Порочный круг

На следующий день Реддл появился на завтраке в водолазке с высоким горлом. Он занял свое место и принялся мечтательно разглядывать потолок, пожевывая хрустящий тост с маслом. Его волосы свободными волнами спадали ему на лоб. Том казался свежим и отдохнувшим, довольным, будто лучик солнца в зимнее утро — Гарри хотелось кинуть в него кофейником, лишь бы согнать это безмятежное выражение с его лица. — Паршивец, — пробормотал он себе под нос, яростно кромсая сосиску. Та уже развалилась на куски, но Гарри не мог остановиться. Он видел, как Реддл порой склоняет голову набок, и над его воротом проглядывают темные пятна: очевидно, синяки на его белой коже проявлялись очень легко. Появлению конкретно этих Гарри поспособствовал лично. — Гарри, — Гермиона похлопала его по руке. — Что? — раздраженно отозвался Гарри и тут же поник. — Извини. Он опасливо покосился на профессоров, но те ничего не заметили. Они были погружены в чтение утренней прессы, и мрачное настроение Гарри никого не волновало. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из них дал Гарри совет, как он должен поступить в этой ситуации, опираясь на профессорскую этику и прочее — впрочем, он сильно сомневался, что кому-нибудь из профессоров Хогвартса приходилось целоваться с будущим Темным Лордом. Гарри бросил взгляд на Дамблдора. Тот прищурился. — Вас что-то беспокоит, Гарри? — спросил он учтиво. Реддл вскинул голову, будто пес, почуявший проблемы. Гарри демонстративно проигнорировал его взгляд и неловко улыбнулся профессору. — Все хорошо, сэр. Все просто замечательно. Гермиона рядом с ним вздохнула. Ее глаза этим утром были немного покрасневшими: она совсем не спала после того, как Гарри вломился в ее комнату посреди ночи. Какое-то время после ухода Реддла он сидел около камина, пытаясь понять, насколько катастрофичным было то, что случилось. Он немного подушил Реддла, а тот его поцеловал — Гарри казалось, что своды Хогвартса вдруг обрушились ему на голову. И как он мог смотреть на него сейчас, не вспоминая? Он рассказал обо всем Гермионе, надеясь, что она придумает решение. В конце концов, если бы она не посоветовала ему сдружиться с Орионом, то Реддл бы не встал на дыбы и ничего бы не произошло — хотя это было жалким оправданием. Сейчас, раздумывая обо всех их взаимодействиях, Гарри отчетливо осознавал, что чувства Тома лежали перед ним, как открытая книга. Может, он и не был Волдемортом, но разделял с ним собственническую натуру. Их совместные будни заставили его относиться к Гарри так, будто они были вместе — как наставник и ученик, как друзья, как влюбленные… Сложно было понять, как эти категории укладывались в его голове, но они, очевидно, нашли свое воплощение. Хотел ли Том с ним встречаться? Теперь Гарри был уверен в этом. Хотя это слово — встречаться — совершенно не отражало глубины той жадности, которую Реддл скрывал в себе. Он был похож на медленно надвигающуюся стихию, готовую поглотить все на своем пути — поглотить Гарри. Может, его не столь интересовала романтика, сколь привлекала возможность владеть — временем, вниманием, жизнью. И в ответ он был готов отдать самого себя. Гарри чувствовал его нежное горло под своими пальцами. Он мог представить, как садится ему на грудь и начинает душить Реддла, глядя, как его лицо краснеет, в глазах собираются слезы, а губы беспомощно хватают воздух — это было даже красиво. Том всегда старался контролировать ситуацию, он хорошо выглядел и держал голову высоко поднятой, но в такой момент он мог отбросить притворство. Гарри держал его жизнь в своих руках, чувствовал, каким хрупким тот был за своей бравадой и подавляющей личностью. Тонким и нежным, мягким — обычным человеком. Было что-то до ужаса сексуальное в покрасневшем лице. Гарри не хотел об этом думать. Он был совсем не таким. Ему не нравилось причинять другим боль, и он не должен был испытывать легкое возбуждение при подобных мыслях о покрасневшем лице Тома. Может, их с Волдемортом связь искажала его восприятие, и на самом деле это были чувства Реддла. Они ведь никогда не говорили о таких вещах, и Гарри ничего не знал о его… предпочтениях. Но Волдеморт, очевидно, получал некоторое наслаждение от вида чужой боли — вдруг Тома тоже такое интересовало? Боль? Грубость? Гарри прижимал руки к своим горящим щекам. — И что ты будешь делать? — спросила у него растерянная Гермиона, когда он рассказал ей о случившемся. Она, сонная и уставшая, сидела в кресле, пока он грелся у камина. — Я знаю, чего я точно не буду делать — говорить с Реддлом, — твердо сказал Гарри. Если Том ожидал, что после его пламенной речи Гарри начнет бегать за ним по Хогвартсу, то он сильно ошибался. Он тоже был виноват в том, что они оказались в этой точке, и, видит Мерлин, Гарри старался все исправить. Разве он не был понимающим и терпеливым? Разве не прощал ему ревнивые замашки? А теперь он мог думать лишь о том, как Том его поцеловал. — Я не думаю, что он в ближайшее время попытается снова к тебе подойти, — рассудительно заметила Гермиона, потирая глаза. — Если он видел вас с Орионом, то просто вспылил. Наверняка сейчас он боится, что переступил границу и оттолкнул тебя. Может, будет даже хорошо, если он так подумает. Это заставит его хоть немного думать о последствиях. — Считаешь, он будет паинькой? — Я не знаю, — она посмотрела на Гарри немного беспомощно. — Он должен понимать, что ты не собираешься бросаться ему на шею. Ты ведь не собираешься? Гарри выразительно посмотрел на нее. — И что бы ты сделала на его месте? — спросил он. — Для начала я бы не стала соблазнять преподавателя, — усмехнулась Гермиона, и сердце Гарри пропустило удар. Соблазнять. Этого Том добивался? Не мог же он действительно рассчитывать на то, что Гарри начнет с ним целоваться — или, о Мерлин, что-то еще? Гарри мог воссоздать перед собой его образ, его плавные движения и томный взгляд. Он не хотел даже думать о сексе с Томом, но эти мысли лезли к нему в голову. Разные картины, которые он тут же прогонял. Так не должно было быть. — Но? — Полагаю, в таком случае человеку захочется взаимности. Он будет ждать, — она вздохнула. — Тебе стоит сказать ему прямо, что между вами ничего не будет. Четко и понятно. Чтобы у него не оставалось лишних надежд на ваши отношения. — Пф, размечтался, — Гарри обхватил себя руками. Разве он не говорил ему этого? — Я не представляю, как с ним теперь разговаривать. Мы ведь… Мы ведь столько времени вместе проводили. — А ты бы хотел, чтобы все было по-прежнему? Гарри задумался. Они с Томом будто существовали в пузыре из обмана: Реддл старался быть славным и добрым рядом с ним, а Гарри делал вид, что он верит ему. Может, так было даже лучше. Как далеко они смогли бы продвинуться, строя свои отношения на лжи? Теперь они, по крайней мере, были честными друг с другом. Гарри чувствовал облегчение. Реддл словно стоял перед ним и требовал одолеть себя — с этим Гарри умел справляться. Он умел сражаться с Волдемортом. Может, сейчас все было так же? — Нет, — признался он. Странное, будоражащее чувство поднималось внутри него. Гарри не хотел говорить с Реддлом, это было правдой, но в то же время что-то заставляло его тревожиться — и чем Том занимался, пока Гарри не видел? Ему хотелось понаблюдать за ним издалека, удостовериться, что не все еще потеряно. — Уж лучше смотреть на его настоящее лицо. Гермиона вдруг нахмурилась. — Ты же не думаешь, что это какое-то развлечение? — уточнила она. — Что? — удивился Гарри. — С чего бы мне так думать? — Тебе ведь нравится находить неприятности, — Гермиона устало улыбнулась. Гарри пожал плечами. Он вовсе не думал, что случившееся было… увлекательным. Какая-то его часть была рада тому, что в их с Реддлом отношениях будто вскрылся болезненный нарыв, и Гарри чувствовал, как нечто давно забытое вдруг пробудилось внутри него. Он не относился к этому, как к приключению — нет, это было испытание. Гарри жаждал его пройти. Но Гермиона была права — Реддл затаился. Гарри понятия не имел, что происходило в его голове: Том поглядывал на него издалека, но быстро отводил взгляд и не делал никаких попыток заговорить. Он не пытался извиниться, и Гарри бы не поверил его словам, но оценил бы попытку наладить контакт. О чем Реддл думал, когда проводил эти дни в одиночестве? Ответ на вопрос пришел с неожиданной стороны. — Мы вместе с мистером Реддлом были сегодня в Хогсмиде, — поделился Слизнорт как-то раз за ужином. Гарри вздрогнул. Волоски на его руках вставали дыбом, когда он слышал имя Тома из уст других преподавателей. Он, конечно, не ждал, что кто-нибудь из них повернется и спросит невзначай: «Вы, мистер Поттер, не целовались случайно с третьекурсником?». Но какая-то его часть все равно ожидала этого вопроса. — В Хогсмиде? — уточнила Гермиона ровным голосом. — И что там было? — Обновилось меню «Двух веников», — Слизнорт с улыбкой оглядел коллег и намекающее приподнял брови. — Новый год — новые вкусы. Не хотите ли скоротать вечерок? — Почему бы и нет, — хмыкнул Бири. — Каникулы же. Мы тоже заслужили отдых! А вишневая наливка не исчезла, надеюсь? — Наливка на месте. — А что Реддл? — спросил Гарри, катая по тарелке кусок картошки. — Откуда он там взялся? — Надеюсь, вы не предлагали ему опробовать новое меню, — строго добавила Вилкост. — Ни в коем случае, — Слизнорт тут же возмущенно вскинул руки. — Мы встречались с моим знакомым, Генри Лаудом. Он учился у нас… батюшки, уже больше десяти лет прошло. Он занимается историей и исправно посещает вечеринки моего Клуба. — А что там делал Том? — настояла Гермиона. — Мальчик интересуется историей. Видимо, старина Биннс достучался до его сердца, — Слизнорт вздохнул. — Хотя я все еще лелею надежду, что Реддл уделит внимание своему таланту к зельеварению. А он слишком увяз в ЗОТИ. — Защита от Темных Искусств — это состояние души, Гораций, — усмехнулась Вилкост. — И о чем же вы говорили с этим… историком? — Гарри подозрительно прищурился. Он прекрасно знал, что если история и интересовала Тома, то лишь как инструмент для достижения его целей. Он жаждал обрести свое прошлое — то, что было утеряно вместе с семьей. — О Хогвартсе, — отмахнулся Слизнорт. — История основателей полна загадок. Гарри поморщился. Не трудно было догадаться, кто именно интересовал Тома. Видимо, этот Генри Лауд был его новым знакомым из Клуба Слизней, и Гарри всерьез начал задумываться, что эти вечеринки стоило бы прикрыть. Он посмотрел на директора, и тот словно прочитал его мысли: — Вам не стоит злоупотреблять вашим разрешением на выведение ученика за пределы Хогвартса, Гораций, — заметил Диппет. — Под мою личную ответственность, — Слизнорт прижал руку к сердцу. — Я абсолютно уверен, что мистер Реддл не помышляет о нарушении правил. Гарри ухмыльнулся и вонзил вилку в свою картошку. Он не знал, чего ждал от грядущих дней. Отчасти он думал, что Том все же появится, попробует утвердить свои позиции, но тот словно решил его игнорировать. Он не приближался к Гарри, отводил взгляд и в целом казался примерным, хорошим мальчиком — вот только за его очаровательным лицом скрывалась настоящая буря. Шрам не болел, но иногда ощутимо покалывал, и Гарри знал, что Том переживает из-за произошедшего. Но выжидает — или пытается придумать, что ему делать. При всей его браваде он оставался третьекурсником, который едва ли часто оказывался в таких историях. Он мог жалеть о том, что случилось. Однажды Гарри столкнулся с ним в библиотеке. Там было тихо и спокойно, и Реддл был единственным посетителем: он сидел за самым первым столом около окна и что-то строчил в блокнот. Гарри забрел сюда исключительно из профессиональных целей: Вилкост сказала, что собирается вести пятый курс на экскурсию, и Гарри придется провести один урок вместо нее. Ему достался всего лишь пятый курс, но к этому нужно было готовиться отдельно, так что ему пришлось засесть за книги. Он не собирался пялиться на Реддла. На самом деле он хотел пройти мимо, вскинув голову и делая вид, что его совершенно не смущают воспоминания о случившемся, но отчего-то он замедлил шаг. Том не видел его: он сидел, подперев голову рукой, и был погружен в переписывание чего-то из распахнутой книги. Солнечный свет делал его образ чистым, почти одухотворенным; вьющаяся прядка спадала ему на лоб, а меж бровей залегла складка. Он выглядел… старше. Теперь Гарри смотрел на него иначе: сложно было считать ребенком того, кто с такой уверенностью скользнул ему в руки. Том был развитым не по годам, и это проявлялось и в его внешности, гораздо более аккуратной и зрелой, чем у его однокурсников. У него были длинные ноги и крепкое тело, и Гарри знал, что он был довольно сильным. А его лицо… Он был очаровательным ребенком, и Гарри был уверен, что в далеком детстве он был похож на ангела. Но чем старше он становится, тем больше чего-то завораживающего, но в то же время пугающего проявлялось в нем. Его взгляд. Легкий наклон его головы. Ухмылка. Том поднял глаза и уставился на него. Гарри обнаружил, что уже какое-то время просто стоит на месте, глядя на него — смущение мгновенно затопило его. Том поднял подбородок и откинулся на спинку стула: в зале никого не было, и тишина казалась оглушительной между ними. Гарри отвел взгляд. Он уставился на руки Реддла, а затем на блокнот… Его сердце пропустило удар, и странное, почти волшебное оцепенение спало. Это был дневник. — Что ты делаешь? — невольно спросил Гарри. Он шагнул вперед, глядя на дневник: тот оказался девственно чист, несмотря на то, что перо Тома остановилось почти в конце второй страницы. Не мог же он просто делать вид, что пишет? Нет. Гарри помнил, как слова тонули в страницах этого дневника — он был заколдованным уже сейчас. Но даже если он не мог разглядеть то, что было написано на страницах, он видел книгу. Он ждал увидеть там что-то ужасающее, но это оказался учебник прорицаний. — Домашнее задание, — ровно ответил Том. Они уставились друг на друга. Это был первый раз с той ночи, когда они заговорили, и Гарри вдруг с ужасающей ясностью осознал, что они действительно не смогут вести себя так, будто ничего не произошло. Конечно, они могли просто не говорить об этом, никогда больше не упоминать, но Гарри видел что-то во взгляде Тома, какую-то мрачную решимость — о нет, они оба не желали забывать. И что они должны были делать? Гарри не знал. Он не собирался просто принимать его поведение, а Реддл, очевидно, не сожалел о случившемся. Ему это понравилось? Давление руки на своем горле? Следы, наверное, уже пропали, но Гарри все равно было любопытно — и как это ощущалось? Он мог спросить у него: что-то треснуло в их отношениях, и Гарри ощущал себя намного свободнее. Но он не стал спрашивать. Он развернулся и ушел. Начало нового семестра казалось Гарри пугающим по нескольким причинам. Раньше у него было довольно однотипное расписание, но теперь придерживаться его было невозможно. Их с Реддлом тренировки, очевидно, подошли к концу, хотя они этого не обсуждали. А как иначе? Том не пытался улучшить ситуацию, и Гарри не представлял, как они могут оставаться наедине и не вспоминать о случившемся. Рано или поздно им нужно было об этом поговорить, но Гарри упрямо считал, что именно Том должен прийти с повинной. Но в то же время видеть Реддла становилось неожиданно тяжело. Гарри поглядывал на него в Большом зале, иногда замечал его прогуливающимся на улице или стремительно шагающим по коридору… Гарри не считал, что он зациклился на случившемся, но все же его мысли с ужасающей регулярностью возвращались к той ночи и крутились вокруг странного, совершенно неуместного возбуждения, смешанного с ужасом и растерянностью. Порой ему казалось, что Том знает, о чем он думает, и втайне смеется над ним. Может, Гарри был слишком впечатлительным. Ему просто никогда не приходилось испытывать ничего подобного. Он думал, что прикосновения Ориона в темноте были самым сексуальным, что случалось с ним в жизни, и ему казался настоящим ужасом тот факт, что он вообще задумывался о той ночи в таком ключе… Это было неправильно, так неправильно, что Гарри с каждым днем все сильнее уверялся в мысли, что ему просто нужно сосредоточиться на чем-то другом. На новом опыте. Отчего-то он смущался обсуждать это с Гермионой. Они говорили о сексе иногда, но никогда не углублялись в подробности, и Гарри не знал, как бы она отнеслась к тем чувствам, что он испытал. Он мог бы обсудить это с Реддлом, но, видит Мерлин, Гарри не собирался этого делать — даже если Том был единственным, кто точно понял бы, о чем шла речь. Может, Орион бы тоже понял. Гарри знал, что нельзя ему рассказывать правду — во-первых, эта история его самого выставляла в довольно сомнительном свете, а во-вторых, не существовало способа объяснить, каким образом их с Томом отношения дошли до такой стадии. Поэтому нужно было молчать. Но Гарри казалось, будто Орион может предоставить ему какое-то спасение, решение — стабильность, которая успокоит его мысли. Он смотрел на него на первом ужине нового семестра. Студенты прибыли еще днем, но Гарри сидел в кабинете, заполняя последние бумаги. В Большом Зале он увидел Ориона среди его друзей, но отчего-то это не принесло ему желанного спокойствия. Скорее наоборот. Реддл тоже поглядывал на Блэка, и Гарри задавался вопросом, как он представляет их дуэль сейчас. Она и так казалась маловероятным сценарием, но упорства Тому было не занимать. Где он собирался учиться, если его уроки с Гарри прервутся? С кем? Волдеморт сумел овладеть многими волшебными искусствами, учась в школе — может, Гарри был ему совершенно не нужен. — Ты пялишься, — шепнула Гермиона, пихнув его ногой. Гарри тут же уставился в свой бокал с соком. — Задумался. — О ком из них? — она посмотрела на него с подозрением. Гарри напрягся, но подруга лишь пододвинула к нему салат. Гарри с тоской принялся добавлять в тарелку овощи и старательно не смотреть по сторонам. Шрам начинал побаливать. — Как прошли ваши каникулы? Гарри вскинул голову, и его перо упало на стол. Орион стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, и улыбался. Он не изменился за эти выходные, конечно, но Гарри все равно казалось, что он не видел его очень давно. Том занимал его мысли, и внезапно это показалось ему почти предательством. Гарри мотнул головой: он никому не изменял. — Хорошо, — соврал Гарри. Он поднялся, и Орион тут же прикрыл дверь. Шум стих, и Гарри замер около стола, растерявшись. Он не знал, чего конкретно ждал от разговора с Орионом, но чуда не произошло — между ними все было по-прежнему. Все те же секреты и все те же чувства. Рука Гарри невольно дернулась к его ремню, ощупывая едва заметную неровность в том месте, где Орион вырезал звезду. Блэк проследил взглядом за его ладонью. — Я был удивлен, узнав, что вы сидите один в своем кабинете, — Орион прошел вперед, оглядывая собранные на столе бумаги. Том тоже так делал, и Гарри невольно сглотнул, отведя взгляд. Прошло уже два дня с начала нового семестра. Раньше Том появлялся почти сразу после своих занятий, стучал и вольным шагом заходил в кабинет, занимая свое привычное место за первой партой. Он кидал сумку на стол и немного ослаблял галстук, будто готовясь к сложной работе. Но он не появился ни в понедельник, ни во вторник, и Гарри внезапно обнаружил, что уже отвык от рутинной работы в одиночестве. На душе у него было тяжело. — Неужели, — Гарри присел на край стола и улыбнулся. — Раньше у вас было такое плотное расписание, что мы встречались только по ночам. — Возможно, мое расписание изменилось. Орион подошел поближе, и Гарри вскинул голову, глядя на него. Блэк улыбался, но его глаза были полны подозрительности, будто он чуял какой-то подвох. — Почему же? — спросил он. — Ты об этом пришел поговорить? — Гарри было достаточно своих собственных мыслей о Реддле. — Пришел узнать, как у вас дела, — Орион присел рядом с ним, почти касаясь его плеча. Гарри немного расслабился. Он уставился на свои ноги, борясь с желанием взять и выложить все Блэку. Как бы тот отреагировал? Он знал о чувствах Тома и сам был учеником, который хотел поцеловать Гарри. Он бы понял. Гарри посмотрел на его шею. — Нормально, — ответил он. — А твои? У тебя осталось всего полгода на твою работу. Орион закатил глаза. — Вы не первый, кто напоминает мне об этом. Я был в Гринготтсе на каникулах. Возможно, придется ехать туда снова, но приятного мало. Гоблины ненавидят сотрудничать с волшебниками свыше необходимого. Неприятные создания. — И что они тебе показывали? Систему безопасности? — Ага, конечно, — фыркнул Блэк. — Рассказывали про некоторые виды гоблинских рун, которые мы не проходим, про историю охраны банка. Они никогда не расскажут о нынешних способах охраны, лишь о тех, что всем известны. — Вроде дракона в подземелье? — фыркнул Гарри. — Какого дракона? — удивился Орион. Гарри тут же прикусил язык. — Я что-то читал про это, — отмахнулся он. — В какой-то… книге. А что еще ты делал? В Лондоне, должно быть, красиво сейчас. — Вы могли бы приехать, — не удержался Орион. Если бы Гарри уехал из Хогвартса, что ждало бы его по возвращению? Страшно было представить. В ту ночь Том был рассержен и расстроен, и у него было несколько дней, чтобы обдумать то, что он собирается сказать. До чего он бы дошел, будь у него больше времени? Отъезд Гарри показался бы ему однозначным действием, даже если бы он не являлся таковым. — Мог бы, — сказал Гарри. Они немного посидели, болтая о разном и не касаясь неприятных тем. Орион рассказывал о Гринготтсе, жаловался на их бюрократию, а Гарри просто слушал и смотрел на его пальцы: длинные и красивые, с ровными ногтями. Он слушал, конечно, но мысли то и дело возвращались к тому, что так волновало его в последнее время. — А что вы делали на каникулах? — спросил Орион негромко, когда его рассказ закончился. — Читал, — Гарри покосился на него. Они сидели так близко, что он мог бы просто потянуться вперед и поцеловать его. В конце концов, если Том мог целовать всех, кого вздумается, почему Гарри не мог сделать того же? Странный жар поднялся в его груди, и Орион, наверное, заметил что-то в его лице. Он наклонился ближе. — И что читали? — Разное, — уклончиво ответил Гарри. Покусав губу, он решил, что ничего хорошего из его молчания не выйдет. В конце концов, раз они сидели здесь вместе, то он мог хоть немного доверять Ориону. Они почти целовались! Уж поговорить о том, что там его тревожило, он мог. Кого еще он мог спросить? Гарри придвинулся к нему чуть ближе, чувствуя, как чужое крепкое плечо прижимается к его собственному. — Я прочитал одну странную книгу. Про… хм, некоторые вещи, о которых мне не стоит с тобой говорить. — Теперь вы обязаны мне рассказать, — усмехнулся Орион. — Там было много всякого, — придумывал Гарри на ходу. — Но там был один эпизод, где двое парней поссорились, и один начал душить другого. И я просто думал, что при этом люди, наверное, испытывают очень странные чувства. Не понимаю почему. Забавно, да? Орион не выглядел позабавленным. Он вдруг поднялся со стола и встал прямо перед Гарри, заглядывая ему в лицо. Он казался неожиданно встревоженным, будто Гарри сказал что-то ужасное — тот сразу пожалел о своей откровенности. Вдруг он ошибся? То, что у Ориона был сексуальный опыт, не значило, что ему хотелось обсуждать такие вещи. Он не был Томом, который словно мог проглотить любой разговор, если он казался ему интересным. — Реддл пытался вас задушить? — спросил вдруг Орион. Гарри дернулся всем телом. — Что? — его голос стал неожиданно высоким. Гарри уставился на него круглыми глазами, неловко поправив очки. — Нет! Конечно, нет! — А что еще я должен был подумать? — Блэк смотрел на него очень серьезно. — Уж точно не это! С чего ты… как ты вообще мог такое предположить? — Мы почти поцеловались на Рождество, а на каникулах вы, очевидно, рассорились с Реддлом. Нетрудно провести логическую связь. Он решил встать на путь Отелло или что? — Ты с ума сошел? — Гарри покачал головой. — Я говорю о книге. — Какой? — Орион скрестил руки на груди. — Робинзон Крузо, — огрызнулся Гарри, выпалив первое, что пришло ему в голову. Он тут же подумал, что Орион мог ее читать, но тот лишь нахмурился. — Вот как. — Я серьезно. Меня никто не душил, — Гарри отвернулся. В конце концов, это ведь было правдой. Это он душил Тома, и тот разгуливал с синяками, как с боевыми отметинами. — Я просто хотел с тобой поделиться, вот и все. Не стоило об этом говорить. — Вы можете говорить со мной, о чем захотите. — Неужели, — Гарри поглядел на него недовольно. — И ты не будешь обвинять других учеников в таких вещах? — Я просто беспокоюсь о вас, — Орион опустил руки. — Вы сегодня… — Какой? — Воодушевленный? — предположил Блэк. — Я думал, вы захотите держать дистанцию из-за того, что случилось на Рождество. — Ничего не случилось, — напомнил Гарри. — Почти ничего. Но на каникулах что-то произошло, не так ли? Гарри растерянно посмотрел на него. Он вдруг осознал, что Орион действительно мог погрузиться в его проблемы, если бы узнал о них — от него исходило такое недовольство, будто он действительно был обеспокоен. Они ведь сблизились. Их можно было бы назвать друзьями. Гарри бы тоже хотел вмешаться, если бы кто-то причинял Ориону боль. Но ему не нужно было, чтобы Блэк влезал в его отношения с Томом. Он бы сделал все хуже, пока Гарри искал выход. Нет. Он нужен был здесь. — Я поругался с Реддлом, — признался он. — Он видел нас. — Около замка или… — Около замка, — опередил его Гарри. — Но меня никто не душил. Это просто… мой личный интерес. Не вздумай ляпнуть об этом Тому. — Ладно. И что такого вас заинтересовало? — Орион примирительно поменял тему. Гарри поглядел на него пару секунд, пытаясь понять, были ли его слова услышаны. Потом вздохнул. — Просто я никогда о таком не думал. — Удушение — это не та тема, о которой часто думают. Гарри усмехнулся. — Кому-то такое нравится. Орион склонил голову набок и улыбнулся. Гарри опасливо покосился на дверь. Он не стал отодвигаться, когда Блэк подошел чуть ближе и навис над ним. Может, Гарри уж слишком его поощрял, но после того, что было на Рождество, он не видел смысла в игнорировании происходящего. Орион сам озвучил идею их поцелуя, и Гарри ее не опроверг. К тому же Том… И зачем он постоянно возвращался мыслями к нему? — Вам такое нравится? — спросил Орион с улыбкой. — Это не вопрос для этого кабинета, — фыркнул Гарри, смутившись. — Прекрати. — Вы сами начали. Я зашел поздороваться. Гарри покачал головой, невольно улыбаясь. — Значит, ваш график теперь свободней? — спросил Орион. — Сходите со мной в Хогсмид на выходных? — Ага, прямо на глазах у Вилкост и остальных. — Мы можем пригласить мисс Грейнджер и профессора Уолбрика. Я хочу просто поболтать. К тому же им будет интересно послушать про руны гоблинов. — Обожаю говорить про руны гоблинов в пабе, — вздохнул Гарри. Может, они могли посидеть в компании. Слизнорт таскал с собой Реддла, и это вызвало лишь некоторое недовольство со стороны коллег — а Реддл был третьекурсником. К тому же… Может, самую малость — буквально совсем чуть-чуть — Гарри хотел его позлить. Тот перевернул все в его голове вверх дном и заслуживал щелчка по носу. Но разве это не было жестоко? Если Том был в него влюблен, каково ему было видеть Гарри с другим? Он столько времени подозревал, что между Гарри и Орионом было что-то, выходящее за рамки, и Гарри уверял его, что это не так — и лгал ему. Он помнил, как наблюдал за Джинни и ее поклонниками, за Чжоу с Седриком. Он чувствовал злость и беспомощность. Гарри отодвинулся от Ориона, пристыженный своими мыслями. Если бы Чжоу честно сказала ему, что он не так уж сильно ей нравится, то они избежали бы многих неприятных моментов. Может, его чувства бы быстро утихли, и они смогли бы остаться друзьями. Слова Гермионы вдруг обрели для него новый смысл. — Посмотрим, — сказал Гарри, отворачиваясь. — Я спрошу Гермиону. — А Реддл? — уточнил Орион. — Он тут больше не появится? — У него здесь уроки дважды в неделю. — Вы поняли, о чем я. — Хватит спрашивать меня о Реддле, — Гарри дернул плечами. Они оба только и делали, что напоминали ему о своей ревности. И оба — оба! — встречались с другими девушками, которые знать не знали об их увлечении. Орион нахмурился. — Хорошо, — сказал он и положил ладони Гарри на локти. — Не буду. Он мягко поглаживал его, словно пытаясь успокоить. Гарри смотрел на него какое-то время, а потом тяжко вздохнул. Его надежды не оправдались: он не ощущал спокойствия. Внутри него медленно собиралась буря, заставляющая его мелко дрожать. Он смотрел на бумаги, лежащие на его столе, и чувствовал только смятение: отчего-то касания Ориона его не смущали так, как раньше, но они были приятными, заботливыми, отличающимися от прикосновений Гермионы. И Гарри не думал, не думал о Реддле. Вместо этого он думал о том, что ему стоит поцеловать Ориона и забыть обо всем на свете. Это бы точно его отвлекло. Мерлин, Гарри ведь мог бы заняться с ним сексом. — Хотите полетать завтра? — предложил Орион, не догадываясь о его неприличных мыслях. — Мы проиграли первую игру, так что должны выиграть у Пуффендуя и Когтеврана с разгромным счетом. Мне нужно тренироваться. — Ты снова собираешься не спать? — Есть вещи поважнее. К тому же я давно вас не видел. Гарри закатил глаза и усмехнулся. Если Том не собирался к нему приходить, то его дни оказывались довольно свободными. Почему бы не провести время с Блэком? Не позволить ему увести мысли Гарри прочь? Его руки все еще лежали на его локтях, мягко сжимая. В конце концов, в полетах была толика опасности, делающая все… интереснее. Гарри тянуло к подобному. Он посмотрел на стопку листов, которые обычно оставлял для Тома. Они были никому не нужны сейчас, и это заставляло его сердце неприятно сжиматься. Ему вдруг ужасно захотелось поговорить с Дамблдором. — Орион… Блэк поднял руку и погладил его по щеке, улыбаясь. Он был таким красивым, довольным и нежным, и Гарри не хотел вновь портить момент. Он просто стоял и смотрел на него, а потом Орион выпрямился. — Мне пора идти, — сказал он. — Я заскочу к вам завтра днем? Сегодня у нас маленькое празднование по случаю возвращения. — У вас есть алкоголь? — фыркнул Гарри. — Конечно, — усмехнулся Орион. — А у вас его нет? Я могу как-нибудь принести. — Предлагаешь мне напиваться в компании ученика? — Гарри прикоснулся к его животу, чуть отпихивая от себя. Это было приятным прикосновением, и Орион упрямо подался вперед, прижимая его ладонь ближе. — Даже Слизнорта это не останавливает. И вас не должно. — Неужели. Его пальцы накрыли ладонь Гарри, не позволяя убрать ее. Гарри тяжело задышал. Сейчас было совсем не время для такого: ему нужно было закончить проверку, отчитаться перед Вилкост и многое другое… Но одного только тепла чужого живота было достаточно, чтобы его собственное тело предало его. — Так мы полетаем? — Да. Орион довольно усмехнулся. Можно ли было сказать, что они начали встречаться? Гарри не был уверен хотя бы потому, что у Ориона была Вальбурга. Он даже его любовником не был. Они вовсе не были так уж тесно связаны, и оттого все это казалось легкомысленным приключением. Это было неплохо. Он пытался думать об их новой квиддичной встрече, как о свидании, но эти мысли невольно смешивались с тем, что на следующий день у него должен был быть первым урок с Томом. Они провели бесчисленное количество уроков вместе, но Том всегда оставался после, активно отвечал и всячески помогал ему — кроме тех периодов, когда они были в ссоре. Но сейчас… Гарри ждал его появления с опаской. Том не мог не понимать, что Орион бы не упустил такую хорошую возможность застать Гарри в одиночестве. Он бы не стал просто наблюдать со стороны. У него был план. Какой? Перед уроком Гарри просматривал свой план занятия. Они подошли к теме оборотней, с которой он был знаком не понаслышке и которую давно хотел рассказать. Приближение Реддла он скорее ощутил, чем увидел: шрам неприятно потянуло, и это чувство нарастало с каждой секундой. Гарри упрямо пялился на буквы, но все свое внимание сосредоточил на боковом зрении, стараясь поймать момент, когда Том переступит порог класса. Голоса третьекурсников становились все громче: ребята начали заполнять класс, здороваясь и переговариваясь. Реддл был здесь. Том подошел к своему месту вместе с Альфардом Блэком. Тот заливался соловьем, что-то рассказывая про медитацию и каждую секунду поглядывая на Тома, будто проверяя, слушает ли тот его — Гарри пропустил это мимо ушей. Он думал, что Том опять уйдет в конец класса и будет угрюмо молчать, но этого не произошло. Реддл держал подбородок поднятым и что-то вкрадчиво отвечал Альфарду. Розье и Лестрейндж сидели прямо за ними, и им приходилось перегибаться через парту, чтобы участвовать в разговоре, а Нотт был единственным, кто отвлекался от их компании — он всегда сидел со своей подругой Софией Торн. Гарри мрачно наблюдал за ними, отстраненно кивая другим ученикам: перед ним разворачивалась самая нормальная картина на свете. Мальчишки, болтающие о своих делах и иногда поглядывающие в сторону своих девушек. Они смеялись и фыркали, и Том был среди них. Какая-то тихая шутка Лестрейнджа его рассмешила, и он улыбнулся, обнажив ровные зубы. Гарри прищурился. Прозвенел колокол, и студенты повернулись к доске. Том, наконец, посмотрел в его сторону. Гарри уставился на него: все его внимание словно бы сосредоточилось на лице Реддла, на его серых глазах, плотно сжатых губах и вызывающе вздернутом подбородке. Он казался спокойным, сосредоточенным — ну прямо образцовый отличник. Вещи были аккуратно разложены перед ним. Ничто не выдавало его истинных чувств. — Оборотни, — сказал Гарри, отводя взгляд. — Наша тема урока. Он подождал, пока ученики запишут тему, а потом спросил: — Вы уже могли встречаться с людьми, страдающими от ликантропии. Кто-нибудь знает, в чем суть этой болезни? Реддл вдруг поднял руку. Гарри вздрогнул и кивнул ему. — Во время полнолуния человек превращается в волка, — ответил Том. — Он может быть милым и добрым человеком, но в эту ночь он становится жестоким и диким. В учебнике написано, что раньше считалось, что в такую ночь человек освобождает свои истинные позывы. Гарри выразительно посмотрел на него, и Том ответил ему невинным взглядом. Разве что его губы дрогнули в ухмылке, из-за которой все внутри Гарри подобралось, словно он готовился к битве. Он развернулся и взмахнул волшебной палочкой, выводя на доске опорный конспект. Спину ему прожигал тяжелый взгляд, но Гарри он совершенно не пугал.