Порочный круг

Конец ноября выдался холодным и ветреным. Частые ливни размыли почву, превратив ее в грязное месиво из земли и пожухлой травы, а с деревьев облетела вся листва — только ели с их темными, жесткими ветвями остались зелеными. Из-за плохой погоды студенты все реже выбирались на прогулки вдоль озера, и коридоры наполнялись гулом их голосов. Во время уроков многие меланхолично смотрели на серый пейзаж за окном: это было тревожным, немного печальным временем, и только первый снег мог исправить ситуацию — он всегда приносил с собой ощущение чистоты и обновления. Гарри был так же подвержен тоске, как и все остальные. Холод и сырость не позволяли им с Орионом выбираться из замка по ночам, поэтому от полетов пришлось отказаться. Пару раз они пытались потерпеть, но затем, продрогшие и вымокшие до нитки, были вынуждены бежать обратно в Хогвартс. Гарри мог бы пригласить его к себе, ведь Том довольно часто появлялся в его комнатах, но в случае с Орионом это ощущалось… слишком откровенным. В голове Гарри мгновенно всплывали все предложения Гермионы, которые она с улыбкой подкидывала ему во время их вечерних посиделок. Ей не хватало романтики, и Гарри казалось, будто она пытается воплощать свои желания через его жизнь — в конце концов, она сама могла флиртовать разве что с Уолбриком, но не делала этого, потому что он был ее наставником. Иногда Гарри поглядывал на них и думал, что они могли бы быть хорошей парой. Уолбрик был еще молод и даже избавился от своих ужасных усов — он был мягким, добрым человеком, заинтересованным в науке. Гермиона проводила с ним много времени: она все больше внимания уделяла своим исследованиям и все меньше — их миссии. Том пугал ее, и слова Гарри о том, каким ласковым и покладистым тот стал в последнее время, ее совсем не переубеждали. — Не нравится мне все это, — говорила она, когда Гарри помогал ей рассортировать книги. — Мне кажется, он стал больше беспокоиться о чувствах окружающих, — заметил Гарри. — И о своих отношениях. Это ведь хорошо. Он много улыбается. — И он ничего не рассказал тебе про Выручай-Комнату, — напомнила Гермиона. — А я ничего не сказал ему про Блэка. — Может, ты и прав, — она вздохнула. — Но я все еще убеждена, что ты не должен опираться на его мнение, решая, хочешь ли ты дать шанс вашим с Орионом отношениям или нет. Иначе все это превратится в то, что вы с Реддлом будете ходить вокруг друг друга на цыпочках, чтобы не дай бог никого не расстроить. — Кто там сказал, что худой мир лучше доброй войны? — с улыбкой припомнил Гарри. — Если это значит, что он не станет создавать крестражи, то я готов заплатить эту цену. — Это манипуляции, а не здоровые отношения. Это плохо скажется на вас обоих. — Разве не станет лучше, если мы сможем забрать его на лето? Гермиона пожевала губу и принялась растерянно разглядывать книги на полке. — Я сомневаюсь в том, что это может нам помочь, — призналась она. — Том всегда стремится к большему, разве нет? Сначала он заходил к тебе помочь с учебой, а теперь вы проводите вместе целые дни, хотя я даже не уверена, что у вас так уж много тем для разговоров. — Мы говорим об учебе и магии. Иногда о его друзьях. — И никогда о том, что происходит на самом деле, — Гермиона покачала головой. — Я боюсь, что если у нас получится его забрать, то он начнет открыто выступать против меня. — Том не говорил ничего против тебя. — Это пока. — Он просто хочет быть уверенным в том, что происходит, — сказал Гарри. Он вспомнил, как они обсуждали Ориона однажды, как Том жадно пытался добиться от него заверений в том, что Гарри не собирается его оставлять. Он боялся быть покинутым — опять. Может, он не помнил своих родителей, но зато прекрасно понимал, что они оба оставили его — маленького и беспомощного. За всей своей подавляющей аурой, коварным разумом и тяжелым характером он был просто подростком. Разве не мог он тревожиться за свое будущее? Ощущать себя одиноким? Порой Гарри чувствовал страх рядом с ним, но гораздо чаще — сочувствие и жалость. Том надеялся, что они ему помогут. Разве они оправдали его доверие? — Думаешь, это все исправит? — Не знаю, — признался Гарри. — Но это станет весомым аргументом, а не просто обещанием. Если у нас получится, то он получит свое и, может, смирится с Орионом. — Которому ты дашь шанс? — Я уже дал ему шанс, — Гарри смущенно улыбнулся. — Иначе я бы с ним не виделся. Гермиона не казалась убежденной, но ее радовали его слова относительно Ориона. Гарри надеялся, что все получится, хотя чувства Тома все еще могли стать препятствием — были ли они действительно романтическими? Или это была обычная привязанность, почти родственная связь — как та, что Том отчаянно пытался разглядеть в том факте, что они оба говорили на парселтанге? Гарри не знал. Поэтому в своих мыслях он держался выбранного курса. Порой он пытался заметить в поведении Тома что-то… эдакое. Тот иногда бросал внимательные взгляды на его тело и тянулся прикоснуться под невинным предлогом, но Гарри не был уверен в том, что эти чувства действительно строятся на физическом влечении. Он сравнивал Тома с Орионом, но было ли это верной стратегией? Блэк не скрывал своего интереса, его слова и действия становились все менее завуалированными, и порой Гарри казалось, что они давно уже миновали ту границу, за которой всю ситуацию можно было представить в приличном свете. В конце концов, профессора не держались со студентами за руки и не позволяли прижимать себя к стене, разглядывая так пристально, будто в этот момент происходило нечто особенное. Гарри был уверен, что такого не случалось с его наставниками. Но он думал об этом слишком часто. Орион не пытался добиться от него четкого ответа, и Гарри не спешил делать первый шаг — видит Мерлин, он не хотел брать на себя такую ответственность. Но все же… Иногда он лежал в кровати, запустив руку под резинку своих пижамных штанов, и представлял, как бы это ощущалось. Он на удивление легко смирился с подобными фантазиями о парнях. Может, ему стоило задуматься о таком развитии еще в школе? Отчасти Гарри ощущал себя так, будто упустил важный пласт жизни. Как бы это ощущалось, если бы он сам был студентом? Все было бы проще, пожалуй. Все было бы иначе, если бы он встретил Ориона в прошлом. Гарри мог представить себя сидящим за столом Гриффиндора и высматривающим его в толпе. Блэк бы смотрел на него совсем иначе, будь они на равных. Был бы он таким же, как сейчас? Или поддерживал бы Волдеморта и тех слизеринцев, которые обливали Гарри насмешками? Гарри представлял его совсем другим — хорошим парнем, который бы поддерживал их в этой войне. А все прочее превращалось в простые, смазанные картины: прикосновение к спине, поцелуй, укус… У него было слишком мало знаний о таких делах, а новую информацию получить было неоткуда. Гарри подумывал заказать для себя какой-нибудь журнал, чтобы стимулировать воображение, но понятия не имел, где его найти сейчас. В их времени с этим было намного проще. Он бы положился на чужой опыт. На того, кто знает, что делать. Гарри думал о сексе чаще, чем ему хотелось. О разном сексе — с разными людьми. Он все острее ощущал то, что так тревожило Гермиону: их оторванность от той жизни, что стоило вести молодым, неопытным людям, их одиночество, их скуку… От этих чувств хотелось избавиться, и Гарри делал это всеми доступным способами. Он тренировался с Томом так усердно, что на утро у него болели мышцы: они бегали и прыгали, словно дети, и Гарри начинал жалеть, что они не могут заниматься в Выручай-Комнате — там места было бы побольше. А по вечерам он встречал Ориона, который выполнял свои обязанности старосты с таким рвением, что ему впору было давать медаль — едва ли другие студенты проводили так много времени вне своих теплых постелей. — Станет легче, когда наступят морозы, — заметил Блэк как-то ночью. Их вылазка вновь была прервана дождем. Гарри стоял на крыльце, обхватив себя руками и вглядываясь в темноту. — Не будет так сыро. Вы же не боитесь свалиться в сугроб? — А ты? — Гарри глянул на него с усмешкой. — Я предпочел бы оставаться в тепле, — Орион привалился к стене и тоже выглянул на улицу. Гарри чувствовал жар, идущий от его плеча. — Мы могли бы придумать более согревающее хобби. Он хитро улыбнулся, и Гарри отпихнул его от себя, покачав головой. — Как насчет патрулирования коридоров? В конце концов, они могли просто поболтать. У Ориона было немало историй, и с его друзьями постоянно что-то происходило: не все из них так ответственно подходили к учебе, как он. Посмеиваться над студентами было неправильно, но Гарри вообще делал в жизни много неправильных вещей, поэтому он весело комментировал истории о том, как кто-нибудь пачкался несмываемыми зельями перед свиданиями или оказался запертым в кабинете во время отработки. С первым снегом все действительно стало легче. Даже новости с фронта немного изменились — никто бы не сказал, что ситуация улучшилась, но надежды на то, что США открыто поучаствуют в войне, оправдались. Статья с заголовком «Новый свет приходит на помощь старому» рассказывала о том, что США объявили войну Японии после нападения на военно-морскую базу в Перл-Харборе. Кто-то считал, что они слишком затянули с этим решением, ведь Англия воевала с самого начала войны и не сдавала своих позиций, но радость от появления сильного, влиятельного союзника все равно перевешивала. Гермиона нашептывала Гарри, что им следовало ожидать: американцы одолеют японцев в бассейне Тихого Океана, но Япония будет продолжать борьбу до августа 1945 года. — Они помогут нам в «Битве за Атлантику» и на Средиземном море, — говорила она. — Будет непросто, но мы победим. Новости из волшебного мира вторили маггловским. Гриндевальд не отступал от своих планов по захвату Британии, но его отвлекало волшебное сопротивление Европы. Самолеты больше не пролетали над Хогвартсом. Гарри все чаще посматривал на профессора Дамблдора, погруженного в чтение газеты: что он думал о Гриндевальде сейчас? Подозревал ли он о скором бое? Он получал много почты, и некоторые письма явно были из Министерства — смогли ли авроры найти что-нибудь неприятное в его истории? Гарри не мог спросить его об этом, но когда он ловил его взгляд, то Дамблдор немного печально улыбался ему, словно знал обо всех его мыслях. Декабрь всегда был приятным месяцем для студентов: впереди было Рождество и каникулы, и последние недели никак нельзя было назвать продуктивными. Гарри и сам ощущал некоторое предвкушение, несмотря на то, что теперь Рождество было совсем иным — меньше подарков, меньше веселья с друзьями. Но он все равно его ждал, подсознательно ожидая чего-то особенного.

***

Рождественский бал был важным событием для всех студентов, ведь именно в этот момент юноши и девушки находили в себе смелость позвать кого-то на свидание. Да и преподаватели находили в этом празднестве некоторую прелесть: пожалуй, многим из них нравилось проводить время с коллегами и студентами вне учебной деятельности. Украшения начали появляться много загодя, и замок медленно наполнялся нетающими сосульками и маленькими елями. Гарри замечал, как ученики начинают собираться в компании, хихикать и поглядывать по сторонам. Они с Гермионой слишком плохо знали старшекурсников, иначе начали бы делать ставки, кто объединится в парочки — Уолбрик промышлял подобными предположениями, чем и поделился с Гермионой. По секрету, конечно. Орион, разумеется, собирался на бал в компании Вальбурги, а Том — с Роуз Макмюррей. Гарри не замечал особых изменений в отношениях Тома и Роуз, даже напротив: девушка порой уж слишком печально смотрела на Реддла, погруженного в чтение или разговор со своими друзьями. Учитывая, сколько времени Том проводил в компании Гарри, сложно было представить, чтобы он мог уделять ей достаточно внимания. И как они проводили свои свидания? Гарри сомневался, что Реддл посвятил ее в подробности своей биографии, а ведь именно наследие Слизерина волновало его до глубины души. Пару раз Гарри спрашивал у него, как продвигаются дела на личном фронте, но Том лишь пожимал плечами и говорил, что думает, как бы лучше подступиться к этой теме. Может, он все же был не настолько заинтересован? Гарри смотрел на них и не мог понять, что именно он испытывает. Он должен был радоваться, но на самом деле ему это совсем не нравилось. На бал он, конечно, шел в компании Гермионы. В день торжества поблизости все время крутился Уолбрик, и Гарри был даже рад этому: он знал, что Гермиона любит танцы и празднества, и заставлять ее сидеть за столом весь вечер не хотелось. Сам он не горел желанием выходить на танцпол. Зал был украшен инеем и волшебным льдом, поблескивающим на всех поверхностях. Вместо больших столов факультетов появились маленькие столики, расставленные по периметру, и только стол преподавателей остался на месте. В самом центре было освобождено пространство для тех, кто желал потанцевать, для хора и театрального кружка, которые подготовили праздничные выступления. Гарри и Гермиона сидели с самого краю, наблюдая за студентами. Они оба принарядились и теперь ловили на себе взгляды поклонников — тайных и не очень. Гарри без зазрения совести пялился на учеников: те тоже прихорошились, и поэтому кто-то был совсем не похож на себя. Том был в той же мантии, что и в прошлом году: выглядело не слишком празднично, но зато красиво и аккуратно. Гарри поддерживал эту политику в отношении одежды, и он улыбнулся Реддлу через весь зал, когда тот занял место за своим столом. Том помахал ему в ответ. Он, конечно, пришел с Роуз, а из его друзей только Альфард и Эдвин были с девушками. Был еще Орион, на которого Гарри посматривал украдкой. Блэк, конечно, выглядел отлично: он был в распахнутой темно-зеленой мантии, под которой обнаружились брюки с высокой талией, жилетка и рубашка. Гермиона тихо хихикнула, когда он прошел недалеко от стола преподавателей. Гарри же было не до смеха: под руку Орион вел Вальбургу в синей мантии. Ее волосы были забраны в высокую прическу, заставляя вспоминать о Беллатрисе Лестрейндж, и Гарри это совсем не нравилось. Вечер был хорошим. Сначала выступил директор Диппет, прочитав речь, полную надежд на то, что следующий год принесет мирное небо над головой — главную ценность в столь тяжелые времена. Затем выступил хор Флитвика, а затем Бири показал свою ежегодную пьесу. На столах появлялись закуски, и Гарри незаметно для себя съел целую миску орехов в хрустящей глазури. Слизнорт попивал вино, стремительно исчезающее в бутылке, а Дамблдор шепотом рассказывал Вилкост, что пытается побудить Бири поставить модную постановку одного сквиба, специализирующегося на спорном искусстве. — Сомневаюсь, что он оценит это спорное искусство, — возразила Вилкост. — Герберт — сторонник классики. — Оно скорее дискуссионное, — с улыбкой заявил Дамблдор. — О любви мага и маггла. Ничего, чего нашим студентам не стоило бы знать. — Может быть еще разок поставить Макбет? — Боюсь, еще одного Макбета я не переживу, — усмехнулся профессор и подмигнул Гарри. Профессора всегда пускались в запутанные рассуждения, когда могли позволить себе расслабиться. Слизнорт рассказывал о своих многочисленных друзьях, об их мнении о студентах, подающих надежды… Иногда он упоминал Тома, и Гарри тут же начинал прислушиваться к его речи, пытаясь понять, какие планы строил профессор. Выходило так, что планов у него было немало, и Гарри мог лишь сжимать зубы, пытаясь придумать, как не позволить этому осуществиться. Тому нельзя было сближаться со Слизнортом. Тот не умел держать язык за зубами. Гермиона предложила им выпить немного вина, и Гарри послушно принялся им давиться: вкус ему не нравился, но зато он вливался в обстановку за столом. Даже Диппет сегодня пил, правда, его бокал был таким маленьким, что едва ли он мог распробовать вкус. В конце концов Гермиона уговорила Гарри потанцевать. Может, вино ударило ему в голову, но они довольно долго кружились по залу. Гарри держал руки у нее на талии и смотрел куда-то через плечо, скользя взглядом по заледеневшим стенам замка и лицам студентов. В какой-то момент к ним присоединились и другие пары, и Гарри с удивлением заметил Тома и Роуз: Реддл намного уверенней самого Гарри вел свою девушку в танце. Он был высоким и худым, таким изящным: Гарри следил за ним краем глаза, а Гермиона улыбалась, подставляя лицо волшебному свету. Это был хороший вечер. Первокурсники, для которых этот бал значил намного меньше, носились где-то по краям зала и пропадали в коридорах. Отбоя не было, поэтому студенты могли наслаждаться свободой. В какой-то момент все устали от еды и начали разбредаться по залу, собираясь в маленькие группы. Гарри оказался втянут в спор между Борко и Бири, а Уолбрик увел Гермиону танцевать: они держались за руки, и Гарри то и дело поглядывал в их сторону. Вино в его бокале все прибавлялось, а в ногах появлялась странная легкость — он уже толком и не слушал, о чем ругались его коллеги, а потом вертел головой, пытаясь занять себя чем-нибудь. Ему было ужасно скучно. В конце концов он принялся просто следить за студентами. Иногда он пересекался взглядом с Реддлом, и тот улыбался ему издалека. Он сидел в окружении слизеринцев и когтевранцев, и Гарри только сейчас заметил, как много у него на самом деле было друзей. Он не казался душой компании, весельчаком и заводилой — нет, это точно было не про Тома. Но в то же время люди тянулись к нему. Он больше не был одинок. Его друзьями были мальчики и девочки из богатых, чистокровных семей — они должны были вырасти в достойных, влиятельных людей, и Том был первым среди них. Он не нуждался в помощи. Однако его взгляд был устремлен на Гарри и не отпускал его лица. Вечер изменился, когда старшеклассники Слизерина — в основном члены клуба — окружили Слизнорта. Они спрашивали его о собрании, о новых гостях: многие уже завязали контакты, и будущие выпускники рассматривали новых знакомых, как помощников в выборе профессии. Слизнорт с удовольствием источал советы и комплименты: ему нравилось внимание и признание учеников. Гарри лениво вслушивался в их треп, когда вдруг ощутил прикосновение к своей спине. — Потанцуете со мной? — услышал Гарри шепот на ухо. Он вздрогнул и обернулся. Орион стоял, опираясь о спинку его стула, и улыбался. Вблизи он выглядел еще лучше, чем издалека: его мантия была дорогой и украшенной причудливой вышивкой, а волосы влажно поблескивали на свету. Орион склонил голову на бок, словно позволяя как следует себя разглядеть. — Ты с ума сошел? — Гарри тут же отвернулся и уставился на красноватый отблеск на краю бокала. — Разве вам не хочется шокировать зал? — Блэк наклонился чуть ниже. Он мельком поглядел на своих друзей по Клубу Слизней, которые посмеивались в компании Слизнорта — они и не заметили, что Орион их покинул. Но кое-кто другой точно мог заметить их перешептывания. — Не так сильно, как тебе, — Гарри почувствовал, как чужие пальцы коснулись его плеч, и тут же отодвинулся. — Не дури. Если тебе так хочется потанцевать с преподавателем, позови профессора Вилкост. — Почему не мисс Грейнджер? — Потому что профессору Вилкост будет приятно, а Гермиону ты не дождешься — она ушла зажигать. Орион улыбнулся. — Тогда я так и поступлю, — он все же положил руку Гарри на спину, пользуясь тем, что этот жест все равно оставался незаметным для окружающих. Его ладонь была очень теплой. — У меня есть для вас подарок. Если вы подождете меня на улице, то я отдам его вам. — На улице? — Я не могу вручить его здесь. Гарри прищурился. Орион точно знал, как его заинтриговать, хотя все это звучало как довольно сомнительная авантюра. Гарри не мог просто исчезнуть посреди бала и торчать на улице в его компании. Но с другой стороны… Ученики то и дело отлучались из зала, и Гарри вполне мог выйти прогуляться. В этом не было ничего предосудительного. К тому же ему все равно нечем было заняться. — Только недолго, — сказал Гарри. Блэк довольно кивнул и направился к Вилкост. Гарри не стал наблюдать за тем, как он галантно склоняется к профессору: он поднялся и направился к дверям. Он заметил взгляд Тома, и чувство стыда вдруг сжало его внутренности. Он прекрасно понимал, как Реддл отнесся бы к его действиям. Гарри чувствовал себя так, будто он с головой бросался в рискованную, опасную авантюру: Том мог заметить их, мог поймать его за руку… Его внимательный взгляд не отпускал Гарри, но Том не двигался с места. Он отвернулся, когда Роуз схватила его за локоть, и Гарри выскочил в коридор. Это было неправильно. Он не должен был чувствовать себя так, будто он изменяет Тому или что-то вроде того — тем более когда тот сидел рядом со своей девушкой и друзьями, которых с каждым годом становилось все больше. Будто бы гигантская змея сворачивала свои кольца на шее Гарри, и он начинал задыхаться от ощущения, словно Том направляет каждый его шаг. Неожиданная злость и раздражение захватили его, и Гарри бросился на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. На крыльце он столкнулся с парочкой пятикурсников, которые целовались около перил. Они тут же смущенно заулыбались и убежали обратно в замок, оставив Гарри в гордом одиночестве посреди холода, снега и темноты. Он оперся о перила и глубоко вдохнул. В Большом Зале было действительно душно, и Гарри чувствовал, каким разгоряченным было его тело. Он подергал ворот мантии. Ночь была безлунной и спокойной. Света, падающего из окон Хогвартса, было достаточно, чтобы осветить снежные лужайки вокруг замка. Гарри разглядывал их, думая о том, что же он такое творит со своей жизнью. Это странное чувство, заставляющее его ощущать себя запертым, было мучительным, и Гарри не хотел его испытывать. Он не знал, как от него избавиться. У него никогда не было проблем с тем, чтобы нарушать границы. Школьные правила казались ему зыбкими и маловажными, и он игнорировал их чаще, чем соблюдал. Но сейчас… — О чем задумались? — послышался голос Ориона. Гарри повернулся к нему. Он был так преисполнен своего воодушевляющего бунтарства, что почти бросился ему на шею — просто потому что это было запрещено. — Орион… — начал Гарри, но Блэк мотнул головой в сторону узкой, протоптанной тропы. — Давайте отойдем? «Зачем нам отходить?» — подумал Гарри, глядя в полумрак. Орион вроде как собирался ему что-то подарить, но у Гарри не было ответного подарка для него. Им вовсе незачем было уединяться посреди сугробов, там, где их никто не увидит. Это было бы подозрительно и странно. Поэтому Гарри медленно кивнул. Ему казалось, что Орион видел его насквозь. Он так улыбался, будто всем видом хотел показать, что понимает его намерения и разделяет их. Гарри бросил взгляд на двери, и Орион тут же захлопнул их, взмахнув волшебной палочкой. Крыльцо погрузилось в полумрак, и Гарри медленно двинулся прочь, лихорадочно пытаясь придумать объяснение на тот случай, если их поймают. Конечно, в этом не было ничего ужасного: они всегда могли сказать, что просто беседовали, благо Орион писал работу с Вилкост и у него с Гарри было много пересечений. Но если их вдруг поймает Том… До его дня рождения оставалось всего несколько дней. Гарри мог, наконец, откровенно поговорить с ним. Рассказать об их с Гермионой плане и о том, что ему — вроде как — нравился Орион Блэк с его темными глазами и задорной улыбкой. Гарри нужно было лишь подобрать слова. — Вы не любите танцы? — спросил Орион ему в спину. — Это так заметно? — Гарри оглянулся на него. Блэк усмехнулся. За его спиной поднимались тускло освещенные башни. — Вы танцуете так, будто вас заставляют. — Я просто не нахожу в этом ничего интересного, — признался Гарри. — Значит, вы просто не танцевали с человеком, который вам нравится, — прямо заявил Орион. — Это ведь очень приятно — вы прижимаетесь друг к другу, все на вас смотрят… Гарри лишь фыркнул в ответ. Они отошли к нескольким деревьям, которые должны были скрыть их из виду. Тут было совсем темно, и Гарри с трудом мог разглядеть лицо Ориона. Оно казалось немного расплывчатым, тени искажали его, а глаза казались совсем черными, бездонными. Гарри прижался спиной к стволу дерева и уставился на Блэка. Они ушли слишком далеко от замка, и празднество начало казаться чем-то ненастоящим, почти призрачным. А реальность была только здесь — между ними. — И зачем ты привел меня сюда? — спросил Гарри. Орион шагнул к нему, и Гарри тут же задержал дыхание. Он вдруг вспомнил о Вальбурге, которая висла на Блэке весь вечер, и непонятная злость охватила его. И Орион, и Том оба водили под руку своих девушек, и Гарри должен был смотреть на это в гордом одиночестве. — Подарок, — напомнил Орион. — Это вовсе не обязательно, — сказал Гарри. — У меня нет для тебя подарка… — Неважно. Я просто хотел сделать для вас что-нибудь особенное. — Зачем? — Вы мне нравитесь, — просто ответил Орион. — Очень нравитесь. Гарри моргнул. Орион вдруг взял его за руку — смело и просто, будто это ничего не значило. Он потянул его ладонь вперед и завел себе под мантию, туда, где было очень жарко. Гарри чувствовал, как начинают гореть его щеки, и холод, медленно пробирающийся под одежду, вдруг резко стал незначительным. Орион положил его руку себе на пояс, и Гарри застыл, не зная, чего он ждет от него. Он мог обнять, пожалуй. Притянуть к себе за талию. — Я хотел подарить вам что-нибудь, что вы точно запомните, — Орион наклонился к нему еще ближе. Его дыхание было теплым и пахло вишневым пуншем. — Вы были таким грустным весь вечер. Непохоже, чтобы у вас было праздничное настроение. Пальцы Гарри дрогнули под его рукой. На миг он представил, как чуть переместит свою ладонь вперед — он бы коснулся его паха, и все вокруг, наверное, развалилось бы на куски. Гарри тяжело дышал и думал об этом. Он вдруг осознал, что в жизни не оказывался в ситуации более нелепой и более возбуждающей: он сбежал с рождественского бала, потому что Орион позвал его, и теперь они стояли посреди сугробов в полной темноте. И занимались непонятно чем. Гарри даже не был уверен в том, что они обнимались: Орион держал его руку у себя на поясе, не позволяя ее убрать. — И что ты решил мне подарить? — Гарри прищурился, пытаясь разглядеть хитрое выражение его глаз. — У вас ведь есть брюки под мантией? Гарри моргнул. — Прости, что? — Мне нужен ваш ремень, — Орион подмигнул ему. — А вы о чем подумали? Гарри нервно усмехнулся. Орион вдавил его пальцы сильнее, и подушечками Гарри вдруг нащупал неровность на поверхности его ремня. Звезды — он вспомнил, как Блэк показывал резьбу на своем ремне. Он медленно принялся обводить звезды по контуру, пока Орион наблюдал за ним. — Я отдам вам Минтаку, — сказал он. — Она моя любимица. — Собираешься подарить мне звезду? — улыбнулся Гарри. — Как романтично. — Вам нравится? Гарри вздохнул. Ему нравилось, конечно — кому бы не понравилось такое внимание? — Не слишком ли это? — не удержался он. Это ведь было очевидно? Наверное, Орион применял на нем ту же тактику, что и на девушках, влюбленных в него по уши. Физическое давление, игривые улыбки, знаки внимания… Это было приятно, и Гарри вовсе не ждал, что Орион будет признаваться ему в вечной любви. Он этого не хотел: Орион должен был остаться с Вальбургой, чтобы на свет появился Сириус. Но в то же время… Может, Гарри просто запутался. — Значит, не нравится, — тихо сказал Орион. Он отпустил ладонь Гарри, и тот, перепугавшись, вцепился в него. Он дернул Ориона к себе, не позволив ему отстраниться. — Нравится, — возразил Гарри. — Просто ты… — Перехожу все допустимые границы? — Вроде того. — Вы против? — Мы уже несколько раз это обсуждали. — Да, вы говорили, что это запрещено. Но вы — лично вы — против? — Орион склонил голову набок, и этот жест напомнил Гарри о Томе. Все было бы иначе, если бы вместо Блэка тут был Реддл. Все было бы… болезненней. — Мы можем говорить об этом прямо. Не называть наши отношения «этим». И я могу прекратить свои попытки, если они настолько безнадежны. — Они не безнадежны, — смиренно признался Гарри. Он потерся спиной о шершавое дерево. — Тогда почему вы отказываете мне? — Я уже и сам не знаю. Бунтарский дух его покинул, и Гарри тревожно оглядывался по сторонам. Им стоило вернуться в зал, чтобы никто не заподозрил их, но Гарри не хотелось вновь оказываться посреди толпы. От громкой музыки у него болела голова. К тому же ему было довольно одиноко: он уже исчерпал все интересные темы для разговоров с профессорами, а Гермиона танцевала с Уолбриком, так что отвлекать ее не хотелось. В этом полумраке было даже приятнее. Прохлада остужала, но Гарри не мерз: кровь кипела в его венах от близости чужого тела. Он вдруг резко начал думать обо всех развратных образах, что представлял перед сном. Совпадали ли они с тем, о чем думал Орион? — Расстегните свою мантию, — шепнул Блэк. Гарри послушно потянулся к пуговицам. Под мантией у него были простые брюки и рубашка: достаточно приличные, ведь он мог расстегнуть мантию и на балу, если бы стало особенно жарко. Стоило ему распахнуть полы, как холод проник внутрь. Орион выхватил из кармана палочку и наощупь провел ей по своему ремню, шепнув простенькое «Репаро». Одна из неровностей под пальцами Гарри исчезла. — Не двигайся, — приказал Орион шепотом. Он вдруг опустился на колени прямо в снег, и Гарри показалось, что у него в голове что-то взорвалось. Он вцепился в кору дерева и поднял лицо к небу, чтобы не видеть открывшейся ему картины. Если он мог держать себя в руках раньше, то сейчас кровь мгновенно прилила к его члену, и Гарри просто молился, чтобы Орион этого не заметил. Он представлял, как может коснуться его волос, вплести пальцы в черные кудри, и Блэк, наверное, даже не будет против… Гарри вдруг подумал о Сириусе и сам себя возненавидел за эту мысль. Он не хотел представлять своего любимого крестного в таком ключе и винил Ориона в том, что тот открыл для него эту дверь. Гарри представил Тома на коленях перед собой, и эта картина показалась ему на удивление забавной — просто потому что Тому пришлось бы переступить через свои жесткие, авторитарные замашки, чтобы опуститься перед кем-то на пол… О чем он только думал? Рука Ориона скользнула по его боку и легла на ремень. Кончик волшебной палочки прижался к месту недалеко от бляшки. Блэк тихо усмехнулся и поднял глаза. Гарри никогда раньше не слышал этого заклинания. Оно было быстрым и резким, и Орион тут же отодвинул палочку: едва ли в темноте он мог хорошо разглядеть свою работу, но выглядел он удовлетворенным. Он медленно поднялся, отряхнув свои колени от снега, и уставился на Гарри. Его рука все еще была у него на поясе. Она медленно двинулась вверх, оглаживая бок. Гарри закрыл глаза и задрожал. Ладонь Ориона поднялась выше и легла на его грудь, прямо напротив сердца, бьющегося в тревоге. Большой палец задел его сосок, и Гарри тут же отпихнул Блэка от себя. Тот лишь улыбнулся. — Потанцуете со мной? — спросил он снова. — Прямо здесь? — фыркнул Гарри, открывая глаза. — Почему нет? — Тогда я буду вести, — дерзко бросил Гарри. Он положил руку Ориону на талию, но тот усмехнулся и послушно опустил ладонь на его плечо. — Ладно, — покладисто согласился он. — Правда? — Гарри прищурился. — Я думал, ты из тех, кто хочет всегда вести. — Мистер Поттер, — Орион вдруг коснулся пальцем края его челюсти, — если бы я хотел всегда вести, то танцевал бы с девушкой, если вы понимаете, что я имею в виду. Гарри — к своему вящему смущению — понял. Он ощутил, как теплое тело вдруг оказалось очень близко. Он поднял лицо и закрыл глаза, представляя, как сейчас что-то произойдет. Теперь они точно обнимались, и Гарри уже стоял бесконечно далеко от той границы, которую ему выставила Вилкост… — Кхм, — послышался тихий голос Гермионы, — я не хочу вам мешать, но вас скоро найдут. Гарри очнулся от этого морока и резко отпрыгнул в сторону. Гермиона стояла в нескольких шагах от них: она не зажигала Люмос, поэтому разглядеть выражение ее лица было довольно сложно. — Гермиона, — зашипел Гарри, чувствуя, что готов сорваться на парселтанг. Его лицо горело, а сердце билось так, словно он пробежал марафон. — Что ты тут делаешь? — Пришла вас предупредить, — просто ответила подруга и зажгла Люмос. Холодный голубоватый свет съедал все краски. Гермиона улыбалась, переводя взгляд с одного на другого. — Вальбурга потеряла своего кавалера, и некоторые старшекурсники решили охладиться. Хорошо, что вас обнаружила я, а не они. — Мы просто разговаривали, — солгал Гарри. — Конечно, — Гермиона взглянула на Ориона, который стоял и молчал, глядя на нее. — Тебе стоит застегнуть мантию, Гарри. Простудишься. — Это не то, о чем ты подумала. — А о чем я подумала? — Вы все подумали правильно, — вдруг сказал Блэк, и Гарри чуть его не ударил. — Идем в замок, — Гарри скрестил руки на груди, из принципа не застегивая мантию. — Как ты вообще тут оказалась? Я думал, ты собираешься танцевать в ближайший час. — Я заметила твое отсутствие, — Гермиона подхватила его под локоть. — И сразу поняла, откуда ветер дует, когда Вальбурга и ее подруги начали собираться. — Мерлин, — раздраженно выдохнул Орион. Около замка действительно можно было заметить несколько Люмосов. — И что ты ей скажешь? — спросила у него Гермиона. — Ничего, — Орион шел и задевал плечо Гарри, словно он был не в силах отойти от него хоть на полшага. Гарри его понимал. Если бы Гермиона не прервала его, они бы поцеловались? Гарри так хорошо это представлял, что почти ощущал его губы на своем лице. Его член все еще был немного твердым, и Гарри было ужасно стыдно из-за этого. Около крыльца собралась толпа старшекурсников. Многие из них держали в руках стаканы с пуншем, и кто-то незаметно передавал из рук в руки подозрительного вида бутылочку. Огневиски — Гарри подозревал, что это было именно оно — тут же исчезло в складках чьей-то мантии, когда студенты заметили Гарри и Гермиону. Они шли под руку, и это в некотором смысле уводило подозрения от Ориона. Вальбурга отделилась от толпы и приблизилась к ним. — Эй, — она откинула свои длинные, черные волосы и посмотрела на своего жениха. — Где пропадал? Гарри тут же отвернулся. Отчего-то видеть ее было неприятно, и даже мысли о Сириусе не примиряли его с этим чувством. — Показывал мистеру Поттеру и мисс Грейнджер моего Патронуса, — легко соврал Орион. — Лучше всего это делать в темноте. Гарри все еще не смотрел на него. Что же они творили? Совсем рядом с Хогвартсом, когда любой мог наткнуться на них в темноте. Гарри казалось, что он совершенно потерял голову. Он упрямо смотрел на крыльцо, пытаясь успокоить свои мысли. Гермиона крепко сжимала его локоть. — Патронус? — из толпы студентов вдруг выскочил Марк Веблен. — У нас внеплановый экзамен? — Скорее обычная демонстрация, — ответила Гермиона. — Сегодня хороший вечер, чтобы создавать воспоминания. Она с улыбкой посмотрела на Ориона, и тот ответил ей мрачным, нечитаемым взглядом. — Я тоже могу показать Патронус, — сказал Веблен. — Ребята, а давайте все призовем? Устроим гонки Патронусов? Вальбурга тихо вздохнула и придвинулась к Ориону поближе. Тот не спешил ее обнимать. Наверное, он тоже чувствовал себя неловко, стоя рядом со своей невестой и человеком, которого он только что хотел поцеловать. Вальбурга и не догадывалась о его измене, зато Гарри в полноте прочувствовал эту ситуацию. Он не хотел занимать такую роль в чужих отношениях. Он просто стоял и смотрел, как студенты, потягивая разбавленный пунш из своих бокалов, придумывают для себя развлечения. Может, им с Гермионой стоило уйти и оставить их веселиться? С другой стороны, сейчас у них даже был повод для нахождения на улице — они следили за порядком. — Вы поучаствуете? — спросил Орион, пытаясь заглянуть Гарри в глаза. — Поучаствуем, — ответила Гермиона. — Это ведь весело. Гарри лишь вяло пожал плечами. Он улыбнулся Патриции, которая подошла к ним поближе. — Вы совсем не танцевали сегодня, — заметила она. — Вам не нравится? — Нет, — сказал Гарри. — Не нравится. Орион прижался к его плечу: это был совсем незаметный жест, но теплый и на удивление успокаивающий. Блэк все еще стоял рядом с ним, не спеша присоединяться к своим друзьям. Он вскинул палочку, когда Марк призвал своего дикого кабана, и Гарри повторил его жест. — Экспекто Патронум, — произнес Орион. Гарри повернул голову, глядя на то, как освещается его лицо. С кончика его волшебной палочки сорвался крупный пес. Гермиона ахнула, и Гарри прекрасно понял ее чувства — он вновь подумал о Сириусе. Дирхаунд был большой собакой с худым телом, длинными конечностями, спутанной шерстью и вытянутой мордой. Он тут же забегал вокруг, будто настоящий, и Гарри, поддавшись моменту, тоже произнес заклинание. Его олень был намного крупнее дирхаунда. Но пес тут же кинулся на него, и животные сорвались с места: они были ненастоящими и могли бы просто послушно стоять перед ними, но Гарри и Орион сами направляли их действия. Гарри хотел сбежать отсюда, а Блэк — вцепиться ему в шею. От его тела шел жар. Остальные тоже начали призывать Патронусы, и поляна перед крыльцом осветилась голубоватым свечением. Звери скакали по воздуху, гоняясь друг за другом. Гарри следил взглядом за своим грациозным оленем, который ловко уклонялся от атак дирхаунда, пока они оба не растаяли в темноте. — Не можем мы просто пить и колдовать, — хмыкнул один юноша с седьмого курса. Он покосился на Гарри и Гермиону и тут же поправил: — Пить пунш, я имею в виду. — А чем бы ты хотел заняться? — спросила у него высокая девушка с короткими рыжими волосами. — Чем-нибудь веселым? — Снежки! — взвизгнул какой-то пятикурсник. — Мы же не дети. — Ну и что? — Первый курс будет танцевать на балу, а мы — валяться в снегу? Спор был решен, когда кому-то в спину прилетел кусок снега. Гарри невольно улыбнулся. Ориона оттеснили от него друзья и Вальбурга, и они с Гермионой остались вдвоем. Они стояли чуть в стороне, глядя на студентов: кто-то попросил их минутку подержать свой стакан и тут же испарился. Гарри опасливо попробовал пунш — тот больше пах виски, нежели вишней, и на вкус был соответствующим. — Вам стоит быть осмотрительней, — шепнула ему Гермиона, прижимаясь ближе. Ее волосы растрепались, и праздничная укладка стала больше напоминать ее обычную прическу. — Ты сама говорила дерзать, — напомнил ей Гарри недовольно. — Но так, чтобы вас было не поймать, — она хитро улыбнулась. — Что-то произошло? — Ничего из того, о чем ты думаешь. — Но? — Потом расскажу. Гарри заметил летящий в них снежок и лишь чудом увернулся. — Мистер Баркс! — взвизгнула Гермиона. — Простите, — полноватый юноша выскочил перед ним. — Можете кинуть в меня снегом. — Я буду выше этого, — решила Гермиона. — А я нет, — усмехнулся Гарри. Он взмахнул палочкой, и незнакомого ему мистера Баркса окатило снегом. Тот лишь рассмеялся и бросился к друзьям, которые теперь с интересом поглядывали в сторону Гарри. Им нечасто удавалось сыграть в снежки с профессором. — Мы заслуживаем веселье сегодня, — улыбнулась Гермиона. — Не такие уж мы и взрослые, чтобы лишать себя таких удовольствий. — Особенно удовольствия потанцевать с Уолбриком, — не удержался Гарри от шпильки. — Не буду отрицать, что это очень приятно, — хмыкнула Гермиона. Гарри и сам не заметил, как немного расслабился. Он не бросался в гущу сражения, но позволил себе пару прицельных атак. Один его снежок прилетел Патриции в плечо, и Гарри прочитал ей небольшую лекцию о том, как отбивать снаряды в воздухе — эти защитные чары были сейчас кстати. Он даже немного вспотел, пока прыгал по поляне, и пришлось допивать оставшийся пунш с виски. Он хотел немного отвлечься. Орион и Вальбурга стояли вместе в стороне, и Гарри не хотелось смотреть в их сторону. В конце концов он вернулся к Гермионе, которая вела тихий разговор с двумя шестикурсницами, посещающими ее занятия по Рунам. Они тут же принялись поглядывать на Гарри и улыбаться: им явно хотелось спросить его о чем-то, но они не решались. — У нас что, вечеринка на улице? — на крыльце вдруг появился Уолбрик. — Вовсе нет, — Гермиона отвернулась от учениц. — Но тут так весело, что мы решили присоединиться. — А мне можно? — Конечно. Гарри закатил глаза и отошел чуть в сторону. Он прекрасно понимал, что не стоило им мешать. Шестикурсницы тут же подключили Уолбрика к их беседе, а Гарри, ничего не понимающий в Рунах, остался предоставленным самому себе. Он уже думал уйти, когда к нему вдруг снова подошел Орион: его друзья стояли чуть в стороне, беседуя о чем-то, а Вальбурга отошла к подругам. — Простите, — шепнул Блэк. — Ничего, — Гарри улыбнулся. — Мне так жаль, что нас прервали. — Это лучше, чем если бы твоя невеста нас поймала. Орион скривился, и Гарри не нашел в себе сил его пожалеть. Он отвернулся от Блэка и принялся разглядывать веселую толпу. Они стояли чуть в стороне, и снежки до них не долетали. Земля перед крыльцом была вытоптанной. Несколько человек, держа под руки своих партнеров, пропали в темноте, и Гарри подозревал, что они отправились к теплицам — известному месту для уединения. — Ревнуете? — спросил Орион ему в спину. — Злитесь? — Чувствую несправедливость, — ответил ему Гарри. — По отношению к вам или к ней? Орион вдруг прижался к его спине и запустил руки в карманы мантии Гарри, ловя его в довольно странное объятие. Его щека прижалась к виску Гарри, когда он чуть наклонился вперед. — С ума сошел? — прошипел Гарри. — Никто на нас не смотрит, — прошептал Орион. — Никто ни в чем нас не подозревает. — Вальбурга… — Она мне не жена, — сказал Блэк. — И еще долго ей не станет. — Отпусти меня. — Ну так вырывайтесь, — Гарри почувствовал его улыбку кожей. — Хотя я думаю, вам нравится тот факт, что я нарушаю ваши личные границы. Вы хотите быть хорошим парнем. А для этого кому-то нужно быть плохим. Гарри прикрыл глаза. Со стороны это действительно не походило на объятия: натяжение ткани сложно было разглядеть. Орион просто стоял у него за спиной и мог отодвинуться в любой момент. Может, он был прав. С первого курса Гарри только и делал, что боролся со злом — это было просто, понятно и привычно. Он хорошо умел это делать. Не было ничего сложного в том, чтобы ненавидеть своего врага и ценить своих друзей, и в этих отношениях не было никаких загадочных тонов. Гарри скучал по этой черно-белой простоте. Но он не хотел втягивать Ориона в такое восприятие. — И все же тебе стоит отойти. — А вы подпустите меня так близко в следующий раз? Гарри не успел ответить. Его шрам вдруг дернуло болью — сильной и хлесткой, как удар по лицу. Гарри тут же выпутался из рук Ориона и отступил в сторону, прижимая руку ко лбу. Он принялся оглядываться, но Реддла не было поблизости. Все вокруг медленно начинало сливаться в единое цветное пятно, голоса становились все громче, а боль — все сильнее… — Что с вами? — Орион подхватил его под локоть, и Гарри понял, что едва не упал. — Все в порядке. Блэк тоже поднял голову и окинул толпу подозрительным взглядом. — Мне стоит вернуться в замок, — решил Гарри. Реддл был где-то поблизости, и Гарри ощущал это всей своей кожей. Он искал его взглядом, но не находил — куда он делся? Что он увидел? Что подумал? Гарри мотнул головой, прогоняя навязчивое желание начать оправдываться перед ним. Хотя он обещал ему, что не станет сближаться с Орионом, а теперь оказался в его объятиях. Том ощущал себя преданным, и Гарри лишь нужно было все ему объяснить. — Не стоит, — сказал вдруг Орион. — У вас болит голова? Ваш шрам? — Шрам? — Гарри взглянул на него. — Вы трогаете его иногда, — Блэк откинул челку с его лба. — Что с ним не так? Гарри выдернул свою руку из цепкой хватки его пальцев и отступил в сторону. — Это просто шрам, — сказал он. — Я устал. — Я вас провожу. Гарри покачал головой и устало потер лицо. — Это вызовет много вопросов. — Мне все равно, — порывисто произнес Орион. Гарри испуганно посмотрел на него. Его сердце забилось быстрее. — Не сегодня, ладно? — он улыбнулся уголками губ. — Спасибо тебе за подарок. Гарри развернулся и направился к лестнице. Он не хотел отвлекать Гермиону, только кивнул ей, проходя мимо, но она тут же присоединилась к нему. — Шрам? — спросила она обеспокоенно, глядя на его побледневшее лицо. — Шрам, — тихо согласился Гарри.