Порочный круг

— Мне не нужно в больничное крыло, — сказал Том. Они ушли достаточно далеко от зала, чтобы немного расслабиться. Том уже не выглядел так, словно он готов в любой момент хлопнуться в обморок: он все еще был мокрым, но порез перестал кровоточить. Цвет постепенно возвращался к его лицу. Его эмоции больше не заполняли воздух, словно грозовые облака. Гарри остановился. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально. — Том, — Гарри положил руку ему на плечо. — Я не хочу идти в больничное крыло, — Том отстранился от его прикосновения. Он все еще не смотрел Гарри в глаза, разглядывая пол. — Можно посидеть у вас? Гарри растерялся на миг. Вилкост всего пару минут назад сказала, чтобы он прекратил сближаться с учениками, и если она узнает, что сразу после этих слов он потащил студента к себе в комнату… Но это же был Том. И ему нужен был комфорт сейчас, нужно было ощущение безопасности — то, что Гарри и Гермиона собирались ему дать. Кто еще мог утешить его? Кому еще он мог доверить свое разбитое состояние? — Конечно, — Гарри постарался улыбнуться. — Пойдем. Высушим тебя. Том с тоской покосился на свою мокрую мантию. До комнаты Гарри они не разговаривали. Было понятно, что Том не будет обсуждать произошедшее сейчас — он смотрел под ноги и кусал нижнюю губу, — поэтому Гарри не пытался забраться к нему в душу. Он просто шел рядом, позволяя плечу Тома порой задевать свое собственное, и пытался понять, какого черта произошло. Ничто же не предвещало беды. Даже авроры перестали казаться такими уж подозрительными: они по-прежнему мелькали где-то поблизости, но не предпринимали никаких попыток вывести Гарри и Гермиону на откровенный разговор. Все было нормально, и новости с фронта были единственными их печалями. Может, захват Шармбатона сыграл роль? Это было единственным значимым событием, которое Гарри мог выделить, но он не понимал, как это могло повлиять на семью Блэков. И Орион — он относился к своему кузену и его друзьям с раздражением, но без ослепляющего гнева. Он держал себя в руках. Что его взбесило? Они дошли до комнат, и Гарри пропустил Тома вперед. Тот неуверенно застыл посреди гостиной и обхватил себя руками: видимо, он тоже вспоминал обстоятельства их последнего разговора здесь. Это было немного неловко, но Гарри не собирался выказывать своего смущения. В конце концов, если они оба будут растерянными и несчастными, ничего хорошего не получится. — Садись, — Гарри подтолкнул его к дивану. — Хочешь какао? — Не обращайтесь со мной так, словно я болен. Шрам дернуло. — Извини, — Гарри стушевался, борясь с желанием потереть лоб. — Нет, вы извините, — Том посмотрел на огонь. — Я знаю, вы не имели в виду ничего плохого. Гарри вздохнул и опустился перед ним на корточки. Он достал свою палочку и прикоснулся к плечу Тома: он редко использовал такие бытовые заклинания, как высушивание одежды, поэтому получалось у него не слишком хорошо. Ткань сохла медленно и неохотно. — Я обычно ничего не сушу, — признался он. — И если промокаю, то просто жду, когда все само высохнет. Поэтому… — Все нормально. Том, наконец, посмотрел на него. Его лицо немного расслабилось, и Гарри решил, что это хороший знак. Медленно, словно боясь спугнуть дикое животное, он положил руку Тому на колено и тихо спросил: — Что там произошло? Том дернул плечами и сразу закрылся. — Блэк решил преподать нам урок. — Зачем он это сделал? Том молчал. Он выглядел до странного уязвимым, и Гарри не привык видеть его таким. Даже когда Том плакал или расстраивался, он не казался таким… потерянным. Он был таким невинным, несчастным и растерянным — Гарри хотелось сделать хоть что-то, чтобы он снова стал собой. Он и понятия не имел, насколько на самом деле самоуверенное выражение лица шло Тому. И насколько оно ему нравилось. — Ты можешь мне рассказать, — шепнул Гарри. — Я никому не скажу. Реддл моргнул. — Я не знаю, что произошло, — ответил он тихо. — Альфарда забрали авроры по дороге в Клуб, а вернулся он уже с Орионом. Авроры. Гарри нахмурился. Неужели опасения старшего Блэка в том, что авроры подозревают их в помощи врагам, вылились во что-то серьезное? Но даже если так, это не объясняло, почему Орион решил нарушить столько правил и унизить Тома на глазах у всех. — А о чем говорил Орион? Когда мы уходили? — Я ничего не сделал, — сказал Том. — Письмо отправил Альфард. — Письмо? — Бывшей девушке Ориона, — он опустил глаза. — Она училась в Хогвартсе раньше. Старший Блэк заставил ее перевестись в Шармбатон. Мы думали, она может рассказать что-нибудь гнусное об Орионе, но она нам не ответила. Гарри молчал — он понятия не имел, что сказать. — Я не знал, что еще делать, — Том вскинул глаза. Сердце Гарри пропустило удар. Странное чувство вдруг наполнило его: какое-то стремление, надежда, отчаянье… Оно словно бы проникало в Гарри вместе с воздухом, который он делил с Реддлом, и сейчас это ощущалось так невероятно остро. Он понятия не имел, как утолить его. Словно сама собой его рука, сжимающая колено, дрогнула, и он осторожно коснулся лица Тома, стирая пальцем размазанную кровь. Гарри ощутил ладонью мягкость его кожи, и это чувство вдруг поглотило его — нежность была совсем не тем, что он привык ощущать. Том прильнул к его руке, словно зверь, жаждущий ласки. — Были другие варианты? Том вдруг накрыл его руку своей, прижимая крепче. Он чуть повернул голову, и край его губ коснулся ладони Гарри, заставив его сердце забиться быстрее. — Я о многом думал, — его горячее дыхание опаляло запястье Гарри. — Вам не понравятся мои мысли. — Почему ты вообще этого хотел? — Гарри хотел убрать свою ладонь, но почему-то этого не сделал. Он прекрасно осознавал, что это нежное прикосновение нельзя было допускать, что оно за секунду превратило вполне приличную заботу во что-то, чему он не мог найти названия. Том не видел границ, и он не собирался останавливаться — Гарри стоило это сделать. Если бы кто-то увидел их сейчас, у него были бы большие неприятности. Но все же… Может, он не хотел прерывать Реддла. Его прикосновение, его желание ощутить комфорт и заботу — все это создавало странную атмосферу доверия. Словно в пространстве между ними не могло быть секретов, и Гарри, наконец, видел Тома таким, каким он был на самом деле — переживающим за свою раненую гордость и не знающим, как выразить свой гнев. Ему было больно глубоко внутри, и он старался скрыть свою боль, но его жажда быть окруженным чужим присутствием выдавала его. Он был очень хорошим лжецом. Сейчас Гарри осознавал это ясно и четко. — Потому что он презирает меня? Потому что пока он пользуется популярностью на Слизерине, я не смогу добиться уважения? Потому что он пытается забрать вас у меня? — Том мягко повел плечом. — Я уже и не помню, какая причина была первой. Просто в какой-то момент я понял, что с этим нужно что-то делать. — Ты действительно поместил ревность в ряд причин, почему ты хотел бы навредить Ориону? — Гарри покачал головой и отнял руку от чужого лица. Что он должен был сделать? Воспитание, очевидно, не было его сильной чертой. Он был учителем, но это были просто слова. Вилкост была права: Орион и Том не видели в нем профессора, и он ничего не мог поделать с их конфликтом, потому что абсолютно не понимал своего места в нем. Что он должен был сделать? Что? Ему нужна была помощь. — Похоже, я действительно очень ревнив, — Том удержал его ладонь в своих руках. — Я понимаю, что неправильно так думать. Но сейчас все, чего я хочу, это заставить его ответить. — Уверен, Вилкост назначит ему очень серьезное наказание, — Гарри уставился на их сцепленные руки. Том медленно покачал головой. — Это совсем не то же самое, — его голос звучал тихо и твердо, а в глазах, недавно полных отчаянья, вдруг появился темный огонек. Том наклонился вперед, приближая свое лицо к лицу Гарри. — Он унизил меня, а я ничего не мог сделать. Он сказал, что я ничтожество, и если я снова встану у него на пути, то пожалею, что вообще встретил его. Недовольство вновь вспыхнуло внутри Гарри. Том вовсе не был невинным ангелом, и он понимал это лучше всех, но Ориону не стоило на нем отыгрываться таким образом. Это никак не решало их спор, не ставило никакой точки — это было просто жестоко. — Это я заставлю его пожалеть, что он встретил меня, — произнес Том вкрадчиво. — Потому что он понятия не имеет, кто я такой, — он замолк на миг. — Я узнал кое-что. Сегодня. — Что? — сердце Гарри ушло в пятки. Что еще произошло, пока он был занят уроками? Несколько секунд Том ничего не говорил, и Гарри казалось, что он слышит далекий гул, медленно приближающийся к ним. Словно волна или лавина стремилась накрыть их собой. — Я узнал, к какому роду мы принадлежим, — произнес Том, и Гарри замер, глядя на него. Он не смел пошевелиться и даже вздохнуть. — Их фамилия Гонты. Они есть в Справочнике чистокровных семей, значит, их можно отыскать. Если они сохранили способность говорить со змеями, значит, они не разбавляли свою кровь. Наследие важно для них. И когда они поймут, что мы с вами говорим на парселтанге, то, может… — Хочешь попасть в их семью? — Я не хочу, чтобы меня считали никем, — упрямо сказал Том. — Если бы история пошла иначе, я был бы таким же, как и все остальные чистокровные. Слизерины владели огромными богатствами, а Джон Гонт был принцем — я был бы лордом над всеми лордами. Но они все забрали. Они забрали наше наследие, понимаете? — Они? — шепотом переспросил Гарри. — Магглы, — выдохнул Том. — Магглы и грязнокровки, которые боялись той магии, что владел наш род. Они все забрали. Они убили их всех. Наша память была потеряна, и я хочу вернуть ее. Гонты и Тайная Комната — это наша последняя связь с Салазаром Слизерином. Гарри слушал его, не зная, что сказать. Ему казалось, будто бы он падает в глубокую яму, из которой никогда не сможет выбраться. Гермиона сказала, что Тому нужно найти еще семь букв, чтобы сложить полную анаграмму своего имени, но, кажется, четыре он уже нашел. И теперь он будет искать Гонтов, найдет Марволо, узнает о Меропе… И убьет Реддлов. Нет. Гарри не мог этого допустить. — Как ты узнал о них? — произнес он глухо. — Спросил у Кровавого Барона, — ответил Том. — Оказывается, все это время ответ был прямо передо мной, а я и не догадывался об этом. От такого начинаешь задумываться, вдруг и остальные разгадки прячутся где-то у меня под носом. Гарри сглотнул. — Почему ты так одержим этим? — он отвел взгляд. — Мне казалось, ты оставил это после Рождества. — Потому что его у меня не было, — Том отстранился, и голос его похолодел. — Потому что какой-то высокомерный ублюдок может тыкать меня носом в то, что у меня ничего нет, и это будет правдой. Я получил форму из фонда помощи обездоленным. Все мои учебники из магазина подержанных книг. Когда я вернусь в приют, мне придется работать на фабрике или на складе и питаться этой мерзкой кашей в столовой. Я не хочу так жить. Я не хочу, чтобы люди вроде Ориона Блэка каждый день напоминали мне, что они во всем лучше меня. — Богатство — это не то качество, что делает человека лучше, — горько произнес Гарри. — Скорее наоборот. Орион еще не самый худший представитель этого класса, если так подумать. Ты помнишь, как вел себя Маркус в прошлом году — и такого немало. Когда я учился в школе, среди богатых ребят не было никого, кого я бы хотел назвать своим другом. Том поджал губы. — И что, мне всю жизнь ходить в обносках? Таким я буду вам нравиться? — Ты нравишься мне таким, какой ты есть. Том молчал и смотрел на него с тоской во взгляде. Он переплел свои пальцы с пальцами Гарри и, кажется, сам этого не заметил. Отчего-то в этот момент он вовсе не казался юным: в чертах его лица проступило что-то взрослое, что-то решительное. Том умел превращать свои мечты в реальность, и Гарри знал, насколько всеобъемлющей может быть его воля. Если он вырастет, никто не сможет его сдержать — действовать нужно было сейчас. Он надеялся, Гермиона будет не против ускорить их план. Они могли спросить совета у профессоров. У Вилкост, Уолбрика… У Дамблдора. — Я придумаю что-нибудь, — сказал Гарри. — Чтобы помочь нам обоим. — Хотите купить нам дом на берегу моря? Гарри улыбнулся. — Было бы неплохо, да? — Да, — Том улыбался всего лишь пару секунд. — Но что делать мне? Я не хочу, чтобы Орион и его друзья ходили и думали, будто они могут унижать меня. — Не думаю, что ты много что можешь сделать сейчас. — Вы правы, — задумчиво произнес Том. — Такие, как он, понимают только силу. — Я вовсе не это имел в виду! — запаниковал Гарри. — Я хотел сказать, что Орион вряд ли снова подойдет к тебе сейчас. Если ваше письмо втянуло его в неприятности с аврорами, то он едва ли захочет еще сильнее все усугублять. — Возможно, — Том склонил голову набок. — Но это ничего не меняет. Рано или поздно он снова попытается поставить меня на место, и у меня должно быть чем ответить ему. — Хочешь победить его в честной дуэли? — Это один из вариантов. Гарри прикусил губу. Он был почти уверен, что не сможет уговорить Тома и Ориона решить конфликт мирно: первый в целом не был склонен забывать о конфликтах, а второй был Блэком — и, пожалуй, был очень зол на Гарри сейчас. Едва ли он стал бы его слушать. Они собирались сцепиться снова, это было очевидно, и Гарри не хотел, чтобы это произошло где-то в темных подземельях. Он не хотел, чтобы Том проиграл и решил, что убить Ориона во сне — тоже выход. Если с Орионом что-то случится, то Сириус может никогда не родиться, а Гарри не мог этого допустить. С другой стороны, если Орион проиграет, Том поднимется в глазах всего факультета — не станет ли это еще одним соблазном для сущности Волдеморта? Гарри не знал, что делать. Он просто понимал, что нельзя оставлять ситуацию без присмотра. Следующий год будет последним для Ориона — нужно было лишь не позволить ничему непоправимому нарушить мир в школе. Всего один год. Дуэль могла никогда не случиться — если Гарри ей помешает. — Если я буду с тобой заниматься, ты оставишь Слизерина в покое? — Заниматься? — Том усмехнулся. — Я научу тебя защищаться на тот случай, если Орион снова попытается что-то сделать. А ты взамен не будешь раздувать этот конфликт еще сильнее. И никаких змей. Том прищурился. — Хорошо, — он все еще держал Гарри за руку, сжимая его пальцы. Пару секунд Том разглядывал его, а затем вдруг спросил: — Но вы же заставите Блэка держаться подальше от вас? — Сомневаюсь, что он захочет и дальше вертеться рядом. — А если захочет? — Ты слышал Вилкост. Даже без ваших вечных ссор — мне пришлось бы. — Она говорила и обо мне, — Том напрягся. — Думаете, она попробует вмешаться? — Я с ней поговорю. — И что вы ей скажете? — он нахмурился. — Я не хочу, чтобы она знала о Слизерине. — Я не выдам твой секрет, — Гарри закусил губу. Он не был уверен, что Вилкост поддержит их с Гермионой план. Но что им оставалось? Гарри надеялся, что сможет убедить ее в том, что такое решение поможет Реддлу — он хотел в это верить. — Хорошо, — вздохнул Том. Он не отпускал его руку, словно ни на миг не желая терять уверенность, что он не один. И Гарри не пытается отобрать ее у него. — Знаете… Зато Блэк отвлек авроров от вас. Если они будут его подозревать, то оставят вас в покое. Хоть какой-то плюс во всей этой ситуации. Гарри невесело улыбнулся, и Том ответил на его улыбку.

***

После ужина Альфард остался ждать в коридоре. Сначала он пытался сидеть в спальне, но атмосфера подавленности и неуверенности отравляла его гораздо сильнее, чем остальных. Для Максимилиана и Бенджамина все это было новым захватывающим поворотом («Мы проиграли битву, но не войну!» — говорил Розье), Эдвин на все смотрел философски или скептически, и Альфард оставался единственным, для кого произошедшее было страшной реальностью. Он знал, что вскоре волна гнева обрушится на него. Не только Орион, но и Вальбурга и родители — все они будут обвинять его, как человека, толкнувшего первое домино. И он никогда не сможет объяснить им весь тот комок смятения, который существовал внутри него уже долгое время. Ему казалось, что все давно уже шло к тому, чтобы разлететься на куски в один момент, но Альфард не был к этому готов. Жестокие слова Ориона все еще звучали в его разуме, и он боялся, что они останутся там навсегда. Поэтому он ждал снаружи. Чем дольше он стоял в темноте, тем более одиноким он себя ощущал. Порой ему казалось, что ему стоит вернуться к друзьям — потому что они были его близкими людьми, теми, кто знал всю правду. Но потом он думал, что ему стоит встретить Тома здесь, в этом зеленоватом полумраке, и поговорить, пока их привычный мир не захлестнул их вновь. Альфард даже не знал, что он должен сказать. Он чувствовал себя виноватым, и это было, наверное, верным чувством — в конце концов, Орион отправился к Тому после разговора с ним, и Альфард раз за разом пытался представить ситуацию, в которой он сказал бы другие слова и все вышло бы иначе. Ничего страшного не произошло, если смотреть глобально. Да, родители Ориона узнают, что он переписывался со своей грязнокровной бывшей; да, авроры какое-то время будут пристально наблюдать за их семьей; да, Том наверняка безмерно зол из-за этого прилюдного унижения… Каждая эта деталь по отдельности была не слишком серьезной, но вместе все это превращалось в крайне неприглядную картину, и Альфард мысленно возвращался к своим страхам и вине. В какой-то момент он подумал, что Том и вовсе не появится. Но тот все же вернулся: время уже клонилось к отбою, когда в коридоре появилась его худая фигура. Он шел спокойно, спрятав руки в карманы и опустив лицо, и прошел бы мимо Альфарда, если бы тот не выступил на дороге перед ним. Реддл замер и вскинул на него глаза: он выглядел… нормально. От пореза не осталось и следа, глаза не были красными и опухшими. Его волосы были в беспорядке, а мантия помялась, но ничто, кроме этих деталей, не выдавало недавней стычки. — Альфард, — сказал он хриплым голосом. — Что ты тут делаешь? — Жду тебя, — Альфард не хотел стоять прямо посреди коридора. Кто-нибудь мог в любой момент выйти из гостиной или вернуться. — Я хотел поговорить. Наедине. Том посмотрел на него странным взглядом. — Что-то случилось? — он был почти обеспокоен. — Помимо того, что было днем. — Нет, — поспешил успокоить его Альфард. — Это другое. Том кивнул с едва заметным облегчением. Он позволил увести себя в боковой коридор, подальше от любопытных ушей и глаз: Альфард не хотел прятаться в темноте, поэтому невольно направился к водопаду. Он опасался, что там снова будет Кровавый Барон или какие-нибудь любовные парочки, но крошечный зал, слава Мерлину, был пуст. Том нахмурился, поняв, куда Альфард его ведет, но не перечил: он все так же прятал руки в карманы и казался отстраненным. Около водопада Альфард остановился. Он прижался к стене напротив, глядя, как вода стекает по зеленоватому камню. Загадочный свет мерцал в воздухе: он делал кожу Тома болезненно-бледной, и это странно сочеталось с выражением его лица. — Где ты был? — спросил Альфард. — У Поттера, — спокойно ответил Том, и его ответ внезапно пробудил в Альфарде что-то отвратительное. Это даже не было похоже на ревность, хотя и она наполняла его. Он вдруг подумал, что в этом огромном замке у него не было никого, кроме Тома, кому он мог бы излить свои чувства, а у Реддла был Поттер. Почему-то у него, сироты, было больше близких людей, хотя Альфард учился не только с друзьями, но и с родственниками. Это показалось ему таким несправедливым, таким болезненно тревожным, и все, чего он хотел, чтобы они были друг у друга — одинаково. Он посмотрел на Тома, который стоял, прижавшись к стене рядом с ним. Он казался до странного уязвимым, словно он снял с себя какой-то невидимый слой и предстал перед Альфардом почти обнаженным. Его губы были чуть приоткрыты, а взгляд то и дело устремлялся в пустоту, будто бы в мыслях Том был бесконечно далеко отсюда. Альфард взял его за руку, заставляя вернуться в реальность, и на этот раз это было не инстинктивное прикосновение — он держал его крепко и твердо, показывая, что это было намеренным движением. — Так долго? — спросил он. — Я не хотел возвращаться, — Том покосился на их сцепленные руки. — Ориона тоже долго не было, — сказал Альфард. — Полагаю, по той же причине. Я точно не знаю, но вроде бы ему назначали кучу отработок у Прингла. Вероятно, он пропустит матчи. — Хотел бы я сказать, что этого достаточно. Сердце Альфарда пропустило удар. Отчего-то он снова вспомнил, как Орион обернулся и бросил ему те ужасные слова, и на миг его лицо — черные волосы, сверкающие глаза, жестокая усмешка — стало таким четким, словно он видел его прямо сейчас. Все внутри Альфарда болело и неприятно тянуло, и эта тревога никуда не уходила. Он не знал, чего ждать. — Что ты будешь делать? Том вскинул на него глаза. — Спрашиваешь, хочу ли я причинить вред твоему кузену? Альфард кивнул. Маркус сделал гораздо меньшее. — А ты бы этого хотел? — Нет, — ответил Альфард быстрее, чем сумел подумать об ответе. Несмотря на весь тот гнев и боль, что были между ним и Орионом сейчас, он не хотел… терять его. Альфард вдруг кристально четко ощутил это: бесконечное сожаление от осознания, что ничего уже не будет, как раньше, и его действия тому виной. Его мотивации, его желания. Человек перед ним. — Я ничего не могу сделать прямо сейчас, — Том прижался спиной к стене, словно пытаясь отстраниться от Альфарда, но тот ему не позволил. Он ступил ближе, не выпуская его руки. — Авроры спрашивали про Маркуса. Они всё поймут, если история повторится. Это будет... запасным вариантом. — И что теперь? Том посмотрел ему в глаза. — Я хочу сразиться с Орионом снова, — ответил он. — И победить его. А если он не сможет? Альфард видел странный блеск в глазах Тома, что-то, спрятавшееся за его маской относительного спокойствия. Искра безумия. Запасной план вполне мог осуществиться, и Альфард знал: Том может это сделать. — Как? — шепнул он. — Мы не знаем и половины тех заклинаний, что они прошли к шестому курсу. — Поттер сказал, что будет заниматься со мной. Следующий год последний для Ориона, а я должен сделать это, пока он в школе, чтобы все узнали об этом. Иначе этот случай будет висеть надо мной до самого конца. Как я могу гордиться своим происхождением, если я не могу заставить моих врагов ответить за их поступки? — Поттер будет заниматься с тобой? — изумился Альфард. — Зачем ему это? — Он на моей стороне. — А разве он не сдружился с Орионом? — Значит, он выбрал меня, — Том нахмурился. — Я не думаю, что Поттер будет готовить тебя к дуэли, — Альфард нахмурился. — Я думаю, он, наоборот, будет делать все, чтобы этого не произошло. Он профессор, в конце концов. Том на миг закусил губу в совершенно очаровательном жесте. — Я знаю, — ответил он, глядя в сторону. Его открытость заставляла Альфарда тянуться к нему, как мотылька к огню. Он отпустил его пальцы и скользнул выше по его руке, касаясь запястья, локтя… Том никогда не позволял этому — чем бы оно ни было — длиться так долго, но сейчас он словно блуждал где-то в своих мыслях и не замечал. Он прищурился, глядя в темноту: — Он будет надеяться, что я забуду о случившемся. Но он научит меня защищаться, а нападать я научусь сам. Это лучше, чем торчать в Дуэльном Клубе. — Опять будешь пропадать у него все время? — Да что тебе не нравится? — Том отпихнул его руку. — Орион унизил меня перед всеми. Я должен его победить, и Поттер поможет мне в этом. — Меня раздражает, что как только что-то происходит, ты сразу бежишь к нему. — Бегу к нему? — глаза Тома вспыхнули. О, он больше не блуждал в своих сомнениях, он был прямо здесь, перед Альфардом. — Он мой друг. — Я тоже твой друг. — Напомню тебе, что он был моим другом и в те моменты, когда ты подхалимничал Йорку и воровал мои вещи, — Том вскинул подбородок и поморщился. Водопад, мирно стекающий неподалеку, словно обрушился на Альфарда. — Я… — он растерялся, на миг ощутив себя невероятно жалким. — Что? — Том смотрел на него так, словно собирался прожечь в нем дыру. — У меня нет на это времени, Альфард. Я не хочу, чтобы меня видели таким. Никто, даже ты. — Будто бы тебе есть дело до того, что я о тебе думаю. — Конечно, есть, — нахмурился Том. Сердце Альфарда пропустило удар. Если это было правдой — неужели Том ничего не понимал? Или же он все заметил, но решил сделать вид, будто бы между ними ничего нет? Было ли между ними хоть что-то? Или Альфард создал это напряжение в своей голове? Он разглядывал лицо Тома: темные глаза, ровные брови, прямой нос… Он вовсе не был хрупким и… деликатным, но Альфарду все равно хотелось обращаться с ним так, словно Том нуждался в защите. Он помнил, как заклятие откинуло Реддла и тот упал на помост — помнил его сдавленный вздох, который Том пытался подавить. Что еще он скрывал внутри себя? Какие еще чувства — простые и человеческие — он подавлял, чтобы быть тем, кем желал быть? — Зачем ты позвал меня сюда? — спросил Том. Альфард молчал, глядя на него. Он снова думал об Орионе, обо всех его словах — и о своей трусости. Кем он был, в конце концов? Пешкой? Нет. — Я хочу сказать тебе кое-что. — Ал, — Том посмотрел ему в глаза, но Альфард не дал ему продолжить. Он обхватил руками его лицо, чувствуя себя таким решительным, таким взрослым, таким отчаянным… Он не хотел бояться, гадать и сомневаться. Разве он не был готов на все ради него? Том судорожно выдохнул и чуть прикрыл глаза — это было самое обворожительное зрелище, которое когда-либо представало перед Альфардом. — Не надо, — произнес Том неожиданно твердо. Альфард замер в миллиметре от его влажных губ. Он чувствовал его теплое дыхание, жар его тела. Одна его рука скользнула по его лицу, задевая небольшое ухо и мягкие пряди… Альфард мог представить, как он запустит в них пальцы, прижмется к Тому ближе. Он жаждал пропасть в этом чувстве, спрятаться в нем. Это было бы между ними двумя, в этом зеленоватом полумраке. Альфард чувствовал дрожь в своих коленях и неумолимо нарастающий жар в животе. Он держал Тома в своих руках. Мир мог подождать. — Почему? — спросил он. — Я не хочу, — просто ответил Том. — Не сейчас. Это ведь не было отказом, правда? Альфард опустил глаза и медленно опустил руки на его напряженные плечи. — Ты не кажешься удивленным, — он не стал отходить, желая как можно дольше находиться рядом с ним. Он все еще мог поцеловать его, если бы пожелал, и сейчас ему казалось, что это почти свершилось. Том бы оттолкнул его, если бы ему было противно, но он стоял и смотрел, и в его взгляде была только усталость. — Почему я должен быть удивлен? — Мы оба парни. Орион назвал меня извращенцем. Альфард все еще смотрел вниз. Каково было бы обнимать Тома за талию? Касаться его ног? Он столько раз видел, как тот переодевается, но отчего-то именно этот взгляд на его тело, скрытое за жилеткой, рубашкой и черными брюками, казался ему до ужаса смущающим. — Мне все равно, — сказал Том. — Я просто не хочу. Все, что меня сейчас интересует, это способы поставить твоего кузена на место. Альфард кивнул. Реддл отошел от стены и момент был разрушен. — Пошли в комнату, — сказал он. — Я хочу узнать, почему твой больной кузен сошел с ума. — Ладно, — Альфард повернулся к нему. Он понимал, что Том хочет сделать вид, будто ничего не произошло. Это был способ избежать неловкости, вернуть все в привычное русло. И сейчас это было им необходимо. Но Альфард этого не хотел. Он схватил Тома за руку, вынуждая остановиться. — Но это не «нет»? — спросил он отчаянно. — Я же сказал, — Том глянул на него раздраженно и вырвал свою ладонь. — У меня есть всего год, чтобы разобраться с Орионом, и я не хочу терять время из-за всяких нежностей. В конце концов, это и тебе на руку, нет? Альфард вовсе не был в этом уверен. Но он ощутил смутную надежду: Том мог посмеяться над ним и разрушить последний оплот безопасности и доверия одним лишь словом, но он не сделал этого. Он даже не отказал. Он оставил эту возможность висеть в воздухе, похожую на легкий сквозняк в душной комнате, и Альфард с жадностью впитывал ее. Все еще могло быть хорошо в его истории. Он верил в это. И он пошел вслед за Томом.