Порочный круг

— Это плохая идея, — сказала Вилкост. — Почему? Профессор вздохнула и внимательно посмотрела на Гарри и Гермиону, застывших перед ее столом. Известие ее не удивило, но и не обрадовало: ее взгляд был суровым и немного расстроенным, словно ее тяготила необходимость сообщать дурные новости. — Не думайте, что я сомневаюсь в ваших мотивах и благонадежности, — произнесла она аккуратно. — Но Том Реддл — особенный мальчик. Его исключительный талант к волшебным наукам сочетается с довольно тревожным поведением. К тому же он проходит через сложный период полового созревания. Это непростой момент в жизни каждого подростка, а вы, при всем моем уважении к вам, еще слишком молоды, чтобы трезво оценивать ситуацию. — Мы прекрасно это понимаем, — возразила Гермиона. — Но мы думаем, что многие психологические проблемы Тома могут… ослабнуть, если ему не придется возвращаться в приют. Нам все равно рано или поздно понадобится дом вне Хогвартса, и если он будет знать, что ему есть куда возвращаться и где его всегда примут, то он не будет так остро воспринимать… неравенство на своем факультете. — Или же вы просто дадите ему надежду, которую будете не в состоянии оправдать, — Вилкост покачала головой. Она перевела взгляд на Гарри. — Не подумайте, что я не хочу, чтобы у мальчика был дом. Но я правда не думаю, что именно вы должны брать за него ответственность. — Том не очень хорошо воспринимает новых людей, — Гарри не хотел говорить о нем, как о каком-то несчастном щенке, но все равно получалось так. — А мне он доверяет. Если мы просто предоставим ему возможность жить в комфортных условиях… — Какие отношения связывают вас с этим мальчиком? — спросила вдруг Вилкост. Гарри вздрогнул: этот вопрос не должен был вызвать у него испуга, словно он скрывал что-то, но сердце его все равно тревожно забилось. Они с Томом были, наверное, приятелями, учитывая ту пропасть, что разделяла их. — Дружеские? — ответил он, не зная, какой ответ хочет услышать Вилкост. — Дружба подразумевает равенство обеих сторон, — ответила ему профессор. — Воспитание, как и обучение, не основывается на равенстве. На хорошем отношении, на уважении, на добрых намерениях — да. Но кто-то всегда должен быть ведущим. Я боюсь, Гарри, что вы позволяете Реддлу слишком многое. — Думаете, я не смогу быть учителем? — ужаснулся Гарри. — Сможете. Вам нравится преподавать, чего порой не хватает другим профессорам. Но вам стоит задуматься о том, что ваше особое отношение к Реддлу может сыграть с вами злую шутку. Или особое отношение к Блэку. Это тревожная тенденция. Гермиона бросила на Гарри быстрый взгляд, так и кричащий: «Я же говорила», а потом снова посмотрела на Вилкост. — И что вы предлагаете? Оставить его в приюте? — Я предлагаю вам осознать свои собственные возможности. Вы можете пожениться, конечно, но можете ли вы позволить себе приличное жилье? Достаточный ли у вас доход? Программа опеки очень серьезно подойдет к этим вопросам. Вы еще молоды и нетвердо стоите на ногах: вам стоит позаботиться сначала о себе, прежде чем брать под крыло кого-то другого. — И что мы будем делать? — спросила Гермиона. — А что мы можем? Они прогуливались вокруг озера. Снег уже весь растаял: днем становилось почти тепло, и только ночью холод возвращался. Зимние мантии сменились более легкими, и студенты все чаще стали собираться на улице. Они осушали лужи, устраиваясь на скамейках и полянках: тревожные события осени и зимы, казалось, отступали под воздействием весеннего тепла. Даже война, кажется, покидала их остров: бомбардировки стали происходить все реже, и в газетах начала появляться информация о том, что немцы концентрируют свои силы в восточном направлении. Гарри знал, что дальше произойдет: битва за их несчастный остров будет выиграна, но война продолжится. По крайней мере он мог не так сильно переживать за Тома, который на лето должен был вернуться в приют. — В следующем году я буду преподавать ему Руны, — Гермиона подхватила его под локоть. — Может, я смогу с ним сблизиться… Внутри Гарри шевельнулось неясное предчувствие. — А вдруг это ничего не изменит? — произнес он. — Мы уже два года здесь. — Само наше нахождение тут должно менять историю, — Гермиона закусила губу. — Даже если мы сейчас исчезнем, он ведь запомнит нас. И через сорок лет… — Придет убить меня, потому что я его подвел, — хмыкнул Гарри. — Это бы объяснило его одержимость мной, знаешь. — Это не повод для шуток, — фыркнула Гермиона. — Может, мы просто изначально все делали неправильно. Как мы можем контролировать Тома, если наши собственные жизни просто плывут по течению? Думаю, может, нам уехать из Хогвартса на лето? Посмотреть, на что нам хватит накоплений. Погулять, посмотреть на людей. — Ты все еще хочешь с кем-нибудь познакомиться? — Я все еще думаю, что это может быть полезно, — улыбнулась Гермиона. — В конце концов, бравые авроры оказались не лучшей компанией. Они больше не пытались с ними подружиться: расследование, которое авроры проводили в замке, достигло своего пика. Имя Арктуруса Блэка всплывало в разговорах, но Гарри не мог понять, какие дела связывают его с Министерством. Хотя, может, ему стоило в этом разобраться: вероятно, Орион и Вальбурга станут наследниками этих дел, а следом за ними — их дети. И было не слишком правильно чувствовать облегчение от того, что студент влип в неприятности, но Гарри ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что воздушный шар, который медленно наполнялся ссорами, недомолвками и многозначительными взглядами, лопнул. И хотя это должно было стать ударом для гордости Тома и Ориона, проблемой для семейства Блэков — всем стало легче, пожалуй. Этот взрыв отрезвил их, и на какое-то время в слизеринском гнезде воцарилось пугающее затишье. Тому, может, было полезно получить по носу от того, кого он не мог запугать змеей, а Ориону стоило выпустить пар. А что до Гарри… — Ты поговорил с Орионом? — спросила вдруг Гермиона, словно прочитав его мысли. Гарри кисло поморщился. — Нет. — Почему? — Ты знаешь, что сказала Вилкост. — И что сказал Том? Гарри закатил глаза. Он не мог отрицать, что желание сохранить равновесие вынуждало его отводить взгляд каждый раз, когда он замечал внимание старшего Блэка. Том узнал о василиске, о Гонтах — чем больше они ссорились, тем ближе Волдеморт подступал к нему. Сейчас Реддл оставался у него почти каждый день, ревностно оберегая их совместное время, и это означало, что у него не оставалось времени для опасных исследований. Гарри учил его обороне и наблюдал за его навыками, как и обещал, а Том в ответ не влезал ни в какие неприятности. Он был талантливым, прилежным и вдохновленным, и Гарри не хотел потерять те доверие и близость, что появились между ними — даже если это значило, что ревность Тома влияла на него. Гарри мог это принять. Волдеморт был центром его стремлений долгое время. Это было понятно и просто. — Меня поражает, как ты умудряешься влипать в истории со слизеринцами, — Гермиона покачала головой. — Волдеморт, Снейп, Малфой… Я стала замечать странную тенденцию. — Обычно они меня ненавидят, — напомнил Гарри. — Орион, кажется, пытался с нами подружиться, — Гермиона улыбнулась ему. Они остановились около больших валунов, а затем двинулись в обратную сторону. — Я заметил. — Нам катастрофически не везет с друзьями. Авроры пытаются поймать нас на лжи, а Блэка спугнул твой ревнивый поклонник. — Блэк просто считает, что учителя зря поддержали Тома. — А ты так не думаешь? — Не знаю, — Гарри растрепал волосы. — Он напомнил мне Сириуса в том воспоминании Снейпа. И я не могу быть на его стороне. — Может, это даже хорошо, — сказала Гермиона. — Рано или поздно они бы все равно сцепились. А так это произошло хотя бы под надзором аврора, а не где-то в подземелье. — Надзор этого аврора был весьма сомнительным, — разозлился Гарри. — Вилкост готова метать молнии каждый раз, когда слышит о них. — Скоро они уедут, — кивнула Гермиона. — Налеты прекратились. И я уверена, что Блэки не имеют никакого отношения к немецкому шпионажу. Они оставят Хогвартс в покое. — А нас? — спросил Гарри. — Том надеялся, что его диверсия отвлечет их от нашего дела. И вроде бы так и есть? — Наверное, — сказала Гермиона. — Хотя это кажется мне немного странным. Гарри это тоже казалось странным. Их с Гермионой история была шита белыми нитками и никогда бы не выдержала аврорского расследования — почему же их оставили в покое? Порой он пересекался с Оливером, обменивался быстрыми фразами и уходил под предлогом повышенной нагрузки, а потом долго размышлял: не было ли в словах аврора какого-то скрытого смысла, не выдал ли Гарри себя жестом или взглядом? Но ничего не менялось, никто не вызывал его на допрос, и в какой-то момент Гарри позволил себе расслабиться — у него были другие вещи, о которых стоило переживать. На первом месте у него всегда был Том. — Вы не можете использовать одно и то же заклинание! Это нечестно! — воскликнул тот во время одного из их уроков. — Я даже не уверен, что вы правильно его произносите. — Экспеллиармус очень хорошее заклинание, — Гарри улыбнулся ему и крутанул его палочку в пальцах. Она отзывалась приятным теплом, словно узнавая его, и Гарри старался не думать об этом ощущении. — Мало кто владеет беспалочковой магией, поэтому большинство твоих противников будут беспомощны, если ты лишишь их оружия. — Хм, — Том покосился на него с сомнением. — Оно хоть раз пригодилось вам в настоящем бою? — И не единожды, — Гарри бросил палочку обратно. — От Экспеллиармуса можно закрыться щитом и увернуться, поэтому он не считается особо опасным заклинанием. Однако из-за этого враг может его не ожидать. — Вот как, — Том призадумался. — То есть если я, например, отвлеку его чем-то простеньким — Экспеллиармус! Гарри ловко отпрыгнул в сторону и улыбнулся. — Вроде того, да, — он подмигнул Тому, и тот мотнул головой. — Не обязательно делать дуэль сложной и красивой. В конце концов, твоя цель — победить. — С одной стороны, да, но с другой — какое удовольствие в том, чтобы уложить противника на лопатки за секунду? Улыбка Гарри дрогнула. Он вдруг вспомнил, как впервые схлестнулся на дуэли с Волдемортом: тот мог убить его сразу, но он хотел поиграть с ним, понаблюдать за его унижениями… — Твой противник может перехватить инициативу, если ты будешь затягивать с атакой, — Гарри не мог справиться с внезапным ощущением сухости в горле. — Вы правы, — кивнул Том. — Блэк найдет способ вернуть себе преимущество. Это прозвучало как дурное предзнаменование. — У вас все в порядке на факультете? — уточнил Гарри осторожно. Он подошел к Тому и встал у него за спиной, наблюдая за тем, как тот встает в позу, которую Гарри ему показал. Было проще учить его тому стилю боя, который Гарри выработал сам — хотя это вызывало тревогу, когда он думал о возможном будущем. Том все любил делать красиво, и сложно было понять, как приют сумел воспитать в нем эту черту: его движения были грациозными и плавными. Глядя на него, поверить в его благородное происхождение было совсем нетрудно. Том повернул голову и взглянул на него краем глаза: его темные волосы щекотали его белую шею, и Гарри заметил, как кончики его ушей покраснели. — Вполне, — ответил Том. Он опустил руку и чуть качнулся назад. — Почему вы спрашиваете? — Просто интересуюсь. Как Альфард все это воспринял? Орион его брат, в конце концов. — О, — уголок его губ приподнялся в хитрой ухмылке. — Альфард полностью на моей стороне. Гарри судорожно вздохнул. — Это хорошо. — А у вас как дела? — Том повернулся к нему. — Профессор Вилкост что-нибудь говорила насчет наших занятий? Реддла это действительно волновало. Он был свидетелем того, как Вилкост приказала Гарри «прекратить братания», и ее слова, видимо, поселились в глубине его разума. Том ревностно защищал то, что они с Гарри смогли построить, и слова профессора казались ему угрозой — он этого не скрывал. И это отчасти пугало. — Она не одобряет дружеских отношений между профессором и учеником, — сказал Гарри. — Считает, что я не справляюсь с тобой. — А вы считаете иначе? — улыбнулся Том игриво. — Том, — Гарри отвернулся. — Я просто рад, что вы на моей стороне, — Реддл приблизился к нему и наклонил голову, заглядывая ему в глаза. — Это много для меня значит, профессор. Гарри посмотрел на него и вдруг смутился. Если бы Вилкост знала, чем они тут занимаются, она бы запретила проводить эти встречи. Наверное, эту ситуацию скрашивало лишь то, что Гарри перестал общаться с Орионом, дружбу с которым она так же считала выходящей за рамки — хотя та вовсе не была таковой. Наверное. Гарри вдруг вспомнил, как Орион схватил его за руку. Он делал так и раньше: в его движениях всегда было стремление приблизиться. Поначалу это действительно нервировало, но потом — а что изменилось? У Гарри не было причин с ним общаться. Хотя порой ему казалось, что это было возможно: они были почти одного возраста, у них были похожие интересы, и Орион был таким… — О чем вы думаете? — Том шагнул ближе. — О чем? — Гарри судорожно вздохнул. — О планах на лето, пожалуй. Мы с мисс Грейнджер собираемся провести время в Лондоне, чтобы немного отдохнуть от работы. — Отдохнуть? В каком смысле? — Мы уже второй год не покидаем Хогвартса. Гермиона считает, что нам стоит немного развеяться. Завести новых друзей, может. — В Лондоне опасности, — заметил Том сухо. — Не понимаю, зачем вам уезжать отсюда. Если бы я мог, я бы все лето провел в Хогвартсе. — Зато мы можем увидеться. — Меня не будет в Лондоне, — Том невесело усмехнулся. — Нас оставляют в том доме, пока все не уляжется. К тому же я уже достаточно взрослый, чтобы работать. — Где? — На ферме, наверное, — задумчиво предположил Том. — Обычно наших парней отправляли в доки или на склады, но в деревне не много вариантов. — Это ужасно, — Гарри нахмурился. — Это не так уж плохо, — Том удивился, и Гарри сразу прикусил язык. — Какую-то часть денег придется отдать приюту, но остальное я смогу сохранить. Думаю открыть счет в Гринготтсе, чтобы начать копить на будущее. — Это хорошо, что ты думаешь о будущем, — Гарри улыбнулся. — Мне приходится, — Том приосанился. — Но мне приятно, что вы хотели увидеть меня летом. Профессор Вилкост этого точно бы не одобрила. — Ну, мисс Грейнджер тоже хотела с тобой пообщаться. Улыбка тут же пропала с лица Тома. — Да? — он отвел взгляд. — Что ж, полагаю, на третьем курсе она будет преподавать нам Руны. Это будет… интересно. — Том… — В следующем году все изменится, — Реддл вдруг бросил на него тяжелый взгляд, полный какого-то невысказанного чувства. — Вы же будете на моей стороне? — Не волнуйся, — Гарри ощутил, как тревога зашевелилась в его груди. — Но я все же стараюсь смотреть на будущее с оптимизмом. Ведь сейчас все нормально. — Это временно. — Тогда нам стоит вернуться к урокам, — Гарри невесело улыбнулся. — Может, если ты перестанешь с пренебрежением относиться к заклятию Экспеллиармус, то Орион и не успеет тебя атаковать. Или дуэль не успеет случиться — на что Гарри и рассчитывал. Том склонил голову набок, и темные пряди волос скользнули на его светлую шею. Он сделал еще один шаг вперед, такой крошечный, что его можно было и не заметить, но именно он почему-то пустил волну мурашек по спине Гарри. Словно существовала какая-то незримая граница, и Том переступил ее — это был не первый раз, но сейчас у него не было для этого причин, кроме его собственного желания. Он поднял лицо, и Гарри вдруг ощутил что-то: шрам на лбу дернулся, и странное чувство затопило его изнутри. — Он ведь еще не пытался с вами заговорить? — спросил Том. Гарри представил, как Гермиона бы захихикала, услышав этот вопрос, и посмотрела бы на него своим знающим взглядом. Но что Гарри должен был сделать? — Нет. Может, он оказался достаточно взрослым, чтобы перестать подпитывать вашу вражду? Том хмыкнул. — Ну, конечно. Рано или поздно он придет и попытается настроить вас против меня. — И что, по-твоему, он скажет? — полюбопытствовал Гарри. — Он ведь не знает о Маркусе, и я смею надеяться, что ты не скрываешь от меня других подобных инцидентов. — Конечно, нет, — возмутился Том. — Но он что-нибудь придумает. Не верьте его словам, хорошо? — Хорошо, — ответил Гарри. Том улыбнулся ему немного грустно и поднял волшебную палочку. — Я готов продолжать, — он скопировал атакующую позу Гарри. У него отлично получалось, и это порой заставляло Гарри мучиться от смутного предчувствия. Но он вспоминал слова Гермионы: будущее просто не могло остаться прежним. Пока он был рядом с Томом, Волдеморт не мог проникнуть в этот мир — Гарри верил в это. — Нападай, — велел он, и глаза Тома блеснули. — Джордан не так уж плох, — заметил профессор Борко. — У Блэка, конечно, есть талант, но Джордан ответственно подходит к тренировкам. — По-вашему, старание превосходит талант или наоборот? — спросила Гермиона. — Какой интересный вопрос, — рассмеялся Слизнорт. — Что вы скажете, Аист? — Думаю, все зависит от ситуации, — ответил тот. — Отсутствие таланта вовсе не ставит на человеке крест, но его наличие помогает быстрее раскрыть весь потенциал. — Как дипломатично, — хмыкнула Вилкост. — Другой вопрос: Слизерин или Гриффиндор? — Галатея, ты режешь меня без ножа. — Сегодня победа будет за Гриффиндором, — вмешался Гарри. — Скорее всего, — улыбнулась Вилкост. Они наблюдали за игрой с трибуны профессоров. Гарри то и дело вжимался в перила, желая оказаться поближе к игре, и Гермионе приходилось за свитер тянуть его обратно. Порой Гарри смотрел на трибуны внизу: туда, где сидели ученики. С такого расстояния он не мог разглядеть ни Ориона, ни Тома, но это отчасти его даже радовало — мысли об обоих начинали нестерпимо давить на него. — И все же я считаю, что отстранение от игр — чрезмерное наказание, — заметил Слизнорт. — Блэк, конечно, провинился, но теперь страдает вся команда. — Вы бы так не переживали, не будь это вашим факультетом, — хихикнул Флитвик. — Команда Слизерина — одна из самых сильных! — Я бы поспорил, — вмешался Дамблдор. Он провел рукой по своей бороде и улыбнулся, когда Слизнорт глянул на него оскорбленно. — Блэк вполне может успеть на последние игры, — заметила Вилкост. — Жаль, что я не успею их увидеть, — подал голос Оливер. Гарри едва не подскочил: Оливер, Кэсси и Бардон сидели прямо позади них, но не вступали в разговоры профессоров. Кэсси и Бардон были мало заинтересованы в происходящем, а вот Оливер с увлечением следил за ходом игры. — Ведь даже если Гриффиндор победит, интрига сохранится? Если в конце Слизерин выиграет у Когтеврана? — Так и есть, — ответил ему Флитвик. — Но отобрать у Когтеврана победу будет непросто. Слизнорт вздохнул и приосанился. Гарри почти не обратил внимание на их разговор: он переглянулся с Гермионой, поняв, что она думает о том же самом. — Вы уезжаете? — спросил Гарри как бы невзначай. — К сожалению, — краем глаза Гарри увидел, что Оливер бросил на него быстрый взгляд. — Мы все переходим на восточное направление. — Пруст думает, что Хогвартс в безопасности? — спросил Слизнорт. — Очевидно, что фокус внимания наших врагов сместился, — ответила ему Кэсси. — Наше управление более не считает необходимым постоянный надзор за школой. Тут останется только мистер Моран. — Полезность его уроков крайне сомнительна, — заметила Вилкост сухо. — Это будет решать Министерство. На трибуне воцарилось неуютное молчание. Гарри снова посмотрел на Гермиону: значило ли это, что их легенда осталась нетронутой? Но как такое могло быть? Орион был абсолютно прав в своих подозрениях: двое беженцев из Польши казались довольно сомнительными элементами. На месте авроров Гарри бы расследовал именно их дела. — Это безумие, — заметил Уолбрик, который все это время сидел рядом с Гермионой и молча слушал. — То, что происходит на востоке. Гриндевальд хочет создать хаос. — Боюсь, его интересует не только хаос, — заметил Дамблдор печально. — Это точно, — кивнул Бартон. — Но что мы знаем наверняка: они не справились с Британией. Чего бы Гриндевальд не хотел достичь, он этого не получил. Гарри бросил быстрый взгляд на Дамблдора. Тот смотрел на поле, и по его лицу трудно было понять, о чем он думает. Почему он бездействовал, если знал правду? Гриффиндор вышел из этого матча победителем. Гарри был рад этому: он всегда болел за свой родной факультет и желал ему победы. После матча он спускался с трибуны в компании Гермионы и Оливера. Гарри хотел расспросить его, но не мог подобрать правильных слов — все выглядело слишком поспешным и заинтересованным. Конечно, у него было право интересоваться проблемами учеников, но отчего-то ему казалось, что эти вопросы каким-то образом бросают на него тень. Гермиона справилась без него: — Значит, — сказала она, невинно оглядываясь по сторонам, — ваше расследование закончилось? Есть результаты? Оливер глянул на нее насмешливо. — Отчасти, — заметил он. — Хотя я надеялся, что мы сможем нарыть что-нибудь более весомое. Кажется, нас просто водили за нос — или отвлекали от чего-то важного. — Неужели? — В Хогвартсе часто происходят странные вещи. Иногда это просто совпадения, но иногда, копнув поглубже, можно заметить тревожные связи. — Например? — спросил Гарри. — Например, присутствие слизеринцев в нескольких крупных конфликтах, случившихся за последние два года. Трижды в этих историях пострадали ученики. — Слизерин всегда был неспокойным факультетом, — ответила Гермиона. — Профессор Слизнорт подтвердит мои слова. — Так и есть. На Слизерине скопилось слишком много темных волшебников. — Они вовсе не темные волшебники, — возразил Гарри. — Они еще дети. — Разве? Почти все благородные семьи замешаны в делах, на которые закрывают глаза исключительно из-за их участия в политической жизни. Их дети ничем не лучше. — Но ведь вы ничего не нашли, расследуя Блэков? — А ты беспокоишься об этом семействе? — прямо спросил Оливер. Гарри поджал губы. — Мне не слишком нравится тот факт, что вы следили за учениками. — Эй, мы просто делали свою работу, — Оливер вскинул руки. — Нам сказали наблюдать за всеми, не только за учениками. — И кто еще привлек ваше внимание? — Гермиона поправила мантию. Неподалеку шла группа пуффендуйцев, которые хихикали и с любопытством поглядывали в их сторону. — Вы, — ответил Оливер спокойно. — Хотя мои коллеги сочли бы неправильным обсуждать с вами эту тему. Конфликт интересов и все такое. Но вы мне нравитесь. — Ты нас не допрашивал, — заметила Гермиона. — За вас поручились, — признался Оливер. — У нас был отдельный проект, но он не принес особых результатов. Это наша стратегическая ошибка. К тому же руководство по-прежнему уважает его мнение, да и ничего компрометирующего мы не обнаружили. — Кто за нас поручился? — спросила Гермиона, скрывая удивление в голосе. — Альбус Дамблдор, конечно. — Профессор, — сказал Орион. — Могу я войти? Гарри как знал, что ему не стоит открывать дверь. Был уже поздний вечер — в такое время хорошие новости никто не сообщает. Да и кто еще мог бы прийти к нему? Гермиона бы не стала топтаться на пороге и просто вошла, Вилкост давно уже отправилась в свои комнаты, а Том предупредил бы о своих планах. Подходя к двери, Гарри понимал, кто за ней стоит — но все равно ее открыл. Просто из упрямства. — Орион, — Гарри прислонился к косяку. — Что случилось? — Хочу с вами поговорить. Конечно, он хотел. Верхняя пуговица на его рубашке была расстегнута, а галстук — ослаблен. Гарри уже и не помнил, когда в последний раз видел его так близко: занятия для старших курсов теперь проводились под надзором Вилкост, и Гарри держался подле нее. Орион выглядел уставшим: под его глазами залегли тени, а волосы растрепались. Ему не стоило приходить. До отбоя оставалось всего ничего, и в это время не принято было вести деловые беседы — у Гарри не было никаких оправданий, чтобы пустить его в кабинет. Он мог сказать, что уже закончил с планами уроков и идет спать, но Орион бы последовал за ним, и все стало бы хуже. Если бы Вилкост узнала… Или Гермиона. Или Том. Гарри нахмурился. — Заходи, — сказал он. — Но недолго. Орион кивнул. Он прошел в кабинет, бросая взгляд на гору пергаментов на столе. Гарри прикрыл за ним дверь, испытывая иррациональное ощущение, будто они совершают какое-то тайное преступление — это раздражало и выматывало. В конце концов, этот разговор мог быть связан с учебой. Пусть даже они оба понимали, что он не был. — Что случилось? — спросил Гарри, присаживаясь на край своего стола. — Я получил несколько новостей. Решил поделиться с вами. — Ты опять ввязался в опасные переписки? — Гарри невольно улыбнулся. Орион прищурился, но он выглядел скорее позабавленным, нежели раздраженным. — Не вижу причин прекращать, — он подошел ближе и убрал руки за спину. — Вы больше не злитесь на меня? — Я все еще считаю, что ты повел себя не лучшим образом, — Гарри отвел взгляд. Он вспомнил один из разговоров с Гермионой — был ли Орион действительно виноват в том, что случилось? Как был Сириус виноват в том, что они с Джеймсом сделали со Снейпом? — Ты почти закончил шестой курс, в конце концов. — Хотите сказать, что вы на шестом курсе не делали ничего необдуманного? Гарри отвел глаза. На шестом курсе он чуть не убил Драко в туалете Плаксы Миртл — это было намного хуже царапины на лице Тома, которую оставил Орион. Да и все года до этого: Гарри с трудом вспоминал периоды, когда он бы спокойно сидел на месте и не нарушал школьных правил. Имел ли он право отчитывать Ориона, когда сам был по колено во лжи? — Это не значит, что ты должен следовать моему примеру. — Больше не буду, — Орион мягко улыбнулся. — Значит, вы тоже нарушали правила? — Все нарушают правила. — Вас когда-нибудь отстраняли от квиддича? — О, — Гарри невольно усмехнулся. — Много раз. — За что? Гарри прищурился, глядя на его хитрую улыбку. — Ты пытаешься меня отвлечь или что? — Я пытаюсь узнать вас получше. Мне казалось, мы с вами становились друзьями. — Я твой профессор, Орион, — Гарри снова отвернулся. Блэк смотрел на него так, как не должен был смотреть: требовательно и пристально. Он не мог на него обижаться — Гарри делал то, что должен, разве нет? Вилкост хотела, чтобы он держал границы с учениками; Гермиона хотела, чтобы он уделял время своей личной жизни; Том хотел, чтобы Гарри поддерживал только его. А чего хотел Блэк? Гарри не понимал его. — Ну и что? — прямо спросил Орион. — Уверен, профессор Слизнорт был бы не против, чтобы я считал его своим другом. Слизнорт был настоящим профессором, взрослым и опытным человеком — а Гарри был всего на два года старше юноши перед собой. Если бы они с Гермионой поступили в Хогвартс, то учились бы с Орионом на одном курсе — их ничто не разделяло. И если с Томом выстроить эту границу было сложно из-за связи и его психологических трудностей, то с Орионом на нее просто не хватало ресурсов. Им с Гермионой действительно стоило уехать. — Зачем тебе это нужно? — спросил Гарри. — Не знаю. Вы первый начали. Вы сказали, что я похож на вашего друга. Гарри поморщился. Орион всегда был и всегда будет похож на Сириуса, но Гарри уже не видел крестного позади его лица каждый раз, когда они разговаривали. Орион медленно загонял его в какую-то ловушку, и Гарри не был уверен, как ему к этому относиться. — Это нарушение профессиональной этики, — повторил Гарри заученную фразу. — Разве вас это волнует? — Орион скрестил руки на груди. Он смотрел на Гарри сверху вниз, и это было таким же неправильным, как и все остальное — Гарри стоило выпихнуть его за дверь. Но в то же время… — Только не говори, что ты опять пришел говорить о Реддле. Может, Гарри бы охотнее шел на этот контакт, если бы Орион не вел себя так, будто они с Томом могли перетягивать Гарри, словно канат. Почему он не мог просто забыть об этом? Ведь все было неплохо раньше. Если бы только все сложилось иначе… — А как же иначе? — нахмурился Орион. — Мы с вами не говорили о случившемся. — Не он отправил то письмо, — сказал Гарри устало. — И твоя семья узнала обо всем, потому что ты начал эту переписку. Ты не можешь обвинять в этом Тома. — Письмо отправил Альфард, — Орион шагнул вперед. — Но это Реддл его заставил. Мой брат просто безвольная кукла в его руках. — Я не хочу снова об этом говорить, — Гарри оттолкнулся от стола и поднял подбородок. Орион все равно был выше, но так он хотя бы не ощущал себя загнанным в угол. — Вы только и делаете, что жалуетесь друг на друга. Неужели тебе нечем заняться, кроме как цепляться к нему? — Есть. Но это стало делом чести. — Я не собираюсь это выслушивать, серьезно. — Может, тогда вы хотите послушать про отравление Маркуса Йорка? — невинно спросил Орион, сверкнув глазами. Он надвинулся на Гарри, и тот судорожно вздохнул, пораженный его напором. В лице Блэка появилось что-то хищное: тот словно встал на след. — Или про девчонку моего брата, которую кто-то столкнул с лестницы? — Что? — Гарри сглотнул, вынуждая себя не отводить взгляда. — Я начал задумываться над тем, какого черта они вообще его слушают, — Орион чуть наклонился вперед, и на миг Гарри ощутил приятный травяной запах, исходящий от него. — Мой брат, Розье, Лестрейндж и Нотт — чистокровные волшебники из приличных семей. А ваш любимый оборванец почему-то командует ими, хотя в прошлом году они его презирали. — Что ты сделал? — Просто написал младшему Йорку, — Орион снова помахал письмом. — И он рассказал мне забавную историю про то, как Реддл подсовывал им в постели мертвых животных, а потом столкнул эту грязнокровку с лестницы и свалил все на Йорка. — Эта история совсем не такая простая, — Гарри уставился на его подбородок, чтобы не смотреть в глаза. — Это точно. Особенно та часть, в которой Реддл попытался его убить. Гарри отвернулся. — Учителя признали это несчастным случаем. — А вы? — Орион невесомо коснулся его локтя. — Он сделал это из-за вас. Вы все знали? Гарри должен был ему соврать. Но Ориону не требовались его слова: он стоял так близко, что Гарри мог разглядеть светлые крапинки в его глазах. Ему казалось, что Блэк пытается окружить его собой, словно он мог просто поглотить Гарри, подавив его своим телом, взглядом и силой магии, так и сочащейся в воздух. Том тоже так делал, но Гарри находил способ его удержать — с Орионом в этом не было необходимости. Гарри ощутил его дыхание на своем лице, прежде чем упереться руками ему в грудь и оттолкнуть. Блэк покачнулся, отступив. — Не смей так делать, — приказал он. — Никогда. — Как делать? — И не лезь в это, — Гарри проигнорировал его вопрос. — Почему вы его защищаете? — Орион поморщился и повысил голос. Гарри попытался уйти от него, чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию, но Блэк просто преградил ему путь. Это давно перестало быть разговором учителя и ученика, и Гарри вообще не понимал, что происходит. Как, черт возьми, он должен был с этим справляться? Ему стоило наорать на него? Поставить ему отработку? Все это казалось невероятной дуростью, потому что в этот момент он вовсе не злился на Ориона — он злился на самого себя. На свое внезапное желание все ему рассказать. Гарри бы предпочел, чтобы прямо сейчас Гриндевальд напал на замок и ему пришлось отправиться воевать с ним — видит Мерлин, это было намного проще. — В прошлом году он был просто учеником, над которым издевались его соседи, — сказал Гарри честно. — По-твоему, я должен был оставить его в беде? — Он вовсе не простой ученик. Если Йорк написал правду… — Том сложный ребенок, это так. Думаешь, я этого не осознаю? — Гарри вскинул руки. — Но ты тоже кое-чего не понимаешь. Ты никогда не жил в лишениях рядом с теми, кто тебя ненавидит — а Тому пришлось. Он не в порядке, но я пытаюсь ему помочь. — Это не ваша забота. — Чья, если не моя? — Вы слишком много на себя берете. Пусть этим занимаются другие. Гарри не знал, чего он хотел сильнее: избавиться от этой ноши или сохранить внутри себя привычный смысл. Орион не знал о том, через что ему пришлось пройти. Но все же слышать его слова было почти приятно: это походило на глоток свежего воздуха. Будто бы на мгновение Гарри избавился от необходимости принимать решения. — Том никому больше не доверяет, — Гарри смотрел на Ориона, не зная, что именно он хочет от него услышать. — Я пытаюсь дать ему чувство безопасности, чтобы он не реагировал так агрессивно на любой раздражитель, а ты, черт возьми, делаешь все только хуже. Ты сам уже на нем помешался. Зачем ты к нему цеплялся? Неужели тебе так важно, с кем дружит твой брат? — Я не хочу, чтобы моего брата использовали. Разве вы не видите, что происходит? — Орион ухватил его локоть и крепко сжал. — Этот грязнокровный… — Да он вообще не грязнокровка! — воскликнул Гарри. — И если Альфарду нравится Том, то ты уже ничего не изменишь. Мы не выбираем, в кого влюбиться. — Не грязнокровка, значит? — Это не твое дело, Орион. — Я думаю, что Реддл просто нашел способ манипулировать вами точно так же, как и всеми остальными своими «друзьями». Выставил себя несчастным ребенком, которого вы должны защищать, и воспользовался вашим добрым сердцем. Он совсем не такой. Ему не нужна ваша забота. — Есть вещи, о которых ты просто не знаешь. Он никогда не видел Волдеморта — как он мог понять? Ему казалось, что Гарри идет на поводу у Тома — может, так оно и было, но он делал это ради своих друзей, ради всех, кого его собственная жертва могла защитить от Темного Лорда. Если бы Гарри знал, что его смерть сможет помочь его любимым, он без колебаний бы ее принял. — Ну так расскажите мне. Я вам помогу! Гарри хотел ему рассказать. Но он не мог. Орион бы не сумел помочь им. — Ты поможешь мне, если оставишь Тома в покое. — Этого он и хочет, понимаете? — Орион сжал свои пальцы, пытаясь притянуть его к себе. Гарри уперся поясницей в свой стол, вскинув голову: он никогда не видел Блэка таким возбужденным и эмоциональным. — Он заставляет вас думать, будто бы ваша поддержка ему необходима, но это не так. Он не ребенок. Гарри моргнул. Ужасная тревога вдруг захлестнула его: Вилкост говорила то же самое. Но для него Том оставался ребенком, оставался тем маленьким мальчиком, который одиноко стоял около кабинета ЗОТИ. И Гарри бы хотел, чтобы так осталось навсегда, потому что когда Том вырастет, это будет значить только одно — время уже на исходе. — Орион… — Хотите, я скажу вам то, что поменяет ваше мнение? — И что же? Орион вдруг коснулся его щеки. Гарри застыл, пораженный не столько этим действием, абсолютно неправильным в их ситуации, сколько ощущением теплых пальцев на своей коже. Он вдруг осознал, что кроме Гермионы и Тома никто не касался его уже долгое время — это было жарко и крепко, словно Орион действительно скрывал что-то за этим простым жестом. — Он в вас влюблен.