Порочный круг

— Насколько все плохо? — сипло спросил Маркус. Алые полосы пересекали его спину и поясницу. Крови было немного, но кожа сильно припухла, и Альфарду страшно было смотреть на нее. Маркус морщился при каждом вздохе, а его лицо все еще было багровым от гнева и стыда. Капилляры в глазах полопались — видимо, он много плакал по пути в Слизерин. — Не знаю, — ответил Бенджамин. — Выглядит скверно. — Как они посмели стегать тебя? — Эдвин поднял с пола его рубашку, испачканную в крови. — Если твой отец узнает, что этот Прингл… — Он накажет меня еще сильнее, — злобно огрызнулся Маркус. — За то, что я позволил этому случиться! Чтоб какой-то сраный завхоз!.. Как все могло так повернуться? Глядя на избитого Маркуса, Альфард мог думать лишь об одном — Реддл сделал это. Он и пальцем не тронул Йорка, но смог заставить его истекать кровью и плакать от унижения. Что еще он мог сделать, чтобы отомстить им? Где проходила его граница? Альфард боялся его, и теперь эта мысль окончательно оформилась в его сознании. Они совершили ошибку, когда решили напасть на него. — Это уже слишком, — сказал он и посмотрел на друзей. — Мы должны во всем признаться. Пойдем к директору и скажем, что Реддл подстроил нападение на девочку, чтобы отомстить нам за оскорбления. — Отличная идея, Альфард, — презрительно фыркнул Эдвин. — Жду не дождусь попасть в кабинет Прингла. Там явно очень классно — видишь, как Маркус доволен! — Не будут же они всех нас пороть. Они и так знают, что мы издевались над Реддлом. — Одно дело звать его грязнокровкой, и совсем другое — пытаться сбросить его с метлы атакующим заклинанием, — покачал головой Максимилиан. — Если мы признаемся в этом, то все станем соучастниками. А сбросить человека с метлы ничем не лучше, чем столкнуть с лестницы. — И что тогда делать? — Альфарду казалось, что в любой момент у него может начаться истерика. — Спустить ему все с рук? — Нет, — Маркус со стоном сел на кровати. Его трясло, и Альфард все еще видел влажный блеск в его глазах. Представлять себя на месте Йорка было страшно: груз унижения казался настолько всеобъемлющим, что проще было сброситься с башни, нежели терпеть насмешливые взгляды остальных слизеринцев. Что сказал бы Орион, узнав, что Альфарда запугал и унизил грязнокровка? А родители? — Что мы ему сделаем? — Альфард схватился за столбик кровати. — Обольем чернилами? Порвем конспекты? Ему плевать, он будет смеяться над нами, а потом сделает так, что учителя опять будут на его стороне! Маркус смотрел перед собой и сжимал губы в тонкую линию. — Да, — тихо произнес он спустя пару минут. — Учителя ему верят. — Если бы мы могли показать им, какой он на самом деле… — задумчиво произнес Максимилиан. — Но нам никто не поверит. Еще и мистер Поттер… Альфард отвел глаза. Он не рассказал друзьям, что просил Поттера лично позаниматься с ним: вмешательство Ориона обеспечило его надежной легендой о том, что заниматься он хотел вместе с кузеном, а у мистера Поттера просто спрашивал разрешения пользоваться инвентарем под его присмотром. Но теперь… Все они увязли в этой истории, и он не знал, как из нее выпутаться. — Если бы не он, никто бы не обратил на Реддла внимания, — заметил Эдвин. — Но за каникулы они явно сдружились еще сильнее. Я вообще не понимаю, какое Поттеру дело до первокурсника? — Может, ему понравилось его смазливое личико, — хмыкнул Максимилиан. — Думаешь, Поттер извращенец? — Либо извращенец, либо идиот, раз не видит, за кого заступается. Альфард нахмурился. — Я думаю, он встречается с мисс Грейнджер. — Возможно, — Маркус принялся грызть ноготь. С каждой секундой краска уходила с его лица. — Но выглядит все равно подозрительно, не так ли? Мальчики переглянулись. — Ты что-то задумал? — спросил Бенджамин. — Я не позволю Реддлу считать, что он победил, — Маркус поднялся с кровати. Он подошел к высокому зеркалу и повернулся спиной. Ему приходилось сильно выгибать шею, чтобы увидеть страшные следы на коже. Поразглядывав себя, он вновь посмотрел на друзей: — Но Альфард прав. Детские шалости закончились. — Хочешь снова на него напасть? Маркус покачал головой. Альфард опустился на землю. — Ну как? — спросил он с улыбкой. — У тебя большой потенциал, — ответил мистер Поттер. — Не хватает только техники. Чем больше ты будешь заниматься со снитчем, тем лучше будет получаться. — Я просто не замечаю его, — признался Альфард. — Но у меня хорошее зрение. — Хорошего зрения недостаточно. Ты должен быть очень внимательным. Сейчас на стадионе никого нет, и ловить снитч намного легче. Но когда здесь будут зрители, резко повысится количество блестящих вещей. Очки, часы, бинокли, да даже пуффендуйские шарфы — все это напоминает снитч и сбивает с толку. Ты должен привыкнуть к его внешнему виду, к его движениям, чтобы угадывать их инстинктивно. — Звучит сложно. — Это не так сложно, как кажется. Попробуй еще раз. Альфард кивнул. Он посмотрел на Ориона, чтобы тот засек время, и снова поднялся в воздух. Мистер Поттер отпустил снитч, и тот золотой вспышкой взмыл в воздух. Это было непросто, но с каждой тренировкой Альфард ощущал себя все уверенней. У него был прогресс по времени, и это не могло не радовать. Орион одобрительно кивал ему, и мистер Поттер, казалось, верил в его талант. Но этого все еще было недостаточно — Альфард не мог сосредоточиться. И во всем был виноват Маркус со своим новым планом. Для Йорка все вокруг изменилось. Он забыл про учебу, магию, игры — центром его мира стала месть Реддлу за унижение. Он часами чиркал что-то в блокноте, посасывая кончик пера, и игнорировал попытки друзей отвлечь его. Что-то совершенно безумное отражалось в его глазах, и Альфард не сомневался — Маркус был не в порядке. И он совершенно не отдавал себе отчета, насколько опасной и аморальной была его идея. Нападать на Реддла было бессмысленно, и Маркус пришел к закономерному выводу: если он хотел причинить Тому боль, нападать нужно было на единственного близкого Реддлу человека — на мистера Поттера. И тот глупый разговор об извращенцах подал ему идею. — Слизнорт решит, что это анонимное письмо просто шутка, — возразил тогда Эдвин, услышав его идею. — Тем более после всего случившегося. Да никто в это не поверит. — Напишем еще. Начнем распространять слухи. — А что потом? Маркус усмехнулся. — А потом я сделаю так, что слухи дойдут до попечительского совета. Может, доказательств вины Поттера не будет, но кто захочет, чтобы их дети учились у человека с подобной репутацией? Это было неправильно. Альфард смотрел на мистера Поттера, сидящего на скамье рядом с Орионом, и все внутри него сжималось. Ему стоило предупредить его? Или других профессоров? Альфард не мог решиться: это бы разрушило его отношения с остальными ребятами в комнате. Он бы остался один, как изгой, недостойный своей фамилии. Ему нужна была поддержка, хоть чья-то, и он подумывал завести этот разговор с Максимилианом. В последнее время тот все меньше обращал внимание на Реддла, и один раз Альфард даже заметил, как тот передал ему упавший пергамент. Но и к этому разговору стоило подготовиться. Был ли он трусливым? Или жалким? Порой Альфард ощущал себя таким. Поймав снитч, он начал снижаться. Мистер Поттер все еще словно стеснялся Ориона, пряча глаза и стараясь сесть подальше, а Блэк, напротив, старался к нему придвинуться. Он почти не помогал Альфарду и, казалось, ходил на эти тренировки лишь ради удовольствия подразнить мистера Поттера и вогнать того в краску. Реакции практиканта были непонятными, и оттого Ориону становилось лишь интереснее: после каждой тренировки он делился с Альфардом своими наблюдениями. — Я спросил у него, почему он не смотрит на меня при разговоре, — сказал он, когда они с Альфардом возвращались в замок. — Он ответил, что раньше у него был друг, очень похожий на меня внешне. Мол, он погиб при нападении, и я напоминаю ему об этой утрате. — Это все объясняет, — Альфард взглянул на Ориона. Тот щурился и разглядывал плывущие по небу облака. Уже несколько дней погода радовала их чистым небом и алыми закатами. — Возможно, — Орион откинул непослушную прядь со лба. — Но он что-то недоговаривает. — Почему? — То, как он смотрит… Каким другом надо быть, чтобы после смерти невозможно было без слез смотреть на напоминающих тебя людей? Нет-нет, что-то тут не чисто. — Может, он очень его любил? — Возможно… Маркус назначил дату исполнения своего плана — через пять дней. С той самой секунды время для Альфарда полетело, как безумное. На уроках Альфард разглядывал спину Реддла: тот перебрался с последних парт вперед, и отчего-то никто не смел перечить ему в этом выборе. Единственным предметом, где он по-прежнему выбирал задний ряд, был ЗОТИ. Вся эта ситуация не могла не сказаться на успеваемости. Альфард перебивался сплошными «У», и это его совершенно не радовало. Постоянные сомнения и тревоги выматывали, но даже ночью он не мог расслабиться — ему снились кошмары. Чаще всего это была какая-то мрачная муть, но порой ему виделся Реддл: тот забирался ему на бедра, прижимая к кровати, и начинал душить. Ощущение его холодных рук на шее и веса на бедрах было таким реалистичным, что порой Альфард просыпался с одышкой — и ужасным, постыдным жаром в животе. Это пугало его настолько, что он не решался поделиться своими мыслями не то что с друзьями, но даже с кузеном. Тот бы посмеялся над ним и назвал извращенцем, а остальные… Перед сном они иногда болтали о девчонках, но чаще просто смеялись и фыркали: девушки не обращали на них никакого внимания, глядя на парней постарше, и оттого вся эта беготня казалась бессмысленной. Как бы они отреагировали, узнав, что у него встает на мысли об удушении? Или на Реддла? Нет, дело было вовсе не в Реддле — пусть даже тот был довольно симпатичным. Дело было во всей этой ужасной ситуации, из-за которой Альфард начинал сходить с ума. Когда сроки начали поджимать, он решился заговорить с Максимилианом. Выловить того в одиночестве было непросто: в последнее время он постоянно вертелся вокруг квиддичной команды. Это напоминало о поведении Вальбурги и ее подруг, которые считали, что общение с игроками сборной делает их лучше остальных девчонок. Альфарду пришлось придумывать предлог, чтобы вытащить Максимилиана из их компании. — Знаешь, — поделился тот, когда они вышли из гостиной, — твоя сестра вполне ничего. — У нее нос горбатый, — буркнул Альфард. — В этом даже есть шарм. Так, и зачем меня позвал Слизнорт? — Он тебя не звал, — Альфард потащил его в один из тупиковых коридоров. В подземельях было холодно и сыро, и чем глубже мальчики заходили в недра замка, тем больше воды стекало по стенам. — Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. Максимилиан прищурился. — А в чем проблема поговорить в спальне? — Я же сказал: с глазу на глаз, — отозвался Альфард. Он остановился около разрушенной статуи и прижался к холодному камню. — Не хочу, чтобы Маркус узнал. — А, — Максимилиан сразу догадался. — Понятно. — Что понятно? — Ты опять хочешь говорить о Реддле? — Я не хочу говорить о Реддле, — Альфард начинал раздражаться. — Я хочу поговорить о Маркусе. Идея с Конфундусом уже была слишком, а то, что он придумал сейчас… — Это бред, соглашусь, — Максимилиан пожал плечами. — Ну и что? — За это могут отчислить! — Но не нас же, — он усмехнулся. — Ты слишком переживаешь из-за всей этой ситуации. Если Маркусу попадет, то попадет. Он сам виноват. — Но он ведь наш друг. — Поэтому мы и не будем сдавать его профессорам, — Максимилиан вдруг резко посерьезнел. — Или ты это и предлагал сделать? Сообщить о его плане и смотреть, как Маркуса отчисляют? Альфард об этом совершенно не подумал. — Я не имел в виду отчислить его… — Но будет только так, — Максимилиан покрутил головой, оглядывая влажные, местами покрытые мхом стены. — Либо мы подставим нашего друга, либо он подставит мистера Поттера. И, если честно, я не хочу делать этот выбор. Даже думать об этом. — Думаешь, я хочу? — огрызнулся Альфард. — Не помню, когда мы в последний раз нормально проводили время! Я хочу, чтобы у нас все было так же, как у всех. Розье вздохнул. — Я тоже этого хочу. Но тогда нам придется просто… забыть обо всем. — Ну и плевать. Реддл не единственный грязнокровка на Слизерине. Мы могли бы просто с ним не общаться, и все было бы хорошо. Если бы Маркус не начал приставать к нему!.. — Но он начал. Ничего уже не изменить, — Максимилиан положил руку ему на плечо. — Маркус сделает то, что решил, а мы понаблюдаем со стороны. И больше он ничего не сказал. Как и Бенджамин. И Эдвин. Они словно стояли на краю обрыва и смотрели, как Маркус летит вниз: их не интересовал результат, только процесс, и они с жадностью наблюдали за своим другом. Да и были ли они друзьями? Альфард с ужасом осознавал, что не знает ответа на этот вопрос. Они вместе играли в снежки и прятки, делали домашние задания, болтали перед сном… Все было хорошо, но стоило ситуации накалиться, как нечто уродливое выплывало на поверхность. Маркус собирался совершить ужасную ошибку, и они не останавливали его — им было все равно, если он пострадает. И Альфард понимал, что в некотором смысле ему тоже все равно. Если бы Маркуса отчислили, то все стало бы проще: он был зачинщиком конфликта, и остальные смогли бы просто отступить в тень. Грязное пятно не легло бы на их репутацию, и все бы наладилось. Но если бы кто-то узнал о том, что Альфард донес на другого слизеринца учителям? Это было слишком рискованно, а Альфард не собирался быть героем. Но что он мог? Он бы, наверное, так ни на что и не решился, если бы спустя пару дней Маркус не сообщил им, что внезапно ускорил свой план. Он нашел ребят на трибуне, откуда те наблюдали за тренировкой слизеринской сборной, и довольный уселся на скамью перед ними. — Я воспользовался ситуацией, — довольно сообщил он. Его щеки раскраснелись, а волосы растрепались — он казался взбудораженным и почти счастливым. — Слизнорт отлучился, и я забрался в его кабинет. — И что? — И подкинул ему записку, конечно. — А если он просто выбросит ее? — отозвался Максимилиан. Маркус улыбнулся. — Я видел ее у него в руках. Надеюсь, прямо сейчас он уже идет к директору. Альфард взглянул на него. Маркус сидел прямо перед ним, он торжествующе ухмылялся и ждал, что им восхитятся. Он все еще ощущал себя главным, но он давно уже таковым не являлся — он был маленьким озлобленным мальчиком и не более того. А мистер Поттер был хорошим человеком. Он этого не заслужил. Страх сжал горло Альфарда. Он должен был что-то сделать, прямо сейчас, в эту секунду — но что? Сердце колотилось так, словно мечтало вырваться, ладони потели, а слабость медленно распространялась по ногам. Альфард отвел взгляд от Маркуса и уставился на фигуру Ориона, мельтешащую в небе. Тот ловко поймал квоффл и рванул к кольцам: мантия трепыхалась у него за спиной, а волосы были собраны в неряшливый хвост… Он был таким красивым, таким гордым и свободным — он бы никогда не стал сомневаться перед выбором чести. Он сделал бы все правильно. Альфард стал бы предателем, если бы побежал сейчас в Хогвартс. Но, сидя здесь и ничего не делая, он уже ощущал себя таковым. И это чувство разъедало его изнутри. Он сам не понял, как оказался на ногах. — Альф? — Максимилиан взглянул на него почти испуганно. — Мне надо в туалет. Бенджамин схватил его за рукав мантии, пытаясь остановить, но Альфард вырвался. Ни на кого не глядя, он поспешил в замок. Перед глазами у него прыгали цветные пятна, а в голове крутились лихорадочные мысли. Идти к Слизнорту? К Поттеру? Сразу к директору? Словно во сне, Альфард дошел до лестниц. Он начал подниматься, разглядывая каменные ступени и блестящие от тысяч прикосновений перила — он не мог решить. Но ему и не пришлось: навстречу ему спускался Реддл. Альфард посмотрел на него снизу вверх, и отчего-то в этот самый момент буря внутри него успокоилась. Он словно заледенел под этим холодным взглядом, который сдавил его со всех сторон. Реддл просто шел по лестнице, но Альфарду казалось, что он опускается на него, словно страшная черная тень, и нет иного выхода, кроме как отдать ему то, что он хочет… И Альфард мог это сделать. Реддл почти прошел мимо, но Альфард потянулся и схватил его за руку. — Том, — он уставился в его удивленное лицо и выпалил: — Маркус написал записку, где обвинил мистера Поттера в домогательствах. Он хочет пожаловаться отцу, чтобы тот повлиял на попечительский совет, и мистера Поттера уволили. — Что? — взгляд Реддла потемнел. Его прохладная ладонь в пальцах Альфарда дрогнула. — Ты меня услышал. Только что он сказал, что Слизнорт шел куда-то с этим листком. Я не знаю, что он там написал, но его отец очень влиятельный человек, и Маркус сейчас… Он на все готов после того случая. Реддл нахмурился. — И почему ты мне об этом говоришь? Почему? Потому что Реддл мог что-то сделать. — Мистер Поттер не заслужил, чтобы его имя было вымазано в грязи, — признался Альфард. — И я хочу, чтобы все закончилось. Понимаешь? Просто закончилось. Реддл смотрел ему в глаза пару секунд, не веря и сомневаясь, а затем развернулся и бросился вверх по лестнице. Альфард не знал, что ему делать, поэтому он просто побежал за ним. К его удивлению, догнать Тома было непросто: тот бегал только на разминке и никогда не казался особенно спортивным, но сейчас он несся по лестницам и коридорам, словно ураган. Он бежал в кабинет директора. Лишь когда впереди показались каменные горгульи, Том притормозил, и Альфард смог его догнать. — Что ты делаешь?! — завопил он, добравшись до мальчика. — Ты не можешь просто ворваться к директору! — Могу, — огрызнулся Том. — Ты не знаешь пароля. — Знаю, — он уставился на горгулий. — Философские мысли! Горгульи оскалились, но с места не сдвинулись. Реддл уставился на них в ярости. — Философские мысли! — ничего не изменилось. — Видимо, директор не хочет, чтобы кто-то заходил, — предположил Альфард. Реддл бросил на него гневный взгляд. — Ничего, — процедил он. — Я подожду. И он просто прижался к стене напротив дверей. Альфард растерялся: он стоял перед директорским кабинетом в компании Тома Реддла, а где-то далеко на квиддичном поле сидели его друзья. Считали ли они его предателем? Отчего-то в этот самый момент Альфарду было все равно. Его сердце болело после бега, и он все еще тяжело дышал, но в то же время невиданная энергия наполняла его. Альфард вдруг понял: он гордился собой. — Твоим друзьям не понравится, что ты предупредил меня, — внезапно сказал Реддл. — Не понравится, — согласился Альфард. Они снова замолчали. Альфард опасался, что им придется час топтаться в неловкой тишине, но вскоре горгульи вдруг оживились: они отпрыгнули в стороны, открывая проход, и в коридор вышел мистер Поттер. Он тут же замер, увидев мальчиков, и все стало очевидным. Альфард отвел глаза, чувствуя, как горят щеки от стыда: ведь мистер Поттер помогал ему с его мечтой, и он оказался втянут в столь грязную историю… — Мистер Поттер, — Том сделал шаг вперед, но волшебник отшатнулся. — Том, ты… — он прервал себя и отвернулся. — Мистер Поттер, это сделал Маркус, — вмешался Альфард, не обращая внимания на свой сиплый голос. Останавливаться сейчас было глупо. — Да? — Поттер запустил руку в волосы и растрепал черные пряди. — Что ж, я так и подумал. — Мистер Поттер, — Том сделал еще один шаг, и на его лице появилось странное выражение. Он смотрел так отчаянно, так жадно и так доверчиво, что сложно было поверить, будто это тот же Том Реддл, который пугал Альфарда своим мертвым взглядом. Он вдруг стал выглядеть как обычный мальчик, который боялся и надеялся, и отчего-то Альфарду захотелось спрятаться. — Мальчики, не сейчас, — Поттер отвел глаза. — Мне нужно вернуться… Он натянуто улыбнулся им и поспешил прочь по коридору. Реддл смотрел ему вслед, и мягкое выражение медленно стекало с его лица. Под этим невинным порывом скрывалось нечто совершенно ужасное, и Альфарду точно не стоило видеть этого. Он ощущал себя свидетелем убийства, и прямо сейчас его должны были заметить. Это было глупо — Реддл бы ничего ему не сделал рядом с кабинетом директора, и он ничего не мог… — Не смей ходить за нами, — приказал Реддл и отправился вслед за Поттером. И Альфард послушался.

***

— Я не верю этому, конечно, — директор Диппет откинул листок в сторону. — Но я не могу отрицать того, что сам факт наличия этого доноса меня беспокоит. — В каком смысле? — растерянно ответил Гарри. Он стоял перед директорским столом, и ему казалось, что потолок обрушился ему на голову. Гарри не знал, что думать и как реагировать: никогда в жизни он не сталкивался с подобным, и для него сразиться с Темным волшебником на дуэли было бы легче, чем уложить у себя в голове сказанное. Это было похоже на бред. Чтобы кто-то подбросил профессору записку столь грязного и похабного содержания — даже во времени Гарри, гораздо более толерантном и прогрессивном, подобная выходка была бы воспринята как нонсенс. А сам факт наличия подобных обвинений… Гарри даже не мог как следует оскорбиться — он просто не мог в это поверить. — Между собой студенты вольны обсуждать все, что угодно, но обращение к преподавателю — это уже совсем другой уровень. Кто-то настолько невзлюбил вас, Гарри, что готов на подобные выходки? — Я… я не знаю, — Гарри уставился перед собой. Его отношения со студентами были полны симпатии, и он смел надеяться, что за год смог завоевать себе определенный авторитет. Единственным конфликтом, в котором он участвовал, была ситуация с Томом, но… — Я не хочу никого обвинять, не имея доказательств. — Конечно, мистер Поттер, — Диппет скомкал лист и кинул его в огонь. — Но я прекрасно понимаю, о чем вы думаете. Я наблюдаю за вами, пусть вы этого и не замечаете. Это моя обязанность как директора, в конце концов. Вы поступили благородно, заступившись за юного Тома Реддла, но, возможно, ваше покровительство стало слишком очевидным. — Очевидным? — Я не хочу никого обвинять, не имея доказательств, — повторил директор его слова. — Но я могу предположить, что написавший это письмо имеет отношение к тому конфликту. Думаю, мы оба понимаем, кого можно подозревать. Но ссоры школьников должны оставаться между школьниками. Все это слишком далеко зашло. — При всем уважении, сэр, — сказал Гарри. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — Вы должны держать дистанцию, Гарри, — уже строже сказал Диппет. — Как будущий преподаватель, вы должны осознавать, где проходят границы личных и профессиональных отношений. Между вами и студентами не может быть дружбы, ибо вы заведомо находитесь в неравном положении. Напомните об этом тем юным умам, что ищут вашего общества. — Да, сэр. — Придерживайтесь профессиональной этики, и тогда, я уверен, что подобные выходки нас больше не побеспокоят. — Да, сэр. Гарри понимал, что ему говорит профессор, но в то же время его слова доходили до него, словно сквозь толщу воды. Так это была его вина? Разве он перешел границу в общении? Он старался быть дружелюбным и заботливым, и это казалось ему правильным — и Том в этом нуждался. Он улыбался в ответ на улыбку, и это было уроком не менее важным, чем умение держать палочку. Но все же Диппет считал иначе. — Вы можете идти, — директор кивнул ему на прощание. — Я искренне надеюсь, что мы больше не вернемся к подобному разговору. Гарри попрощался и вышел на лестницу. Ему нужно было поговорить с Гермионой, и он готов был отвоевывать ее у профессора Уолбрика. Но убежать к подруге не получилось: стоило Гарри выйти в коридор, как он — что за наказание! — тут же столкнулся с Томом и Альфардом; те уставились на него с совершенно одинаковым выражением на лицах. Они были растеряны и напряжены и словно ждали чего-то. — Мистер Поттер, — произнес Том, и от звука его голоса мурашки пробежали по спине Гарри, вынуждая его отступить. Реддл знал о том, что произошло в кабинете директора? Он не мог быть причастен к записке, просто не мог… — Том, ты… — Мистер Поттер, это сделал Маркус, — выпалил Альфард. Мальчик казался совершенно испуганным, а его лицо было таким красным, что по цвету могло слиться с гриффиндорским флагом. — Да? — Гарри почесал затылок. — Что ж, я так и подумал. Но все же это нужно было услышать. Ему необходимо было рассказать обо всем Гермионе и услышать ее совет. Отвратительная ситуация пошатнула его веру в то, что они все делали правильно. Может, Гарри чересчур старался? Это было слишком сложно, слишком ненадежно, и Гарри не желал думать об этом сейчас. А вот Том, казалось, хотел именно этого: — Мистер Поттер, — повторил он настойчивей. — Мальчики, не сейчас, — Гарри не был готов обсуждать это снова, тем более с первокурсниками, втянутыми во всю эту неприятную историю. — Мне нужно вернуться… И он просто сбежал — развернулся и быстрым шагом направился к лестницам. Он не хотел обижать детей своим резким уходом, но его раздрай мог лишь сильнее смутить их. Особенно Тома — как он относился к подобному? Могли ли эти слухи напугать его? Отвратить? За спиной Гарри послышались шаги. — Мистер Поттер! — в третий раз это прозвучало требовательно и раздраженно. Словно приказ. Гарри невольно остановился и обернулся: Том невероятно быстро приближался к нему. Его серьезное лицо было напряжено, а мантия развевалась за спиной. Мальчик казался решительным: он словно намеревался сбить Гарри с ног и повалить наземь. Но, подойдя ближе, он все же замедлился. Гарри заметил, как тяжело Том дышит: его грудь судорожно приподнималась, а щеки раскраснелись. — Прекратите убегать! Кажется, подобный тон был как раз тем, о чем говорил Диппет. Реддл ничего не мог от него требовать, и Гарри стоило строго осадить его… Но Том стоял перед ним, его глаза горели, а губы были сухими от частого дыхания — он был полон эмоций, и Гарри не хотел наблюдать за тем, как все это вновь скроется за холодной маской. Той, что была свойственна Волдеморту. — Я не убегаю, Том, — мягко ответил Гарри. — Мне срочно нужно увидеть Гер… мисс Грейнджер. — Я просто хотел узнать, что сказал директор, — Том потупил взгляд. — Вас же не уволили из-за этой ерунды? — Нет, конечно, нет. Это всего лишь записка. Пока в дело не вмешался попечительский совет, ничего страшного не случится. — А он может вмешаться? — Том сделал шаг ближе, и Гарри пришлось приложить усилия, чтобы остаться на месте. Мальчик напирал, и было не вполне понятно, чего он добивается своим давлением. Он ничего не мог сделать, чтобы повлиять на ситуацию. — Я не знаю, — честно ответил Гарри. — Надеюсь, что никто не воспримет эту историю всерьез. Но директор все равно порекомендовал мне… держаться этики. Том нахмурился. — Этики? — Профессиональной. Реддл молчал. Гарри покосился в сторону поворота, за которым начинались лестницы. Это был слишком неловкий и неправильный разговор, и Гарри предпочел бы закончить его как можно скорее. Ничего страшного — кроме ужасающего смущения — не произошло, и Тому не о чем было волноваться. Однако сам Реддл, кажется, думал иначе: он сделал еще один шаг вперед, вторгаясь в личное пространство, и его взгляд наполнился печалью. — Вам сказали держаться от меня подальше? — угадал он. — Том, не волнуйся, — Гарри растрепал волосы. — Эта ерунда скоро забудется. Он отступил, а Том потянулся следом за ним. — Но я могу приходить к вам? — спросил он. — Конечно, — Гарри улыбнулся. — Я же помогаю тебе с ЗОТИ. Диппет приказал ему держаться границ, но не было ничего предосудительного в помощи первокурснику. Даже если эта помощь была довольно сомнительной: Том приходил к нему с вопросами, в которых ему было по силам разобраться самому. Ему хотелось общения, и он использовал ЗОТИ, как предлог — его можно было понять. Связь с Волдемортом Гарри всегда воспринимал через боль в шраме, но ведь у Тома все могло быть иначе? Он никогда не кривился, наоборот, все чаще улыбался и садился рядом — возможно, для него связь была неясным, необъяснимым притяжением, которое он сам себе мог объяснить только симпатией и уважением. Том улыбнулся, но тут же вновь напрягся. — А если эта история дойдет до совета? Они что-то могут сделать? — Лучше бы не доходила, — Гарри снова растрепал волосы. — Это в любом случае плохо для репутации, и я бы не хотел, чтобы эта неприятная история становилась достоянием общественности. — Они могут принудить вас прекратить занятия? Или уволить? — Я не знаю, Том, — во времени Гарри попечительский совет обладал достаточной властью, чтобы настоять на отстранении самого директора, но как было сейчас? Тем более что повод был совершенно дурной, у Йорка не могло быть никаких доказательств. Том уставился себе под ноги. Он молчал, и Гарри решил, что сейчас лучший момент для окончания этого разговора. — Все будет хорошо, — повторил он. — Да, — выдохнул Реддл.