Порочный круг

— Я больше не могу, — сказал Гарри и рухнул на землю. Влага мгновенно пропитала его свитер, и холод пополз по разгоряченному телу. Наверное, не стоило падать в пожухлую осеннюю траву, будучи насквозь пропотевшим, но Гарри верил в силу лечебных зелий. Он лежал и смотрел на небо: необыкновенно звездное в эту ночь. Блэк сел рядом с ним и принялся подбрасывать квоффл. — Вам нужно больше тренироваться, если вы хотите сбежать от меня, — заметил он. — Я не играл всерьез уже несколько лет, — обиделся Гарри. — Да и когда я был капитаном… — Вы были капитаном? — оживился Блэк. — Строгим? — Занятым, — Гарри закинул руки за голову. На шестом курсе ему было не до квиддича, и он не чувствовал в себе сил и желания всего себя отдавать спорту. А тренировки с первым курсом явно не были настолько усердными — он действительно подрастерял форму. — Капитан должен быть строгим, — сказал Орион со знанием дела. — Иначе остальные не будут серьезно относиться к делу. А для меня это важно — чтобы они выкладывались. — Кто-то может играть ради своего удовольствия. — Пусть ради своего удовольствия играют у себя во дворе, — фыркнул Орион. — Мы представляем Слизерин. — Все вы, слизеринцы, обожаете свой факультет. — Будто бы остальные не такие же. И почему вы не поддерживаете нас? — Я болею за Гриффиндор, — улыбнулся Гарри. — Не вижу причин менять свои симпатии. К тому же я и так достаточно помог команде Слизерина. — Возможно, — Орион оперся о землю одной рукой, садясь к нему полубоком. — Вы скучаете по играм? Настоящим? — Не знаю, — честно признался Гарри. — Мне нравится летать, но я никогда не вкладывал в это… много. У меня получалось, и было весело. Но я не строил планов, как ты. — Почему? Разве быть звездой квиддича — плохой план? — Звездности мне и так хватало, — сказал Гарри и тут же прикусил язык. Он уставился в небо, игнорируя заинтересованный взгляд Ориона. Тот чуть наклонился вперед, нависая над ним. — Неужели? — спросил он. — Вы были популярны в своей школе? — Чрезмерно, — мрачно буркнул Гарри. Как бы отреагировал Блэк, если бы он рассказал ему о своей популярности? О том, чье неудачное заклятие сделало Гарри знаменитостью? Гарри до ужаса хотелось это сделать, поделиться с ним своими мыслями и сомнениями — в конце концов, Гермиона была права, и Орион мог посмотреть на их ситуацию новым взглядом. Он видел в Реддле только того, кем тот являлся в данный момент, а вовсе не человека из прошлого. Он никогда не видел его красных глаз. Почему-то Гарри был рад этому. — Расскажите, — Орион разглядывал его с улыбкой. — У вас было много девушек? — Меньше, чем у тебя. — Не так уж их и много, — хмыкнул Орион. — У меня есть невеста. — А она знает, где ты проводишь свои ночи? — не удержался Гарри. — Она не стала бы ревновать, — честно ответил Блэк, совершенно не смущаясь своей откровенности. В темноте он не мог разглядеть, что щеки Гарри покрылись румянцем. — Она бы решила, что я просто помешался на квиддиче. У нее довольно… консервативные взгляды. — И тебе это нравится? — Гарри представил перед собой Вальбургу. Она не была красавицей, это точно. У нее была гордость, присущая богатым, чистокровным девушкам: она всегда держала подбородок высоко поднятым, а спину прямой. Длинные черные волосы красиво спадали на плечи. Но ее лицо всегда было искажено каким-то неприятным выражением, что портило ее внешность гораздо сильнее мелких недостатков, которые легко бы скрылись за улыбкой и приветливым взглядом. Неудивительно, что ее портрет был таким вредным. Гарри перевел взгляд на Блэка: — Она тебе нравится? — Она моя сестра, — уклончиво ответил Орион. — Я знаю ее с самого детства. — И все же ты должен на ней жениться. Это… немного странно для меня. — Это нормально для нашего общества, — в голосе Ориона появилась усталость. Тяжело вздохнув, он вдруг повалился на траву рядом с Гарри. Он тоже был горячим и вспотевшим, от его плеча шел жар. — Наши отцы довольно дружны, и мы фактически живем на две семьи. Наш с ней брак лишь укрепит это единство. Мы давно друг друга знаем и неприятных сюрпризов не будет — это хороший вариант для нас обоих. — И все же ты лежишь здесь. — А вы ревнуете? — Нет, — Гарри тут же отвернулся. — Она вам не нравится. Вальбурга. — Я учитель, — напомнил Гарри скорее самому себе, нежели Ориону. — У меня нет особого мнения о твоей невесте. А даже если бы было — я бы не рассказал тебе. — Как жестоко, — усмехнулся Орион. Он тоже посмотрел на небо и вдруг резко сменил тему: — Почему Сириус — ваша любимая звезда? Гарри вздрогнул, и он знал, что Блэк плечом почувствовал его дрожь. — Она яркая, — ответил Гарри тихо. — У нее красивое название. — А мне нравится Бетельгейзе, — выдохнул Орион мечтательно. — Я помню, что вы считаете это ужасной идеей для имени. Но она красивая. Вы можете разглядеть ее красноту? — Могу, — Гарри нашел взглядом созвездие Ориона. — Думаю, она ничего. — Самая красивая звезда на небосклоне, — он вдруг усмехнулся. — Когда я уеду, вы сможете вспоминать обо мне, глядя на небо. Это очень романтично, правда? — Пожалуй, — признал Гарри. Созвездие Ориона было большим и ярким. Он повернул голову и увидел, что Орион больше не смотрит на звезды — он смотрел на него. В полумраке невозможно было разглядеть выражение его глаз: они были черными и глубокими. Гарри казалось невероятно глупым то, что они валялись на грязной, холодной траве. В этом не должно было быть никакой романтики, потому что они просто выбрались полетать. Он помнил, как они с Джинни лежали на пахучем лугу около Норы, и ее рыжие волосы разметались по зеленой траве… Сейчас все было иначе. Гарри чувствовал себя так, будто он лежал на дне глубокого колодца — неужели он был настолько несчастен? Холодный воздух проникал в его легкие. — Расскажите мне что-нибудь, — попросил Орион. — О чем? — Не знаю. Кем был тот человек, которого я вам напоминал? Гарри на миг стало тяжело дышать. — Он был моим крестным, — признался он тихо. — Моим другом. — И что с ним стало? — Его убили. — Во время вашего побега из Польши? — Орион выделил Польшу голосом. Он знал, что это не правда — догадывался об этом еще в прошлом году. Не было смысла его переубеждать. — Вроде того, — Гарри сглотнул. — И каким он был? Как его звали? — Он был… особенным, — Гарри прикрыл глаза и улыбнулся, проигнорировал его последний вопрос. Он не хотел врать насчет имени Сириуса. — Его семья была очень консервативной, и он с ними разругался. Шел против правил. Был верным другом. Он принял меня, как родного, хотя совсем меня не знал. — А его семья? Она вас приняла? — Они все умерли к тому моменту. Его мать была редкостной сукой, — Гарри посмотрел на Ориона и понял, что глаза начинает щипать. Он не мог отвернуться. — Но его отец был вполне ничего. Жаль, что я никогда его не встречал. Орион открыл рот, глядя на него. Он утопал в полумраке, и Гарри был рад, что он не может разглядеть его как следует. Раньше в такие моменты он видел на его месте Сириуса, но даже разговор о крестном не воскресил его облик. Он мог представить, как тот отступает в темноту, посмеиваясь над его наивностью и неопытностью, над его желанием довериться кому-то… Гарри медленно, но верно забывал его. И сейчас он чувствовал себя маленьким мальчиком, изголодавшимся по чужому теплу. Он вдруг как никогда ясно понял все, что ему говорила Гермиона — такая грустная, уставшая Гермиона, пытающаяся найти свое место в этом новом мире. Было ли оно у Гарри? Он задыхался в месте, которое считал своим домом. Орион вдруг протянул руку и нежно коснулся его щеки. Это движение было мягким, но откровенным: как признание, сказанное шепотом в полумраке. Гарри не был уверен в том, что он готов его услышать. Мысли, обличенные в слова, могли быть опасны. — Ты снова это делаешь, — прошептал Гарри. — Делаю что? — большой палец смахнул влагу с его щеки. — Заигрываешь. — Такова моя натура, — усмехнулся Орион. Гарри отмахнулся от его руки и сел, упираясь локтем в колено. Ну и что он творил? Гарри прекрасно понимал, к чему все идет, но все равно продолжал. Он мог заставить его прекратить, мог твердо и ясно показать, что между ними ничего не может быть, но… Ему не хотелось этого делать. В начале этого года Орион не разговаривал с ним дольше необходимого, и это было неприятным воспоминанием. Он просто ему нравился. Гарри не встречал еще таких людей, как он. — О чем вы думаете? — спросил Блэк, тоже выпрямляясь. Они были грязными и промокшими, и Гарри сомневался, что на самом деле эта картина была столь уж романтичной. Но все же она ему нравилась. Орион оперся руками о землю позади себя и откинул голову назад, глядя на звезды. Его темные волосы, спутанные и чуть влажные, обрамляли светлое лицо. Черный свитер обтягивал торс, плотно прилегая к телу. Гарри смотрел на него и не двигался. — О том, что ты просто невыносимый, — сказал он. Орион криво усмехнулся. — А вы — упрямый и загадочный. Сколько вам лет? — Уж побольше, чем тебе. — Но ненамного, — он посмотрел на Гарри с мягкой улыбкой. — Не так ли? — Какая разница? Я все равно твой преподаватель. — Вы сказали, что мы можем быть друзьями. — Я начинаю в этом сомневаться, — Гарри оперся о траву рядом с его бедром. Орион вдруг резко подался ему навстречу: его лицо оказалось так близко, что Гарри застыл, пойманный ощущением его дыхания на своей коже. — Почему же? — спросил Орион с улыбкой. Гарри отпихнул его от себя, чувствуя, что все в его животе сжалось от странного, но приятного чувства. Блэк ухватил его ладонь и прижал к своей твердой груди. Его сердце быстро колотилось. — Я тоже смущаюсь. — Если бы ты держал свое слово, то и смущаться было бы нечему, — Гарри отнял руку. Его ладонь горела, словно бы чужое тепло впиталось в кожу. — Я сказал, что зову вас полетать. Мы полетали. Все честно. — А еще ты сказал, что твои намерения самые чистые. А я уже весь вымазался. Орион искренне рассмеялся. — Что ж, мне тоже нечасто приходится валяться в лужах. Но не упускать же момент. Он смотрел на Гарри так открыто и честно, что на него сложно было злиться. В конце концов, он сам согласился прийти сюда. Он ведь все понимал. Ему тоже этого хотелось: веселья, азарта, ночных приключений… Если бы только он мог почаще выбираться из замка. — Вы полетаете со мной снова? — спросил Орион. Гарри пожал плечами. — Я не должен поощрять твои ночные гуляния. — А еще я должен готовиться к матчу. А вы — отдыхать от пыльных кабинетов. — Не такие уж они и пыльные. — Разве вам не скучно? — Орион снова придвинулся к нему. — Целыми днями сидеть за бумагами, а в Хогсмид ходить только с профессорами? Они все намного старше вас. — Мы с Гермионой ездили в Лондон летом, — напомнил Гарри. — Но вам ведь одиноко здесь. В Хогвартсе. Гарри отвернулся от него и посмотрел на замок. Черная громада заслоняла звезды, и лишь несколько окон были освещены в столь поздний час. Хогвартс был для него родным: Гарри знал каждый его закуток, каждый тайный проход, каждую башню… Но внутри Хогвартс был совсем другим. В другом времени Гарри жил в тени Волдеморта, в постоянном ожидании ужасных новостей или жестоких насмешек, однако в то же время рядом с ним были его друзья. Не только Рон и Гермиона, но и остальные: Невилл, Луна, Дин, Симус… Джинни. — Немного, — признался Гарри тихо. Орион вдруг погрустнел. — Скажите, — задумчиво спросил он, — вы проводите со мной время, потому что я вам нравлюсь или потому что остальные не так настойчивы? — Кажется, мы сошлись на мнении, что ты меня шантажируешь, — мрачно ответил Гарри, чувствуя, как начинает биться его сердце. — Я серьезно. — Если бы мне было все равно, с кем общаться, я бы гулял с Патрицией, — Гарри уставился на свои руки. У него тоже были сомнения. Мог ли он высказать их? В конце концов, он уже зашел так далеко, что прикрываться преподавательской этикой было уже поздно. Ему вообще не стоило летать со студентом ночью. Не стоило позволять прикасаться к себе или говорить так, будто они вели какую-то скрытую, неприличную игру. Гарри вздохнул и выпалил: — Ну а ты? — А что я? — Зачем ты это делаешь? — Гарри повернулся и посмотрел на него. — Пополняешь список побед? — Ух ты, — легкая улыбка пропала с губ Ориона. — Такого вы мнения обо мне? — Не знаю, — Гарри прищурился. — Это не меня в замке ждет невеста. — Нет, вас ждет ваш драгоценный Реддл, — Блэк резко выпрямился. — И он отреагирует похуже Вальбурги, если узнает, с кем вы проводите свои ночи. А он вам даже не жених, насколько мне известно. Или у него есть на вас что-то эдакое, раз вы перед ним так прогибаетесь? Трава была очень, очень холодной — Гарри только сейчас это понял. Он давно уже промерз до костей, но не замечал этого за разговором. Но сейчас неприятные ощущения от мокрой одежды и холодного ветра вдруг пронзили его насквозь, и Гарри обхватил себя руками, пытаясь согреться. — Ты не ответил на мой вопрос, — заметил Гарри тихо. — А что я должен ответить? — Орион нахмурился. — Оправдаться за мой «список побед»? Неужели я не могу захотеть с кем-то подружиться? — Ты же меня совсем не знаешь. — А вы и не даете себя узнать, — кажется, он начинал злиться, и Гарри было жаль, что он испортил этот момент. — Вы отвергаете все мои приглашения. Не отвечаете на мои вопросы. И думаете лишь о том, как бы Вилкост и Реддл не узнали. Велика беда! — Не ты несешь ответственность за эту ситуацию, — осадил его Гарри. — Я пытаюсь хоть раз сделать что-то правильно. Думаешь, мне не приходилось с головой бросаться в опасные авантюры? Да я вообще не помню, когда я в последний раз думал о последствиях! Он поднялся на ноги, и Орион тут же вскочил следом. — И что произойдет, если они узнают, что мы с вами летаем по ночам? — спросил он дерзко и прямолинейно. — Я уже совершеннолетний. Со Слизнортом мы иногда сидим до глубокой ночи, и он наливал нам выпить еще курсе на четвертом! Может, Вилкост это и не понравится, но в этом нет ничего предосудительного. — Ты не понимаешь. — Чего? Что на самом деле вы просто боитесь Реддла? — Орион вдруг схватил его за локти и крепко сжал, привлекая к себе. — Он вас чем-то шантажирует? Угрожает? Поэтому вы постоянно с ним? — Ты с ума сошел, — Гарри уперся ладонями ему в грудь. — Ему нужна моя помощь. — Ему нужна помощь целителей из Мунго, — фыркнул Орион. — Он просто вцепился в вас, будто клещ. И что он нам сделает, если узнает? Убьет? Гарри усмехнулся. Так оно и будет, не так ли? Если он отпустит Тома, если потеряет его доверие и оставит наедине с той тьмой, что упорно пыталась пробраться в его сердце — Волдеморт убьет их обоих. Гарри был единственным, кто стоял между Реддлом и его страшным будущим, и он не собирался сходить с этого пути. Это была его единственная опора — надежда. Воспоминания о мире, который они с Гермионой покинули, все еще были живыми и яркими. У Ориона был долг перед семьей, а у Гарри — перед своими друзьями. — Хватит, — он отстранился от него. — Я хочу вернуться в замок. — Вам проще сбежать от меня, чем честно поговорить? — Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Ну так расскажите мне, — воскликнул Орион. — Я помогу вам. Гарри хотел ему рассказать. Правда хотел. Иногда он перед сном представлял этот сюжет и обретал в нем некоторое успокоение. Но они с Гермионой не знали, что случится, если они начнут рассказывать о своем путешествии. Ведь Дамблдор сказал им тогда, еще на третьем курсе: «Вас не должны увидеть». Никто не должен был знать о вмешательстве в ход времени, поэтому Гарри молчал и смотрел, как ветер треплет кудри Ориона. — Я не могу, — прошептал он, наконец. — Это не мой секрет. — Профессор… — Я хотел бы тебе рассказать, — признался Гарри. — Но все очень сложно. И будет проще, если ты не будешь настаивать. Я не хочу снова с тобой ругаться. — Ладно, — Орион прищурился. — Как скажете. Гарри подумал, что он попытался обнять его за талию, но теплые ладони лишь легко скользнули по его бокам, прежде чем Блэк отступил. Он посмотрел на их брошенные метлы, и Гарри тут же пожалел, что их вечер закончился на такой ноте. Все ведь было хорошо. Общаться с Орионом было легко и весело, и Гарри действительно не хватало такого общения. Гермиона была его лучшим другом, конечно, но Гарри скучал по Рону. С ним они могли обсуждать квиддич и всякие глупости, могли пихаться и валяться на траве… — Вы ведь придете снова? — спросил Орион, когда они двинулись к замку. Он шел очень близко, задевая Гарри плечом. — Посмотрим. — Я обещаю больше не спрашивать вас о Реддле. Раз эта тема вас так расстраивает. Гарри пожал плечами. Он хотел полетать снова. Рядом с Орионом он будто бы пробуждался от странного сна, в который превратилась его жизнь — он будто бы возвращался обратно. Потому что он был так похож на Сириуса? Или потому что от него веяло надежностью и уверенностью — теми качествами, которыми не могла похвастаться жизнь Гарри. Орион порывался проводить Гарри до комнаты, но тот наотрез отказался от этого предложения: в конце концов, хоть в чем-то он должен был проявлять свой преподавательский статус. Орион скрылся в полумраке замка, а Гарри вернулся к себе.

***

Альфард никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым. Он бежал по коридору, и ему казалось, что в любой момент у него за спиной могут раскрыться крылья. Реддл бежал следом, и они стремительно удалялись от Поттера и его растерянного взгляда. Это был настоящий подвиг — увести Реддла от своего любимого профессора… Но сегодня был особенный день. Альфард раскрыл секрет восьмого этажа. Когда впереди показался знакомый гобелен, Альфард притормозил. Он хотел представить свою находку в лучшем виде, чтобы удивить Тома — и доказать ему, что он был способен на большее, нежели просто следовать за ним, будто тень. Он не хотел быть таким же, как и все остальные. Его воодушевленные мысли, которые он отринул еще на первом курсе, вдруг вернулись к нему, и Альфард снова ощущал надежду. Образ Ориона, заслоняющий его от мира, покачнулся, будто гигантский колосс — сейчас, прямо сейчас, Альфард начинал новую главу своей жизни. Он мог изучать магию и разгадывать загадки, мог стать мастером окклюменции и легилименции — и наплевать, что его не взяли в Клуб Слизней. Он мог сделать все сам. — Как ты нашел это место? — спросил Том. Он тяжело дышал, запыхавшись от бега. — Мы все тут облазили… — Я провел свое собственное исследование, — Альфард решил немного приукрасить свои заслуги. — А потом догадался, что эти тролли не мне угрожают дубинами — они указывают на нужное место. Том обернулся и посмотрел на гобелен. Он удивленно наблюдал за тем, как Альфард гордо вышагивает вдоль стены — и как та вдруг идет рябью, обнажая каменную арку и зачарованную дверь. Его губы дрогнули, когда колдовство завершилось, и ручки на двери призывно блеснули. — Ты… ты заходил внутрь? — спросил Том, глядя только на дверь. — Да, — сказал Альфард, ухватившись за ручку. — Заходил. — И что там? Альфард открыл дверь, пропуская Реддла вперед. — Ничего, — ответил он, когда перед ними открылся небольшой зал. Он был каменным, а по его краям плыл белесый туман, обнажающий фрески со змеями, украшающие стены. Зал был абсолютно пуст, и каждый шаг эхом проносился под его сводами. Откуда-то сверху нисходил зеленоватый свет. Том удивленно озирался. — И что это за место? — спросил он. — Кому понадобилось скрывать пустой зал? Альфард хитро усмехнулся. Он положил руку Тому на пояс и мягко подтолкнул его к дверям. — Давай выйдем. Тот покосился на его руку, но все равно позволил вывести себя наружу. Он непонимающе нахмурился, когда Альфард плотно закрыл за собой дверь и снова принялся ходить туда-сюда. — Я тоже подумал, что скрывать такую комнату было бы совершенно бессмысленно, — пояснил он. — Я собирался уйти, но потом решил, что хотел бы снова в нее заглянуть и еще раз осмотреть углы… Но она изменилась. Альфард остановился и распахнул дверь. Внутри все еще был пустой зал, но теперь он был темным и неприветливым, зеленый свет пропал, и комната скрывалась в полумраке. Том хотел зайти внутрь, но Альфард остановил его. — А потом она изменилась снова, — сказал он, прикрывая дверь. — Когда я захотел найти тебя. Альфард повторил свой проход снова. Том наблюдал за ним, ничего не говоря: его брови были нахмурены, а в глазах плескалась растерянность, из-за которой ему наверняка было некомфортно. Обычно именно Реддл разбирался во всей ситуации, а остальные слепо следовали за ним, но сейчас все было иначе. Альфард чувствовал, как гордость распирает его изнутри. Он открыл перед Томом дверь — и на этот раз это был не пустой зал. Это был кабинет ЗОТИ с его доской, плакатами на стенах, партами… Он отличался от того, что был наверху, только окнами, которые попросту отсутствовали. Том медленно прошел внутрь и остановился около учительского стола, недоуменно оглядываясь по сторонам. — Она открывает порталы? — спросил он, проведя ладонью по столешнице. — Не думаю, — сказал Альфард. — Ведь когда я увидел этот кабинет, тебя и Поттера здесь не было. Это… какое-то другое место. И те предыдущие залы… Я только потом понял, что они подозрительно похожи на то, как я представлял себе Тайную Комнату. Думаю, это место… показывает нам то, что мы хотим увидеть. Это какая-то иллюзия. — Дай я попробую, — Том прошагал мимо него и выскочил в коридор. Альфард вышел за ним. Дверь захлопнулась, и Реддл заметался вдоль стены. Он прошел мимо три раза, а потом потянулся к ручке и распахнул дверь. Комната вновь изменилась: теперь это был гигантский зал, украшенный статуями змей. Он был смутно похож на тот, что явился Альфарду, но все же казался немного другим. Том вошел внутрь и сделал несколько шагов, глядя на высокие своды и статуи, оскалившие свои пасти. Он подошел к одной из них и провел рукой по камню, удивленно поглядев на свою ладонь. — Мы с тобой не знаем, как выглядит Тайная Комната, — заметил Альфард. — Поэтому получаем что-то непонятное. А в классе ЗОТИ мы были — и он такой же, как и в реальности. Реддл резко обернулся и уставился на Альфарда. Удивление вдруг пропало с его лица, сменившись настороженностью. Альфард сразу напрягся: ему не нравилось ощущать на себе этот внимательный, подозрительный взгляд, который ощупывал его — и будто пытался проникнуть в его разум. Том часто читал книги по легилименции, может, он пытался применить это умение — но зачем? Альфард ничего от него не скрывал. — И ты узнал об этом месте сам? — спросил Реддл. — Просто… нашел его? — Я проводил свое исследование довольно долго. Но я сразу пошел к тебе, когда получил результат. — Ты ничего не рассказывал. — Я хотел сделать тебе сюрприз, — Альфард бесхитростно улыбнулся. Том склонил голову набок. Темные стены за его спиной, невидимый свет, эти уродливые статуи… Если честно, Альфарду совершенно не нравилась эта обстановка, и он находил их фантазии о Тайной Комнате довольно волнующими, но вовсе не романтичными. Лучше бы эти статуи исчезли… Стоило ему об этом подумать, как статуи действительно испарились, превратившись в туман. Зал начал меняться, постепенно становясь похожим на тот, что представлял себе Альфард. Его нехватку воображения легко восполняли клубы дыма, и они, в отличие от оскалившихся чудовищ, были довольно приятными взгляду. Том краем глаза следил за этими изменениями: отчего-то он казался напряженным, словно бы ждал, что в любой момент на него могут напасть. — Что не так? — Альфард подошел к нему. — Я думал, ты будешь рад этой находке. — Я рад, — Том мельком осмотрелся. — Мы еще не продвигались так далеко в наших исследованиях. Это место… в нем могут быть ответы на наши вопросы. — Но? — Я просто удивлен, — Том окинул его взглядом с ног до головы. — Что именно ты нашел его. — Почему? — Альфард нахмурился. — По-твоему, я совсем тупой? — Я такого не говорил. — Тогда что тебя удивляет? — Мне казалось, тебя не так уж и сильно интересует поиск Тайной Комнаты. Альфард отвел взгляд. Его интересовал поиск Тайной Комнаты, правда… Просто другие вещи выступали на первый план, и он не мог их игнорировать. Сложно было думать о наследии Слизерина, чувствуя себя неудачником, который во всем отстает от своих более успешных друзей. У этих мыслей даже не было оснований, ведь у Бенджамина тоже не было особого хобби, а у Альфарда была Кэти, с которой он так и не мог честно поговорить по душам… Он вовсе не был таким уж посредственным, но все равно ощущал себя таковым на фоне брата, Тома и даже Максимилиана, который общался со старшекурсниками, и тот же Орион к нему относился довольно тепло, несмотря на связь с Реддлом. А Комната… Альфард всегда воспринимал ее как продолжение Тома, как нечто неотъемлемо связанное с ним. И найти ее было схоже с тем, чтобы подойти к Тому еще ближе. Но Альфард и так стоял очень близко. — Меня интересуешь ты, — сказал он честно. — И если найти Тайную Комнату — это твоя мечта, то я помогу тебе. — Ты сделал это ради меня? — Том вскинул темные брови, и голос его чуть изменился. — Зачем? — Чтобы ты не думал, будто я ни на что не годен. — Я никогда так не думал, — ответил Реддл, чуть подняв подбородок. — Ты очень смелый, Альфард. В тебе спит гриффиндорская натура. — Неужели. — Ты думал, что это Тайная Комната, но все равно заглянул внутрь. Ты мог умереть от взгляда василиска, — Том покачал головой. — Безрассудство, достойное Гриффиндора. — Безрассудство, — повторил Альфард. — Считаешь, я часто поступаю необдуманно? — А разве это не так? Том стоял прямо перед ним, смело глядя ему в глаза. Он и сам поступал импульсивно порой, эти вспышки ненависти к Ориону были подобны ударам молнии, настигающим из пустоты. Но это лишь добавляло ему особого шарма. Эта капелька безумия, плескавшаяся в его глазах, когда он злился, кривая усмешка, искажающая его обычно спокойное выражение лица… В такие моменты он казался живым и настоящим, и Альфард собирал его по крупицам, как паззл. Каким же он был на самом деле? Что еще он скрывал в глубине своей души? Альфард разглядывал его лицо и думал, что сейчас Том тоже смотрит на него иначе. Он действительно был удивлен его успехом — и, может, немного польщен тем, что Альфард сделал это ради него. Изумление все еще плескалось в его глазах. Он стоял так близко, что Альфард мог ощутить тепло его тела, запах его шампуня… Разве он не заслужил его признание? Его симпатию? Безрассудство — возможно, действительно гриффиндорское — толкнуло его в спину. Альфард обнял Тома за пояс и просто наклонился к нему, прижимаясь к его губам. Они были такими же мягкими, как он и представлял, и на мгновение Альфард утонул в этом чувстве. Том под его руками не двигался, его рот оставался плотно сжат, но и этого было достаточно. Этот поцелуй продлился всего пару секунд. Альфард лишь на мгновение прихватил его нижнюю губу, прежде чем отстраниться и поднять подбородок, надеясь, что смущение не слишком ярко проступает на его лице. — Да, — сказал он хрипло. — Это так. Том смотрел на него темным, тяжелым взглядом. Отчасти Альфард надеялся, что тот ответит на поцелуй, но этого не случилось. Он был холодным, будто статуя, но оставался таким красивым… Его серые глаза взирали на Альфарда все с тем же удивлением, но теперь к нему примешалось что-то жесткое, недовольное — и немного насмешливое. — И зачем? — спросил Том. Альфард только сейчас понял, что тот сжимает в руке свою волшебную палочку. — Я поддался моменту. — Держи себя в руках, — Реддл поднял палочку и коснулся кончиком подбородка Альфарда. — Я не оценю подобную… нежность. Нежность. Альфард покатал это слово на языке и решил, что все не так уж безнадежно. — Это был первый раз, когда ты поцеловался с парнем? — он усмехнулся, поднимая подбородок повыше. — Нет, — Реддл усмехнулся. — Но больше так не делай. Ты меня понял? — И с кем же ты целовался? — нахмурился Альфард, пропустив все мимо ушей. Он ахнул, когда кончик палочки больно впился в его горло, вынуждая замолчать. — Я задал тебе вопрос. Теперь он уже не казался удивленным или насмешливым. Альфард вдруг осознал, что если Реддл захочет проклясть его, то он даже не успеет увернуться. — Я понял, — сказал он. — Том… Я просто подумал… — О чем? — Ты ведь проводишь время с Роуз, хотя ты даже не влюблен в нее, — Альфард уставился в его пасмурные глаза. — Чем так страшен один поцелуй? — Меня не интересуют поцелуи, — честно ответил Реддл. — Я целовал Роуз, чтобы разобраться в процессе, но не более. Это приятно, но не так уж увлекательно. — Ты бы не говорил так, если бы речь шла о Поттере, — не выдержал Альфард. Тому легко было свысока смотреть на чужое смущение, но он сам вовсе не был так холоден. Они все знали, как он относится к своему профессору, как жадно разглядывает его на уроке, как тянется к нему, будто цветок к солнцу… Если бы здесь стоял Поттер, то Реддл сам бы его поцеловал. — Это совсем другое. — Неужели? — Он не такой, как все остальные, и ты прекрасно знаешь почему. А ты мой друг, Альфард, — Том нахмурился, и его гневный взгляд неожиданно смягчился. — Я тебе доверяю. Разве это не важнее? — Неужели тебе не хочется… попробовать? — Просто вы с ребятами одержимы мыслями о сексе. Альфард покраснел, услышав, как слово «секс» сорвалось с его губ. И только сейчас осознание вдруг догнало его: он поцеловал Тома! Поцеловал! Прямо в губы! И тот не проклял его, не отшвырнул от себя: он спокойно пытался объяснить ему свой отказ. Снова. — Мне хочется, — поделился вдруг Том. — Но у меня нет на это времени. Нельзя, чтобы все развалилось именно сейчас. И мне нужно, чтобы ты был на моей стороне. — Я хочу быть ближе к тебе. Том посмотрел ему в глаза. — Ты можешь попытаться увидеть мои мысли — куда уж ближе? — Правда? — встрепенулся Альфард. — Мы начнем практиковаться? — Времени не так уж много, — Том склонил голову набок. — А нам еще нужно изучить это место и его возможности. Но мы сможем здесь тренироваться и не бояться, что кто-то услышит наши заклинания. Альфард кивнул и решился задать еще один вопрос: — А я смогу снова тебя поцеловать? Том лишь закатил глаза в ответ. — Если я тебе разрешу, — он бросил на него странный взгляд. — Но если твой исследовательский талант распространится так далеко, что ты найдешь Тайную Комнату, то так и быть — можешь позволить себе побыть безрассудным со мной вновь. Альфард усмехнулся. Задание было не из легких, но он сомневался, что Том говорит серьезно. Реддл, очевидно, отвечал отказом на его чувства и испытывал симпатию к другому, но в то же время Альфарду казалось, будто Том держит его на расстоянии вытянутой руки — не ближе, но и не дальше. Его чарующие глаза каждый раз притягивали его обратно. — Найдем остальных, — сказал Том. — Расскажем им о твоей находке. Они потратили целый вечер на то, чтобы слоняться около комнаты. Она превращалась во все, что они могли пожелать: в спальни, кабинеты, библиотеку, их личные комнаты из поместий и страшные семейные склепы… Том отказался идти на ужин, и остальным пришлось остаться вместе с ним из солидарности и интереса. Альфард гордо задирал подбородок, ловя на себе удивленные — и восхищенные — взгляды друзей. Они все были поражены его находкой, и Альфарду казалось, что они стали больше его уважать. Все изменилось для него. Он доказал себе и остальным, что он способен проявить свои таланты. Везение было на его стороне. И теперь хранил секрет — томительный и запретный. Бенджамин, Эдвин и Максимилиан скакали вокруг, дергали Тома и спорили, кто следующий будет приказывать комнате, и никто из них не знал, что здесь произошло. Этого отчасти было достаточно, чтобы Альфард ощущал себя немного пьяным и потерянным в происходящем. Только отбой и угроза попасться на глаза смотрителю заставили их оторваться от комнаты. Они спускались вниз, наперебой обсуждая все, что они могли сделать в этом месте. — А книги? — восклицал Эдвин. — Вдруг мы найдем там новые заклинания, которых нет в библиотеке? Какие-нибудь темные проклятия? Мы сможем заниматься там. — И можно попросить ее предоставить нам зал для тренировок. Или, может, даже зал для полетов! — Максимилиан тоже был воодушевлен. — Может, мы вообще туда переедем? У нас будет явно больше места, чем в нашей спальне. — А что будет, когда Слизнорт обнаружит, что третий курс не ночует в своих кроватях? — Том покачал головой. — Никто не должен узнать о том, что мы нашли. Никто, вам понятно? Если слух дойдет до учителей, они найдут способ закрыть комнату, потому что Эдвин прав: в ней наверняка хранится множество опасных вещей. Вы же помните, что было написано в книге? Несколько учеников пропали на восьмом этаже. Они наверняка остались где-то в комнате. Они собирались посвятить весь следующий день изучению комнаты, но Максимилиана утащили на тренировку. В это время Реддл все же умудрился сбегать к Поттеру, и Альфард не мог сдержать раздражения по этому поводу. Они раскрыли такую тайну, а Том все равно думал о своем профессоре? Он приказал им ничего не рассказывать, но Альфард сомневался, что он сам не поделится с Поттером этим открытием. И что тогда? Поттер вроде бы покрывал Тома, он, очевидно, знал о случившемся с Маркусом и не сдавал его директору, но он вовсе не был их союзником. Альфард вообще его не понимал. Когда Том вернулся, они обнаружили, что Флитвик консультировал своих выпускников, и на восьмом этаже было полно народу. Пришлось в спешке ретироваться, чтобы не привлекать к себе внимания: в конце концов, им нечего было делать в этой части замка, и лишние вопросы были им совсем ни к чему. Вместо этого было решено немного прогуляться и отдохнуть после учебы — а заодно дождаться Розье с тренировки. На улице было холодно. Дождь шел с перерывами несколько дней, поэтому пожухлая трава совсем размокла. Картина была тоскливая, и разве что оставшиеся краски на осыпающихся листьях да зеленые ели немного ее скрашивали. Скоро должна была наступить зима. Над стадионом летали зеленые фигуры. Наверху наверняка было еще холоднее, и Альфард тут же поглубже спрятал руки в карманы, почувствовав дуновение осеннего ветра. Они остановились на воротах, наблюдая за тренировкой. Одна из мечущихся фигур была Орионом: иногда он замирал на месте, и его усиленный Сонорусом голос разносился по стадиону. — Ты должен доворачивать петлю, — кричал он. — Иначе теряешь скорость… — Все-таки хорошо, что мы не попали в команду, — заметил Бенджамин. — Сейчас бы мерзли и слушали команды твоего братца. — Будто бы прямо сейчас мы не мерзнем и не слушаем его команды, — фыркнул Эдвин. — Можем хотя бы прогуляться. Они лениво побродили вокруг, а потом остановились на поляне и начали практиковать Протего. Это помогало согреться и скоротать время. Альфард радостно посылал в щит Тома все заклятия, которые приходили ему в голову, а тот легко закрывался от них. Их занятие неожиданно прервал Хагрид, который, закутавшись в каких-то невообразимых размеров свитер, топал к лесу. Бенджамин замахал ему рукой, и мальчик, немного посомневавшись, все же приблизился к ним. Он опасливо посмотрел на волшебные палочки и истоптанную траву. — Вы деретесь? — спросил он осторожно. — Ни в коем случае, — ответил ему Том. — А ты куда идешь? — Так из-за дождя поди все смыло, — Хагрид махнул рукой в лес. — А я там… ну, там всякое делал, проверить надо. — И что за дела у тебя в лесу? — усмехнулся Альфард. — Ты же знаешь, что туда запрещено ходить? — Та я там просто… нашел кой-чего, — Хагрид вдруг улыбнулся. — Вы знали, что в лесу кентавры живут? — Ты встретил кентавра? — Эдвин даже подпрыгнул. Они все разом повернулись к Хагриду, и тот стушевался от такого внимания. — Серьезно? И что он тебе сказал? — Показал мне место, где живут фестралы, — тихо пояснил Хагрид. — Они, кентавры эти, чуют намерения, знаете. Сказал, что они наблюдают за нами с Кеттлберном, что мы им нравимся. Здорово, правда? — Ну ты даешь! — воскликнул Бенджамин. — Пока все думают, что ты дурачок какой-то, ты с кентаврами подружился! А нам покажешь их? — Нельзя, — покачал головой Хагрид, немного покраснев. — Да и не знаю, где они… Я там строю домик, у меня прошлый весь развалился… И иногда их встречаю. Они днем спят, а ночью у них время для наблюдений за звездами, поэтому они близко-близко подходят. — А ты-то откуда знаешь? — усмехнулся Том. — Где они по ночам? — Ну, — Хагрид почесал затылок. — Вы только никому не говорите… Я иногда выбираюсь из замка, но так, ненадолго. — И не страшно тебе? — спросил Альфард. — По ночам из леса всякое может выходить… — Да пустяки, — заулыбался Хагрид. — А вы чего тут делаете? — Ждем, когда наш друг закончит тренировку, — Бенджамин махнул. — Скоро матч Слизерина и Гриффиндора. Думаю, ваши тоже активно тренируются. — Ага. Профессор Дамблдор уверен, что мы победим. — Да неужели, — фыркнул Альфард, преисполнившись факультетской гордости. — В прошлом году Гриффиндор победил, только потому что мой брат не играл. — А кто твой брат? — спросил Хагрид. — Орион Блэк. — А-а, взрослый, — Хагрид пожал плечами. — Наверное, он хороший игрок, раз профессор Поттер его тренирует. Но сборная Гриффиндора тоже очень хорошая. Не думаю, что профессор Дамблдор ошибается, он следит за матчами… Хагрид все бубнил что-то про Дамблдора, но его никто не слышал. Альфарду показалось, будто небо вдруг пронзила молния, и всю его радость и торжество сдуло шквальным ветром. Медленно он скосил глаза на Реддла, который с легкой улыбкой смотрел на Хагрида — и только глаза у него были такие, будто он в любой момент мог зубами вцепиться в несчастного мальчишку. — Тренирует? — мягко переспросил он. — Правда? Хагрид, видимо, был не таким уж и глупым: он испуганно уставился на Тома, уловив перемену в его голосе. — Тренирует? Да я не знаю… — он ссутулился и затараторил: — Может, они просто летали… В любом случае, для Слизерина это же хорошо? — Когда они летали? — негромко спросил Том. — Та вчера, — Хагрид шмыгнул носом. — Вечером? Или ночью? А что? Что-то не так?.. — Ничего, — Том сладко ему улыбнулся, и Альфард был рад, что в этот момент он не смотрел на него. — Все просто прекрасно.