенна, но Реддл этого не заметил — он сидел, чинно сложив руки, и слушал рассказ Гермионы о Древних рунах. Профессор Уолбрик иногда вставлял свои реплики в ее речь. — Звучит очень интересно, — вежливо ответил Том. — Думаю, я обязательно выберу Руны на третьем курсе. Нумерология тоже кажется мне весьма привлекательной. — Отличный выбор, — Гермиона улыбнулась почти искренне. Гарри боялся, что чрезмерное общение с Реддлом сделает их дни напряженными, но этого не произошло. Мальчик не был навязчивым, он по-прежнему часто пропадал в библиотеке и в своей комнате, но когда он все-таки появлялся рядом с Гарри, что-то в нем преображалось. Он словно расцветал и больше не пытался этого скрыть. Его глаза поблескивали, и с каждым новым разговором голос его звучал громче и эмоциональней. Он был жаден до общения, хотя все в его образе говорило об обратном, и Гарри не мог не сочувствовать ему: умный, талантливый и любопытный Том хотел узнавать мир вокруг себя, но слишком многое стояло у него на пути. Что-то было не так в его общении со сверстниками, что-то мешало ему быть мягче и дружелюбней даже с теми, кто не оскорблял его за статус. Но с Гарри… Было ли дело в их связи? Или Гарри сочувствовал самому себе, которого видел в Томе? Как бы то ни было, постепенно их разговоры становились все теплей, и в какой-то момент Том спросил: — Мисс Грейнджер — ваша невеста? Они медленно шли вокруг озера. Тренировка была особенно удачной, и Том смог облететь все кольца на вполне приличной скорости без единой ошибки. Довольный и гордый собой, он предложил вернуться в Хогвартс по дороге, ведущей мимо озера: то еще не успело замерзнуть, и черные волны бились о каменный берег. — Что? — Гарри опешил от заданного вопроса. — Простите, если я перешел черту. Мне просто любопытно. — Нет, что ты. Гермиона мой лучший друг, но не более. Реддл деловито кивнул. Он тут же сменил тему разговора и заговорил о Гермионе снова лишь в свой день рождения — 31 декабря. В тот день Гермиона пришла на стадион и вручила Тому книгу в блестящей синей упаковке. — Это от нас с Гарри, — сказала она смущенно. Идея была довольно сомнительная, но они решили рискнуть. В конце концов, во время каникул они много общались, и оставить ребенка без подарков в день рождения было немного неправильно. Они и так ничего не подарили ему на Рождество: обилие внимания могло показаться странным и подозрительным. Том уставился на сверток круглыми глазами. Его волосы были мокрыми от снега, и тонкие острые пряди падали на лоб. Он медленно протянул руку и взял подарок. — Спасибо, — голос звучал так, словно его горло было забито песком. — В библиотеке Хогвартса не слишком много художественной литературы, — немного неловко пояснила Гермиона. — Мы подумали, тебе захочется почитать что-то новое. Это был волшебный роман — один из тех, что Гарри никогда не читал. Но Гермиона сказала, что история под названием «Великий Визардини» очень интересная и поучительная. Она рассказывала о маггле, который в конце девятнадцатого века попал в Хогвартс, но смог закончить его, используя дар убеждения, фокусы и трюки. В конце концов обман раскрылся, но ему все равно позволили остаться в волшебном мире, признав его способности истинным волшебством. — Я понимаю, что читать о магглах в Хогвартсе может быть немного тяжело поначалу, — пояснила Гермиона Тому, когда тот открыл подарок. — Но, уверяю тебя, это очень легкая и комедийная история. В свое время она очень поддержала меня, потому что я тоже ощущала себя лишней, и мне казалось, что я чем-то хуже всех остальных. Но это прошло. — Вы из семьи маглов? — спросил Том прямо. — Да, — призналась Гермиона. Она посмотрела на Гарри и решилась: — Тебя это волнует? То, что я из семьи магглов? Том покачал головой. — Почему это должно меня волновать? — он разглядывал книгу. — Но вы поэтому уехали из Польши? Потому что Гриндевальд не любит маглов? — В некотором смысле, — ответила Гермиона. — Что ты знаешь об этом? Она бросила на Гарри быстрый взгляд. Они подошли к непростой, но очень важной теме. Сейчас Том не демонстрировал никакой неприязни к магглам и конфликтовал с чистокровными, но в какой-то момент все должно было измениться. К четвертому курсу у него должны были сформироваться взгляды, которые в будущем будут направлять все его действия, и Гарри понятия не имел, как произошел этот переход. — Не слишком много, — Том не казался особо заинтересованным. — Мне не всегда удается почитать Ежедневный Пророк, а в бесплатном листке больше пишут про Министров. — Может, это и хорошо, — заметил Гарри. Пророк иногда публиковал тревожные статьи о событиях на континенте, но они были не слишком информативными. Волшебники отстраненно наблюдали за разгоранием маггловского конфликта, не осознавая, что вскоре этот огонь настигнет и их. — Меньше волнений. Лучше не переживать раньше времени. Том повернулся к нему. — Думаете, война доберется до Хогвартса? — серьезно спросил он, и Гарри увидел тень испуга в его глазах. Он сразу же понял причину: если школа закроется, Тому придется вернуться в приют. — Не должна, — ответил Гарри. — Когда министр Чемберлен привез мир с переговоров, нам тоже говорили, что ничего не будет, — Том все еще стоял рядом с ним, глядя Гарри прямо в лицо и ожидая чего-то. — Но продолжали проводить учения. Видимо, не зря. — Странная война, — шепнула Гермиона и тут же зажала рот рукой. — Я верю, что профессора смогут нас защитить, — сказал Гарри, надеясь, что его голос звучит твердо и уверенно. Он вдруг вспомнил о мрачном периоде в их истории — бомбардировке Лондона и других английских городов. Вдруг самолеты доберутся до Хогвартса? Гарри никогда не интересовался, как школа переживала период войны, для него это было событиями давно минувшими, но сейчас… Он смотрел на Тома и осознавал, что не может обещать ему безопасность. Реддл словно ощутил это. Он отвернулся и прижал книгу к груди. Разговор застопорился, и Гарри пожалел, что они вообще его начали. Он боялся, что Реддл слишком глубоко уйдет в свои переживания и окончательно закроется, но через несколько дней Том вдруг сам поднял эту тему. В тот вечер тренировка не задалась, и вместо полетов они просто уселись на скамейку. Том вытянул ноги и принялся разглядывать носки своих ботинок. Его нос был красным, но мальчик отказывался надевать мантию и сидел в свитере. С тяжелых серых облаков медленно сыпался снег, оседая на его волосах и плечах. — Если на Лондон нападут, нам придется переехать, — сказал он после непродолжительного молчания. — В бомбоубежище или куда-то за город. Это будет неплохо. — Неплохо? — переспросил Гарри негромко. — В приюте так ужасно? — Думаю, бывает и хуже, — просто ответил Том. — Но я все равно не хочу туда возвращаться. — Я понимаю. — Разве? — мальчик вскинул глаза, и Гарри заметил быстро тающую снежинку у него на ресницах. — Я думал, вы бы хотели вернуться домой. Вас ведь вынудили уехать. — Хотел бы, — Гарри решил поделиться маленькой тайной, приправленной ложью об их истории. — Но я понимаю твое нежелание возвращаться. Когда я был примерно в твоем возрасте, мои родители надолго уезжали по работе, а я оставался жить с моими дядей и тетей. Они не особо меня любили, и мне приходилось жить в комнатке под лестницей. Тогда мне тоже казалось, что любое другое место будет лучше. — Это ужасно, — Том смотрел на него круглыми глазами. — Довольно неприятно. К счастью, я много времени проводил в школе. Том покачал головой. Какое-то время они сидели в тишине, глядя на поле. Гарри размышлял о том, как интересно повернулась его жизнь; он разглядывал острые пики Запретного леса и воды Черного озера, ощущал холодный ветер на своем лице, а рядом с ним сидел человек, который мог убить его родителей. Но это больше не пугало так сильно. Гарри казалось, что медленно он погружается в чарующий сон. Реддл чувствовал это — он придвигался ближе. — Я ведь не смогу остаться тут на летние каникулы? — спросил Том спустя несколько минут. Гарри вздохнул. — Боюсь, что нет. — Мне нравится проводить время так, как сейчас. — А что твои ровесники? — спросил Гарри. — Тебе не хочется играть с ними? — Я не ребенок, чтобы играться, — фыркнул Том. — Игры бывают разными. Что насчет шахмат? — Не думаю, что остальным это понравится. Они любят играть в догонялки. — Можно просто болтать, — Гарри улыбнулся. — Об уроках, о новостях. О девочках, в конце концов. В июне будет летний бал, можно кого-нибудь пригласить… — Меня это не интересует. — Тогда что тебя интересует? — Все остальное, — Том улыбнулся. — Магия. Она удивительная. — Это так. Какой твой любимый предмет? — Мне нравятся все. — Даже история магии? — усмехнулся Гарри. Профессор Биннс уже был призраком, и, судя по комментариям студентов, уроки его были такими же скучными. Том не оценил его шутку и пожал плечами. — Я читаю дополнительную литературу, если материала профессора Биннса становится недостаточно. — Да ладно, — Гарри похлопал его по колену. — Я знаю, что его лекции ужасно нудные. Признайся, тебе неинтересно его слушать. — У него специфическая манера повествования. — Клянусь, я никому не скажу, — подмигнул Гарри. — Признайся. По дружбе. Том взглянул на него неуверенно и почти испуганно. Его рот приоткрылся, и Гарри тут же засомневался: что он сделал не так? Несколько долгих секунд мальчик молчал, глядя на него, а затем снисходительно усмехнулся: — Возможно, совсем немного.