Порочный круг

— Гадание на кофейной гуще является одним из самых популярных способов предсказания будущего. Даже магглы пытаются практиковать это искусство, но, разумеется, немногие из них могут в нем преуспеть. Чтобы следы предсказывали судьбу, сосуд должен находиться в особых руках — или в особенном месте. Вся суть в энергии, которая передается ему. Если у вас самих ее недостаточно, то места, в которых грань между настоящим и будущим истощена, могут сделать за вас всю работу. Эту башню можно считать одним из таких мест, потому что уже долгие годы в ней проживают предсказатели… Максимилиан зевнул и положил голову Альфарду на плечо. Тот моргнул и понял, что уже несколько минут он просто пялился в пространство, не вслушиваясь в слова профессора Мерт. В кабинете предсказаний пахло чем-то сладким. Окна были закрыты плотной тканью, и источниками света были лампы причудливых форм, внутри которых бились пульсирующие огоньки. Столы разделяли полупрозрачные занавеси разных цветов. Все это создавало таинственную атмосферу и одновременно вгоняло в сон. Альфард верил в предсказания, но в какие-то глобальные, обширные… Вроде того, что они читали о Салазаре Слизерине. А что до гадания на кофейной гуще, картах и чаинках — Вальбурга с самого детства обожала это занятие и считала, что ей постоянно предсказывают счастливое будущее с Орионом. Тьфу. — Сегодня мы с вами попробуем увидеть будущее в узорах, которые оставит кофе на дне вашей чашки, — профессор прошла по классу. Край ее длинной мантии скользил по полу. — Возьмите свои чашки и какое-то время подержите их в руках. Дайте им пропитаться вашей энергией. Подумайте, о чем вы бы хотели их спросить? — А можно спрашивать о чем угодно? — подала голос София. Девчонки захихикали, а Альфард закатил глаза. — Спрашивайте о том, что вас волнует. Не ждите ясных и четких ответов: предсказания — это искусство, и оно намного глубже точных наук. — Забавно, что профессор Грейнджер говорила то же самое о Рунах, — шепнул Бенджамин. — Они просто считают, что их предмет лучше прочих. — И о чем вы хотите спросить? — спросил Эдвин. — Любовь, деньги и власть? — Как банально, — Нотт покачал головой. — Я бы хотел узнать, стану ли я знаменитым. — Ну, шансы довольно высоки. Твой дядя прославился с этой книжкой, а он ведь ее даже не писал, — фыркнул Розье. — Но ты прав. — Не болтать, — профессор Мерт повернулась к ним. — Вы уже подготовили чашки? Альфард неуверенно обхватил чашку ладонями. Она была маленькой и хрупкой, идеально белой. Он смутно понимал, что профессор имела в виду под «напитать чашку энергией», но на всякий случай он как следует вытер ладони о ее выпуклые бока. По классу пролетел маленький кофейник. Альфард подставил ему чашку, и тот наполнил ее до краев. Кофе был густой и несладкий, но пришлось пить такой. Альфард прикрыл глаза и сосредоточенно думал о том, что бы он хотел узнать. Он мог спросить о Томе, конечно, но вдруг в кофейной гуще появилось бы что-нибудь удручающее? Ему не хотелось терять надежду. Вместо этого Альфард начал думать о своем будущем. Мог ли он примириться с семьей? Попасть в Клуб Слизней? Достичь… чего-то? Кем он был? Он сам? — Оставьте немного кофе на дне, а затем переверните чашку. Альфард сделал один большой глоток, а потом позволил остаткам стечь на блюдце. Они ждали, пока профессор Мерт разрешит им перевернуть чашки, а затем потянулись за своими справочниками по толкованию. Альфард уставился на размытый узор. Наверное, он смутно напоминал шестерку или петлю… Выглядело не очень хорошо. Петля означала, что трудности могут привести к смерти, и это было совсем не тем, что Альфард хотел услышать о своем будущем. Он полез проверять шестерку, и она оказалась намного перспективней: она означала любовное единение после череды препятствий. — Смотри, это похоже на солнце? — спросил Максимилиан, пихая свою чашку Альфарду под нос. — Оно означает лидерские качества и славу. Мне очень подходит. — По-моему это просто буква О, — заметил Альфард. — О? — Максимилиан глянул в книгу. — Потакание прихотям приведет вас к неудаче. Мне как-то не нравится. Мне кажется, это все-таки солнце. — А у меня змея, — усмехнулся Эдвин, приосанившись. — Или петля? — У меня тоже похоже на петлю, — сказал Альфард. — Том, а у тебя? — Кажется, это собака? — тот показал им чашку. — Или волк? — Крупный волк, — Альфард полистал справочник и прочитал. — Вы ведете стаю за собой. Ваши лидерские качества могут сослужить вам хорошую службу, однако есть риск превратиться в одинокого волка. Профессор Мерт выбрала именно этот момент, чтобы подойти к ним. — Как интересно, — она черной тенью склонилась над плечом Альфарда. — Вам выпал Гримм, юноша. — Это не мне, — Альфард чуть не уронил чашку. — Гримм? — Том скептически вздернул бровь. — Значит ли это, что я завтра умру? — Конечно, нет, — профессор взяла чашку из рук Альфарда. — Однако Гримм — зловещее предзнаменование. Он очень большой. Смерть следует за вами по пятам, молодой человек. Возможно, причина вашей смерти находится поблизости. Том невольно покосился по сторонам. — И что мне делать, чтобы ее избежать? — Мы ничего не можем сделать, когда речь заходит о смерти, — сказала профессор. — От судьбы невозможно убежать. Однако не беспокойтесь. Ваша душа бессмертна, и вместе с ней — бессмертны и вы. Реддл нахмурился, покосившись на чашку. Альфард нервно сглотнул. Профессор отошла от их столика, и какое-то время они сидели и смотрели в свои чашки. — А у меня тут что-то похожее на член, — тихо сказал Бенджамин, и Том неожиданно прыснул. Он зажал рот рукой и покачал головой. Его смешок разогнал тучи, сгустившиеся над их столиком. — Покажи, — сказал Максимилиан. — Кого? Мой член? — Чашку, придурок! — Вообще это больше похоже на волка, чем на Гримма, — сказал Альфард Тому. Тот пожал плечами. — Не то чтобы смерть не следовала за мной по пятам, — заметил он. — И если вспомнить, что нам рассказывал Кровавый Барон про сам знаешь кого… Это многое объясняет. Он не казался напуганным, скорее задумчивым. Вдвоем они наблюдали за тем, как Максимилиан и Эдвин разглядывают чашку Бенджамина и пытаются найти в справочнике хоть какое-то толкование фаллических символов. Учеба на третьем курсе шла неплохо. У Альфарда были некоторые трудности с Древними Рунами, но он часто садился рядом с Томом и беззастенчиво списывал у него. С остальным он неплохо справлялся: их собственные тренировки заклинаний и занятия в Дуэльном Клубе приносили свои плоды. Альфард не хотел пасовать перед трудностями: может, у него не получалось выделиться чем-то особенным, но по крайней мере он хотел мастерски владеть теми навыками, которые ему предлагались. Эдвин часто вставал в пару с Софи, Бенджамин всегда был с Максимилианом, и Альфарду приходилось соперничать за внимание Тома только с Роуз, которая временами будто бы хотела напомнить всем присутствующим, что Реддл был еще вроде бы как ее парнем. Альфард закатывал глаза каждый раз, когда видел, как она виснет на руке Тома. Вскоре им объявили, что в выходные дни они могут пойти в Хогсмид. Довольно быстро стало очевидно, что этот поход превратится в групповое свидание, учитывая, что Эдвин пригласил Софи, а Роуз пригласила себя сама. Вместе с Роуз должна была прийти Кэти, и Альфард был этому почти рад: по крайней мере ему не пришлось бы развлекать подружек Софи, которые тоже были не против начать с кем-нибудь встречаться. Они приходили на вечеринку в их комнате, в конце концов. — Раз у нас все по парочкам, то вы будете кавалерами для Эмбер и Клорис, — усмехнулся Альфард, глядя на недовольных Бенджамина и Максимилиана. Они сидели в спальне и обсуждали, что именно ждет их в Хогсмиде завтра. — Мне никто из них не нравится, — пробурчал Розье. — Либо вы с ними, либо встречайтесь друг с другом. — А это для вас хороший вариант, — поддержал его Эдвин. — Раз вы оба одинаково озабоченные. Бенджамин и Максимилиан покосились друг на друга и начали смеяться. — А вообще, — заметил Нотт, — что насчет легилименции? Вы прочитали? — Надо не только прочитать, но и делать упражнения, — вмешался Том. — В конце каждой из глав. — Я делал это упражнение позавчера, и мне приснился ужасный сон, — пожаловался Лестрейндж. — Побочный эффект, — отмахнулся Том. — Я нашел нам еще несколько чар для практики. Стащил их у Поттера. — Стащил? — удивился Альфард. — Эта Патриция с седьмого курса таскает ему конспекты своей работы. Кое о чем он мне рассказывает, а остальное считает слишком опасным. Но это не значит, что я не читаю и не запоминаю. — В Хогсмиде тоже может что-то быть, — заметил Альфард. — Там же есть книжный магазин. — У нас уже столько чар, что мы не успеваем их разучивать, — фыркнул Бенджамин. — И целая дырка от бублика в плане поисков Тайной Комнаты. — Ну так найди ее, если ты такой умный, — сказал Максимилиан. — Если никто, кроме Слизерина не знал, где она, то как мы вообще можем ее отыскать? — Должен быть какой-то способ. Если в пророчестве говорилось, что наследник вернется и откроет ее, то как-то же предполагалось, что он ее найдет, — Бенджамин задумчиво почесал подбородок. — Может, есть какой-то знак, который может прочитать только Слизерин? — Кровавый Барон сказал, что только змеи ведают, где Комната, — заметил Том. — Может, если мы выпустим змею, она сможет ее найти? — Я пытался. Не работает. — Должно же быть хоть что-то. Какая-то подсказка. Кто-то должен знать, где она. Том неопределенно повел головой. Альфард поймал его быстрый взгляд, прежде чем Реддл отвернулся и уставился куда-то в сторону, задумчиво покусывая нижнюю губу. Альфард наблюдал за ним со своей кровати и думал, что за мысли крутятся в голове его друга? Профессор Поттер тоже говорил на парселтанге — об этом не стоило забывать. И он, судя по рассказам Тома, был против поисков этой Комнаты. Это казалось… подозрительным. — Гонты могут знать, — сказал Том задумчиво. — На первом собрании Клуба я хочу поговорить об этом с профессором Слизнортом. Надо только придумать подходящую легенду. — Он может знать, — воодушевился Бенджамин. — Он ведь любитель завести новые знакомства. Оставалось только дождаться собрания. В Хогсмид они отправились огромной толпой. Все они знали, что в деревне есть несколько баров, и в один из них даже пускают несовершеннолетних — именно там они хотели оказаться. Еще можно было заглянуть в маленькие магазинчики со всякими необходимыми вещами, парочку кафе, лавки сладостей и розыгрышей… Несмотря на прошлогодний скандал, родители все равно дали Альфарду денег, поэтому он уже рассчитывал спустить несколько монет на разную дребедень. В голове крутилась назойливая идея купить что-нибудь Тому, но Альфард сомневался, что Реддл оценил бы его жест. Но все равно он косился в его сторону. Конфеты продавались в магазине «Сластена», и там было не протолкнуться: это место пользовалось популярностью у всех курсов, а первый поход в Хогсмид обычно никто не пропускал. Том купил себе кислых конфет, а затем наблюдал, как остальные набивают карманы всякой ерундой. Альфард обнаружил конфеты с эмблемами факультетов и не удержался от соблазна: в конце концов, не убьет же его Реддл за маленький подарок? Тем более что Слизерин был со вкусом зеленого яблока. После «Сластены» они отправились в Зонко, потом поглядеть на Кабанью голову, потом в книжный… Это могло бы быть действительно весело, но толпа народу, перемещающаяся вместе с ними, порядком раздражала. Издалека Альфард заметил Ориона и его друзей, которые заходили в «Кабанью голову» — их-то пускали внутрь. Остальные могли посидеть только в «Двух вениках». За время этой прогулки Альфард решил, что девчонок они больше с собой брать не будут. Кэти была еще ничего: она не висла на нем, не смеялась над всякой ерундой, не предлагала зайти в кафе для влюбленных — громкую новинку прошлого года. Роуз тоже старалась держать лицо, но она не отлипала от Тома, и тот позволял держать себя за руку: он, наверное, видел в этом некоторую привилегию. Альфард бы и сам с удовольствием взял его под руку, но в кафе с розовыми стенами и столиками, над которыми летали облака, то и дело роняющие на стол конфети, он бы точно его не потащил. В конце концов, отдохнуть они смогли только в «Двух вениках». Там работал на удивление молодой и симпатичный бармен, поэтому за стойкой места не было. Им пришлось кое-как втискиваться в угол, где обнаружился свободный столик. Эдвин и Софи притащили им целый поднос сливочного пива, и Альфард, наконец, смог спокойно вздохнуть и оглядеть свои покупки. Ничего полезного, что помогло бы в их исследованиях, он, конечно, не приобрел. В пабе было шумно и жарко. Тут собрались ребята со всех курсов, кроме самого старшего, и несколько взрослых волшебников. Альфард разглядывал толпу, потягивая пиво, а затем вдруг заметил среди всех маленькую девочку. Она была в форме Когтеврана, но выглядела как первокурсница: у нее были длинные белые волосы и круглое лицо с большими глазами. Она сидела за столом со взрослыми волшебниками и лениво попивала сок. — Смотрите, — Альфард пихнул Эдвина в бок. — Это Аделия Гринграсс, — пояснила Кэти, оглянувшись через плечо. — Она с нашего первого курса. — Что первый курс делает в Хогсмиде? — фыркнул Максимилиан. — То кафе для парочек принадлежит ее сестре, — сказала Роуз. — Клево, правда? — Она завела свое кафе? — Бенджамин вскинул темную бровь. — Неужели после школы настолько нечем заняться? — А мне кажется, это здорово, — возразила Кэти. — Я не знала ее сестру, но она молодец, что реализует свои планы. Может, это была ее давняя мечта? — Я тоже так думаю, — неожиданно согласился Том. — Любые амбиции заслуживают уважения. — И у нас теперь есть романтическое кафе, — улыбнулась Роуз. Альфард бросил на маленькую Гринграсс еще один взгляд, прежде чем отвернуться. Девочка казалась одинокой и не слишком-то радовалась своей привилегии посещения Хогсмида. В разговоре взрослых она не участвовала и только косилась на шумные компании вокруг. Ближе к ужину было решено возвращаться. Альфард и сам не заметил, как их компания начала распадаться на куски. Роуз упросила Тома прогуляться с ней вокруг деревни, посмотреть на природу, Эдвин и Софи ушли в книжный, Бенджамин и Максимилиан решили, что пойдут в Зонко и не пригласили с собой Эмбер и Клорис, которые тут же обиделись… Альфард не хотел иметь с ними дела, и на помощь ему пришла Кэти: она взяла его за руку, бросив на девушек многозначительный взгляд, и повела его в сторону Хогвартса. Она не стала убирать руку, когда они отошли от деревни, и Альфард оставил все, как есть. Пожалуй, окружающие уже давно считали, что они с Кэти вместе — и Том не придавал значения таким вещам. Пожалуй, Реддл мог встречаться со всем Хогвартсом сразу, но считал бы это чем-то мелким и незначительным, ведь эти отношения не касались его дорогого профессора. Альфард поморщился и заставил себя думать о другом. Он покосился на Кэти. Ее темные волосы были забраны в высокий хвост. Вместо обычной жилетки и рубашки она надела блузку красивого голубого цвета. Такой же цвет был у нее и на глазах — едва заметные пятна на веках. Она, наверное, нарядилась для этого выхода, а Альфард этого даже не заметил, поглощенный суетой. Ее ладонь была чуть влажной в его руке. Она была очень симпатичной на самом деле. Альфард всегда это знал, но у него постоянно находились другие поводы для размышлений. Но сейчас он повнимательней присмотрелся к своей подруге. Она оставалась все такой же невысокой и худенькой, но ее грудь становилась все больше. В вырезе ее блузки Альфард мог увидеть полоску голой кожи. — Ты очень красивая сегодня, — сказал он и тут же смутился. Кэти усмехнулась. — Спасибо. — Как тебе Хогсмид? — Если честно, я ждала чего-то другого, — вздохнула Кэти. — По магазинам, конечно, весело ходить, но все время... И сегодня там было столько людей… — Я тоже так подумал. Полагаю, старшекурсники просто любят там выпить. — Это уже интересней, — она улыбнулась. Какое-то время они прошли в молчании. Альфард решился спросить: — Куда, думаешь, Роуз повела Тома? Кэти закатила глаза. — Надеюсь, что просто погулять, а то мне потом выслушивать это целую неделю. — В каком смысле? — Том это, Том се… Роуз любит рассказывать о том, что они делают. — И что они делают? — у Альфарда резко пересохло в горле. — Ничего такого, — рассмеялась Кэти. — Просто целуются. Альфард слишком живо мог представить этот процесс. — А Том рассказывал что-нибудь? — поинтересовалась Кэти. — Он не любит такое обсуждать. — Вот как. Они остановились посреди дороги. Вокруг стояли зеленые деревья: сквозь их ветви пробирались лучи закатного солнца. Было тепло, и пахло травой, чем-то цветочным и сладким. Легкий ветер шевелил волосы Кэти. Альфард смотрел на нее и думал, что он мог бы сейчас наклониться и поцеловать ее — ему было интересно, и момента лучше он не мог придумать. Он уже потянулся к ней навстречу, как вдруг позади него раздался треск. — Ой, — чужой голос вмешался в эту теплую картину. — Простите, я тут… В общем-то, хм… Альфард обернулся и обомлел: из кустов выглядывал Рубеус Хагрид. Он был весь красным и прятал глаза. Вместо мантии на нем была какая-то ужасающая жилетка, а в его спутанных волосах торчала пара мелких листочков. — Рубеус, — поздоровалась Кэти. — Как дела? — Я тебя увидел издалека и хотел отдать… Вот. Хагрид запихнул руку под жилетку и, к ужасу Альфарда, вытащил оттуда огромную жабу. Она была коричневой, с выпученными глазами и безвольно повисшими лапами. Выглядела она просто отвратительно, и Альфард едва не отпрянул: он ненавидел жаб и лягушек еще с тех дней на первом курсе… Но Кэти вдруг подскочила к Хагриду и схватила жабу. — Джульетта! — воскликнула она. — Где ты ее нашел? — Как обычно, в пруду, — Хагрид мотнул головой куда-то назад. — Я ее уже запомнил. — Я понятия не имею, как она смогла сбежать, — покачала головой Кэти. — Иногда мне кажется, что она владеет какой-то магией, иначе я просто не могу объяснить, как она умудряется открывать свой аквариум. Спасибо большое. — Да пустяки, — Хагрид запустил пальцы в волосы. — Да… Вот. Альфард стоял и смотрел на него круглыми глазами. Вблизи этот переросток был еще больше, чем издалека: он возвышался над ними, будто мачта. Он, наверное, был даже выше профессора Дамблдора, который казался самым высоким среди профессоров. Руки у Хагрида были толстыми и крепкими, шея — широкой и короткой. Он действительно походил на великана, и Альфард резко засомневался, что стоит строить ему козни: одного удара этим огромным кулаком было достаточно, чтобы лишить чувств. — А это Альфард, — сказала вдруг Кэти. — Мой… друг. — Привет, — смущенно отозвался Хагрид. — Я Рубеус. — Ага, — выдавил Альфард. — Хм, — Кэти немного смутилась. — Так что ты делал в Лесу? Я думала, Кеттлберн заставляет тебя готовить корма. — Да я тут… Кой-чего делал. Ты если хочешь, я могу показать. Кэти вопросительно посмотрела на Альфарда. Тот просто растерялся. Может, ему стоило посмотреть, чем там занимается великан в Запретном Лесу, чтобы потом доложить Тому? Любая информация могла сослужить им хорошую службу. Но все-таки Альфард сомневался. — Нам ведь нельзя ходить в Запретный Лес. — Да тута недалеко. И Лесом-то не считается. — Ладно… И так Альфард оказался в Запретном Лесу в компании Кэти и Рубеуса Хагрида. Подумать только, он мог бы целоваться посреди лесной тропы, озаренной закатным солнцем, но вместо этого он аккуратно переступал через корни деревьев, смутно понимая, чем он вообще занимается. Хагрид нагло соврал: шли они довольно долго. Но поворачивать назад было как-то глупо, и Альфард не хотел позориться перед Кэти, которая бодро шагала вперед и беседовала с великаном. Видимо, тот уже не в первый раз находил ее жабу, потому что в их разговоре то и дело проскальзывали упоминания предыдущих побегов этой самой Джульетты… Наконец, они добрались до маленькой полянки. Она была не так далеко от Хогвартса — сквозь ветви можно было разглядеть башни замка, — однако это уже была территория Запретного Леса. Вокруг не наблюдалось ничего жуткого, но Альфард все равно озирался. Об этом лесе ходили странные слухи, и он не хотел бы лично проверять их достоверность. — Вот! — гордо сообщил Хагрид, указывая рукой на кучу веток и грубо обструганных досок. — Вау, — не удержался Альфард. — Поразительно. Хагрид стушевался, и Кэти тут же наступила Альфарду на ногу. — А что это? — спросила она бодро. — Готовлю стройматериалы, — сказал Хагрид. — Хочу построить кормушку для лукотрусов. Чтобы их приручать. — Лукотрусов? — удивился Альфард. — Это такие человечки, которые живут на деревьях? — Да-да. Сейчас. Хагрид подошел к груде хлама и вытащил оттуда ящик. Он пихнул его Альфарду в руки с такой силой, что тот покачнулся и невольно ухватился за нежеланную ношу. Великан не обратил на его дискомфорт никакого внимания, продолжив копаться в досках. — А палочка? — просипел Альфард. — Да, точно, — опомнился Хагрид. Он вытащил из кармана свою волшебную палочку: она была короткой и толстой, немного кривоватой. Он неловко взмахнул ей, пробормотав заклинание, и доски начали разлетаться в стороны по совершенно непредсказуемой траектории. Под ними, скрытое от дождя, хранилось старое гнездо. Точнее, Альфард предположил, что это гнездо: больше оно походило на улей, сделанный из мелких веточек. Хагрид любовно приподнял его и вытянул вперед. — Вот, смотри! — сказал он. — Нашел! Альфард брезгливо поглядел на эту кучу веток. Кэти покивала. — И зачем оно тебе? — спросила она. — Положу сверху на кормушку. Может, кто поселится. Они пугливые… Альфард вздохнул. Ящик, который он держал, пах ягодами, которые скоро должны были начать бродить. Он опасался, как бы его одежда не пропиталась этим ароматом. Ничего такого Хагрид в Лесу не прятал. Это, видимо, было его хобби. Приглядевшись к полянке, Альфард заметил тут следы чужого пребывания: трава была истоптана, на ветке висела старая шляпа, под кустом валялась приоткрытая школьная сумка… Из нее торчал бутерброд, завернутый в пергамент: сбоку бумага уже была погрызена. Видимо, какой-то мелкий грызун успел сунуть сюда свой нос. — Может, пойдем? — спросил Альфард, опуская ящик на землю. — Не, я еще тут посижу, — отмахнулся Хагрид. — Еда у меня есть, а дел еще… ого! — Кеттлберн тебя сильно нагружает? — спросила Кэти. — Ты ведь можешь отказаться. — Не, не, не хочу. Мне нравится помогать ему. Он очень добрый человек. — Правда? — вмешался Альфард. — А Максимилиан говорил, что он постоянно кричит. — У него просто… манера такая, — пояснил Хагрид. — Он добрый. Очень хороший. — Ты хоть успеваешь делать домашки? — улыбнулась Кэти. — Я на первом курсе ничего не успевала. — Сойдет. — Но нам все же лучше вернуться, — напомнил Альфард. — Ты иди, если хочешь, — Кэти покосилась на него. — Я еще погуляю. Хагрид заулыбался себе под нос, отвернувшись к куче веток. Альфард поборол желание закатить глаза: не хватало еще, чтобы этот великан увел у него Кэти. Они, конечно, не встречались в полном смысле этого слова, но они почти поцеловались! Да и оставлять ее в Лесу… Альфард заметался. Он подумал о Томе, который бы презрительно усмехнулся, узнав, на что он тратил свое вечернее время. Стоило вернуться, конечно. — А еще я видел единорога, — вдруг сказал Хагрид. — Что? — Альфард навострил уши. — Где? — Прямо в Лесу! Здорово, правда? Мне профессор Кеттлберн издалека показывал. — Это очень круто, — закивала Кэти. — Если бы я знала, что с профессорами так весело, то тоже попросилась бы кому-нибудь помогать. — Том просто помогает Поттеру проверять домашки, — фыркнул Альфард. — Не слишком-то весело. — Профессор Поттер говорил, да, — улыбка заставляла круглое лицо Хагрида сиять. Поттер рассказывал этому первокурснику про Реддла? Альфард прищурился. — Ты с ним общаешься? — спросил он подозрительно. — С Поттером? — Да, он мне очень помог. Ему нравятся животные, он мне про гиппогрифов рассказывал и про всяких прочих… — И все? — В каком смысле? — Вы просто говорите о животных? — А о чем еще? — Хагрид непонимающе моргнул. Альфард еще пару раз попробовал выпытать у него полезные сведения, но вскоре ему пришлось признать поражение. Он сидел на ящике, слушая рассказы Хагрида о волшебных существах, с которыми работал профессор Кеттлберн. Хагрид стругал ветки, пытаясь сделать из них бруски и доски: у него было несколько грубых инструментов, которыми он орудовал. Альфард и Кэти опасливо наблюдали за тем, как он копается: пожалуй, они могли бы просто встать и уйти, а Хагрид бы продолжил разговаривать сам с собой — он не слишком-то нуждался в ответных комментариях. Зато он поделился с ними сэндвичами. — Откуда ты взял такие? — удивился Альфард, разглядывая свой гигантский сандвич. В Большом Зале таких точно не выдавали. — На кухне, — пробубнил Хагрид. — На кухне? — Альфард моргнул. — Ты знаешь, где находится кухня? — Ага. — Ты всего месяц в Хогвартсе! — возмутился он. — Как ты смог узнать, где она? — Ну, — Хагрид почесал затылок. — Я поймал домового эльфа. Тот мне рассказал. — Невозможно поймать домового эльфа. — К ним просто нужен чуткий подход. Я тихо-тихо сидел в углу в темноте и ждал, когда он появится. Малыш так перепугался, я думал, его хватит удар. — Я даже не знала, что в Хогвартсе работают эльфы, — Кэти покосилась на свой сандвич. — Ты молодец, Хагрид. У тебя уже должен быть зачет по Уходу. — Кеттлберн тоже мне так сказал, — Хагрид весь раскраснелся. — Но это ничего! Я очень жду, когда начнутся занятия. А то мне неудобно подслушивать чужие уроки, хотя очень интересно. А я тут спросить хотел… Вы же на третьем курсе уже, вы там того… проходили чары одни… Мне, в общем, надо, чтобы вода на мои ветки не попадала вообще, понимаете? — Импервиус, — кивнула Кэти. — У меня он как-то не очень получается. — Он же элементарный, — хмыкнул Альфард. — Если бы он был элементарным, его бы проходили вместе с Люмосом, — возмутилась Кэти. — Это сложные чары на грани заклинаний и трансфигурации. — А ты можешь заколдовать вот эти палки? — спросил Хагрид, ткнув пальцем в кучу обработанных веток. Альфард кивнул. — Ладно, — великодушно согласился он. В конце концов, они проторчали в Лесу до темноты. Альфард и сам не заметил, как начал колдовать то над одним, то над другим… Еще на первом курсе ему хорошо давались заклинания, у него не было никаких проблем с чарами. Хагриду из рук вон плохо давалось все, вплоть до простого Люмоса: видимо, кровь великанов давала о себе знать. Кэти довольно неплохо справлялась, и порой Альфарду казалось, что она намерено позволяет ему сделать что-то — может, она думала, что так ему будет веселее проводить время в Лесу, в самой странной компании из всех, которые только можно было придумать? Но даже если так — оно помогало. Хагрид действительно был довольно странным парнем, но он был добродушным и доверчивым, будто какое-то огромное животное, не знающее, как ему вести себя с людьми. Профессор Поттер был его другом, и он говорил о нем с теплотой и уважением — и это было совсем не тем, что Альфард, Том и остальные искали в его намерениях. Если этот дурак и занимал время Поттера, то делал он это ненамеренно, совершенно не понимая, что над его головой сгущаются тучи. Впрочем, для Тома это едва ли имело значение. Альфард уже и не знал, что он должен ему рассказать: не про гнездо же лукотрусов! И как ему следовало поступить? Он хотел встряхнуть идиллию Реддла и Поттера, используя этого Хагрида, но теперь он сомневался в том, что это было правильным ходом — или вообще имело смысл. Может, ему стоило оставить парня в покое. Тот поделился с ним сэндвичем, в конце концов. Они вернулись в Хогвартс в полумраке, пропустив ужин. Хагрид убежал в свою башню, а Альфард пошел провожать Кэти в Когтевран. Он ни на что не рассчитывал: завершение их похода было странным и скомканным и совершенно не настраивало на романтику. К тому же он по-прежнему думал о том, как объяснить все это своим друзьям. Конечно, нельзя было рассказывать, что он оказывал великану хоть какую-то помощь — его бы просто засмеяли, особенно учитывая тот факт, что Альфард активно поддерживал их насмешки над переростком. — Ты молодец, — сказала вдруг Кэти, когда они вышли к лестницам. — В каком смысле? — Я знаю, как твои друзья к нему относятся, — она махнула рукой куда-то в сторону. — И зачем ты тогда с ним общаешься? — буркнул Альфард себе под нос. — А почему нет? Они же не мои друзья, — она пожала плечами. — Он хороший мальчик, но очень одинокий. Жалко его. Альфард пожал плечами. Было ли ему жалко этого Хагрида? Наверное. — И часто ты так гуляешь по Лесу? — Нет. Мы с Роуз обычно вместе, а она терпеть его не может. Иногда он помогает мне найти Джульетту. Кэти вытащила жабу из кармана. Та равнодушно смотрела перед собой, шевеля лапами. Около Башни Когтеврана Кэти остановилась. — Спасибо, что проводил, — она улыбнулась. — Надеюсь, на следующих выходных сможем сходить в Хогсмид компанией поменьше. — Ага. Она приподнялась на носках и поцеловала его в щеку. Альфард вздрогнул, но не успел ничего сказать: Кэти развернулась и быстрым шагом начала подниматься по лестнице. Он проводил ее взглядом, а потом поплелся обратно в Слизерин, чувствуя, как горит щека. Всю дорогу он размышлял над тем, что именно сказать Тому, чтобы выиграть в этой ситуации и в то же время… Может, им вообще ничего не нужно было делать, как Реддл и предлагал? Хагрид никак им не мешал, торчал в своем Лесу и копался в навозе — Поттер никогда бы не променял Тома на этого парня. Кто вообще в здравом уме смог бы отказаться от Тома? Альфард добрался до гостиной и обнаружил, что его друзья все еще не вернулись. Вместо них его встретили второкурсники: Малфой покосился на него и принялся нашептывать что-то на ухо Эйвери. Другие студенты не обратили на Альфарда никакого внимания: кто-то играл в плюй-камни, кто-то читал… — Где Реддл? — спросил Альфард у Малфоя, подойдя поближе и скрестив руки на груди. Тот расплылся в неприятной улыбке. — Не знаю, — сказал Абраксас. — А где твои новые друзья? — Чего? — Альфард вздернул бровь. — Мы тебя видели. С этим… уродцем-переростком. — И что? — Альфард надеялся, что по его лицу не видно, насколько его встревожила эта новость. — Это твой план? — спросил Эйвери. — Хочешь разнюхать что-нибудь про полукровку? Амбициозно. — Зачем мне это делать? — Альфард закатил глаза. — Кто тебя знает. Ты же встречаешься с грязнокровкой, — ухмыльнулся Малфой. — Да иди ты, — отмахнулся Альфард. — Придурок. — Тогда что ты делал с ним в Лесу? Узнал что-то интересное? — Сам сходи и проверь, — Альфард развернулся и направился в спальню. Малфой и Эйвери хихикали у него за спиной, но ему было наплевать: они были просто глупыми второкурсниками. Не стоило даже думать о них. — И он не говорит, кто это сделал? — уточнил Гарри. Флимонт покачал головой. — Да я даже не знаю, что случилось, — сказал он. — Просто видел, как он плакал. Гарри пожевал губу. — И как ты думаешь, кто мог его обидеть? — Если честно — кто угодно, — вздохнул Флимонт. — Но вы понимаете, что я всегда буду подозревать слизеринцев. Они магглорожденных-то обижают, не говоря уже о… других. — Да уж, — Гарри растрепал волосы. — Ты не знаешь, что произошло, Хагрид ничего не рассказывает. В итоге, я ничего не могу сделать. — Поговорите с Реддлом? — предложил Флимонт неожиданно. Гарри вздрогнул и поднял на него глаза, на мгновение ощутив себя до странного уязвимым. Но он тут же себя успокоил: то, что Том был его помощником, не являлось секретом. — Зачем? — Не думаю, что этим стали бы заниматься старшекурсники, — хмыкнул Флимонт. — Может, кто-то из его друзей? Он должен знать. Гарри поджал губы. Он не хотел говорить с Томом о Хагриде: он успешно избегал этого разговора почти месяц, стараясь держать их подальше друг от друга. Том ничего не спрашивал, хотя наверняка знал о прогулках Гарри и Хагрида: друзья бы давно ему доложили. Лучше бы все так и оставалось: пока Том не обращал на Хагрида и Миртл никакого внимания, сердце Гарри было спокойно. И если Миртл действительно совершенно не выделялась из толпы первокурсников, была тихой и прилежной, то о Хагриде рано или поздно пришлось бы поговорить. Том мог посчитать, что от него что-то скрывают… А не он ли стоял за тем, что произошло с Хагридом? Гарри не хотел так думать. В конце концов, Том тоже прошел через издевательства. Он был довольно спокойным в отношении вопросов крови, если дело не касалось его самого. Он бы не стал этим заниматься. Поэтому Гарри решил для начала позвать Гермиону и попытаться расспросить Хагрида. Подруга была гораздо более чуткой и мягкой, и ей хотелось доверять — Рубеус проникся к ней симпатией с самой первой встречи. Он с готовностью рассказывал ей о своих питомцах, о профессоре Кеттлберне, о Запретном Лесе… Он не любил говорить только об издевательствах, с которыми ему приходилось сталкиваться в школе. Он никогда не жаловался — так случилось и в этот раз. — Ничего не произошло, — сказал Хагрид тихо. Он сидел на траве, спрятав лицо, и обдирал кору с веток, складывая ее в корзину. — Ты можешь нам рассказать, ты же знаешь, — Гермиона похлопала его по руке. — Все нормально. — Хагрид, — Гарри поймал его взгляд. — Нет ничего постыдного в том, чтобы поделиться своими проблемами. Мы твои друзья. — Да, — кивнула Гермиона. — Мы говорим с тобой не как преподаватели. Мы просто видим, что ты очень грустный в последнее время… Ты бы тоже хотел узнать, что произошло, если бы кто-то из твоих друзей был расстроен, правда? — Наверное, — Хагрид шмыгнул носом. Он покосился на них и вздохнул. — Я просто… Не уверен, что случилось. У меня есть маленький тайник в Запретном Лесу… Гарри и Гермиона испуганно переглянулись. — И кто в нем живет? — не удержался Гарри. — Я надеялся, что там будут жить лукотрусы. Даже посадил лескирет, взял росточек у профессора Бири… В общем-то, у меня был маленький ящик и гнездо, я их к дереву приклеил. А потом пришел… И все разрушено. — Ужас, — Гермиона нахмурилась. — Ты думаешь, кто-то сломал этот… домик? — Наверное, — Хагрид шмыгнул носом. — Там все было раскидано, доски сломаны. Но самое обидное — гнездо растоптали. Хорошо, что в нем никто не успел поселиться. — И кто это мог сделать? Кто знал об этом месте? Хагрид вздохнул. — Несколько человек, но… Я не хочу никого обвинять. Оклевещу еще. — Это кто-то из слизеринцев? — настоял Гарри. Хагрид замотал головой, но взгляд его забегал, выдавая его с головой. Он вцепился в ветки и принялся рвать кору так отчаянно, что она чуть ли не разлеталась во все стороны. Гермиона успокаивающе похлопала его по плечу и обеспокоенно покосилась на Гарри: они думали об одном и том же. Флимонт сказал верную вещь: старшие курсы могли презирать Хагрида, но они не стали бы тратить свое время на пакости первокурснику. За этим стоял кто-то из младших — а они все так или иначе приятельствовали с Реддлом. Гарри стоило с ним поговорить. Хотя бы чтобы быть уверенным, что тот ни при чем. Ночь была теплой и безоблачной. Такие моменты нельзя было упускать: впереди были самые дождливые месяцы осени, которые редко позволяли насладиться ночными полетами. Поэтому Гарри, нацепив свитер и шарф, отправился на поле. В воздухе всегда лучше думалось: ветер будто бы выдувал из головы все лишнее. Тяжесть оставалась внизу, и все казалось проще. Гарри наворачивал круги над стадионом. Метла была непокорной, слишком тяжелой — Гарри тосковал по своей Молнии. Ему казалось, что он уже почти забыл, каково было летать на ней. Но ему не приходилось соревноваться, поэтому той скорости и маневренности, которую ему предоставляли старые школьные метлы, было достаточно. Гарри облетал кольца, закручивал петли вокруг столбов, поднимался к небу, глядя на блестящие звезды… Растущая луна освещала окрестности, и Гарри мог разглядеть отблески ее света на воде Черного Озера. Все это было не так уж сложно. Два года не прошли бесследно, и Гарри верил в это. Он верил в Тома — тот пил какао в его комнате, смешно фыркал, когда хитрое заклинание сбивало его с ног, и улыбался, когда Гарри прикасался к нему. Если Гарри не мог доверять ему, то все это не имело значения. В конце концов, они были связаны до конца своих дней. Что-то вдруг просвистело мимо его уха. На мгновение ему показалось, что в него кто-то кинул камнем, но затем он заметил серебряный блеск и шелест крыльев. Это был снитч — и откуда он тут взялся? Гарри не успел додумать эту мысль до конца: он невольно протянул руку за мячиком, но не успел его схватить. Снитч ловко увернулся, и Гарри кинулся за ним. Краем глаза он заметил фигуру на трибунах. Вдруг это был Реддл? Может, он каким-то чудом почувствовал, что Гарри о нем думает — это не было бы чем-то удивительным. Было бы даже забавно: не стоило, конечно, поощрять побеги из спальни по ночам, но Гарри и сам был в подобном повинен. Гарри не был уверен, что он сумеет поймать снитч на такой метле и в темноте. Тот поблескивал, отражая лунный свет, но этого было недостаточно: стоило ему отлететь подальше, как ночь поглощала его. Однако снитч не пытался скрыться: он то и дело возвращался, словно маня Гарри за собой. Вскоре стало понятно, что именно это он и делал. Мячик возвращался к своему владельцу: темной фигуре, застывшей у подножия трибун. Это был не Том, конечно. — Простите, что помешал, — сказал Орион. Мячик покружил над его головой, а потом послушно упал в протянутую ладонь. Гарри опустился на землю и крепко перехватил метлу: нехорошее чувство словно вдавило его во влажную траву, лишив всякой легкости. — Что ты здесь делаешь? — он вытер нос и отвернулся. То злополучное занятие с Вилкост было несколько дней назад, и с тех пор Гарри старался не вспоминать о Блэке. Он обсудил случившееся с Гермионой и пришел к выводу, что он вообще не будет об этом думать. Разве это было не лучшим решением? Он чувствовал странную несправедливость в том, что Орион сказал ему, и попытка разобраться в этом ощущении делала все только хуже. Гарри не ожидал увидеть Блэка посреди ночи — и он не хотел его видеть. Это было время, которое он проводил наедине с собой, и Гарри совсем не хотел тратить его на Ориона. Если бы на поле появился Том, они хотя бы могли обсудить ситуацию с Хагридом, поговорить по душам — Реддл бы оценил этот интимный полумрак и стал бы покладистым, почти ласковым. В теплые моменты он расслаблялся, словно дикое животное, и Гарри смог бы ощутить себя немного уверенней. С Орионом все было в точности наоборот, и Гарри подумывал просто сесть на метлу и улететь, чтобы не переживать это смятение. — Я патрулировал коридор и увидел, что кто-то летает, — Орион подкинул снитч и тут же снова поймал. — Мне положено проверять такие вещи. — Тебе запрещено ночью выходить из замка. — Да, но вдруг это был бы какой-нибудь студент? Я должен был проверить. Гарри пожал плечами. Он никогда не был старостой и не знал, как на самом деле происходят патрулирования. Рон отчаянно пренебрегал этой обязанностью и пользовался своими привилегиями только ради полуночных свиданий с Лавандой. Орион, видимо, был ответственным, хотя Гарри ему не верил — уж слишком все складывалось удачно. — Что ж, это просто я, — он покрепче сжал метлу. — Можешь возвращаться в замок. Орион поглядел на снитч. Люмос освещал его лицо, делая кожу белой, а волосы — смоляными. Отвести взгляд было непросто, но Гарри искренне старался не пялиться на него. Гермионе бы это понравилось: она бы наверняка сказала, что это прекрасная возможность помириться. Вот только Гарри не собирался этого делать. — На самом деле я солгал, — признался Орион. — Я знал, что это вы. — И зачем ты пришел? — Хотел извиниться за то, что произошло в классе. Гарри дрогнул. — О, — он шмыгнул носом. — Ничего страшного. Ты все правильно сказал. — Правда? — У тебя сейчас много важных обязаностей, и я, как преподаватель, должен поощрить твое желание больше внимания уделять учебе. — Ну конечно. — Профессор Вилкост очень довольна тем, что ты так ответственно подходишь к своей задаче. Если ты хочешь получить ее рекомендацию, то это верный путь. — Вот как. — Да. Они молчали несколько секунд. Гарри не был готов к этому разговору. — Вы обиделись на меня, не так ли? — Блэк улыбнулся кончиками губ. — Я твой профессор, Орион, — хмыкнул Гарри. — Я не могу на тебя обижаться. — Да, это было бы несправедливо. — Нет, это не так, — тут же возразил Гарри, нахмурившись. — Разве я не прав? В прошлом году вы сказали, чтобы я оставил вас в покое. — Зачем ты вообще говоришь это мне? — пробубнил Гарри себе под нос. — Я хочу помириться. Правда. — Орион, хватит. Я не злюсь на тебя. Я просто… в общем, ты был прав, и нам лучше не обсуждать такие вещи. — Какие? Гарри беспомощно посмотрел на него. Как он должен был объяснить ему то, что сам едва понимал? Он просто осознавал, четко и ясно, что эти тайные беседы с Орионом были чем-то запретным, неправильным. То чувство азарта, которое захватило его в кабинете Вилкост, всегда присутствовало где-то на фоне, но оно вовсе не было чем-то здравым. Из-за него Гарри попадал в смертельные передряги, оно толкало его на авантюры. Толкало к Блэку, который стоял и спокойно разглядывал его, словно ничего странного не происходило. Если Гарри и должен был иметь какой-то авторитет над ним, то пора было признать: он провалил это задание. Орион видел в нем своего сверстника: нескольких лет, которые разделяли их, было слишком мало, чтобы возвести непреодолимую стену. Орион подобрался слишком близко. — Вы не ответили на мои письма, — вспомнил вдруг Орион. — Мерлин, — Гарри вздохнул. — Это было сто лет назад. — Этим летом. — А ты действительно думал, что я встречусь с тобой в Лондоне? — Нет, но я хотел поговорить с вами. — Да неужели, — фыркнул Гарри. Орион прищурился и поджал губы. Он отвел взгляд, и Гарри тут же почувствовал себя виноватым: он не хотел грубить. В конце концов, может, что-то действительно произошло? — Извини, — он сделал вперед маленький шаг. — Я… Если бы я встретился с тобой, это можно было бы понять… превратно. Что ты хотел обсудить? — Теперь вам интересно. — Хватит, — Гарри поднял руку. Он не собирался превращать этот разговор в обмен претензиями: они оба должны были быть выше этого. — Ты сказал, что хочешь помириться — мы не ссорились. Ничего не произошло. Я просто сказал тебе, что все должно оставаться в рамках профессиональной этики, которую мы оба обязаны соблюдать. Тебе, может, все равно, но у меня могут быть неприятности, если другие профессора узнают, что я близок со студентом. — А у вас есть лимит на таких студентов? — Началось, — Гарри бросил метлу на землю и скрестил руки на груди. — Хватит. Если я еще хоть раз буду вынужден выслушивать это… — Будто бы вы хоть раз прислушивались ко мне. — Вот об этом я и говорю! — воскликнул Гарри. — Где-то тут должна быть граница. Я твой преподаватель. Я старше тебя. — Да неужели, — Орион улыбнулся, и Гарри вспыхнул. Этот разговор не имел никакого смысла, и Гарри чувствовал себя так, будто с ним играли, пользуясь его растерянностью. Он не должен был ощущать такое смущение. Когда-то давно он не мог и слова связать рядом с Орионом, постоянно вспоминая о Сириусе, и сейчас все это чувство вернулось. Мысли о Сириусе заставили его ужаснуться. Орион был отцом его дорогого друга — и пусть сейчас он даже не подозревал о таком будущем, Гарри-то знал правду. Как бы Сириус отреагировал, узнав о том, что тут происходит? Он ненавидел свою мать и мало что говорил об отце, но все же… — Прекрати, — Гарри мотнул головой. — Все, я ухожу. — Меня заставляют пойти в Аврорат, — выпалил вдруг Орион, когда Гарри поднял метлу с земли. Он замер, глядя на него удивленно. — Что ты имеешь в виду? — Гарри нахмурился. — Я думал, ты не хочешь быть аврором. — Не хочу. Но отец считает, что для меня так будет лучше. — В каком смысле? Он же не отправит тебя на фронт? — Конечно, нет, — Орион вздохнул. — Раньше он считался с моим мнением, но в прошлом году… Он был очень зол из-за ситуации с Амелией и Альфардом. Министерство копалось в наших делах, и это была моя вина. Поэтому для меня ситуация изменилась. — Но ты ведь его первенец и все такое, — Гарри махнул рукой. — Разве ты не должен заниматься семейными делами? — Должен, но сейчас у меня нет ни связей, ни опыта, ни профессии. Если отец продвинет меня по службе в Аврорате, перед нашей семьей откроются новые двери. — Звучит не так уж плохо, — заметил Гарри. — Я, конечно, осуждаю такую политику, но у тебя будет хорошая работа. Тебя это так расстраивает? — Аврорат ничем не лучше маггловской армии. Не хочу отдавать честь. И их дисциплина мне тоже не нужна. — А чем ты хотел заниматься? Орион задумался. Гарри поглядел на свою метлу, вспомнив, что он вообще-то собирался прервать этот разговор и вернуться в замок. Но Блэк теперь казался грустным, а не самоуверенным, словно он действительно хотел это обсудить. В прошлом году он поделился своими опасениями насчет бытия аврором, и Гарри помнил, каким уязвимым он казался… Так все и происходило в чистокровных семьях? Он вспомнил о Малфое и его родителях — о многих других слизеринцах, у которых не было иного выбора, кроме как следовать за своими семьями. — Я получал несколько предложений из квиддичных клубов, — Орион подошел к скамье на первом ряду и сел. Гарри потоптался на месте. Блэк пытался сменить тему, загасив их спор, но это было важной частью его жизни, и Гарри не мог просто уйти. Он вздохнул и опустился рядом, вцепившись в метлу, как в спасательный круг. — Хочешь играть? — Я думал совмещать, — Орион откинулся назад, опираясь локтями о второй ряд скамеек. Гарри скользнул взглядом по его телу: белая рубашка казалась сияющей из-за Люмоса. Когда Орион двигался, можно было разглядеть очертания его мускулов — какого черта он вообще не застегивал свою теплую мантию? Гарри отвернулся и потер кончик носа. — Один мой приятель с прошлого курса смог попасть в Отдел Тайн. У меня отличные оценки по заклинаниям, трансфигурации и рунам, а моя семья славится своими артефактами. — Звучит интересно. Разве это не так же перспективно, как Аврорат? — Из-за войны в Аврорат стекается много денег, — хмыкнул Орион, чуть потянувшись. — Там работает много людей, которые могут быть полезны. Глава Аврората может стать Министром. Об Отделе Тайн нельзя сказать того же. А квиддич… для Альфарда это было бы отличной возможностью, которую поддержали бы в семье, но от меня ожидают чего-то более практичного. — Ты поэтому взял тему про Гринготтс? — спросил Гарри. — Нет, я просто обожаю гоблинов и защитные чары. Гарри посмотрел ему в глаза и не удержался от смеха. Орион прыснул. — И почему ты хотел обсудить это со мной? — поинтересовался Гарри. — А почему нет? В прошлом году я многое с вами обсуждал. — Я никак не могу тебе помочь. — Я знаю. Летом я много ругался с отцом из-за этого и из-за Альфарда. И вы были в Лондоне. Поэтому я хотел с вами поговорить. К тому же эта история и вас касалась. — Лишь косвенно, — Гарри тут же нахмурился. — Это так. Однако мне начинает казаться, что вы «косвенно» поучаствовали во всем, что произошло за эти три года. Вы притягиваете неприятности. — Ага, — хмыкнул Гарри. — Неудивительно, что ты здесь. Орион усмехнулся и ничего не сказал. Какое-то время они сидели в тишине. Гарри начинал замерзать, поэтому прятал кончик носа в своем шарфе. Было уже довольно поздно, и им обоим стоило вернуться в замок. Но Гарри не спешил подниматься: ему казалось, что в воздухе между ними повисла какая-то недосказанность. Орион смотрел на него и молчал; острые тени лежали на его лице. В таком свете он был не похож на Сириуса, не похож… Его глаза казались черными, а губы — бледными и сухими. — Помните, на первом курсе мы тоже здесь сидели, — вдруг сказал он. — Когда я помогал Альфарду, — вспомнил Гарри. Тогда все было иначе. Орион заставлял его ощущать тошноту и слабость, которые выкручивали его внутренности. Воспоминания и ассоциации были еще слишком свежими. Сейчас прошлое казалось подернутым дымкой, и Гарри мог вспоминать о своем крестном без боли. — Этот снитч был для него, — Орион вытащил мячик из кармана. — Мне стоит подарить его школе. — Оставь себе. Может, однажды ты сможешь отдать его Альфарду. — Он не делает успехи? В классе? — Он хороший мальчик, — Гарри пожал плечами. — Полагаю, ему не достает целеустремленности? Он немного теряется на фоне остальных. — Полагаю, поэтому профессор Слизнорт его не пригласил, — сказал Орион. — Он первый Блэк, который не оказался в Клубе на третьем курсе. — Слизеринцы слишком большое значение придают этому Клубу. — Вы просто в нем не были. Гарри не удержался от смешка. Если бы только Орион знал, что Гарри не просто был в этом Клубе — он был его маленькой звездой, которую Слизнорт показывал своим гостям, словно диковинку. И однажды Гораций говорил ему о Блэках, о своей коллекции, в которую не входил Сириус. Звучало так, будто все остальные присутствовали на полке. — Возможно, он тебя еще удивит, — улыбнулся Гарри и вздохнул. — Нам пора возвращаться в замок. — Пожалуй. Они поднялись и медленно двинулись по полю. Тишина давила на уши: Гарри казалось, что они избегали правильных слов, которые бы прогнали это чувство. Но какие это были слова? Он вдруг подумал о Реддле, и внезапная вина затопила его. Том был так счастлив в последнее время: они не ругались и не спорили, и на его лице часто блуждала нежная улыбка. То, что Орион пропадал где-то вдалеке, не могло его не радовать, и Гарри не хотел, чтобы все развалилось. В конце концов, они просто разговаривали. Пусть даже игнорируя то нечто, что по-прежнему находилось между ними. Гарри видел, каким тяжелым был взгляд Ориона, и ему никогда не приходилось испытывать подобное на себе — может, только с Реддлом, и это не было хорошим знаком. Это был взгляд человека, который точно знал, чего хотел — и Гарри совсем не нравилось стоять у них на пути. Но все же ему стоило рассказать. Орион тянулся к нему так, словно они действительно были кем-то друг для друга, и он не знал, что Гарри помогает Тому подготовиться к дуэли с ним. Он обманывал их обоих. Гарри вдруг почувствовал себя невероятно паршиво. — О чем вы думаете? — спросил Орион странным, чувственным шепотом. — О школе, — Гарри поднял лицо. Он нашел взглядом созвездие Ориона и грустно улыбнулся. — У меня тоже есть много важных дел. — Вы можете мне рассказать. Мог ли он? — Не стоит. Блэк издал странный звук, похожий на тихое рычание. — Вы так боитесь говорить о нас? Или дело в том, кого нельзя называть? Гарри вздрогнул и замер. — Что? — голос предал его. — О ком ты? — О Реддле, — Орион прищурился. — А вы о ком подумали? — Ни о ком, — Гарри отвернулся. — Я не хочу об этом говорить. — Почему? — Мы преподаватель и студент, и это все, что тут происходит, — Гарри повторял это, как мантру. — Мы оба знаем, что есть кое-что еще. Гарри крепче вцепился в свою несчастную метлу. — Что ты делаешь? — Что я делаю? — Ты знаешь, что так нельзя. — Почему? — Хватит это спрашивать, — Гарри разозлился. Они замолчали, глядя друг на друга. Гарри думал, что они простоят так целый час, не делая попыток прервать эту тишину, но затем Орион шагнул к нему. Гарри вскинул лицо и уперся рукой ему в грудь. Он был твердым и теплым, и его сердце быстро билось. Ветер трепал его кудри. Гарри смотрел на него мгновение, чувствуя, как медленно что-то разогревается внутри него. Может, было бы проще, окажись Том на месте Ориона — Гарри не пришлось бы ощущать себя так, будто он предает целый мир, возложивший на него свое спасение, просто одним фактом своего нахождения здесь. Гарри мотнул головой. — Мы можем быть друзьями. И все. — Хорошо, — Орион кивнул. — И больше не будем об этом говорить. — Вы даже ничего не сказали. — Ты меня прекрасно понял. Это не то, чем я занимаюсь со своими друзьями. Орион коснулся его плеча в каком-то растерянном жесте. — И чем же вы занимаетесь? — Играю в шахматы? — Шахматы не самая моя любимая игра, — Орион отпустил его рукав. — Но я тоже люблю летать по ночам. И в подземелье нет окон, если вы понимаете, о чем я. Гарри закатил глаза и тяжело вздохнул. — Ты просто невыносим. — Думаю, в глубине души вам это нравится.