Порочный круг

— Профессор, — Орион дернулся, словно в поклоне, и отправился в замок. Он прошел мимо Реддла, чуть не задев его плечом, и тот проводил его тяжелым взглядом. Его мантия была расстегнута, и ветер играл с ее полами, но Тома это, кажется, совершенно не волновало. Он просто стоял и ждал чего-то, и Гарри совсем не нравилось выражение его лица — взрослое и яростное. Что-то случилось? Том успел поругаться с кем-то в зале? Или дело было в Орионе? Гарри нахмурился. Он не хотел ощущать себя так, словно его поймали на месте преступления: он не сделал ничего плохого. Ничего, в чем Том — студент-второкурсник — мог бы его упрекать. Из чистого упрямства Гарри скрестил руки на груди и остался стоять на крыльце. — Том? — спросил он. — Уже поздно, вы с ребятами не должны были вернуться в спальни? Реддл молчал секунд тридцать, не меньше, а затем сказал: — Сегодня нет комендантского часа. Я задержался, чтобы поздравить вас. — Том… — С Рождеством, сэр. Он прищурился и отступил. Гарри ощутил, как в его груди все сжалось — от жалости и от раздражения. Шрам на лбу медленно начинал гореть, и Гарри казалось, что на него издалека надвигается огромная волна чего-то темного и гневного. Почему он злился? У него не было на это права. Гарри зашел внутрь и закрыл за собой дверь: громкий стук эхом пронесся по лестницам. — Что-то случилось, Том? — Нет, сэр. — Я вижу, что ты расстроен. — Это не так. Сэр. Количество сэров стало зашкаливающим. Гарри вздохнул. Он не хотел играть в эту игру с ним. Реддл стоял и разглядывал свои ботинки, от дверей немилосердно дуло, и было уже поздно — возможно, им всем стоило отправиться в кровать. Гарри приблизился и положил руку Тому на локоть: его рука чуть дрожала, словно он был в шаге от того, чтобы взорваться. — Хочешь, я тебя провожу? — Я не девушка, чтоб вы меня провожали, — Том отстранился. Он посмотрел в ту сторону, куда ушел Орион, и медленно вздохнул. Гарри представил, как он считает до десяти про себя. Наконец, Реддл сухо произнес: — Я приготовил вам подарок. Если вам интересно. — Подарок? — удивился Гарри. — Ох. А я ничего не приготовил. Прости. Гермиона сказала, что раз мы теперь преподаем, мы не можем ничего дарить студентам. — Это могут счесть за фаворитизм. — Да. Том посмотрел ему прямо в глаза. — Так что? Вам интересно? Гарри не стоило его побуждать, конечно. Студенты и профессора не обменивались подарками, если только это не был какой-нибудь исключительный случай, но, наверное, Гарри мог посчитать Тома за такой случай. Он не хотел еще сильнее его расстраивать. К тому же — ему было интересно. — Конечно, — сказал Гарри. Том немного расслабился, хотя взгляд его все еще был холодным. Губы сжимались в тонкую линию. — Тогда я принесу его вам, — кивнул он. И прежде, чем Гарри успел сообразить, куда Том собирается принести свой подарок, из Большого Зала вышел Дамблдор. Реддл, не глядя на профессора, попрощался и ушел. Гарри растерянно провожал его взглядом, борясь с желанием кинуться за ним и спросить, что Реддл имел в виду. Но он остался стоять, и Дамблдор приблизился, поглаживая свою бороду. — Кажется, я спугнул вашего юного собеседника, — улыбнулся он. — Он уже собирался уходить, — Гарри неловко растрепал волосы. — Как и я. — Так рано? — Дамблдор усмехнулся. — Мисс Грейнджер еще в зале. — Профессор Уолбрик танцует лучше меня. Она не расстроится. Дамблдор внимательно посмотрел на Гарри. Из вежливости тот спросил: — А вы? Остальные профессора еще в зале? — Боюсь, здоровье не позволяет мне засиживаться допоздна, — притворно вздохнул Дамблдор. Глаза его игриво поблескивали, и Гарри не понимал, чего профессор добивается. Они давно уже не вели разговоров, выходящих за рамки общения между коллегами. — В любом случае, осталось еще несколько дел, которые я бы хотел закончить сегодня. Но праздник был хорошим, неправда ли? — Да, сэр. Очень хорошим. — Когда я заканчивал седьмой курс, я и не думал, что снова увижу все это, — Дамблдор обернулся и мечтательно поглядел на зал. Музыка, доносящаяся из больших дверей, была нежной и убаюкивающей. Гарри проследил за его взором, и его сердце забилось сильнее. Пожалуй, так и было. Если бы Хогвартс остался лишь воспоминанием, он бы скучал. Безмерно. — Да, — Гарри с любовью оглядел каменные своды. — Я тоже. Дамблдор бросил на него быстрый взгляд. — Что ж, — сказал он задумчиво. — Вернуться в Хогвартс всегда приятно. — Это так. Дамблдор кивнул, словно удовлетворившись разговором. — Не буду больше утомлять тебя болтовней. Спокойной ночи, Гарри. С Рождеством. — С Рождеством, профессор. Гарри позволил Дамблдору уйти вперед, чтобы не следовать вместе с ним и не позволить этой легкой беседе превратиться во что-то осмысленное. Дамблдор мог заговорить о Реддле, а Гарри не хотел об этом думать. Он почти забыл о том, что Том обещал принести подарок — что это значило? Он собирался опять вторгнуться в его личные покои? Гарри обеспокоенно затоптался на месте, думая, не спросить ли мнение Гермионы: он заглянул в приоткрытые двери, но не решился ступить дальше. Гермиона беседовала с профессорами и выглядела такой довольной: она взмахивала палочкой, и Флитвик поправлял ее, а Уолбрик и Вилкост внимательно слушали. Гарри не хотел вмешиваться, втягивать ее в их вечные неясные неприятности… Он поднялся в свои комнаты. Это вовсе не было побегом, наоборот — проблемы собирались заявиться прямо сюда. Гарри растерянно стянул с себя мантию, оставшись в простой белой рубашке; он упал на диван и в тот же миг понял, что все это было огромной ошибкой. Голова кружилась, и меньше всего на свете Гарри хотелось подниматься и разговаривать. Усталость обрушилась на него, как тяжелое пуховое одеяло: Гарри медленно начал погружаться в дрему. Он подтянул к себе одну из маленьких подушек, вздохнул и расслабился — ему было тепло и уютно, и это был хороший день. Обычный день молодого профессора, не слишком комфортно ощущающего себя на танцполе. Нормальный день. Гарри улыбнулся своим мыслям. Но наслаждаться покоем долго не вышло. Через какое-то время настойчивый стук вырвал его из объятий сна. Гарри с трудом поднялся и подошел к дверям: в коридоре, как он и ожидал, стоял Том. — Профессор? — он оглядел его с ног до головы. — Я вас разбудил? — Я задремал, — Гарри вцепился в косяк. — Том, я не уверен, что тебе стоит быть здесь… — Ерунда, — отмахнулся Реддл и ужом проскользнул внутрь. Гарри не успел его остановить, хотя должен был это сделать. Но он был таким уставшим, и ему не хотелось воевать. Сегодня было Рождество, в конце концов, и если Том так сильно хотел побыть в его комнате… По крайней мере, он больше не выглядел так, словно собирался придушить Ориона Блэка голыми руками. Он с любопытством оглядел знакомое пространство, а потом уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Взгляд, которым он наградил Гарри, был полон загадочности. — Хорошо, — согласился Гарри. Он вернулся на диван. — Но засиживаться слишком долго тебе все равно нельзя. Даже если Прингл не будет лютовать, я не хочу, чтобы ты ему попался. Диппет не будет в восторге, узнав, что ты ходишь ко мне в гости. — Как скажете, сэр, — Том разгладил несуществующую складку на своем колене. — Как вам бал? Вы очень хорошо выглядели. — Правда? — улыбнулся Гарри. В груди потеплело. — Черный и зеленый вам идут. Том смотрел на него так внимательно, что Гарри смутился. — Спасибо. Это Гермиона выбрала. Том кивнул. На миг его взгляд потяжелел, и Гарри решил, что он вновь вспомнил о недавнем инциденте, но не стал поднимать эту тему. Он ждал, позволяя Тому разглядывать себя и сам рассматривал его в ответ. В теплом свете огня Реддл не казался таким уж застывшим: на его щеках расцветал румянец, волосы чуть растрепались. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, и Гарри мог разглядеть ямочку между его ключицами. Том вытянул свои длинные ноги, и в этом простом движении Гарри вдруг увидел что-то… Через несколько дней будет день рождения Тома. Он уже не был тем растерянным мальчиком, который шугался других студентов и прятался по углам Хогвартса. С каждым днем он расцветал. — Я видел, что ты позвал Роуз на бал, — сказал Гарри, чтобы нарушить смущающую тишину. — Другие, наверное, обзавидовались. — Только Розье и Лестрейндж. Они пытались прыгнуть выше головы. — Это как? — Они позвали на бал девушек с четвертого курса. Те им отказали. Гарри рассмеялся. — Еще бы, — он растрепал волосы. — Девушки не любят ходить с парнями помладше. Хотя моя первая девушка была старше меня на год. Так что всякое бывает. — Правда? — спросил Том невинно. — Первая? — Ну, — Гарри тут же пожалел, что сболтнул об этом. — У нас ничего не вышло. Я встретил другую. — Вы расстались из-за этого? Гарри бросил на него быстрый взгляд. Том продолжал откровенно смотреть на него. — Мы не подходили друг другу, — сказал Гарри. — Мне сложно представить девушку, подходящую вам. — И часто ты пытаешься представлять такие вещи? — Гарри надеялся, что это прозвучало как шутка, но Реддл оставался серьезным. Он медленно покачал головой, а затем наклонился вперед. Он вытащил из кармана свернутые пергаменты. — Даже если это не имеет для вас значения, вы потомок Салазара Слизерина. Ваша жизнь — часть культурного наследия. Это большая ответственность, и не каждый способен разделить ее с вами. — Господи, Том, что это? — Вы бы не стали изучать наше прошлое сами, не так ли? Вы слишком заняты. Поэтому я решил поделиться с вами своими исследованиями. Это мой вам подарок. Гарри с опаской взял в руки пергаменты и развернул. Они были покрытыми записями и рисунками, и первое, что бросилось в глаза — изображение огромной змеи. Гарри затаил дыхание, глядя на талантливый рисунок: вдоль тела шел небольшой острый гребень, глаза были спрятаны под тяжелыми нависающими пластинами, а из пасти торчали огромные клыки. Старый шрам на его руке, оставленный похожего вида клыком, заныл, хотя прежде никогда не подавал признаков жизни. Гарри пробежал глазами по тексту, сопровождающему рисунок, и сердце его тут же рухнуло куда-то в желудок: Том писал о василиске и Тайной Комнате. — Как ты… Откуда ты взял все это? — Из книг, конечно, — улыбнулся Том. — Некоторые книги я нашел в библиотеке, некоторые мне подарили друзья. Мы потратили много времени, расшифровывая эти средневековые заметки и предсказания. — Предсказания? — спросил Гарри тихо. Том поднялся с кресла и сел рядом с ним. Он наклонился так близко, что Гарри плечом ощутил жар его тела, и ткнул пальцем в пергамент. — Вот. О наследнике Слизерина. Гарри прочитал крошечный кусочек без начала и конца. Потом прочитал еще раз. «И последний враг истребится, чье имя будет смерть» — он прекрасно знал, куда ведет эта фраза, и он надеялся, что она никогда больше не попадется ему на глаза. И все остальное пророчество… — И как ты его расшифровал? — он с трудом заставлял свой голос звучать ровно. — Я думаю, что майский огонь — это указание на Вальпургиеву ночь. Или какую-то дату рядом с ней. А пробудит замок — может, речь идет о Тайной Комнате и звере, что заточен там. То есть, Комната будет открыта в начале мая, и тогда появляются волшебники, которые помогут очистить замок. Может, не только замок, тут не совсем понятно, что подразумевается под святынями — возможно, речь идет о каких-то артефактах, принадлежавших Слизерину. А последнюю часть я пока что не понял. Май. Гарри на мгновение прикрыл глаза. Словно наяву, он увидел пылающий Хогвартс: пламя бушевало среди камней, и черный дым поднимался в небо. Это было второе мая. Это предсказание — имело ли оно смысл? — Мистер Поттер? — Том заглядывал ему в лицо. — Вы в порядке? — Я просто не понимаю, что ты хочешь со всем этим сделать, — руки Гарри начали дрожать. — Собираешься убивать грязнокровок, как это завещал Слизерин? — Нет, — Том помотал головой. Его пальцы скользнули по пергаментам и коснулись ладони Гарри. — Зачем мне это делать? — Потому что это все об этом, — Гарри тряхнул пергаментами. — Слизерин ненавидел магглорожденных и считал, что им не место в замке. Вот, о каком наследии ты говоришь — это боль и ужас, и больше ничего. Том отстранился, и тень легла на его лицо. — Вы ошибаетесь. — Неужели? — Все это — часть волшебного мира. Часть истории, культуры, прошлого. Неужели вам не интересно, что спрятано в Тайной Комнате? Никто не заходил в нее сотни лет. Нам с вами выпал редкий шанс открыть тайны, о которых другие и мечтать не могут. — Меня они не интересуют, если для их раскрытия придется причинять вред невиновным. — Почему это вас так волнует? Я ни слова не сказал о магглорожденных. — Я… — Гарри вдруг растерялся. Его гнев улегся, и осталась только тревога. Он смотрел в широко распахнутые глаза Тома, который совершенно не понимал, отчего он так бурно отреагировал. — Том, мне просто очень сильно не нравятся такие… мысли. — Мысли. — Я знал немало темных волшебников, считающих, что чистота крови делает их лучше других. Я бы не хотел узнать, что ты начал придерживаться таких же взглядов. Том склонил голову набок. Он придвинулся обратно. — Я не думаю, что чистота крови делает волшебника сильнее, — сказал он осторожно. — Но все же она кое-что значит. Вы знаете, что есть артефакты, которые зачарованы кровью? И двери, которые открываются только от прикосновения чистокровного волшебника? Это самая чистая магия, древняя. Я бы не хотел, чтобы мы ее потеряли. — И на что ты готов ради этого? — Если мне нужно говорить, что мне не нравятся грязнокровки, я буду, даже если на самом деле мне все равно, — честно сказал Том. — Так уж вышло, что все мои друзья — волшебники из чистокровных семей. Я сумел сблизиться с ними и понял, что дружить с богатыми намного приятнее. — Я надеялся, что ты дружишь с ними, потому что они тебе нравятся, — грустно произнес Гарри. — Нравятся. Но и выгода очевидна. Однако это не значит, что я буду вредить грязнокровкам, — Том потянулся и взял его за руку. Гарри должен был отдернуть свою ладонь, но не сделал этого. Никто, кроме Гермионы, не держал его за руку так уже очень давно. Реддл смотрел Гарри прямо в глаза, и казалось, что он пытается его загипнотизировать. Его радужка казалась черной. — Я не хочу вас расстраивать. Его руки не дрожали. Гарри попытался отодвинуться, но Том неожиданно крепко удержал его на месте. Он поглаживал тыльную сторону его ладони большим пальцем, словно пытаясь успокоить. Воздух в комнате вдруг похолодел, и Гарри внезапно осознал, как сильно дуло от окна и каким слабым был огонь в камине. И как близко они сидели. Реддл вдруг судорожно вздохнул, его ресницы затрепетали. — Что ты делаешь? — спросил Гарри шепотом. — А вы, мистер Поттер? — так же тихо спросил Том. — Вы же не сделаете то, что меня расстроит? Шрам на лбу начало колоть, но Гарри даже не дернулся. Он не мог отвести взгляда от лица Тома. Он пытался напомнить себе, что тот был всего лишь студентом, он был младше, он был ребенком — но это не помогало. С каждой секундой черты лица Реддла становились все четче, и Гарри казалось, что в любой момент его сердце просто выпрыгнет из груди. — Что тебя расстроит? — Не сближайтесь с Орионом Блэком, — вдруг сказал Том. Гарри уже и думать забыл про Блэка, и его гораздо сильнее волновала Тайная Комната и монстр, которого Том мог выпустить на свободу. — Он пытается настроить вас против меня, и я не хочу, чтобы ему это удалось. В этом мире не было человека, который мог бы настроить Гарри против Тома сильнее, чем это делал сам Реддл. Его неподвижные пальцы, темные глаза, плотно сжатые влажные губы — и взгляд. Гарри казалось, что Том заглядывает в самые темные уголки его души, и оттого его сердце так болит, словно его предали и поранили. — Он мой студент, — ответил Гарри. — Я не могу игнорировать студента. — Я не прошу его игнорировать. Я прошу не сближаться с ним. — Ты подслушал наш разговор? — Да. — И сколько ты услышал? — Все, — честно признался Том. — Я пошел за вами в тот самый миг, как заметил, что вы покидаете зал. — Зачем? Том склонил голову на бок. — Я вас пугаю? — спросил он вдруг. — Вы дрожите. — Нет. — Надеюсь, что вы не лжете. Вы обещали мне, помните? В этой самой комнате. — Том, хватит. Ты ведешь себя странно. Безумная догадка вдруг пришла Гарри в голову. Он наклонился вперед. — Ты пил? — спросил он. — На балу? Том отпустил его руку и улыбнулся. — А вы? — спросил он в ответ. — Мерлин всемогущий, — вздохнул Гарри. Он прижал руки к лицу и с силой потер глаза. Это было уже слишком. Ему хотелось как можно скорее остаться в одиночестве, подальше от Тома, предсказаний и страшных мыслей. Хотелось просто уснуть. Реддл все портил. Гарри не мог не винить его. Ведь все было хорошо, их будни были спокойными и обычными, и они целую вечность не обсуждали с Гермионой мрачные картины возможного будущего. Они оставили маховик. Они могли быть нормальными. Но Том не мог таким быть. Он не мог остановиться. — Мне жаль, — сказал Том, наблюдая за ним. Он словно вылавливал моменты, чтобы не дать Гарри погрузиться в свои размышления слишком глубоко. — Я не думал, что вы так отреагируете. Я просто хотел поделиться. — Нет, я… — Гарри устало откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Он чувствовал, как прогибается сиденье рядом с ним, когда Том двигается. — Я просто слишком устал для такого разговора. Меня пугают такие вещи, Том. — Это просто исследования. Никто не пострадает. — Я надеюсь. Я не хочу проснуться однажды и узнать, что не смог помочь и защитить. — Вы не узнаете, — мягко выдохнул Том ему в лицо. — Обещаю вам. Вы мне верите? — Да, — согласился Гарри, не открывая глаз, боясь увидеть Тома слишком близко. Он ощущал его внимание всем телом. Чужое дыхание касалось его кожи. — Я верю тебе. — Давайте поговорим о другом, — Том откинулся на спинку, отступив. — Расскажите мне, что будет в следующем семестре. — В следующем семестре… — растерянно пробормотал Гарри. Он не мог говорить о простых обыденных вещах после того, что Том ему показал, но все же позволил увести себя прочь. В глубине души он злился сам на себя за то, что вынужден был на цыпочках ходить вокруг Реддла, боясь спугнуть. Если Том перестанет ему доверять, они с Гермионой потеряют возможность пресечь его темный путь. Поэтому Гарри старался спрятать все свои сомнения и страх глубоко внутри, чтобы Том ничего не заметил. Он тихо рассказывал ему о существах, которых они собирались проходить, и с каждой секундой голос его становился все слабее. Этот внезапный разговор вымотал Гарри, и его шрам все еще ныл. Голова начинала раскалываться. Том забирал его силы. Он был так близко, что Гарри хотелось сжаться в комок, чтобы избежать прикосновения к нему, но он не мог. Реддл бы двинулся следом за ним. Он был как змея, как удав, который обвивал свои кольца вокруг жертвы… Гарри задыхался. — Я хочу увидеть боггарта, — отвечал ему Том. — Думаю, это самое удивительное, что есть на втором курсе. Что он показывает вам? — Горящий Хогвартс, — признался Гарри. — Неприятная картина. — Вы же профессор. Как думаете, что он покажет мне? — Только ты сам можешь ответить на этот вопрос. Чего ты боишься, Том? — Ничего конкретного, — задумчиво ответил Реддл. — Есть вещи, которые мне не нравятся, и ситуации, в которых я бы никогда не хотел оказаться, но я не могу решить, что из этого действительно меня пугает. Но мне интересно узнать, что это будет. Он говорил нежно и мягко, словно Гарри был девушкой, которую Реддл должен был очаровать. Или ребенком, которого он хотел успокоить. Но это было не так. Гарри просто хотел спрятаться от него, и он медленно засыпал, погружаясь в дрему. — Тебе пора идти, Том, — сказал он, очнувшись после внезапного провала в памяти. — Я уже засыпаю. — Я вижу, — в голосе Тома звучала усмешка. — Спите, профессор. — Мне стоит тебя проводить? — Нет, нет… Я сам дойду. Он не спешил подниматься с дивана. — Можно еще немного с вами посидеть? — тихо спросил он. Гарри бросил на него быстрый взгляд из-под ресниц. — Том… — Немного. Я расскажу вам про дуэльный клуб, вам понравится. Мы записались туда… Гарри позволил ему это — он позволял ему столь многое, что сам начинал пугаться. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в красивый голос, который, казалось, обволакивал Гарри словно туман, еще глубже погружая его в дрему…