Порочный круг

— Ты подстригся, — сказал Альфард. Том оторвал взгляд от снующих по перрону людей и повернулся к нему. Мгновение он просто смотрел на Альфарда, словно удивленный его появлением, а потом его губы растянула легкая, такая знакомая улыбка. Реддл провел рукой по волосам, ероша короткие пряди. — Пришлось, — ответил он. Даже его голос будто бы изменился, став глубже и сильнее, хотя это могло быть просто игрой воображения — в конце концов, Альфард не слышал его два месяца. Он прошел в купе и занял место напротив: сидеть рядом было бы приятнее, но так он мог беззастенчиво разглядывать Тома, который выглядел просто очаровательно в этом мягком свете. Его волосы были намного короче, и оттого его лицо казалось светлее и уязвимей. Он загорел, и Альфарду это нравилось: как бы сильно он не ценил фарфоровую бледность его кожи, видеть Тома таким было приятно. Это лишило его образ загадочности, но оттого он стал ближе, роднее. — Как твое лето? — спросил Альфард. — Заработал денег? — Даже больше, чем рассчитывал. А твое? — Одиноко, — Альфард улыбнулся. — Все время торчал в поместье. Это было большим преуменьшением. Вальбурга, конечно, рассказала родителям обо всех приключениях Альфарда, и его ждал разговор, больше похожий на допрос. Отец и мать хотели знать все о Томе Реддле, который заставил их сына рассориться с родственниками — и Орион издалека подливал масла в огонь, в красках описывая дуэль и свои подозрения. Альфард предпочитал отмалчиваться и бубнить, что все это выдумки: а что он мог сказать? Правду? Родители бы не поняли его: хорошо, если бы просто отругали, а не заставили сменить школу, дабы искоренить извращенные наклонности. В какой-то момент он осознал, что ему и вовсе не с кем обсудить то, что его тревожило. Том был единственным, кто знал правду, но он не хотел ее обсуждать, и Альфард не решался упоминать свои чувства в тех письмах, что отправлял ему. Мог ли он сказать что-то сейчас? В купе они были вдвоем, и Том смотрел на него с легкой улыбкой. Ему, наверное, тоже было одиноко среди магглов, которые понятия не имели, кто именно живет рядом с ними. Он был не просто волшебником. — Что ты делал в свободное время? — спросил Альфард, чтобы не молчать. Если бы он мог, он бы встал перед Томом на колени и вынудил бы снова вернуться к той теме, которую они старательно пытались замять. Он избегал его прошлой весной — Альфард не хотел и дальше испытывать это чувство. — Читал учебники, — ответил Том. — У нас три новых предмета. Ты же подготовился? — Конечно, — усмехнулся Альфард. — Я даже пытался погадать на картах, но вышла какая-то грустная муть про предательство и изгнание. Или я сам себя накрутил. — У меня тоже не получилось, — признался Том. — Если только я не собираюсь сначала умереть, а потом дожить до глубокой старости. Альфард усмехнулся. — А что с нашими планами? Все по-прежнему? — Я не собираюсь отступать, — Том тут же нахмурился. — А ты? — Ты же знаешь, я буду с тобой. Они замолчали, глядя друг на друга. Альфард, осмелев, потянулся вперед, чтобы взять Тома за руку — его ладони были такими красивыми… Он едва успел коснуться его кожи кончиками пальцев, как дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Максимилиан. — Вы бы видели, кого я только что встретил! — воскликнул он, заталкивая в купе свой чемодан. Альфард откинулся назад и отвернулся. Он хотел выпихнуть Розье в коридор, чтобы он не смел нарушать их момент — Альфард так долго ждал этой возможности, и надо же было ему все испортить! Но Максимилиан уже плюхнулся на диванчик рядом с Томом и оглядел его удивленно. — Решил сменить стиль? — хмыкнул он. — Через месяц все станет как раньше. — Эксперименты — это важно! Я вот тоже думал подстричься. Мне кажется, буду казаться взрослее. Меня точно возьмут в команду снова, поэтому… — Ты вроде кого-то встретил, — буркнул Альфард. — Точно! — Розье повернулся к нему. — Такого чудика. Футов шесть, не меньше! А лицо как у ребенка. За ним старикашка какой-то бежал, все говорил, чтобы он писал ему обо всех новостях. — Шесть? — удивился Том. — Разве может быть ребенок такого роста? — Я же говорю — чудик. В Хогвартсе узнаем, кто это такой. Альфард вздохнул. Вскоре к ним присоединились Бенджамин и Эдвин, жаждущие поделиться новостями о своих каникулах — гораздо более интересных, чем заточение Альфарда в поместье. Об уединении с Томом можно было забыть. Да и тот, кажется, об этом не волновался, и Альфарду оставалось только вздыхать, глядя на него. Впрочем, он не собирался так это оставлять. Это был новый курс, который должен был все изменить. В прошлом году Том сказал, что ему нужно время. Он не отверг его и не заклеймил, значит, мог ответить на чувства Альфарда. Может, его мысли действительно были заняты другими вещами… Орион и Поттер — вот, кто стоял между ними, и Альфард отчетливо это понимал. У Ориона был выпускной год, и его должны были заботить экзамены, а не возня с третьекурсниками. Но вот профессор… Вилкост повышала его, и Альфард был уверен, что тот будет преподавать им до самого окончания школы. Значит, Том опять будет торчать у него в кабинете, лишая Альфарда любых возможностей для решительных действий. Но разве он мог это изменить? Может, он вообще зря надеялся? Том бросил на него пронзительный взгляд, словно угадав его мысли. — Альфард, — позвал он, и голос его походил на мед. — А ты что думаешь? — О Древних Рунах? — тот вздохнул. — Будет очень сложно. — Зато их будет вести самая красивая преподавательница, — ухмыльнулся Максимилиан. — Наконец-то мы познакомимся с мисс Грейнджер. — Неужели ты отказался от своих амбиций насчет Матильды Мейсинг? — хмыкнул Бенджамин, поправляя свой галстук. — Никогда, — решительно заявил Максимилиан. — Но это не значит, что я не могу смотреть по сторонам, правда? — Вы совсем не изменились за лето, — вздохнул Эдвин. — А мы и не должны, — сказал Бенджамин. — Мы уже на третьем курсе. Пора нам всем заняться личной жизнью. — Так девушки есть у всех, кроме вас двоих, — Эдвин закатил глаза. Бенджамин и Максимилиан переглянулись и хором тяжело вздохнули. Альфард надеялся, что в новом году он изменится — станет взрослее, серьезней, уверенней… Однако чем больше времени он проводил с друзьями, тем больше ему казалось, что все осталось по-прежнему. Но так не должно было быть. Стоило быть решительней. Ему хотелось расспросить о Поттере, но Альфард не рисковал открывать рот. Том мог сразу разгадать его планы и встать на защиту своего драгоценного профессора — если Альфард хотел завоевать хоть немного места для себя, ему стоило быть хитрее. Быть таким же, как Реддл. Тот два года показывал ему, как можно добиваться своего чужими руками. Но что он мог сделать? Что? Поттер был профессором, и ему, очевидно, нравился тот факт, что Том бегал за ним, будто преданный щенок — Альфард никак не мог это изменить. Однако он думал, фантазировал. Половину лета он провел с рукой в собственных штанах, представляя, как все могло бы быть. Или как все будет. — Ты во мне дырку прожжешь, — насмешливо заметил Том, когда по приезде в Хогвартс они начали вытаскивать чемоданы с верхних полок. Альфард покосился на остальных: те не вслушивались в их шепотки. Впрочем, Реддл не позволил ему ответить: он стащил свой чемодан и вышел в коридор. Возвращение в Хогвартс всегда было чем-то особенным. Они ехали в повозках и смотрели на приближающуюся громаду замка — все было впереди. В соседней повозке ехали друзья Малфоя, который прицепился к Тому на перроне и не отставал до тех пор, пока не обнаружил, что для него в повозке места нет — шестое сидение заняла Роуз. Всю дорогу она держала Тома за руку. Тот никак не реагировал: его, казалось, больше заботили сверкающие башни замка. — Они достроили крышу, — заметил он, когда впереди показались ворота. — Крышу? — спросил Альфард. — Та маленькая башня, — Том указал в небо. Гриффиндорская башня и правда обзавелась небольшой пристройкой. — Выглядит интересно, — заметила Роуз. — Я бы не отказалась в ней жить. — Да, — кивнул Том медленно. — Очень интересно. — А где Кэти? — спросил Альфард. — Я не видел ее на перроне. — Где-то там, — махнула Роуз. — Соскучился, да? Она тоже про тебя спрашивала. Альфард пожал плечами. Ему было немного все равно, но друзья ему завидовали. Он вдруг подумал об Орионе. Тот завязал свой роковой роман в этом же возрасте, и он считал это достижением. На мгновение Альфард вспомнил, как тот смеялся над ним посреди коридора, и ярость наполнила его. Он не видел кузена почти все лето: тот торчал в Лондоне, и Вальбурга навещала его. Никто из них, конечно, не хотел проводить время с младшим братом. Тем более что Альфард больше не был самым младшим. У него же появился братик. Ребенка звали Сигнус, и он был нелепым. Мать хлопотала вокруг него, а Альфард ощущал лишь брезгливость от вида его пухлого тела и крупной головы. Он не собирался с ним возиться. У Сигнуса был лишь один плюс — родители отдавали ему все внимание, и Альфарду доставалось чуть меньше укоряющих взглядов. Впрочем, это не делало ситуацию лучше. В Большом Зале Роуз пришлось их оставить, но ее место тут же заняли Малфой, Эйвери и остальные. В воздухе висел веселый шум: все переговаривались, делясь своими впечатлениями от каникул и планами на будущий год. Вдалеке Альфард заметил Ориона: тот сидел со своими друзьями и лениво оглядывал зал. Он был таким же далеким и чужим — совсем не тем человеком, которого Альфард знал на первом курсе. Кем-то другим. — Я считаю, что это неправильно — ставить выборные предметы на третий курс, — вещал Малфой. Его волосы чуть отросли, и он то и дело смахивал с лица непослушную белую прядь. — Чем раньше мы начнем изучать новые дисциплины, тем лучше! — Тем более что их всего три, — Том подпер голову рукой. — Маггловедение, конечно, я не стал бы посещать, но отказываться от волшебных существ довольно обидно. — Поэтому я их выбрал, — ухмыльнулся Максимилиан. — Нумерология — это слишком сложно, не хочу тратить лишнее время. — Ведь твое время на вес золота, — хмыкнул Альфард. — Но я тоже бы взял существ, если бы была возможность. — И я, — вздохнул Бенджамин. — Но отец сказал, что надо брать Нумерологию. Наверное, мы сможем отказаться, если будет слишком тяжело? Том закатил глаза. Порой Альфард бросал взгляды на стол преподавателей. Некоторых еще не было на своих местах, но с приближением церемонии распределения кресла заполнялись. Под конец пришли и Поттер с Грейнджер: они постоянно шептались, поглядывая на двери. Несколько раз Альфард замечал, что они бросают взгляды на их стол, и Том тоже смотрел в их сторону — но остальные не обращали на это внимания, поэтому Альфард тоже молчал. — Сейчас увидите чудика, — шепнул Розье, когда директор Диппет поднялся и объявил, что они начинают церемонию распределения. Профессор Вилкост вынесла табурет и Распределяющую Шляпу. Та открыла свой рот и начала петь. — А как мы его узнаем? — шепнул Бенджамин. — Я очень сомневаюсь, что в этом году все первокурсники будут такими. Максимилиан не ошибся. Как только первокурсники зашли в зал, все внимание тут же оказалось прикованным к одному из них. Он был таким высоким, что возвышался над остальными, будто маяк. Его округлое лицо было красным от смущения, а темные волосы неряшливо спадали на уши. Мантия, явно предназначенная для взрослого, странно сидела на нем: мальчик был полноватым, но неловким, как и положено ребенку. Альфард смотрел на него с открытым ртом. — Что это за чудовище? — шепнул Малфой. Альфард повернулся, чтобы поддержать его высказывание, и вдруг заметил… Поттер и Грейнджер с широкими улыбками наблюдали за процессией первокурсников. Они смотрели на этого чудика и радовались. Альфард отвел взгляд, ощутив, как сжался его желудок. Этого переростка звали Рубеусом Хагридом, и он пополнил ряды гриффиндорцев. Весь зал наблюдал за тем, как он смущенно присаживается с краю стола и сжимается, пытаясь казаться меньше. Это было сложно сделать: даже с другого конца зала его можно было разглядеть без труда. — Спорим, в нем течет кровь великанов, — заметил Эдвин. — Наверняка, — кивнул Альфард. — Но что он тогда делает в школе? Разве это не опасно? — Меня больше интересует, как его отец умудрился, — захихикал Максимилиан. — Я видел его на перроне. — С чего ты взял, что это был его отец? — встрял Малфой. — А кто еще? Точно-точно отец. К тому же наоборот быть не может. — Почему? Максимилиан продолжил хихикать. — Ну ты подумай, — он подмигнул Абраксасу. — Почему его отец не мог быть великаном. — Чего? — тот совершенно растерялся, зато Розье принялся уже хохотать. — А я понял! — воскликнул Бенджамин. — Фу! Мы же есть собираемся! — Не я это начал! — Идиоты, — фыркнул Альфард и улыбнулся. Он повернулся к Тому, чтобы оценить, как тот относится к вопросам подобных связей, но тот смотрел на стол профессоров, подперев голову рукой. На его лице застыло странное, задумчивое выражение, и Альфарду совсем оно не понравилось. Реддл выглядел так, когда ему что-то не нравилось. — А ты что думаешь? — спросил Альфард, просто чтоб отвлечь его. — О чудике? — Думаю, ему будет очень непросто здесь учиться, — Том повернулся к нему. — Хорошо, что он хотя бы не у нас, — сказал Абраксас. — А что до Гриффиндора… Там часто собирают всякий сброд. Самое место для него. Том окинул его холодным взглядом. Может, он хотел что-то сказать, но в этот момент золотые блюда наполнились едой, а по залу разнеслись одобрительные возгласы. Они праздновали начало нового года.

***

Хагрида можно было разглядеть издалека. Гарри очень смутно помнил, как он выглядел в воспоминаниях из дневника, и видеть старого друга таким молодым было ошеломляюще. Гермиона ахнула рядом с ним и прижала руку ко рту; вдвоем они наблюдали за тем, как Хагрид топчется среди первокурсников, поглядывая по сторонам. Волшебный потолок его очаровал, и Гарри улыбнулся, заметив на его круглом, добром лице искреннее восхищение. — Сложный случай, — прошептал Слизнорт. — Хватит, Гораций, — прервал его Диппет. Вопрос о зачислении Хагрида в Хогвартс обсуждался почти месяц. Гарри и Гермиона, конечно, были на стороне Дамблдора, который самым первым настоял на том, что у каждого волшебника должно быть право обучаться в школе. Родительский комитет возмущался из-за происхождения Хагрида и потенциальной угрозы, которую он мог представлять, но в итоге решение было принято. Гарри и Гермиона наблюдали за совещаниями, переглядываясь. Они знали, что этот спор будет разрешен через два года: если они справятся, то Том не откроет Тайную Комнату и не подставит Хагрида, а Дамблдор окажется прав. А если нет… Они не могли этого допустить. Они знали про паука — будущее было в их руках. Хагрид был смущен и напуган, и он старался держаться подальше от остальных — он еще не знал, что когда-нибудь этот замок может стать его домом, что он может сидеть среди преподавателей… Он опускал глаза и не знал, что в этом зале у него уже есть друзья. — Миртл Уоррен! — объявила Вилкост, и Гарри едва не подпрыгнул на своем стуле. Он так много думал о Хагриде, что совсем забыл про Миртл — тощую, крошечную девочку в огромных очках, которая опасливо вышла вперед. Она была совсем незаметной. Едва ли кто-то в этом зале обратил на нее внимание. Никто и предположить не мог, какая роль была ей отведена. Гарри невольно посмотрел на стол Слизерина и неожиданно поймал взгляд Тома. Даже с такого расстояния он мог заметить изменения, произошедшие в нем за лето. Он выглядел взрослее, и волосы у него стали короче. Наверное, его заставили подстричься на ферме, и теперь его прекрасные темные локоны пропали. Гарри улыбнулся ему немного неуверенно, и Том кивнул, словно у них был какой-то уговор, о котором он напоминал. Он в вас влюблен. Гарри отогнал эту мысль прочь. Все было нормально в конце прошлого года, и все будет нормально сейчас. Он бросил быстрый взгляд на виновника своих сомнений, но Орион беседовал со своими друзьями и не смотрел по сторонам. Он совсем не изменился за это лето, и Гарри было абсолютно все равно. Он не собирался об этом думать. Он снова посмотрел на Миртл, которая была распределена в Когтевран, а затем на Гермиону. Та медленно кивнула. — Давайте выпьем за то, чтобы этот год принес нам меньше тревог, — сказал Слизнорт, когда Вилкост вернулась на свое место и начался пир. — Пусть Гриндевальд остается в Европе, а наши ученики успешно сдадут все экзамены. — И никакого Министерства в стенах школы, — добавила Вилкост. Дамблдор одобрительно усмехнулся в бороду. Гарри был с ними согласен. Хагрид оказался скромным, но старательным учеником. Он сидел в самом конце класса, сгорбившись над своей партой: желание не привлекать внимание отчетливо читалось в его поведении. Он шевелил губами, когда читал, и его рука с волшебной палочкой немного дрожала. Программа первого курса была довольно простой и включала в себя базовые заклинания, вроде искр, отталкивающих чар, дыма… Большинство студентов справлялись с ними довольно быстро, тем более что поначалу они все были полны энтузиазма, но Хагриду и эти чары давались с трудом. Гарри подозревал, что дело вовсе не в магии, а в глубокой неуверенности мальчика. Тот, очевидно, осознавал свое отличие от остальных и чувствовал себя чужим в их шумных компаниях, которые не принимали его. Гарри заметил это почти сразу. Хагрид всегда был один: он приходил и уходил с урока, не глядя на других учеников, в столовой сидел в стороне от них, и никто не вставал с ним в пару, если были другие варианты. Хагрид, казалось, не обращал на это внимания и принимал как данность, однако порой Гарри замечал, что он бросает грустные взгляды по сторонам. Ему было одиноко, конечно — он же был первокурсником. Гарри не собирался так это оставлять. Гермиона сказала, что им следует начать издалека, чтобы Хагрид не подумал, что учителя его обсуждают. — Ты помнишь, что было с Томом, когда ты открыто за него заступился, — напомнила она. — Они решат, что Хагрид нажаловался, и станет еще хуже. — И что нам делать? — насупился Гарри. — Вдруг его начнут травить? — Я думаю, гриффиндорцы просто не знают, как к нему относиться, — предположила Гермиона. — Если у них будет пример, то кто-то обязательно поймет, что Хагрид добрый и дружелюбный человек. Может, нам попросить Флимонта за ним присмотреть? Он кажется неплохим. — Можно попробовать, — Гарри вздохнул. Он не был особо близок с Флимонтом, но тот был единственным учеником Гриффиндора, с которым у Гарри были хоть какие-то внеучебные отношения. — Рубеус Хагрид? — удивился тот, когда Гарри попросил его остаться после урока. Флимонт заметно подрос за лето, и его волосы стали выглядеть еще более растрепанными. — Все его знают. Трудно… не заметить. — Как к нему относятся на Гриффиндоре? — прямо спросил Гарри. — По-разному, наверное, — Флимонт пожал плечами. — А как ты относишься? — Не знаю, профессор, — Флимонт заметно стушевался. — Никак, наверное? Он вроде бы не злобный парень, значит, уже получше многих слизеринцев. Почему вы интересуетесь? — Мне кажется, ему сложно привыкнуть к школе, — ответил Гарри уклончиво. — И если кто-то обижает его, то я хотел бы знать об этом. Флимонт поглядел на него с любопытством. Он провел пальцем по углу стола, раздумывая над чем-то, а потом сказал: — Я вас понял, — его губы растянулись в хитрой улыбке. — Я думал, что вы приглядываете только за слизеринцами. — Что ты имеешь в виду? — Да ничего, — тот отмахнулся. — Я вам расскажу, если что-то замечу. Но этот Хагрид… Мне кажется, он сам не особо старается с кем-то подружиться. Он постоянно бродит где-то один, а если появляется в гостиной, то просто сидит в углу. Это было проблемой, наверное. Стоило поговорить с самим Хагридом, предложить ему какое-то дело. Нравились ли ему волшебные существа уже сейчас? Гарри мог бы подойти к профессору Сильванусу Кеттлберну и узнать, не нужна ли ему помощь: тот был энтузиастом, который большую часть времени проводил в Запретном Лесу и появлялся в Большом зале через раз. Даже если Хагрид пока не интересовался этой темой, ему она точно должна была понравиться — Гарри хотел сделать его счастливым. Он все еще был благодарен Хагриду за миг, когда тот появился на маяке и забрал его от Дурслей. Гарри нуждался в его поддержке, в его присутствии в Хогвартсе — и теперь Хагрид нуждался в его помощи, пусть даже не осознавал этого. Однако Хагрид был не единственным, кто занимал его мысли. На первом уроке третьего курса Гарри столкнулся с ужасающим пониманием, что Том вырос. Он еще не был похож на свою взрослую версию, которую Гарри встретил в Тайной Комнате, но и ребенком он больше не был. Он вытянулся, его плечи стали шире, а руки — крепче. Работа на ферме хорошо сказалась на его фигуре, а солнце заставило его кожу утратить нездоровую бледность. Даже короткие волосы ему шли: Том походил на свежий ветер, залетевший в комнату. Только его глаза были прежними. На первом уроке он сидел, жадно глядя на Гарри. Нетерпение, казалось, наполняло каждую клеточку его тела, и Гарри не был уверен, что ему это нравится. Мурашки бежали по его спине, и он пытался не думать о том, что постарался запрятать в самые глубины своего разума. И ни о чем не сожалеть. Они росли. Не только Том — все его друзья. Парни и девушки, которые постепенно покидали свое детство, чтобы стать взрослыми — их многое ждало впереди, но Гарри не мог за них порадоваться. Он с трудом мог отвести взгляд от лица Реддла. — Вы скучали по мне? — прямо спросил Том, когда урок закончился. Он закрыл дверь и прижался к ней спиной. Гарри не должен был ощущать себя в ловушке, но эта мысль все равно пронеслась в его голове, прежде чем он улыбнулся. — Ты написал мне немало писем, — ответил он. Том усмехнулся. Он и раньше был довольно высоким, но теперь они с Гарри были одного роста — и Том стремился стать выше. Его скулы заострились. Он был почти взрослым. — Мне было интересно узнать, как проходят ваши каникулы, — он приблизился. — Мне особо нечего добавить к тому, о чем я уже написал. В основном я занимаюсь неинтересной бумажной работой. А поскольку на мне теперь третий курс, то это целая гора новых учебных планов. — Я могу вам помочь. Как в прошлом году. Он склонил голову набок, и Гарри сразу понял, о чем Том хочет поговорить. Они не обсуждали, что будет с их уроками в новом учебном году, и втайне Гарри надеялся, что Реддл оставит эти планы. Он не видел Ориона два месяца, и тот должен был сейчас все внимание уделять подготовке к ЖАБА и своей выпускной работе, а не ругани с Реддлом. Гарри надеялся, что они проявят сознательность, однако пристальный взгляд Тома лишал его этой надежды. — Мне неловко занимать твое свободное время, — заметил Гарри осторожно. — Это ведь третий курс. Вы сможете ходить в Хогсмид на выходных и все такое… — Хотите пойти со мной? — вдруг спросил Том. — Боюсь, это вызовет слишком много вопросов. — Пожалуй, — Том поморщился и прижался бедрами к краю его стола. — Но для меня ничего не изменилось. А для вас? Он волновался из-за того, что Гарри мог передумать насчет их совместных вечеров? Может, он бы и передумал, потому что Том вызывал у него смешанные чувства сейчас: чем старше он становился, тем больше напоминал о своем крестраже, и Гарри ощущал слабость внутри от этой мысли. Но с другой стороны — это был ключевой, роковой период для них. И Гарри стоило держать его подальше от Ориона Блэка. — Полагаю, мне все еще нужен помощник. Том улыбнулся. Он чуть наклонился вперед, игриво склоняя голову набок. — А вы ничего не замечаете? Изменений? — Ты вырос и подстригся? — усмехнулся Гарри. — Тебе идет. — Неправда, — Том закатил глаза. — И я о другом. Гарри окинул его взглядом с ног до головы. — Новая одежда? — предположил он. Том всегда был аккуратен со своими вещами, и он бы ужаснулся, узнав, как неряшливо Гарри выглядел во время своей учебы. Но раньше его вещи выглядели довольно просто, выдавая бедность, однако сейчас это изменилось. Его мантия была новой, ботинки — блестящими. Рубашка казалась такой белой, что даже слепила глаза. — Ноги моей больше не будет в тех жалких магазинах, — Том вздохнул. — Я заработал достаточно денег, чтобы взять себя в руки. В прошлом году я вам обещал, что все изменится, и это — мое начало. На мгновение Гарри послышалось что-то странное в его словах, но он откинул это предчувствие прочь. Том, казалось, был безмерно доволен тем, что сделал, и Гарри стоило его поддержать. Он находил особую прелесть в том, что Реддл мог заниматься обычной, маггловской работой, если это было необходимо — это размывало повелительный образ Волдеморта. — Я тобой горжусь, — Гарри улыбнулся, и взгляд Тома потеплел. — Мне столько нужно с вами обсудить, — сказал он тихо. — Я скучал по вам. Он приблизился еще немного, и Гарри подумал, что Том сейчас скажет что-нибудь непоправимое. Тот судорожно облизнул свои губы и вздохнул. — Том, — Гарри смутился. Реддл протянул к нему руку, но в этот момент дверь открылась, и он отшатнулся, будто ошпарившись. На пороге стояла Вилкост. — О, Гарри, вы еще здесь, — ее глаза прищурились в подозрении и насмешке. — И вы, Реддл. — Добрый день, профессор Вилкост, — Том тут же расправил плечи. — Смотрю, вы снова добавляете моему ассистенту работы, — заметила Вилкост, обходя стол. — Напротив, профессор, я надеюсь оказать… вам помощь, — Том очаровательно улыбнулся, успешно игнорируя ее взгляд. — Защита от Темных Искусств — мой любимый предмет. Я как раз говорил мистеру Поттеру, что хотел бы помогать, если вы не против. Вилкост посмотрела на Гарри, а тот посмотрел в стену. Почему-то он чувствовал себя так, будто его поймали с поличным, хотя ничего плохого в классе не происходило. И Том мог прямо говорить о своем желании оказывать посильную помощь: в конце концов, это ведь не было запрещено? Вилкост вздохнула. — Пожалуй, мистеру Поттеру может понадобиться помощь. В этом году у меня слишком много выпускников, с которыми придется работать. Гарри тяжело вздохнул: дополнительная работа профессора Вилкост означала, что у него тоже будет больше заданий. Он даже завидовал Гермионе, которая так сдружилась с Уолбриком — уж он-то не стал бы сваливать на Гарри домашние задания курса, у которого он даже не вел! — Выпускников? — переспросил Том. — Студенты пишут у вас выпускные работы? — К сожалению, — ответила Вилкост сухо. — Вы об этом уже задумывались? — Я мало про это знаю, — Реддл чуть нахмурился. — Только то, что пятый и седьмой курс должны сопроводить свои экзамены собственным исследованием. Они могут выбрать любого преподавателя, чтобы он стал их наставником? — Да. Поэтому мы и советуем студентам быть активными и поддерживать репутацию — чтобы выбранный профессор не отказал в нужный момент. Том опустил подбородок, и его взгляд метнулся к Гарри. — А у вас кто-нибудь пишет, профессор? В его глазах зажглась искра. Гарри уже открыл рот, чтобы ответить, но Вилкост его опередила: — У мистера Поттера нет достаточной квалификации для того, чтобы быть чьим-то наставником, — заметила она. — Поэтому если в конце пятого курса вы решите выбрать ЗОТИ, то писать вы будете у меня. А я не даю моим студентам спуску. — Трудности меня не пугают, — Том повеселел. — Я наслышана об этом, — кивнула Вилкост. Было понятно, что она никуда не уйдет из кабинета, поэтому Том вздохнул. Он попрощался, улыбнулся Гарри из-за спины профессора и скрылся за дверью. Вилкост подождала, пока его шаги стихнут, а потом усмехнулась. — Год только начался. — Он хочет помогать мне с домашними заданиями младших курсов, — сказал Гарри поспешно. — Тогда будем считать, что у вас есть время на четвертый курс, — Вилкост довольно кивнула. — К тому же мне понадобится ваша помощь с некоторыми выпускниками. Вы же знаете Патрицию Бишоп? Она помогала вам с Аистом два года назад. — Помню, — Гарри поник. — И что с ней? — Она решила заняться эволюцией боевых практик европейских народов. — Вы вроде бы говорили, что я не могу заниматься с выпускниками, — Гарри хватался за любую возможность. Они так не договаривались. — У меня три курса! — Три курса и Реддл, — Вилкост снова усмехнулась. — Если вы не можете держать этого мальчика в рамках, что ж — пусть помогает. Тогда у вас будет больше времени на помощь мне. Вы работаете уже два года, пора привыкать к повышенным нагрузкам. — И что я должен делать? — Пока что я возьму на себя подготовку дуэлей на ЖАБА, а вы поможете Бишоп с боевыми практиками. — Замечательно, — пробурчал Гарри. Он уже представлял эти занятия: Патриция будет крутиться вокруг и смотреть на него огромными глазами, а ему будет ужасно неловко. — Кто еще на вас? — Люсьен с Когтеврана, хороший мальчик. Веблен. Эндрю Грастингс и Мария Макмиллан, они с пятого. И Блэк, конечно. Гарри вздрогнул. — Блэк ведь был у Слизнорта, — заметил он. — Он написал мне в конце августа, и Гораций уже высказал мне свое негодование, — вздохнула Вилкост. — Будто бы я хочу, чтобы у меня было больше выпускников. В этом году их и так слишком много. Мнят себя героями, которые должны спасти мир. Это все из-за войны. Она внимательно смотрела на него. Гарри отвел взгляд. Летом он получил от Ориона два письма и оба оставил без ответа. Может, это было поспешным решением, но Гарри казалось, что он теряет контроль над ситуацией. Орион вдруг оказался слишком близко, и Гарри все еще помнил тот день, когда они разговаривали в его кабинете. Зачем он вообще вспоминал об этом? Это ошеломляющее чувство пугало его, и оно было совершенно лишним сейчас. Он не хотел этого. Тем более что у него был Том, и это дело было важнее всего остального. Всего остального. — Пожалуй, из-за войны, — согласился Гарри.