Порочный круг

— Мне одному кажется, что это довольно подозрительно? — спросил Альфард за завтраком. — Какой-то посторонний волшебник готов помогать тебе в твоем расследовании? — Он интересуется темой, — уклончиво ответил Том. — Неужели? — Альфард задумчиво покатал по тарелке кусок сардельки. — Ты ведь не рассказал ему всей правды? С чего бы ему делиться догадками? — Он тоже выпускник Слизерина. Ему приятно, что студент искренне интересуется историей. — И что он рассказал? Про Гонтов? Том бросил взгляд на окружающих их студентов: никому не было дела до их перешептываний. Бенджамин и Эдвин придвинулись ближе, а Максимилиан довольно потянулся: он-то уже слышал всю историю и чувствовал себя особенным. Альфард пихнул его в бок. — Мистер Лауд знает, что они были потомками Слизерина, — шепотом рассказал Том. Ему приходилось чуть нагибаться вперед, и Альфард то и дело бросал взгляд на его ключицы. — Когда-то они были известной семьей и жили в доме, окруженном садом с красными розами. — Красными розами? — фыркнул Бенджамин. — Какие-то гриффиндорские цвета. — Это королевский цвет, болван, — усмехнулся Эдвин. — Они же были связаны с Ланкастерами. — А потом они пропали, — закончил Том. — Никто не видел их уже очень давно. — Какая полезная информация, — съязвил Альфард. — Это мы и так знали. Том хитро улыбнулся. — А еще он сказал, что в библиотеке Министерства хранятся старые манускрипты, — его глаза казались темными, будто пасмурное небо, но полными затаенной страсти. — Некоторые из них написаны рукой самого Слизерина. Это все, что уцелело. — И он даст тебе их прочитать? — удивился Бенджамин. — Конечно, нет, — фыркнул Том. — Кто подпустит школьника к историческим артефактам? Но мы договорились поддерживать контакт, и он сказал, что часто бывает в Хогсмиде. Может, мне удастся что-то узнать. Помните, Барон рассказывал, что волшебники и магглы ополчились против Слизерина из-за его исследований. Я хочу знать, о чем они были. Что было его целью? — Хочешь продолжить его дело? — спросил Эдвин аккуратно. — Кто, если не я? — Том опустил взгляд на свои руки. — Я хочу вернуть все, что было утрачено. — На это целой жизни не хватит, если вспомнить, когда именно Слизерины все потеряли, — хмыкнул Бенджамин. — Да, — согласился Том тихо. — Не хватит. Альфард думал, что в свободное время они опять отправятся на восьмой этаж, где он сможет проверить свои догадки, но вместо этого Реддл предложил неожиданное — они собирались наведаться к Хагриду. Поттер, наконец, дал слабину и рассказал Тому про своего первокурсника. Тот не посвящал друзей в детали, но им было достаточно того факта, что Реддл добился своего. — Его все еще достают мелкие, — заметил Альфард, когда они спускались по каменными ступеням. Погода начала резко портиться, и им всем пришлось утеплиться. — Мне Кэти рассказывала. И я думаю, Малфой тоже в этом участвует. — Ну еще бы, — хихикнул Бенджамин. — Да, Том? Тот лишь усмехнулся. Они спустились к размокшей от ночного дождя поляне и отправились к лесу. Реддл уверенно шел впереди, поглядывая на зеленые деревья со странным торжеством во взгляде. Альфард думал, что для него все сложилось удачно: Поттер попросил его помощи, и теперь Том мог встать между ним и несчастным великаном. Альфард почти ему сочувствовал. Хагрида они нашли в загоне: тот чистил его и укладывал сено. Он заметил их издалека: когда ребята приблизились, он уставился на них настороженно. Его взгляд наткнулся на Альфарда, и тот постарался ободряюще улыбнуться: в конце концов, Том хотел просто с ним познакомиться, и ему нечего было опасаться. Может, оказаться под крылом Реддла было неплохим выходом для него: они могли приструнить Дунгана и его друзей. Хагриду лишь нужно было держаться подальше от Поттера — и никогда не вставать у Тома на пути. Реддл облокотился о забор и улыбнулся. — Привет, — почти ласково сказал он. Альфард покосился на него: Том казался воплощением дружелюбия. Только друзья могли распознать огонек в его глазах, совсем не такой доброжелательный, как могло показаться. Хагрид немного расслабился. — Привет, — неуверенно повторил он. — Ты ведь Рубеус, да? Рубеус Хагрид? Хагрид покосился на Альфарда и вжал голову в плечи. Его огромная фигура, толстые руки и массивная шея делали его движения еще более нелепыми. Круглое лицо покраснело. — Это я. — Меня зовут Том Реддл, — Том наклонился вперед. — Я хороший друг мистера Поттера. Он попросил меня присмотреть за тобой. Уверен, мы тоже станем друзьями. — Присмотреть? — негромко уточнил Хагрид. — Я слышал, у тебя проблемы с нашими первокурсниками. Мы с ними поговорим. — Нет у меня никаких проблем, — Хагрид вдруг снова нахмурился. Ходили слухи, что он никому не жаловался на свои трудности, поэтому никого не наказывали за эти маленькие происшествия. Он делал так, потому что стеснялся? Или потому что привык? — Не волнуйся, — вмешался Альфард. — Мы правда хотим подружиться. — А где Кэти? — спросил у него Хагрид. — Кэти с Роуз, — ответил за Альфарда Том. — Ты знаком с Роуз? Она моя девушка. Альфард быстро глянул на него. Том редко прямо заговаривал о своих «отношениях». — О, — Рубеус тут же потупил взгляд и покраснел еще сильнее. — Понятно. — А это Бенджамин Лестрейндж, Эдвин Нотт и Максимилиан Розье. — Приятно познакомиться. — И что ты тут делаешь, дружище? — спросил Максимилиан. Он ловко запрыгнул на забор и свесил ноги на другую сторону. — Кеттлберн заставляет тебя делать грязную работу? — Нет. Я просто хотел, чтобы единорогам было комфортно. — А где единороги? — заинтересовался Бенджамин и закрутил головой так, будто чудные создания могли спрятаться где-то за забором. Эдвин пихнул его, и тот рассмеялся. — Профессор Кеттлберн оценит твой труд, — заметил Том. Он покосился на вытоптанную грязь и скромный загончик. Следы животных сложно было не заметить — и не учуять. Но Том не подал виду, что его это хоть немного беспокоит. Он последовал примеру Максимилиана и залез на забор: он двигался легко и грациозно. Альфард помнил, каким неловким и напряженным тот был верхом на метле — те времена давно прошли. Да и Том предпочитал держаться подальше от метел и квиддича. — А ты… — осторожно начал Хагрид. — Ты ведь ассистент профессора Поттера? — Так и есть, — Том гордо приосанился. — Он очень хороший профессор, — Хагрид уставился на кучу сена. — Да? — Самый лучший, — улыбнулся Реддл. — Я думал рассказать ему о том, что мы делаем с профессором Кеттлберном… — Сейчас профессор Поттер очень занят, — прервал его Том. — Не стоит его отвлекать. Если что, ты всегда можешь обратиться ко мне, и я все ему передам. Альфард глянул на Тома. Он с улыбкой разглядывал первокурсника. Тот, такой нелепый и наивный, осторожно кивнул: он не видел огонька в глазах Реддла, не понимал, что стоит за его словами. Том никогда не позволит ему занять особое место в жизни мистера Поттера. Альфард знал это наверняка. Когда они вернулись в замок, Том сам пошел разговаривать с первокурсниками. Остальные уселись на диванчике, издалека наблюдая за тем, как он склоняется над столом. Чуть в стороне сидели семикурсники: Альфард поймал взгляд Ориона и тут же отвернулся. Он избегал говорить с сестрой и кузеном, и те отвечали ему тем же. Они бы посмеялись, узнав об их амбициозных планах. Но Альфард был уверен, что в конце концов им придется признать, что его выбор друзей был правильным. В какой-то момент к ним подсел Малфой. — Что у Тома за дела с Дунганом? — спросил он. — Профессор Поттер просил разобраться с теми, кто достает первокурсника-переростка, — хихикнул Бенджамин. — Это и тебя касается, — заметил Альфард. — Ты ведь тоже его достаешь. — Будто бы мы дружим с полукровками вроде него, — фыркнул Малфой. — Никому он не сдался, кроме сердобольных, вроде Поттера и Дамблдора. — И все же ты над ним издевался, — нахмурился Альфард. — Дурак ты, Блэк, — Абраксас поднялся. — И не понимаешь, что происходит. Бенджамин, Эдвин и Максимилиан рассмеялись, Малфой упорхнул к своим, оставив Альфарда раздраженно пялиться ему в спину. Так проходили их дни. Мечты о Тайной Комнате не покидали их, и планы Альфарда на единоличное открытие крепли. Тот сборник стихов, в котором ему попался любопытный отрывок, он хранил под подушкой. Может, это было пустыми надеждами, но ему казалось, что в руки ему попала тонкая ниточка. Коль хочешь ты ее найти, Три раза мимо ты пройди. И в тот же миг увидишь ты Двери знакомые черты. Она скрывает в глубине Сокровища времен минувших, Все тайны, что могли в уме Явиться душам тех заблудших, Что жаждут знаний и открытий, И тех, кто им укажет путь, К той комнате, что всех событий И всех вещей вмещает суть. Это мало походило на описание комнаты Слизерина, но все же очевидно: речь шла о спрятанной комнате. Пройти мимо три раза, и тогда появится дверь — это было довольно четким указанием. Но Альфард не понимал, где именно он должен пройти. Они ходили вдоль восьмого этажа множество раз, однако никакой таинственной двери не появлялось. Но Альфард точно жаждал знаний и открытий — и признания своих заслуг. Он даже решился ненавязчиво спросить мнения Кэти, когда они гуляли около леса. — Потайные комнаты? — заинтересовалась она. — Конечно, есть. Даже в обычных замках есть тайные ходы, не говоря уже о Хогвартсе. А что? Ты нашел какую-нибудь? — Нет, но мне хотелось бы, — Альфард шел, спрятав руки в карманы своей мантии. — Правда, я не представляю, как можно обнаружить спрятанную комнату. — Думаю, должен быть какой-то указатель, — задумалась Кэти. — Если это не чья-то личная комната, а какое-нибудь тайное место сбора… Ты знаешь, что в Хогвартсе даже были свои культы? Думаю, им нужно было как-то пометить нужное место. — И как? — Может, каким-нибудь знаком? Или какая-нибудь статуя будет указывать нужное направление? В этом была своя логика. И Том был уверен, что Слизерин оставил для своих потомков какое-нибудь указание. А раз парселтанг не помогал, то указание было чем-то более обычным… На восьмом этаже не было статуй, и Альфард не помнил, чтобы они находили знаки на стенах. Там были только картины и гобелены. В какой-то момент им всем пришлось признать, что их расследование стоит на месте. Том проводил время с Поттером, Максимилиан пропадал на тренировках, Эдвин все чаще уходил на прогулки с Софи и потом загадочно улыбался… Альфард проводил время с Бенджамином, и они оба маялись от скуки. В один из таких дней, когда друзья их оставили, они бесцельно бродили по замку и обсуждали, чем бы они могли заняться. Они спускались по лестнице третьего этажа, когда сверху раздался дикий хохот. Альфард вскинул голову и успел заметить Пивза: тот пронеся над ними и швырнул в Бенджамина чьей-то сумкой. Из нее посыпались учебники: Лестрейндж не успел выхватить палочку, и пара книг ударила его в плечо. С гоготом Пивз скрылся в одном из коридоров, а с верхнего этажа выглянуло несколько учеников. — Простите, — прокричала какая-то девочка. Она сбежала по лестнице. Это была первокурсница с длинными светлыми волосами и большими голубыми глазами. На ее шее был аккуратно повязан галстук Когтеврана. Она показалась Альфарду смутно знакомой. — Ты не ушибся? — спросила она у Бенджамина. — Пустяки, — тот приосанился. Альфард взмахнул палочкой, и разлетевшиеся по лестнице учебники поднялись в воздух. Девочка деловито кивнула. — Благодарю. — От Пивза стоит держаться подальше, — сказал ей Бенджамин. — Ему особенно нравится портить учебники когтевранцев. — Мы это уже поняли, — она вздохнула, и на ее лице появилось сложное выражение. Альфард вдруг вспомнил ее: это была та девочка, которую они однажды видели в Хогсмиде. — Ты ведь Аделия Гринграсс? — спросил он. Бенджамин тут же удивленно повернулся к нему. — Да, — она окинула их быстрым взглядом. — А ты Альфард Блэк. — Откуда ты знаешь? — Мой брат учится на шестом курсе Слизерина. Он дружен с твоим кузеном. Настроение Альфарда сразу же упало. — Как мило, — пробормотал он. Неужели все в его жизни должно было сводиться к брату? Тень Ориона нависала над ним, будто громадная туча, заслонившая все небо. — А я Бенджамин Лестрейндж, между прочим, — встрял Бенджамин. — Приятно познакомиться, — Аделия убрала свои учебники в сумку. — До встречи. Развернувшись, она побежала вверх по лестнице, обратно к своим друзьям. Альфард проводил ее взглядом. Она показалась ему довольно уверенной, и он вспоминал себя на первом курсе. Это было словно бы тысячу лет назад. Время шло. Погода окончательно испортилась: небо было затянуто тучами. Максимилиан сетовал на дождь, который мешал тренироваться: однажды он вернулся с поля мокрый до нитки и чихал еще три дня. Хогвартс, казалось, погрузился в меланхолию, и новости из газет только подпитывали всеобщее безрадостное настроение. Прорыв случился неожиданно — как и обычно. Альфард не знал, что в этот день ему будет сопутствовать успех. Напротив, ему казалось, что четверг окажется таким же унылым, как и прочие дни. Он даже с Кэти не мог погулять: та готовилась к первой контрольной по зельеварению и отказывалась покидать библиотеку. От чтения Альфарда уже тошнило, уроки он сделал… Он подумывал даже навестить Хагрида и поглядеть, какие еще чудачества тот может выкинуть, но зарядил ливень и на улицу было страшно высунуться. Том с довольной улыбкой отправился к своему профессору, оставив друзей маяться от скуки. В гостиной, как назло, собралась вся компания Ориона, и Альфарду было неприятно слышать его смех и визгливый голос сестры. Та бросала на него презрительные взгляды, и он отвечал ей поднятым средним пальцем. Когда сидеть взаперти стало совсем невыносимо, Альфард отправился бродить по восьмому этажу — занятие, ставшее почти рутинным. Засунув руки в карманы, он лениво прогуливался туда-сюда, высовываясь в окна и заглядывая за гобелены. Раз за разом он повторял в голове стишок. Выбрав какое-нибудь место, он три раза проходил мимо него, но ничего не происходило. Знак, подсказка — он искал хоть что-нибудь. В какой-то момент Альфард уселся на подоконник и прижался лицом к стеклу. Пейзаж был тусклым: скоро он и вовсе должен был лишиться оставшихся красок. Они были уже на третьем курсе. Альфард уставился на свои руки. Он бы предпочел, чтобы Том оставался с ними и заставлял тренироваться. По крайней мере, в этом он делал успехи. Окклюменция и легилименция — их новые мечты и просторы для изучения. Альфард собирался во что бы то ни стало заниматься именно с Реддлом. Пусть остальные возятся друг с другом, боясь поражений — он был не против падать на пол от силы чужой магии. Ему казалось, что он сам становился сильнее рядом с ним. Но ему нужно было и самому чего-то достичь. Он спрыгнул с подоконника и поплелся по коридору. Если бы Том тратил на этот этаж столько же времени, сколько на свои свидания с Поттером, он бы точно нашел ответ. И что было у него, чего не было у Альфарда? Отчего-то эта мысль рассердила его. У него — Альфарда Блэка, представителя известной и древней семьи — было немало. Он просто не мог реализовать этот потенциал — тот, который позволил Ориону подняться так высоко. Они ведь были равны. Они были даже похожи внешне. Альфард остановился около гобелена с троллями. Те дрыгались в подобии танца, злобно скалились и тыкали в его сторону дубинами. И почему он им так не нравился? Альфард из вредности скрестил руки на груди и уставился на троллей. Они отвлеклись на него и перестали поколачивать несчастного Варнаву Вздрюченного, который так и сидел, прикрыв голову руками. Если бы он мог говорить, может, подсказал бы Альфарду верный путь. Тролли бы уж точно не стали помогать. Холодок вдруг пробежал по спине Альфарда. Он наклонился вперед, разглядывая уродливые фигурки. Те упрямо трясли дубинами, указывая на него. Или, может… Медленно Альфард обернулся, уставившись на гладкую стену. Его сердце вдруг неистово забилось. Может, все это время они указывали вовсе не на Альфарда. А на стену за его спиной. Он сглотнул и подошел к ней. Этот кусок стены ничем не отличался от прочих. Холодный, шершавый камень немного царапал ладони. Альфард медленно отступил. Он повернулся и сделал несколько шагов в сторону. «Пусть моя догадка окажется верна, — подумал он. — Я хочу найти Тайную Комнату. Я это сделаю, именно я!» В стихе говорилось, что он должен пройти мимо три раза. Альфард так и сделал. С каждым шагом сердце все быстрее билось в его груди. А потом он просто застыл на месте. Посреди стены вдруг появилась арка. Она выступила из камня, а внутри нее появилась дверь. Большие створки были украшены резьбой, а ручками служили массивные железные кольца. Альфард стоял перед ней, открыв рот, и не верил своим глазам. Ему казалось, что в любой момент он может проснуться в их спальне, но время шло — а дверь не исчезала. Это был он. Вход в Тайную Комнату. Альфард потянулся к ручке и вдруг вспомнил обо всем, что они успели прочитать. Люди пропадали на этом этаже. Вдруг, открыв дверь, он бы столкнулся нос к носу с василиском? Или не смог бы выйти обратно? Но любопытство было так сильно, что Альфард все равно потянул дверь на себя. Он просто не собирался заходить внутрь: ему достаточно было заглянуть, хоть одним глазком увидеть Тайную Комнату — подумать только, он мог сделать это раньше наследника Слизерина, раньше всех… Дверь открылась, и Альфард сунул голову в образовавшуюся щель.

***

— Держи руку уверенней, — сказал Гарри. — Ты ведь не сомневаешься в том, что у тебя получится? — Конечно, нет, — фыркнул Том. — Но… — Но? — Я не понимаю, почему не выходит, — он встряхнул запястьем, будто это каким-то образом могло заставить его волшебную палочку создать Патронуса. — У меня нет проблем с заклинаниями. — Патронус — это не обычная магия, — мягко сказал ему Гарри. — Какое воспоминание ты используешь? — Первый приезд в Хогвартс, — отчеканил Том. — Возможно, нужно что-то более… личное, — сказал Гарри. — Это воспоминание должно приносить тебе спокойствие, воодушевление… Придавать тебе сил. Понимаешь? Реддл кивнул и снова направил руку вперед. Гарри встал за его спиной, немного поправил плечо. Это была идеальная поза, образцовая — такая, которую Гарри никогда не использовал. Ему приходилось вызывать Патронуса в самых неожиданных ситуациях, и времени чтобы правильно встать обычно не было. Но учиться все же стоило правильно. Однако у Тома не получалось. Гарри не считал, что Патронус способен вызвать только добрый волшебник: в конце концов, он видел Патронус Амбридж, а она была ужасным человеком. Но Патронус требовал от волшебника некоторой самоотверженности и честности с самим собой. — У меня не так много счастливых воспоминаний, — произнес Том. Он чуть повернул голову и посмотрел на Гарри краем глаза. Они стояли слишком близко, и Гарри стоило отойти, но он боялся нарушить хрупкий контакт. Реддл пристально вглядывался в него. Стоило Гарри чуть-чуть отклониться, как тот потянулся следом за ним, будто между ними была натянута невидимая нить. — Не обязательно счастливое. Главное — сильное. — Я могу подумать о вас. Гарри замер и закатил глаза. — Если это поможет тебе. Том не отрывал от него взгляда. Он повторил заклинание, но ничего не произошло — его красивое лицо исказилось раздражением. — Да почему? — он в гневе уставился на свою палочку. — Я все делаю правильно! — И о чем ты думал? — О том, как вы учили меня летать, — Том повернулся к нему всем телом. Он все еще стоял непозволительно близко, и Гарри казалось, что если он сейчас начнет отступать, то Реддл, будто хищный кот, будет красться за ним. За прошедшее время он будто снова немного подрос, и его волосы уже больше напоминали ту прическу, что была у него раньше. Его плечи стали довольно широкими, хотя он не уделял особого внимания спорту. Гарри на миг даже позавидовал ему: Реддл хорошел с каждым днем, и было что-то неоправданно несправедливое в том, каким взрослым он казался уже на третьем курсе. Ни с того, ни с сего Гарри вдруг подумал о другом и тут же покраснел до кончиков волос. — Профессор? — Я тоже подумал о полетах, когда впервые вызывал Патронус, — Гарри с трудом собрался с мыслями. — Но этого мало. — Я думаю вовсе не о полетах, — Том немного погрустнел. — Покажите еще раз. Гарри послушно создал Патронуса. Сверкающий олень пробежал по комнате. Реддл следил за ним, будто охотник за жертвой. — Почему именно олень? — спросил он. — Не знаю, — честно признался Гарри. — У моего отца был такой же Патронус. — А у матери? — Лань, — Гарри тихо вздохнул. Том посмотрел на него очень внимательно. — Парные Патронусы. Это просто совпадение? — Возможно, — сказал Гарри. — Иногда Патронус может быть связан с тем человеком, которого ты любишь. Его форма может меняться. Одна моя знакомая полюбила… оборотня, и ее Патронус стал волком. Том с некоторым опасением покосился на свою палочку. — То есть, — осторожно уточнил он. — Может оказаться, что мой Патронус — такой же, как у человека, которого я… могу полюбить? Сердце Гарри пропустило удар. Он уставился в серые глаза Тома, чувствуя, как смущение вновь возвращается к нему. Реддл не мог знать, что Гарри известно о его возможных чувствах — или мог? Вдруг он уже догадался, что тому все известно и теперь просто наблюдал за тем, как его преподаватель краснеет, будто первокурсник? Или ему самому было страшно: вдруг из-за их странной связи и этой близости его Патронус окажется оленем? Гарри, конечно, сильно в этом сомневался. Патронусом Волдеморта должна была быть змея. Это животное лежало в основе его личности, и не зря деление души заставляло его все больше и больше походить на рептилию. Но Том с его серыми глазами, светлой кожей и розоватыми губами был совсем другим. — Мы узнаем, только когда ты его вызовешь, — сказал Гарри решительно. — Но у ваших родителей парные Патронусы. — Они были хорошей парой, — Гарри улыбнулся. — Может, дело в этом? В особом сходстве характеров или предрасположенности друг к другу. У таких людей Патронусы могут быть связаны. Например, у моего друга был Патронус терьер, а у… его девушки Патронусом была выдра. Терьеры охотятся на них. На лицо Тома будто бы набежала туча, мигом прогнавшая все его воодушевление. Он отступил на шаг и прищурился, прежде чем отвернуться. Его пальцы до побеления сжались на волшебной палочке, и шрам Гарри кольнуло болью. — Что? — он с трудом поборол желание потереть лоб. Вспышки гнева Тома, вовсе не такие незаметные, как Реддлу могло показаться, пугали. Гарри вспоминал Волдеморта, которого никто бы не назвал уравновешенным и не склонным к внезапной ярости. — Блэк хвастался всем в гостиной своим Патронусом, — процедил Том, глядя куда угодно, только не на Гарри. — Это дирхаунд. — Я знаю. И что? — А его название не наводит вас на мысли? — Том скривился. — Это собака для охоты на оленей. Как иронично. — Мерлин помоги, — Гарри отступил к столу и скрестил руки на груди. — Ты должен прекратить это делать. — Что делать? — Ревновать из-за пустяков. Патронус Ориона не имеет к… этому всему никакого отношения. — Вы сами сказали про связь Патронусов. — Это очень редкие случаи. Иногда это просто совпадения, — Гарри покачал головой. — Ты сам придумываешь проблемы и новые поводы для ненависти к Ориону. Прекрати это. Том тоже скрестил руки. — Ладно, — бросил он. — Я всегда был уверен, что моим Патронусом будет змея. А змея и олень — извечные враги. — Что? — Гарри уставился на него. Реддл медленно приблизился к нему, не позволяя отстраниться от стола. Разговоры об Орионе будто подгоняли его. Казалось, будто Том отчаянно пытается обогнать его во всем, в каждой мелочи, и малейший чужой успех превращался в удар хлыста, из-за которого он вновь вставал на дыбы и наполнялся гневом. И лучше не становилось. Гарри не знал, что еще он должен ему сказать, чтобы успокоить эту безумную гонку. — Олень символизирует Христа, змея — дьявола… Символично. — И тебя устраивает роль дьявола? — Гарри опустил руки и вцепился в край стола. Ему совсем не нравилось, куда поворачивал этот разговор. Ему вдруг показалось, будто комната отдалилась куда-то, и перед ним остался только Том и его глубокие, серые глаза. Тот жадно разглядывал его и тяжело дышал. — Эта роль ничем не хуже других, — заметил Реддл. — Но змея может быть не только дьяволом. Она олицетворяет бессмертие, круговорот явлений, двойственность вещей… Это очень интересный символ. — Бессмертие? — шепотом переспросил Гарри. — Змея сбрасывает кожу и перерождается, — Том тоже понизил голос. — Все повторяется вновь. Гарри сглотнул. Он только сейчас понял, что Реддл оказался непозволительно близко. Одной рукой он опирался о стол, склоняясь к Гарри. Его взгляд гипнотизировал, и Гарри не мог отвернуться от него. Он думал о том, что Том только что сказал ему и не находил верных слов. Дурное предчувствие вдруг захлестнуло его. Им нельзя было говорить о бессмертии. — В твоей церкви тебе преподавали какую-то хрень, — выдавил он. Том вдруг искренне улыбнулся, и свет будто бы озарил его лицо. Он коснулся ладони Гарри краем пальца. — Согласен, — сказал он. — Но я узнал это в библиотеке. Кому, как не нам с вами уделять внимание змеям? — Лучше бы ты столько же внимания уделял своему Патронусу. Том игриво закатил глаза. Он больше не злился, и Гарри чувствовал исходящее от него тепло. Они были совсем одни и говорили на интересные для Реддла темы — он радовался этому, и Гарри улавливал его настроение. Может, даже слишком хорошо. — У меня есть одно воспоминание, — прошептал Том. — Может, оно подойдет. Его взгляд переместился, но Гарри ничего не успел ему сказать. В дверь вдруг неистово забарабанили. Том тут же отстранился, с неприкрытым раздражением глядя в ту сторону. — Если это Блэк, клянусь… — его глаза были холодными и яростными. Гарри отлип от стола и на ватных ногах приблизился к двери. Его сердце неистово колотилось в груди. Что только что произошло? Том был так близко, но Гарри почти не мог пошевелиться: чужая воля будто сдавила его со всех сторон. Реддл смелел с каждым днем. Гарри не желал участвовать в этом соревновании. За дверью действительно оказался Блэк — младший. Альфард был бледным, а его черные кудри торчали во все стороны. Искусанные губы казались сухими. Он сглотнул и спросил: — А Том здесь? Гарри посторонился, открывая обзор на Реддла. Тот нахмурился. — Что случилось? — Можно с тобой поговорить? — протараторил Альфард. Он посмотрел на Гарри странным взглядом, в котором, как ни странно, чувствовалось немало вызова, а потом снова уставился на Тома. Тот еще сильнее насупился. Он поглядел на Гарри, будто спрашивая разрешения — тот непонимающе кивнул. Реддл вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Гарри немного потоптался на пороге, а потом, плюнув на учительские принципы, наклонился поближе. Альфард и Том явно отошли в сторону, но в пустом коридоре было гулкое эхо: до Гарри доносились обрывки фраз. — Нашел… Сейчас нашел. — И что там? — Ты сам… Не думаю, что это она, но это… Мы были правы. Оно было на восьмом этаже. Гарри вздрогнул и выпрямился. Он успел отойти к столу ровно в тот момент, когда дверь открылась и в класс вернулся Том. Он выглядел почти испуганным и побледневшим. От былой игривости не осталось и следа. Он закрыл дверь и прижался к ней спиной, глядя на Гарри. — Что-то случилось? — спросил тот для виду. — Там… — Том замялся, будто решая, может ли он сказать правду. Все внутри Гарри рухнуло, когда он произнес: — Там проблемы у первокурсников. Меня просили помочь. Я… не хочу уходить, но мне надо… проверить. — Ладно, — Гарри отвернулся. Это была ложь. Он знал, что Том многое скрывает от него — это было взаимным. Но все же ловить его на вранье было неприятно. Они нашли Выручай-Комнату. Как это вышло? Не могли же они случайно пройти мимо нее? Гарри вцепился в край своего стола, чувствуя, как взгляд Реддла жжет его кожу. Нет. Они искали нечто другое — Альфард ведь так и сказал. «Не думаю, что это она» — Гарри вовсе не был дураком. Он просил Тома оставить поиски Тайной комнаты, но тот не послушал его. Они оба не следовали тем советам, что давали друг другу. Реддл искал наследие Слизерина, а Гарри продолжал общаться с Орионом. И он собирался вновь с ним увидеться. А Реддл, очевидно, собирался изучить новое сокровище. Том прищурился, будто прочитав его мысли. — Профессор? — Увидимся завтра, — сказал Гарри. — Потренируйся. Реддл кивнул. Он подошел и улыбнулся. — Вам не о чем волноваться, — сказал он. — Я со всем разберусь. Весь остаток дня Гарри провел вместе с Гермионой. Тот факт, что руки Тома дотянулись до Выручай-Комнаты, был тревожным. Именно в ее глубинах Волдеморт спрятал один из своих крестражей. Гарри подумывал о том, что им стоит просто сжечь ее, но Гермиона осадила его: — Мы не уничтожим Комнату целиком, если сожжем один из ее залов, — сказала она. — И если мы опасаемся, что Реддл сделает крестраж и спрячет его в ней, то пусть уж он прячет его в том месте, о котором нам известно. Ему ничто не мешало поместить диадему в комнату, о которой бы никто не догадался. Так что пусть она остается. В этом был смысл. Гарри пытался придумать, как развести Тома на разговор об этой находке. Тот делился с ним своими исследованиями, когда думал, что Гарри положительно их воспримет, но более он не заговаривал с ним о Тайной Комнате и прочем. Может, стоило ему намекнуть? Заговорить о загадках Хогвартса? Вечером пригласить его к себе, чтобы Том снова расслабился и стал ласковым и открытым, и смотрел на Гарри своим глубоким, мягким взглядом… Гарри думал об этом весь вечер и отвлекся, лишь когда после отбоя он вышел на крыльцо. В лицо ему ударил холодный ветер: теплого свитера резко оказалось недостаточно, чтобы справиться с непогодой. Гарри спрятал руки в карманы брюк и задался логичным вопросом, что он тут забыл. Он мог сидеть около своего камина, а вместо этого пялился на залитые лунным светом поляны и черный силуэт леса. Позади послышались шаги. — А я думал, вы не придете, — Орион вышел из дверей. — Не знаю, зачем я это сделал, — буркнул Гарри. — Вы пообещали, — Блэк улыбнулся. Он был в одном только черном джемпере, который плотно облегал его тело. И как ему было не холодно? Гарри скользнул взглядом по его животу и отвернулся. — Вы полетаете со мной, если я прекращу вас преследовать. — Точно, именно так я и сказал. — Немного веселья не помешает. — Будто бы у тебя в жизни мало веселья, — съязвил Гарри, вспоминая Вальбургу, выходящую из тени. Эта картина все еще вызывала у него смутное раздражение и почему-то отчаянье. Он ни на что не рассчитывал, но слова Гермионы, подобно тучам, висели над ним. Орион поглядывал на него краем глаза. — Я много работаю, — заявил он, когда они спустились с крыльца и вышли на плохо различимую тропу. Люмос никто не зажигал. — Профессор Вилкост одобрила мой проект. Она вам рассказывала? — Нет. Я занимаюсь только работой Патриции. — Она в вас влюблена, — усмехнулся Блэк. — Я знаю, — Гарри поежился. Это был уже не первый раз, когда Орион выдавал ему подобные секреты, но это высказывание не вызывало такой бури. Может, потому что всем это было очевидно? Борко подшучивал над ним два года назад. — И это очень неудобно. — Ваш подопечный ее еще не преследует? Гарри глянул на улыбающееся лицо Ориона и ухмыльнулся: — Нет, ему не нравишься конкретно ты. — Интересно почему? Гарри догадывался о причинах. У Патриции не было и шанса сблизиться с ним: она была милой девушкой, симпатичной, но Гарри не испытывал никакого смущения рядом с ней. Все внутри него не сжималось от предвкушения и азарта, как перед сложной игрой. Блэк ухмыльнулся: он будто бы видел все эти мысли на его лице. — Так что там твой проект? — спросил Гарри, чтобы сменить тему. Они шли к полю, стараясь поскорее удалиться от замка и потенциальных глаз. Время было уже позднее, и Гарри казалось, что в такой час их никто не сможет увидеть. Ночь скрывала их и все, что тут происходило. — Думаю, мне придется просить разрешения наведаться в Гринготтс, — сказал Орион. — Чтобы набрать немного практических данных. Вы поедете со мной? — Что? — Гарри опешил. — Зачем мне ехать с тобой в Гринготтс? — А почему бы преподавателю не сопроводить студента? Я мог бы показать вам мой дом на площади Гриммо. Гарри поежился. На языке крутилась язвительная фраза «Я там уже бывал». — Не думаю, что это хорошая идея, — сказал он. — У меня есть работа, в конце концов. — Это могут быть каникулы. На Рождество мы здесь, но на Новый год можно погулять. Гарри покачал головой. На миг он представил эту картину, и она показалась ему очень красивой — совершенно сказочной и невозможной. Лондон, должно быть, был очень красив в это время года, и там Гарри не приходилось бы думать о профессорах, которые могли уличить его в чрезмерной дружелюбности. Может, он бы хотел этого. Но Новый год был особенным днем. Он не мог покинуть Хогвартс. — Не выйдет. — Почему? Пальцы Ориона задели его ладонь. А потом снова. Его мизинец зацепился за мизинец Гарри. Какое-то время они шли так, и Гарри упрямо пялился в землю, не зная, как ему поступить. Он чувствовал слабость в ногах и странную тошноту. Чужая кожа казалась ему раскаленной. Он высвободил свою ладонь. — Не надо, — сказал он тихо. — Ладно, — согласился Орион. — Я пригласил вас не за этим. Можете не беспокоиться о моих помыслах: они самые чистые. — Неужели, — щеки Гарри горели. — И зачем же? Имей в виду, это разовая акция. — Потренируйтесь со мной на позиции охотника, — предложил Орион. — Я же ловец, — напомнил Гарри. — Охотник из меня никудышный. — Поэтому вы будете убегать, а я — догонять, — ухмыльнулся Орион. Он игриво пихнул Гарри плечом и тут же отстранился, когда тот прищурился. — Ловцы — самые быстрые игроки. У вас хорошие рефлексы и интуиция в полете. А мне нужно стать быстрее. Матчи в этом году самые важные, потому что если я опозорюсь, в глазах клубов мои прошлые заслуги будут забыты. — Ладно, — согласился Гарри. — Я тебе помогу. Орион просиял. Света Луны было достаточно, чтобы полумрак не скрадывал детали окружающего мира. Гарри отчетливо видел его улыбку и морщинки, собирающиеся в уголках глаз. Его черные кудри. Орион смотрел на него сверху вниз, и его грудь тяжело вздымалась. Они стояли так близко, что Гарри ощущал его дыхание на своем лице. — И как тебе не холодно? — спросил он, опустив взгляд на чужую грудь. — Чары, профессор, — хмыкнул Орион. Он достал им метлы, и они поднялись в воздух. Наверху было еще холоднее, и Гарри искренне надеялся, что после этой авантюры они не слягут под опеку мадам Банишер. Орион ловко перебрасывал квоффл из одной руки в другую, а потом вдруг замер, крепко сжимая метлу между бедер. Луна осветила его точеный профиль. Гарри подлетел к нему, чтобы не кричать, и спросил: — Начнем? Куда ты смотришь? — Мне казалось, что кто-то зашел в лес, — Орион зажал квоффл подмышкой и ухватился за метлу Гарри, удерживая его на месте. — Показалось, наверное. — Ты уверен? — Гарри вглядывался в очертания Леса, но ничего там не видел. Темные поляны могли скрыть путника, если тот не использовал Люмос. — Да, — Орион отмахнулся от своих подозрений. — Кому может понадобиться шататься по лесу поздней ночью?