Порочный круг

К февралю они еще дважды получали предупреждение от Аврората. Одна тревога была ложной, другая обернулась взрывом в глубине Запретного Леса. Однако барьер оставался нетронутым. Авроры постоянно колдовали над ним и территорией вокруг, но они консультировались только с Диппетом, Флитвиком и Дамблдором, поэтому Гарри не знал, чем именно они занимаются. До него доходили слухи, что Министерство договорилось о расширении зоны магглоотталкивающих чар — им требовалось обсудить это с маггловским правительством, которое едва ли горело желанием отдавать волшебникам новую территорию. Но, видимо, они добились своего. Дополнительные занятия с аврорами шли полным ходом. Профессоров до них не допускали под предлогом, что студенты должны учиться использовать магию вне привычных условий, и это вызвало волну недовольств — и беспокойства. Хогвартс не должен был превращаться в вербовочный пункт, но именно этого авроры и добивались. Каждый раз, когда Гарри оставался с Вилкост наедине, она жаловалась ему на попытки вмешаться в ее программу. — Даже Дуэльный Клуб, — причитала она. — Они же совсем дети! Гарри подозревал, что ребята из Дуэльного Клуба были бы не против изучить более сильную магию, но, к его удивлению, Том поддержал позицию Вилкост. В последнее время он приходил к Гарри чуть ли не каждый день: иногда он помогал с делами, иногда занимался своими домашними заданиями, иногда просто смотрел, подперев голову рукой… Что-то тревожило его, но от наводящих вопросов он просто отмахивался. Это было странно, потому что Реддл обычно ярко демонстрировал свое недовольство, но сейчас он затаился, ждал, наблюдал — может, он просто волновался? Отчего-то от этого Гарри становилось теплее на душе. — Без авроров в замке было спокойней, — сказал Том твердо, когда Гарри спросил его о Клубе. — Сейчас кажется, что мы живем под надзором солдат. — Они помогают нам защищать Хогвартс. — Я понимаю, — фыркнул Реддл. — А вы что думаете? Гарри растрепал волосы. — Об аврорах? — Мне казалось, вы подружились с некоторыми из них. В его взгляде появилась искра — яркая и холодная. Гарри не знал, что ответить. Они действительно все еще общались с молодыми аврорами, но что-то изменилось после той ночи. Подозрения Ориона словно посадили маленький острый шип в его сердце: Гарри не мог выразить словами, что именно казалось ему неправильным, однако это чувство постепенно крепло. Гермиона отнеслась к этой новости с тревогой: она тоже предпочла бы избавиться от присутствия Министерства в замке, но у них не было никаких доказательств. Гарри подозревал, что она восприняла его сомнения как попытку вернуться в их привычный кокон, в котором есть только война и враги — и нет ничего из мира обычных людей. Гарри вовсе не пытался найти тех, с кем он мог бы бороться. Он просто был осторожен. — Просто им комфортнее со мной и Гермионой, нежели с их старшими товарищами, — уклончиво ответил он Тому. — Это можно понять, — Реддл прищурился. — Вам, наверное, тоже хочется общаться с кем-то вашего возраста. С аврорами… или старшекурсниками. Гарри моргнул и вдруг резко осознал, что оказался в западне. Том смотрел на него, ожидая ответа, и походил на зверя, готового к прыжку. Он мягко улыбался, подпирал голову рукой, но Гарри знал его достаточно хорошо, чтобы не быть обманутым. — Ты из-за этого переживаешь? — спросил он. — Вовсе нет. — То, что я общаюсь с этими аврорами, не значит, что мне не нравится общаться с тобой. — Да я понимаю, — Том вдруг откинулся на спинку стула, и все его напряжение превратилось в обычное недовольство. Он поджал губы и посмотрел на Гарри. — Просто они мне не нравятся. — Не только тебе, — ответил тот. — При всей твоей нелюбви к Ориону, он разделяет твою неприязнь. — А ему-то какое дело? — фыркнул Том, скрестив руки на груди. — Оливер… мистер Грэм большой поклонник слизеринской сборной. — И что? Разве Блэк не должен радоваться вниманию? Гарри пожал плечами. — Он находит это подозрительным. — Как мило, что он поделился своими сомнениями. — Господи, Том, — Гарри запустил руку в волосы. — Мне иногда кажется, что тебя просто тянет на поспорить. Все же хорошо. — Вы правы. Мне просто нравится проводить время с вами. — Мне тоже, — Гарри улыбнулся. Это было правдой, пожалуй: Том давно уже ничего не говорил о своем расследовании, не спрашивал его о прошлом и связи… Может, они игнорировали слона в комнате, но зато они не спорили и не ссорились. Гарри все чаще думал о том, что им с Гермионой стоит ускорить осуществление их плана: в конце концов, может, Тому стало бы легче, если бы они облекли их общение в более четкие понятия. Он бы не чувствовал себя так, словно взаимодействие Гарри с другими людьми лишает его чего-то. — Если ты хочешь поговорить о чем-то… Даже если это то, о чем мы спорили раньше, ты можешь сказать. Если тебя что-то волнует. — А вы? — Том вскинул подбородок. — Вы не рассказываете мне о том, что вас волнует. — Я рассказал тебе об аврорах. — Потому что я спросил. Гарри внимательно посмотрел на него. Может, Том был прав, и ему стоило больше говорить ему о своих сомнениях — обычных, не связанных с Волдемортом? Хотя Гарри скорее выпрыгнул бы из окна, нежели попытался бы пожаловаться Реддлу на отсутствие секса. — Ты удивишься, если я скажу, что меня волнует то же, что и тебя? — уклончиво ответил он. В конце концов, это было правдой. Гарри был подростком, у которого отобрали детство. Он мечтал нагнать упущенное. — Правда? — В конце концов, я тоже отличался. Сначала из-за того, что был волшебником, потом — потому что говорил со змеями и влипал в неприятности. Кого-то напоминает, да? — Гарри улыбнулся. — Я просто хочу найти свое место, как и все. — Ну я же здесь, — Том, наконец, улыбнулся. — И я верю в судьбу. — Может, ты прав. Здесь есть почти все. — Почти? — Гермиона считает, что нам нужно заводить новые знакомства, — Гарри смутился. — Зачем? — Нам ведь не по сто лет. Улыбка Тома дрогнула. — Хотите найти девушку, профессор? — прямо спросил он. — Вам мало поклонниц в замке? Этот разговор сворачивал куда-то не туда, и Гарри решил, что углубляться в эту тему не стоит. Том не испытывал трудностей на любовном фронте: ему ничего не стоило начать встречаться с самой красивой девочкой своего курса. А когда он расцветет… Гарри вдруг вспомнил об Альфарде и том откровении, которым с ним поделился его брат. Собирался ли Альфард что-то предпринять? А если и собирался, как Том мог отреагировать? — Не обязательно девушку… — растерянно ответил Гарри. Глаза Тома распахнулись. — Не девушку? — голос Тома вдруг стал высоким, и Реддл сам, кажется, удивился этому. Он закашлял, прижав руку к горлу, и покраснел, а Гарри уставился на него. — Что? — переспросил он. — Я имею в виду, что… Не обязательно искать именно серьезные отношения, да? Просто допускаю такую возможность. А что до моих поклонниц — нам нельзя встречаться со студентами. — А если вы очень захотите? — спросил Том невинно. Он все еще был красным, и его глаза блестели. Почему-то так он казался еще симпатичнее. — Что вы будете делать? — Не знаю. Почему ты спрашиваешь? Том пожал плечами. — Мне просто интересно. Вы ведь много общаетесь со старшекурсниками. Гарри бросил на него недовольный взгляд, но Том лишь невинно улыбнулся. Наверное, было бы проще, если бы Гарри действительно мог поглядывать на студентов. В последнее время их вокруг него собиралось даже больше обычного: Орион и молодые авроры были где-то поблизости, и они привлекали много внимания. Гарри снова начал получать любовные записки, которые сразу отправлялись в мусорку, а у студенток вдруг возникло невероятное количество вопросов по ЗОТИ, которые они хотели задать именно тогда, когда Гарри общался с аврорами. Если рядом появлялся Блэк со своими друзьями, то опасность быть втянутым в разговор с девушками становилась неминуемой. — А почему вы не преподаете Патронуса младшим курсам? — спрашивали у него пятикурсницы. — Это решение профессора Вилкост, и Патронус — часть ее подготовки к ЖАБА. Остальным для начала стоит сдать СОВы. — То есть, вы будете преподавать Патронуса в следующем году? — Наверное? — А если у меня не будет получаться? У вас можно брать дополнительные уроки? — Зачем вы сваливаете столько работы на мистера Поттера? — вмешался Орион. Его рука скользнула по спине Гарри в странном, почти покровительственном жесте. Девушки засмущались, и Гарри вместе с ними. Блэк подмигнул ему и вернулся к друзьям, а Гарри сбежал вместе с Кэсси и Оливером, которых вызвал Пруст. — Вы с Блэком приятельствуете? — спросил его Оливер в тот же вечер. — Слышал, он делает успехи на этих ваших занятиях. Магия Патронуса — сильная вещь. Мне она долго не давалась. — Многие делают успехи. — А что в вашей школе? — встряла Кэсси в их разговор. — В маленьких школах с таким обычно не очень. — У меня был прекрасный учитель, — ответил Гарри. Ребята кивнули. Были ли их расспросы подозрительными? Их интересовал Орион, это было очевидно, но Гарри не был уверен, почему: потому что здесь происходило что-то странное или потому что они просто подружились с ним из-за любви Оливера к квиддичу? Авроры не пытались узнавать секреты Хогвартса, не пытались настроить их против кого-то — они просто спрашивали о всяких мелочах. Орион и сам не мог объяснить, что не так. Об этом можно было поговорить только наедине, и, когда Гарри захотел с ним встретиться, он вдруг осознал, как тяжело это сделать. Том, словно чуя неладное, постоянно приходил к нему после уроков и следил за ним издалека, и Гарри не хотел начинать новую ссору из-за ревности… Иногда он думал об этом и не мог понять, во что он впутался, и Том не помогал ему разобраться. А после ужина появлялись авроры, у которых заканчивалось дежурство и которые были не против провести время вместе. Когда же Гарри удавалось встретиться с Орионом, ему казалось, что они собираются плести какой-то тайный заговор: почему-то Блэк всегда закрывал дверь за своей спиной, подходил к нему и говорил так тихо, словно опасался, что их подслушают. — Что, по-вашему, тут может происходить? — спросил у него Орион. Он пришел к Гарри вечером после занятий с Вилкост. — Профессор тоже беспокоится. Авроры готовят нас так, словно собираются завтра же отправить на фронт. — А Оливер тебе что-то говорил? — спросил Гарри. — Или кому-то еще? Что-то о Хогвартсе или Дамблдоре? — Дамблдоре? — удивился Орион, и Гарри сразу прикусил язык. Они сидели на краю первой парты, и плечом Гарри чувствовал тепло чужого тела. Может, это его немного отвлекало. — Диппете, — поправил он, сделав вид, что в этой оговорке нет ничего необычного. — Нет, — Блэк разглядывал его. В желтом свете ламп он выглядел иначе, чем днем. — Он просто спрашивал меня о друзьях и семье. Об учебе. — Может, тогда ты зря беспокоишься, — Гарри покусал нижнюю губу. Орион согласился, и какое-то время они сидели в тишине — до странного неловкой. Между ними не должно было возникать таких пауз, и Гарри с трудом мог представить, чтобы он оказался в такой ситуации с Люпином… Но все же он понимал, что он никогда не станет Люпином для Ориона Блэка. Тот сидел рядом с ним, касался его, смотрел — он пытался с ним подружиться. Может, Гарри не стремился к этому, но прошло уже много времени, и его виноватое желание видеть рядом с собой Сириуса трансформировалось во что-то иное. В легкое сомнение — а почему бы и нет? Жизнь Гарри словно распалась на несколько орбит, не пересекающихся друг с другом. С Гермионой они обсуждали их тайны и Волдеморта, с аврорами и Орионом — болтали о квиддиче и войне, с Томом — обо всем, что не касалось их пугающей связи… Гарри, наверное, устраивала попытка балансировать на грани этих миров, где он был то лучшим другом, то товарищем, то наставником… Но рано или поздно эта неясная конструкция должна была разрушиться. Орбиты начали сходиться в тот день, когда Оливер пригласил всех понаблюдать за тренировкой слизеринцев. Бартон и Гермиона отказались, а Кэсси согласилась. Гарри попытался пронаблюдать, куда свернет разговор, но ничего странного он не заметил. Оливер расспрашивал его про кружок полетов, Кэсси — про бытие ловцом. Ничего необычного. Они посидели на трибуне, затем Оливер позвал к ним игроков. Разговор перешел на предстоящие матчи, а затем Оливер обратился к Максимилиану: — Каково быть самым младшим игроком в команде? — спросил он. Гарри напрягся: Розье был одним из друзей Тома, и он наверняка рассказал бы ему обо всем. Авроры общались только со старшекурсниками, и было бы лучше, если бы все так и оставалось. — Я справляюсь, — горделиво ответил Максимилиан. — А почему твои друзья не попытались? — в голосе Оливера появилось трогательное беспокойство. — Мистер Поттер говорил, вы все вместе занимались в его кружке. — Полагаю, у меня просто больше таланта и все. Гарри обернулся через плечо. Максимилиан поглядывал на авроров с любопытством: он, наверное, считал, что общение с ними придает ему важности. Он поднимал подбородок, пытаясь походить на старших товарищей. — Так бывает, — кивнул Оливер. — Главное, чтобы это не мешало дружбе. — У нас все отлично. — Я слышал, в прошлом году один из твоих друзей отчислился, — заметил Оливер. — Как там его звали? — Маркус, — Розье потупил взгляд. Гарри сбавил шаг, приближаясь к ним. Кэсси уводила других ребят вперед, и Гарри, оглядевшись, осознал, что каким-то образом Оливер сумел выхватить Максимилиана из толпы. Орион был единственным из старшекурсников, кто обращал внимание на происходящее, и Гарри поймал его взгляд. — Точно, — Оливер улыбнулся. — Жуткая история. — Ну, — Розье завертел головой. Он заметил, что Гарри наблюдает за ним. Пару секунд они смотрели друг на друга, и это был миг странного, чуждого единения: в конце концов, они оба знали правду. — Жуткая, да. Оливер кивнул. Он вдруг резко поднял голову и уставился на Гарри. — Я слышал, мальчик так и не оправился, — сказал он, обращаясь то ли к Гарри, то ли к Максимилиану. — Он был неаккуратен с опасной змеей, — тихо сказал Максимилиан, глядя в землю. — Да? Вроде бы он пытался кого-то обвинить, но дело не двинулось дальше. Вероятно, мальчик останется калекой до конца жизни, — Оливер покачал головой. Его взгляд бегал. — В моей семье есть поговорка, — вмешался вдруг Орион. Он подошел к Гарри и смотрел на Оливера через плечо. — «Искать на поясе Ориона». Значит, что некоторые ответы мы так и не получим. Он отвернулся, и Гарри невольно бросил взгляд на его ремень. Однажды он уже слышал такую шутку… Орион запихал большой палец за свой ремень, держа руку расслабленно, а его указательный и средний палец были скрещены. Он постукивал ими и, заметив внимание Гарри, тут же убрал руку — он посмотрел на него так пристально, словно хотел что-то сказать и не мог. Словно он подавал знак. Сердце Гарри пропустило удар. — Так, значит, ты знаком с Йорками? — спросил он у Оливера. — Не лично, — ответил тот. — Его родители обращались в Аврорат. Гарри снова поглядел на Ориона: тот опять скрестил пальцы. — И почему дело не продвинулось? Если они кого-то подозревали? — спросил Гарри. — Точно не знаю. Думаешь, они бы чего-то добились? Гарри пожал плечами. Оливер не стал настаивать. — В Хогвартсе никогда не бывает спокойно, — он улыбнулся. — Может, поэтому мы так скучаем по этому месту после выпуска. Он больше не заговаривал про Йорка и не расспрашивал Розье. До самого замка Максимилиан молчал, а потом поспешил сбежать в подземелья. Гарри тоже планировал скрыться на лестницах и найти Гермиону, но он не успел: стоило Оливеру и Кэсси ретироваться, как Орион схватил Гарри за руку и потянул в ближайшую арку. Гарри не успел даже возмутиться, когда Блэк подтолкнул его к окну и навис над ним, скрывая от всего коридора. — Вы слышали? — спросил он страстным шепотом. — Теперь вы мне верите? — Ты что творишь? — а если их кто-то увидит? Гарри попытался отпихнуть его, но Блэк уперся руками по обе стороны от него. — Орион! — Он нам солгал, — Блэк не обратил внимание на его протест, и Гарри застыл перед ним, глядя в его темные глаза. Его сердце забилось быстрее. — Понимаете? — Что ты имеешь в виду? — Маркус Йорк полностью здоров, — ответил Орион. — И его родители никогда не обращались в Аврорат. Грэм просто пытался увидеть нашу реакцию. — Думаешь, он подозревает что-то? — А что он может подозревать? — Орион прищурился. — Йорка ведь действительно просто укусила змея. Но меня волнует не это. С чего бы ему вообще об этом заговаривать? И лгать? Вы ведь согласны, что это странно? — Пожалуй, — согласился Гарри. — Но просто спросить мы ведь не можем. — У них — не можем. Но я спрошу отца, — Блэк деловито кивнул. Он отступил, и все стало, как раньше. Гарри смог вздохнуть. — Простите. Не стоило мне вас так хватать. — Я все еще твой профессор. — Вы выглядите слишком молодо для преподавателя, — Орион улыбнулся, и это была редкая улыбка: мягкая и немного неуверенная. — Иногда я забываю об этом. Гарри отвернулся. Он и сам порой забывал. Через пару дней все стало хуже, и все сферы общения Гарри схлопнулись, как карточный домик. Он подозревал, что рано или поздно это произойдет, но не думал, что так быстро. Он не был готов. В тот день он остался в кабинете после уроков, чтобы провести время с Томом. Розье, конечно, рассказал ему абсолютно все, и Реддл ходил мрачный несколько дней. Он снова начал пропадать в библиотеке и о чем-то шептаться со своими друзьями. — Ничего серьезного, — ответил он, когда Гарри спросил, чем они занимаются. — Мне просто не нравится, когда кто-то копается в этой истории. — Но ты ведь больше не держишь змей, правда? — пошутил Гарри. Том серьезно кивнул. — В этом нет необходимости, — сказал он негромко. Он отошел от парты и приблизился к Гарри. — Если мне понадобится змея, я использую заклинание Серпенсортия. — Надеюсь, она тебе никогда не понадобится. — У меня есть Гермес, — Том улыбнулся. — Приходится брать его на трансфигурацию. Превращать змею было бы легче, но по понятным причинам я не могу этого делать. Гарри приподнял бровь, и Реддл пояснил: — Дамблдор, — тихо ответил он. — Не хочу напоминать ему. Гарри кивнул. Он ощущал себя сообщником, но так и было, наверное: Том едва не убил другого ученика, а Гарри скрыл это. И собирался скрывать дальше. — Не думаю, что он захочет сотрудничать с аврорами, — поделился он. Том подошел к нему поближе. — А если они будут расспрашивать вас? — спросил он. — Или попробуют прочитать ваши мысли? — Они не смогут, — пообещал Гарри. — У них нет оснований нарушать закон, чтобы раскопать эту историю. К тому же мне сказали, что Йорки не обращались в Аврорат. Не волнуйся. Том кивнул, и сосредоточенное выражение на его лице расслабилось. Он поднял руку и положил Гарри на грудь: прямо напротив сердца. — Я хотел вам сказать… В этот момент раздался стук в дверь. Гарри не успел ничего сказать: створка приоткрылась, и в кабинет заглянул Орион. Он замер на пороге, а Гарри и Том застыли около стола — они смотрели друг на друга несколько долгих, неловких секунд. Рука Реддла скользнула с его груди. Блэк моргнул. — Профессор, — сказал он. — Можно с вами поговорить? — А, кхм, что случилось? Орион прошел в кабинет. У него не было с собой сумки, а мантия была расстегнута: значок старосты ярко поблескивал на его жилете. Орион откинул волосы со лба и приблизился: он смотрел только на Гарри, но его губы постепенно растягивались в неприятной усмешке. — То, что мы с вами обсуждали недавно, — сказал он. — Я кое-что узнал. Полагаю, вам и мисс Грейнджер будет это интересно. Гарри напрягся. Значило ли это, что отец что-то ему рассказал? — И что там? Орион покосился на Реддла. Тот по-прежнему стоял рядом с Гарри, не отрывая взгляда от старшекурсника. Его лицо было холодным и напряженным: сведенные брови, поджатые губы. И сейчас, глядя на них рядом друг с другом, Гарри вдруг подумал, что Орион и Том похожи больше, чем он считал. Может, дело было в языке их тела, или в том, как они смотрели друг на друга, или в странном ощущении, повисшем в воздухе между ними… Они совершенно одинаковым образом показывали свою неприязнь. — Я бы предпочел говорить не при детях, — сказал Орион, и эта фраза, словно бомба, упала между ними. Шрам вспыхнул, и Гарри понадобилось приложить усилие, чтобы не зашипеть от боли. — Как ты меня назвал? — спросил Том медленно и тихо. Орион бросил на него быстрый взгляд. — Что? — сказал он. Том сделал к нему шаг. Если он рассчитывал, что Орион отступит, то этого не произошло: тот лишь выгнул бровь и повернулся к Гарри. — Профессор? — позвал он. Теперь они оба на него смотрели и ждали чего-то. Чего? Гарри оперся руками о стол, пытаясь оказаться как можно дальше от всей этой ситуации — он чувствовал себя загнанным в угол. Чего они от него хотели? Он вообще не должен был оказаться посреди этой ссоры — в конце концов, он их обоих просил прекратить цепляться друг к другу. — Гарри? — голос Гермионы никогда еще не казался ему таким прекрасным. Девушка постучала по косяку и недоуменно уставилась на слизеринцев. — Мне сказали, что… Все в порядке? — Да! — Гарри по дуге обошел Тома и Ориона и приблизился к ней. — Тут вот… — Понятно, — Гермиона кивнула ему и повернулась к Реддлу. — Том, ты не против, если мы кое-что обсудим с Орионом? Вы можете продолжить ваши занятия позже. Гарри точно мог сказать, что эти слова вызвали в Реддле новую волну ярости, хотя его лицо осталось бесстрастным. Он посмотрел на Гарри, словно пытаясь что-то сообщить ему без слов, а затем кивнул и молча направился к выходу: прямой, напряженный и недовольный. Но чего он ждал? Гарри не хотел ощущать себя так, словно он был в чем-то виноват, и то, как легко Том заставлял его испытывать это чувство, раздражало. — Ну? — он вернулся к своему столу. Гермиона закрыла за Томом дверь. — Что случилось? Орион ухмыльнулся. — Он всегда такой? Эта ремарка взбесила Гарри еще сильнее. — Том тут ни при чем, — отрезал он. — Ты хотел нам что-то сказать — говори. Блэк поджал губы. Пару секунд он просто смотрел на Гарри, а затем деланно пожал плечами и отвернулся. Взгляд его стал цепким и холодным. — Я спросил у моего отца об аврорах, направленных в Хогвартс, — пояснил он. — И поделился моими наблюдениями. Сегодня он прислал мне письмо. Разузнал кое-что про наших общих знакомых. — И что же? — нахмурилась Гермиона. Она присела на край стола рядом с Гарри. Ей тоже не нравилось участвовать в этих тайных разговорах за спиной у авроров, но если в Хогвартсе что-то действительно происходило… — Оливер Грэм, Кассиопея Ракоци и Бартон Блумфилд — дознаватели. Лучшие выпускники своих годов. — И что это значит? — спросил Гарри. — Что они изучают подозреваемых, — тихо ответила Гермиона. — Решают, нужно ли предъявить обвинения. Орион кивнул. — Отец тоже общался с Авроратом. У нас есть некоторые контакты в Германии. — Хочешь сказать, что они подозревают твою семью в контактах с Гриндевальдом? — спросил Гарри. — Не только мою семью, — Орион, наконец, посмотрел на него. — Двое молодых волшебников из Польши, приехавшие в Хогвартс в начале войны, тоже выглядят подозрительно. Особенно если не всё в их истории правда. Гарри и Гермиона переглянулись. — Мы не шпионы Гриндевальда, — сказала Гермиона. — Как и я, — кивнул Орион. — У них ничего нет, — твердо сказал Гарри. — Они не знают, кого им допрашивать. Поэтому постоянно вертятся рядом с нами и чистокровными студентами. Им нечего нам предъявить. — И что делать? — спросил Орион. — Послать их к черту? Настоящие профессора, наверное, возмутились бы выбору выражения, но Гарри и Гермиона просто пропустили это мимо ушей. — Нет, — Гермиона скрестила руки на груди. — Это будет подозрительно. Мы должны продолжать общаться, как ни в чем не бывало. Нам нечего скрывать. Вот только это было неправдой. Гарри сглотнул. — Они ведь не останутся в Хогвартсе навсегда, — сказал он. — Если ничего не произойдет, они просто уедут. Но в Хогвартсе всегда что-то происходило. — Ты должен поговорить с ним, — сказал Том. Он вскинул палочку: — Риктусемпра! Альфард чудом увернулся от щекочущего заклятия. — Не хочу, — крикнул он. От ответного заклинания Реддл отмахнулся, как от назойливой мухи. — Он опять будет читать мне нотации. — Я хочу знать, что он скрывает, — Реддл наслал на него заклятие подножки, и Альфард не успел вспомнить контрзаклятие. Он рухнул в снег: холод обжег его руки. — Что-то происходит, и мы должны понять, что именно. — Уверен, что дело не в Поттере? — хихикнул Бенджамин со стороны. — Силенцио, — рявкнул Реддл, и Лестрейндж недовольно замычал. Том подошел к Альфарду и протянул руку: его ладонь была теплой и крепкой. Альфард поднялся на ноги и отряхнулся. Он уже порядком устал от дуэлей — сначала они занимались в кружке, затем ушли на поляну, — но он не собирался пропускать все веселье. Пару недель Реддл был отстраненным и задумчивым, и он постоянно пропадал у Поттера — это раздражало. Но всего один день все изменил, и Альфард снова оказался в центре внимания Тома. Он упивался этим чувством, но понимал: так продолжаться не может. Эти волны холода и тепла заставляли его нервничать, и порой ему хотелось просто схватить Тома за руку и спросить, что на самом деле происходит с их дружбой. — Альфард, — Том оторвал его от размышлений. Он все еще держал его за руку. — Поговори с братом. — И что я ему скажу? Привет, а что ты там такое скрываешь? Так он мне и расскажет. — Скажи, что ты заметил его странное поведение, — Том сжал его пальцы, и это могло бы быть неприятным ощущением, но Альфард им наслаждался. — Что ты беспокоишься о нашей безопасности. В конце концов, он постоянно крутится вокруг авроров. Логично спросить у него. — И вокруг Поттера, — встрял Бенджамин, сумевший снять Силенцио. — Признайся, Том, тебя бесит, что он пытается отобрать внимание твоего профессора. Реддл закатил глаза. — Вы только об одном и думаете. — А ты — нет? — хмыкнул Розье. — На самом деле, Том прав, — заметил Эдвин. Он делал успехи в дуэлях и чувствовал себя гораздо уверенней остальных. — Очевидно, Орион, Поттер и авроры знают что-то, чего не знаем мы. И если Грэм расспрашивал Макса о Маркусе, то это может быть связано с нами. Поэтому нет ничего удивительного, если Альфард решит его расспросить. — Хорошо, — сдался Альфард. Том отнял свою руку, и он мгновенно пожалел о потере этого тепла. — Я поговорю с ним вечером. Но я не думаю, что он расскажет мне что-то. — Узнай все, что сможешь. Альфард готов был попытаться, лишь бы Том снова смотрел на него так. Мороз заставил его щеки покраснеть, ветер растрепал его волосы. Он был таким красивым. Таким умным и талантливым. Альфард надеялся, что мистер Поттер хотя бы ценил то, как привязан был к нему Реддл. Но все же он сомневался, что Орион будет с ним откровенничать. Брат и сестра открыто демонстрировали свое недовольство, и Альфард уже не был уверен, что именно им не нравится: его выбор друзей или он сам. Порой ему казалось, что Том и Кэти больше не были главными причинами их разочарования. Может, они просто были недовольны тем, что он больше не был тем маленьким мальчиком, который боялся их и заглядывал им в рот. Он становился самим собой. Он пообещал, что поговорит с Орионом вечером, но сделать это было непросто. До ужина тот пропадал где-то со своими друзьями, после ужина ушел так быстро, что Альфард даже не успел заметить его исчезновение. В итоге поймать брата он сумел только перед самым отбоем. Тот сидел в гостиной — о ужас — вместе с Вальбургой и что-то нашептывал ей на ухо. Они не походили на воркующих голубков: Орион хмурился, а Вальбурга сосредоточено кивала, глядя в одну точку. Том и остальные засели в углу, делая вид, что они заняты домашними заданиями, но Альфард спиной чувствовал их взгляды. Он прокрался мимо старшекурсников и кашлянул над ухом сестры. — Эй! — она подпрыгнула и уставилась на него недовольно. — Что тебе нужно? — Хочу украсть нашего кузена, — усмехнулся Альфард. — Можно? Вальбурга нахмурила темные брови. — Вообще-то мы разговариваем. — Ничего, — Орион погладил ее по руке. — Я скоро вернусь. Он поднялся и кивнул на выход. Альфард пошел следом за ним. Отчего-то ему казалось, что с каждым шагом неясная тяжесть в груди ощущалась все отчетливей. Почему он так переживал? В конце концов, он не делал ничего плохого — просто спрашивал. Орион ведь был его кузеном. Альфард вдруг вспомнил первый курс и лето перед ним. Тогда все было иначе. Когда они успели так отдалиться? В какой момент Орион стал для него кем-то непонятным и пугающим, почти чужим? Его прямая спина маячила перед глазами. Они вышли в коридор. Подземелье было темным и холодным, и тишину нарушал только шорох их шагов и звук капель. Орион отошел от гостиной, чтобы их точно никто не подслушал, и остановился около статуи уродливой гаргульи. Ее клыкастая пасть выглядела угрожающе, но Орион не обратил на нее никакого внимания: опершись о каменную голову, он выжидающе уставился на Альфарда. — Ну? — спросил он. — Я хотел узнать, что происходит, — прямо спросил Альфард. — А что происходит? — Я все знаю, — Альфард коснулся рукой головы горгульи. — Про авроров и Поттера. Что-то происходит в Хогвартсе, так ведь? Что-то опасное. — Какая разница? — спросил Орион. — Расследование Министерства касается только взрослых. — Но я хочу знать, — настоял Альфард. — Это меня касается! Максимилиан говорил, что его расспрашивали о Маркусе, а тот был моим другом. — Был, — заметил Орион. — Быстро же ты про него забыл. — В каком смысле? — Слишком много внимания к этой старой истории, — прищурился кузен. — Почему? — Ты мне скажи, — Альфард не дал сбить себя с толку. — Что нужно аврорам? И что ты рассказывал Поттеру? Мы тоже волнуемся, и… — Мы? — Орион! Тот рассматривал его, чуть прищурившись. Молчание затягивалось. Наконец, Орион сказал: — Знаешь, братец, если Реддл так хочет сунуть свой нос в мои дела, пусть сам подойдет. — Том тут ни при чем. — Да ну? — Орион покачал головой. — Не держи меня за идиота. Я знаю, что тут происходит. Вопрос в том, как долго ты будешь терпеть? — Что? — Альфард поборол желание сделать шаг назад. — На тебя больно смотреть, — Орион выпрямился. Он вдруг показался Альфарду таким взрослым, таким холодным… Не стоило к нему подходить. Он ведь знал, что брат ничего ему не расскажет, но Том настаивал — как Альфард мог не попытаться? — Ты ведь Блэк. Как бы отреагировал твой отец, увидев, как ты бегаешь на задних лапках перед грязнокровкой? И что дальше? Будешь таскать его сумку? Не позорься. — Я просто спросил, какого дьявола творится в Хогвартсе, — Альфард сжал руки в кулаки. — Нет. Тебя попросил Реддл, который взревновал, не так ли? — хмыкнул Орион. — Вы просто маленькие дети, и если вы думаете, что ваши игры не видны невооруженным глазом, то вы сильно ошибаетесь. Оставьте меня и Поттера в покое, если не хотите получить по носу. Неужели? Альфард ощутил, как горечь наполнила его рот. Гнев и обида заставляли все в его груди сжиматься. Орион был так ослеплен своей гордостью, что не мог даже предположить, как тесно змеиные кольца оплели его. Он недооценивал Альфарда — и Реддла. Это было большой ошибкой. Что-то, вероятно, отразилось на его лице, потому что высокомерная насмешка пропала с губ Ориона. Он вдруг шагнул вперед и положил руку на плечо Альфарда, крепко сжимая. — Послушай, — сказал он вкрадчиво. — Я желаю тебе только хорошего. — Ну, конечно. Поэтому вы с Вальбургой ведете себя как полные придурки. — Мы? — Орион покачал головой. — Посмотри, до чего ты докатился. Ты бросил квиддич, скатился по учебе. Ты постоянно скалишься и везде видишь врагов. С каких пор ты стал таким? Ты был таким милым в детстве… — Ты обо мне ничего не знаешь, — Альфард сбросил его руку. — Может, я просто больше не пытаюсь быть тобой? Я такой, какой есть. И прекрати разговаривать со мной, как с ребенком! — Но ты ребенок! — рявкнул Орион. — Думаешь, я в твоем возрасте не считал себя взрослым и самостоятельным? Считал, конечно. Но это не так. Ты просто ребенок, который связался с плохой компанией, влюбился и не знает, что с этим делать. Альфард моргнул. Его сердце забилось и рухнуло куда-то в желудок. — Я сам разберусь, понятно? — Как ты разберешься? — Орион смотрел на него с жалостью. — Ал, он тебе никогда не ответит, понимаешь? Сколько бы ты перед ним ни прыгал, он будет просто смотреть и пользоваться тобой. Я не хочу за этим наблюдать. — Это не так, — Альфард отпихнул его от себя. — Том мой друг, понятно? Ты понятия не имеешь, какой он. — Умный, талантливый и замечательный? — хмыкнул Орион. — Ты просто наивный глупец, Ал. Твой Реддл сохнет по вашему профессору, а ты ему даром не сдался. — Может, ты просто сам ревнуешь, а? — Альфард уже ничего не видел перед собой. — Сам-то чего таскаешься за Поттером? Думаешь, я не знаю? Поэтому ты ненавидишь Тома? Потому что Поттер проводит с ним время? — Мерлин помоги, — Орион возвел глаза к потолку. — Почему я должен выслушивать этот бред? — Ну так не выслушивай, — рявкнул Альфард. — Отвали от меня! Мне плевать, что ты думаешь! Может, я люблю Тома! Я расскажу ему об этом. Сердце, казалось, собиралось выскочить из груди. Альфарду было все равно. Он собирался быть самим собой, и Орион не мог ему указывать. — Ну, конечно. Любит он, — Орион закрыл лицо рукой. — Расскажи и посмотри, как быстро он найдет себе нового лучшего друга. И кричи об этом погромче, пусть отец узнает. — Пусть узнает. Это его проблемы. Пусть знает, что единственный сын извращенец. Орион убрал руку и посмотрел на него — тяжело и печально. — Не единственный, — сказал он негромко.