Порочный круг

Орион тут же подался к нему навстречу. Его руки крепко обхватили Гарри за талию, прижимая к себе и заставляя почти приподняться на носки — это было жадным, отчаянным движением, и Гарри не стал ему сопротивляться. Он цеплялся за чужие плечи, запускал пальцы в волосы и чувствовал, как по его телу расползается приятный, расслабляющий жар. Блэк целовал его так, будто это был последний поцелуй в их жизни. Он проник языком в рот Гарри, жадно лаская его, прихватывал его губы и сжимал с такой силой, что становилось немного больно. Гарри отвечал ему, как умел — он пытался перехватить контроль просто из вредности, чтобы не казаться самому себе слабым. В конце концов, он решился на этот шаг, прыгнул в чужие объятия так же, как прыгают со скалы, и теперь все случившееся было его ответственностью. Ошибки, которые он совершал, тянули его на дно, и Гарри не знал, станет ли этот поцелуй одной из них. Но он хотел этого. Одно-единственное прикосновение к чужим губам пробудило в нем бунтарский дух, дикую смесь радости и азарта, и тяжесть, лежащая на его плечах, стала менее невыносимой. Он вовсе не был обречен, и сейчас эта мысль казалась ясной. Орион чуть подтолкнул его вперед, и Гарри послушно начал отступать. Густые, шелковистые волосы скользили меж его пальцев, и он чуть оттягивал их, ловя губами чужие вздохи. Блэк крепко держал его, его ладони сжимали футболку, пробираясь под нее и легко касаясь поясницы — они были теплыми, немного мозолистыми… Кто бы мог подумать, что они будут так приятно ощущаться на коже? Гарри никогда не испытывал желания ощущать себя податливым в чужих руках, но Орион давил на него, будто призывая расслабиться и позволить ему сделать все самому. Не то чтобы Гарри был против положиться на его опыт, ему просто нравилось бросать ему вызов. Диван уперся ему под колени. Орион толкнул Гарри вперед, но вместо того, чтобы красиво упасть вниз, не отрываясь друг от друга, они приземлились на самый край. Гарри не успел даже пискнуть, как они соскользнули на пол, и вес Ориона резко рухнул на него сверху, болезненно надавливая. Они разом застонали. — Черт, извините, — Орион приподнялся на руках. Его лицо было покрасневшим, а глаза лихорадочно поблескивали. Гарри чуть завозился, пытаясь избавиться от болезненного давления на ноги, чуть раздвинул колени, а потом снова расслабился. Спина немного побаливала, но он мог с этим смириться. — Как же вам всем нравится меня толкать, — Гарри улыбнулся. Его руки все еще цеплялись за плечи Ориона, оглаживая напряженные мышцы. Мог ли он подумать, что когда-нибудь окажется в таком положении? Поцелуи с Орионом совсем не походили на его опыт с Чжоу и Джинни, и Гарри ощущал себя надежно спрятанным под его телом. Возбуждение закручивалось в его животе, и Гарри бы многое отдал, чтобы просто опустить руку вниз и потрогать себя. Но это, наверное, разрушило бы момент. Орион разглядывал его со странным теплом и удивлением во взгляде. Может, он не ожидал, что Гарри сделает первый шаг? Орион приподнялся и сел, не отрывая от него взгляда. Гарри тоже сел, опираясь руками позади себя. Несколько секунд царило странное, немного растерянное молчание. — Вы меня поцеловали, — заметил Орион. — Вроде того, — Гарри криво усмехнулся. — Я не думал, что вы это сделаете. — Почему? — Гарри откинул голову назад, разминая шею. — Я же гриффиндорец. Мне положено делать очень неправильные вещи. — С чего вы взяли, что Шляпа отправила бы вас на Гриффиндор? — спросил Орион, и Гарри тут же вздрогнул. Он напрягся всем телом, но Блэк, наверное, списал это на прикосновение своей руки, коснувшейся колена Гарри и спустившейся на его бедро. Пальцы мягко разминали его мышцы, и Гарри пялился на них, не зная, чего ему хочется больше — утонуть в этом чувстве или избавиться от нарастающего смущения. Или направить ее туда, где он действительно бы хотел ее ощутить. — Предчувствие. Орион убрал руку и выпрямился. — Это был первый раз, когда вы целовались с парнем? — полюбопытствовал он с улыбкой. Но для Гарри эта тема была совсем не веселой. — Нет, — ответил он коротко. — А у тебя? — Нет, — улыбнулся Орион. — Но я стараюсь не заниматься такими делами в Хогвартсе. Сами понимаете — это небезопасно. — Небезопасно? — Многим такое не по душе, — Орион повернулся и прижался спиной к дивану. Гарри примостился рядом с ним, касаясь его плеча. Он часто сидел так с Томом, но тогда все было совсем иначе: даже в самые спокойные вечера грозовые тучи будто бы собирались где-то неподалеку. С Блэком же было спокойно и тепло. — Пожалуй, — согласился Гарри. Не то чтобы ему приходилось с таким сталкиваться: видит Мерлин, да он о подобном даже не задумывался! Может, он упустил много возможностей расширить свои границы. Они с Орионом замолчали, глядя на огонь и обдумывая каждый свое. Реддл был бы в ужасе, узнай он, что здесь произошло. Но Гарри не собирался ему рассказывать — и Тома совершенно не касалось, с кем и как он проводит свое свободное время. Они не раз обсуждали с Гермионой, что идти у него на поводу было гиблым делом, лишь подпитывающим чужое эго и амбиции. Гарри не видел способа все исправить, пока Том настаивал на романтических отношениях между ними. Это было невозможно. — Вы сказали Реддлу, что мы встречаемся, — произнес вдруг Орион, будто прочитав его мысли. Он повернулся, закинув одну руку на диван, и коснулся волос Гарри, мягко перебирая их. Это движение пустило тысячи мурашек по его телу — Гарри понятия не имел, как он истосковался по ласке. Стоило просить Гермиону почаще гладить его по голове. — Намекнул, — ответил он, подаваясь навстречу чужому прикосновению. — Я не хочу ему лгать. — Я должен сказать вам кое-что, — осторожно произнес Орион. — Чтобы сразу все прояснить. Вы мне очень, очень нравитесь, но я не могу расстаться с Вальбургой. Не потому что я люблю ее. То есть, она моя кузина, и я, конечно, испытываю к ней много теплых чувств. Но на этой помолвке строятся наши семейные планы, и мы должны пожениться, как только она закончит школу. Поэтому… Я должен сразу объяснить вам ситуацию. Гарри моргнул. Орион смотрел на него так виновато и смущенно, будто действительно переживал из-за своих слов и стыдился того, какие неприглядные отношения он заводил. Это было довольно мило. Но Гарри не ждал от него подобного. Может, он самую малость ревновал, но это ничего не значило. Орион был обещан другой, но и Гарри тоже. Он просто не собирался выходить за Реддла замуж. Но их жизни были переплетены так тесно, что им никогда не удалось бы избавиться друг от друга. Гарри всегда чувствовал эмоции Волдеморта на расстоянии. Это ничто не могло изменить. — Нет, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты расставался с Вальбургой. — Правда? — Я хочу, чтобы ты женился на ней, завел детей и был счастлив. Орион невесело усмехнулся. Его пальцы не покидали волосы Гарри. — Думаете, я буду счастлив с ней? Гарри сильно в этом сомневался. Конечно, Вальбурга не вела бы себя с Орионом так, как с Сириусом, но у нее был скверный характер, и это должно было отражаться на всей ее жизни. Может, со временем Орион утратил бы свой задор и превратился бы в одного из важных чистокровных господ, вроде Люциуса Малфоя. Но все же Сириус ничего про него не говорил. Брак Ориона и Вальбурги означал, что Гарри снова сможет увидеть своего крестного. Его собственные симпатии стоило отложить в сторону и насладиться тем, что было сейчас. — Думаю, это твоя судьба, — проговорил Гарри. — И вас это не беспокоит? — Орион нахмурился. — Что я не свободен? — Оно должно меня беспокоить, — пробормотал Гарри. Он прикрыл глаза, когда Орион стянул с него очки и легко огладил переносицу, скулу, подбородок… — Как и тот факт, что ты еще ученик. Есть много причин, почему мы не должны этого делать. — Но все же? Гарри открыл глаза и посмотрел на него. Лицо Ориона было единственным, что он мог разглядеть. Оно казалось ярким, озаренным светом огня. В нем было что-то такое, от чего сердце Гарри начинало биться быстрее — странная надежда наполняла его. Он думал о том, что миссия и Сириус были намного важнее каких-то фантазий, но все же в этот самый миг он ощущал счастье лишь от того факта, что Орион сидел рядом с ним. — Мне нравится проводить с тобой время, — уклончиво ответил Гарри. — Иногда я забываю о том, что меня беспокоит. Я давно уже… такого не чувствовал. К тому же я тоже несвободен от обязательств. Не только учебных. — То, о чем вы не можете мне рассказать? — Да. — Хотите об этом поговорить? — А ты пришел сюда за этим? — Гарри улыбнулся. Он не хотел говорить о Томе: ему было достаточно собственных мыслей. Вина, обида и досада по отношению к нему смешивались со странной, немного печальной нежностью к тому образу, что с каждым днем удалялся от него. Но он ничего не мог с этим поделать. Том взрослел, и Волдеморт все отчетливей проявлялся в его всепоглощающих желаниях. Гарри оставалось лишь надеяться, что его присутствие в чужой жизни действительно имело значение. Мог ли он оставаться некоторым ориентиром для Тома? Его маяком во мраке? Но как он мог делать это, когда Том вел себя так, как днем? Обезоруживающе открыто и бескомпромиссно одновременно. Гарри устал нести на себе эту ответственность — тем более что он сам ее на себя возложил. Сейчас он хотел, чтобы Орион снова его поцеловал, и все мысли покинули бы его голову. Они могли снова поваляться на ковре, чтобы точно никуда не свалиться. Гарри облизнулся и игриво склонил голову набок. — Нет, — ответил Орион, пристально глядя на него. Он опустил пальцы на шею Гарри, чуть оттягивая его ворот. — Я надеялся поцеловать вас. Но мне показалось, что вы были расстроены. — Мне уже стало лучше. — Правда? — Можешь проверить, — Гарри хитро улыбнулся. Он действительно немного успокоился. Невеселые мысли его не покинули, но он чувствовал себя согревшимся. Он мог позволить себе расслабиться и просто наслаждаться тем моментом, что у него был. — Ну не верить же мне вам на слово, — усмехнулся Орион. Его свободная рука скользнула Гарри на талию, вынуждая чуть повернуться и прижаться ближе. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, и Гарри раздумывал о том, насколько смелым и порывистым он был — пожалуй, дикие события сегодняшнего дня достаточно вскружили ему голову. Он чуть приподнялся и перекинул одну ногу через колени Ориона, нависая над ним — тот уставился на него немного растерянно и удивленно, и его руки невольно скользнули с талии Гарри на его бедра. Гарри медленно провел руками по его плечам, коснулся шеи и ключиц… Ему никогда в жизни не приходилось оказываться в таком положении, и это было немного смущающим опытом. Но Блэк казался почти завороженным, преисполнившимся какого-то жадного чувства, и это придавало смелости. Гарри улыбнулся и наклонился вперед. — Гарри, — произнес Орион и поцеловал его.

***

— Ты только посмотри на нее, — пробормотал Бенджамин. — Разве в таком платье вообще можно летать? Там же снизу все видно! — Ее это явно не смущает, — захихикал Максимилиан. Они все сидели на полу в центре комнаты и рассматривали новый рекламный буклет от магазина метел. На одной из страниц была изображена светловолосая ведьма, гордо восседающая на метле. Она была одета в короткое светлое платье, развевающееся на ветру и приоткрывающее ее длинные, стройные ноги, затянутые в чулки. Иногда юбка поднималась так высоко, что можно было увидеть край чулка, но этого все равно было недостаточно, чтобы заглянуть дальше. Бенджамин раздраженно тряс журнал, пытаясь усилить порывы ветра, но ведьма лишь смеялась над ним и игриво указывала на заоблачную цену, выставленную для новой метлы американского производства. Остальные просто завороженно разглядывали изображение. Даже Том, свесившись с постели, посматривал на него, задумчиво покусывая губу. Альфард сидел, прижавшись спиной к его кровати: он не пялился на Реддла, вовсе нет, но очень сильно за него беспокоился. С начала нового семестра Том изменился. Для всех было абсолютно очевидно, что он рассорился с Поттером — и на этот раз произошло что-то серьезное. Том не говорил о нем, не оставался после уроков и как одержимый тренировался в комнате на восьмом этаже: его планы насчет дуэли с Орионом крепли с каждым днем. И если поначалу Альфард думал, что теперь они с Томом смогут сблизиться еще сильнее, то вскоре до него дошло, что Реддл не был заинтересован в поиске нового увлечения. Он самую малость сошел с ума. Сложно было сказать, в чем именно это выражалось, но все заметили изменения в его поведении. Он был грустным, напряженным, печальным… Он и раньше не казался жизнерадостным человеком, но сейчас все стало только хуже. Может, со стороны он просто выглядел серьезным и собранным, но Альфард хорошо его знал. Том был несчастен. То, что произошло на каникулах, мучило его, и это отражалось в его глазах, движениях, голосе — что-то надломленное, но в то же время отчаянное и яростное наполняло его. Он постоянно приносил все новые и новые книги, выискивал заклинания, делал домашние задания даже с большим усердием, чем раньше — а иногда сидел и задумчиво смотрел в окно отсутствующим взглядом. Или дрался на дуэли так, будто хотел получать синяки. Никто из их скромной группы, в которую Том втянул Малфоя, Эйвери и Мальсибера, не мог его победить. Альфард с некоторым отвращением наблюдал за второкурсниками, заглядывающими Тому в рот: каким-то образом он сумел так их очаровать, что они без всяких сомнений присоединились к ним. Их умения были довольно средними, и Альфард без труда победил каждого из них на дуэли. Он чувствовал свое превосходство еще и потому, что Том только ему позволял использовать на себе легилименцию, отчего у всех сложилось впечатление, что Альфард был невероятно талантлив в этом искусстве. Это было не так. Он не мог пробиться внутрь, в то время как его разум вскрывали без особого труда. Но зато он точно знал, что все его подозрения насчет состояния Тома верны. Чужие злость, боль, обида и усталость были заразительными и отравляющими. Альфард не хотел, чтобы Том это испытывал. — Знаешь, она немного похожа на твою маму, — вдруг сказал Бенджамин, обращаясь к Максимилиану и выдергивая Альфарда из его мыслей. Тот тут же вскинул голову и нахмурился. — Чего? — возмутился он. — Не похожа! Совсем сдурел? — Да я про лицо, — тут принялся защищаться Бенджамин. — И волосы светлые. Просто напомнило! — Для тебя все блондинки одинаковые, — усмехнулся Эдвин. — Блин, фу, ты мне все впечатление испортил, — Розье скрестил руки на груди и надулся. Он отпихнул от себя журнал и отвернулся. — Ну извини, — Бенджамин сложил руки в молитвенном жесте. — Хочешь, я его заберу, и ты его больше никогда не увидишь? Чтобы не напоминать? — Ах ты скотина, — Максимилиан тут же полез к нему, пытаясь пихнуть в плечо. Бенджамин смеялся и брыкался, не позволяя себя ударить. Журнал он положил за спину. — Ты просто решил мой журнал забрать! — Кто-то же должен избавить тебя от неприятных впечатлений! А у остальных уже девушки есть! — А ну отдавай! — Зачем? Тебе же не нравится! Альфард посмотрел на Тома и с некоторым удивлением отметил, что тот с ленивой усмешкой наблюдает за потасовкой. Сегодняшний день был насыщенным, и они заслужили немного отдыха. Волосы Тома немного растрепались после их беготни по комнате, и он все еще не привел их в порядок. Пожалуй, он был слишком уставшим для этого. Альфард хотел потереться головой о его руку или хотя бы коснуться расслабленного запястья, но, конечно, он не мог этого сделать. Том делал вид, что не замечает его. — У меня есть теоретический вопрос, — сказал вдруг Реддл, и все тут же повернулись к нему. Альфард даже вздрогнул, на мгновение решив, что вопрос как-то относится к его неприличным мыслям. — Надеюсь, он про блондинок? — Бенджамин немного нервно улыбнулся, и остальные разделяли его настроение. — Почти, — кивнул Том. — Как думаете, это возможно — вернуться в прошлое и влюбиться в кого-нибудь из своих родственников? Альфард моргнул. — А с чего такой вопрос? — удивился он. Том крайне редко заговаривал о девушках и отношениях, и его никогда не интересовали какие-то странные фантазии. Но сейчас он казался действительно озадаченным. — Вы сами об этом заговорили, — легко ответил он. — Так что? — В прошлое — значит, речь идет о старших родственниках? — Бенджамин скривился. — Как представлю, что у моей бабки были бы на меня виды… Она все еще является мне в кошмарах. Да и остальные родичи не лучше. — А у меня была очень красивая троюродная тетя, — заметил Эдвин. — Она была на одну восьмую вейлой. — Одна восьмая — это вообще ничто, — фыркнул Максимилиан. — Тебе бы хватило и одной шестнадцатой. — Если бы это был кто-то дальний, то ничего, — ответил Альфард Тому. — Главное, чтобы она не относилась к непосредственно моей генеалогической ветви. — А ты бы женился на Вальбурге, если бы отец сказал? — полюбопытствовал Эдвин. — Ни за что, — твердо ответил Альфард. — Я бы скорее женился на бабке Бенджамина. Лестрейндж захихикал. Том улыбнулся и будто бы потерял интерес к разговору. Он перевернулся на спину и свесил голову с кровати. Его шея выгнулась, и Альфард с затаенной нежностью огладил взглядом его выпирающий кадык. Том прикрыл глаза и задумчиво произнес: — Вальбурга ведь рада перспективе брака с твоим кузеном? — спросил он. — Как она отреагирует, если Орион решит все отменить? — Он никогда не отменит помолвку, — вздохнул Альфард. — Это выгодно для семьи. — Но она бы расстроилась, если бы это произошло? — Конечно. Она ведь в него влюблена. Том усмехнулся своим мыслям и запустил пальцы в волосы, растрепывая их еще сильнее. Это было медленное, ленивое движение, и Альфард не мог отвести взгляда. Том казался таким уставшим, будто бы это не он два часа мучил Альфарда своими ловкими Экспеллиармусами, зачем-то заставляя бегать по всему залу кругами. Сейчас Том отдыхал: его глаза были закрыты, меж бровей залегла маленькая складка, губы приоткрылись… Моменты, когда он был таким расслабленным и готовым пообсуждать всякие глупости, были редкими, и Альфард старался их ценить. Тем более что помимо этих чудесных минут были и другие. Том начал чаще общаться со своим другом по переписке. Он встречался с ним на каникулах, и на его прикроватной тумбочке постепенно росла стопка рекомендованной литературы. Он хотел найти Гонтов и Тайную Комнату и рассчитывал, что мистер Лауд окажет ему содействие — и тот действительно старался помочь. С одной стороны, Альфард хотел, чтобы его друг преуспел в своих поисках, которые бы могли перевернуть всю их жизнь, но с другой… Он тревожился за него. Том становился… порывистым. Началось все с того, что он поссорился с Кэти. Это случилось в холодный, скучный четверг, когда они сидели в библиотеке и делали домашние задания для Биннса и Флитвика. Роуз и Кэти присоединились к ним, и все было спокойно: ответы на вопросы были самыми неприятными заданиями. Альфард думал, что они просто просидят за книгами, но Кэти вдруг пихнула его локтем и ткнула в учебник: — Кошмар какой, — сказала она. — Тут написано, что около двадцати магглорожденных были убиты во время реформации волшебного образования. Почему Биннс нам про это не рассказывал? Я уверена, что он бубнил что-то про то, что с Хогвартсом никак не могли договориться насчет постройки церкви на территории. — Думаю, он упомянул про это, но из его уст самые кровавые расправы звучат так же скучно, как молитвы за завтраком, — усмехнулся Бенджамин. — Он сказал, что эти магглы погибли, потому что выступали против сторонников Слизерина, — мрачно заметил Том, и атмосфера за столом резко изменилась. Роуз и Альфард сидели по бокам от него, и они невольно переглянулись. Даже если Роуз не знала всей правды про Слизерина, она не могла не замечать, что эта тема была крайне неприятной для Тома. — Это не повод их убивать, — заметила Кэти. — Они ведь тоже нападали, — возразил Том. — Потому что их не принимали в школу. — Если бы ты внимательней слушала профессора Биннса, то знала бы, что их принимали в школу. Последователи Слизерина всего лишь пытались добиться автономии своего факультета. Их мнение разделяли когтевранцы, но они все еще были в меньшинстве. Кэти нахмурилась. Она посмотрела на Альфарда, требуя поддержки, и тот сжался на своем стуле. Он, конечно, хотел быть на ее стороне, но не когда речь шла о Томе. Существовало негласное правило, что с ним спорить нельзя: у Тома быстро портилось настроение. Но Кэти не знала его так, как остальные. — И почему ты их защищаешь? — спросила она, опустив на стол перо. — Если бы они добились своего, то ты бы тоже здесь не учился. — Что? — голос Тома стал опасно низким. — Думаю, эта тема прошла мимо нас, потому что Биннс рассказывал про религию, — вмешался Эдвин. Его преувеличенно заинтересованные интонации никого не могли обмануть. — Интересно, будет ли он развенчивать эти мифы о том, что кому-то было весело гореть на костре? Кэти не обратила на него никакого внимания. — Ты ведь тоже магглорожденный, как и я, — сказала она. — Если бы те слизеринцы победили, то тебя бы не взяли в школу. Поэтому я не понимаю, почему ты на их стороне. — Думаешь, я такой же грязнокровка, как и ты? — Том чуть наклонился вперед, и Альфард невольно вцепился в его плечо. Роуз нахмурилась. — Ну хватит, — сказала она, откидывая назад темные волосы. — Нашли из-за чего ссориться. — Я не собиралась ссориться, — возмутилась Кэти. — Я же наоборот говорю, что нужно принимать в школу всех! О чем тут можно спорить? — Ну вообще-то это не такая уж непопулярная позиция, — усмехнулся Бенджамин. — У кого же? У жестоких и отсталых людей? — Может, у настоящих волшебников? — Лестрейндж тоже нахмурился. — Вот как. — Тебе стоит об этом задуматься, — ядовито предложил Том. — И не смей говорить о том, в чем ничего не смыслишь. Особенно в такой компании. Кэти обиженно поджала губы и поднялась. Она собрала свои вещи и посмотрела на Роуз и Альфарда, которые сидели и молчали, переводя взгляд с одного лица на другое. Поняв, что с ней никто не пойдет, Кэти просто развернулась и ушла. Альфард проводил ее тоскливым взглядом. Ему стоило последовать за ней и попытаться примирить ее с Томом, но Реддл бы точно не оценил такой жест — Альфард чувствовал себя жалким, и это было паршивым ощущением. Он ведь не то чтобы разделял эту позицию, ему действительно было все равно. — Ох, — Роуз покачала головой. — И чего это она? Том прищурился. — Тебе стоит с ней поговорить, чтобы такого не повторялось. — А тебе не стоит так резко реагировать, — заметила Роуз осторожно. — Она ведь не разбирается в таких вещах, сам понимаешь. У магглов другое восприятие ситуации. Не злись. Она погладила его по руке, и Том не убрал ладонь. Он лишь закатил глаза, криво улыбнулся ей и вернулся к своей работе, будто ничего не произошло. Бенджамин и Эдвин переглянулись и сделали вид, что им тоже все равно — Альфард был единственным, кто чувствовал себя так неловко, что не мог сосредоточиться на буквах перед собой. Он ощущал, как сила Тома, его энергия давят на него, подобно грозовой туче. В этот самый миг он подумал, что его радужные планы о совместном времяпрепровождении уже не кажутся такими реалистичными, и, может, было бы неплохо, если бы Том вернулся к Поттеру — по крайней мере тот немного успокаивал его. Альфарду нужно было поговорить с Томом. Это бы пошло ему на пользу. В конце концов, с кем, если не с ним, Реддл мог говорить откровенно? Альфард был на его стороне, и он знал, что Том не расстраивался бы так сильно из-за какого-то пустяка — учитывая, что он вообще редко расстраивался. А сейчас его приступы раздражительности были заметны даже людям, вроде Малфоя, к которому Альфард испытывал немалую долю неприязни. — Это из-за девушки, — со знающим видом сказал как-то Абраксас. Он сидел с Альфардом за столом в общей гостиной и зудел у него над ухом. Почему-то он считал, что если Том решил привлечь их к внеклассной деятельности, то они стали лучшими друзьями. Альфард так не считал, и он бы предпочел, чтобы о его находке не знал никто, кроме его товарищей. Но теперь белобрысая голова Абраксаса постоянно мелькала рядом. — Чего? — Альфард оторвался от своего предсказания. Им было задано разучить гадание на картах, но действительно заниматься этим было ужасно лениво, поэтому Альфард просто вытаскивал карты из стопки и пытался придумать, как связать их воедино. Ему было немного одиноко: Том и Максимилиан ушли к Слизнорту, Эдвин вместе с Софи отправились на свидание, а Бенджамин, на которого Альфард возлагал надежды, вообще испарился. Остался только настырный Малфой. — Том, — Абраксас кивнул ему с таким видом, будто они вели какой-то давний диалог. Видимо, ему тоже было скучно. — В последнее время он такой… напряженный. Видимо, у них с Макмюррей проблемы. — С чего ты взял? — Ну мы же мужчины, — Малфой знающе посмотрел на него. — Сам понимаешь. Альфард скептически посмотрел на этого мужчину и вернулся к своим предсказаниям. На всякий случай он приписал себе удачу и успехи в любви. Абраксас продолжал рассуждать о Роуз, но Альфард старался не слушать и делал вид, что он погружен в работу. На самом деле он размышлял о том, как бы ему так подловить Тома и расспросить его, и уверенность, что он должен это сделать, становилась еще сильнее, когда они приходили на уроки ЗОТИ. Не то чтобы Том вел себя странно в кабинете. Напротив, он отвечал на вопросы, вел конспект и упрямо занимал первую парту, хотя раньше, когда у них с Поттером случались конфликты, он тут же оседал в самом конце класса. На первый взгляд все было совершенно нормально, и это пугало Альфарда даже сильнее прочего, потому что на самом деле Том вовсе не был таким спокойным. Его улыбка казалась оскалом, и он смотрел в спину Поттера так, будто пытался прочитать его мысли. Сам же Поттер казался просто растерянным. Он словно бы немного похудел, из-за чего его скулы стали казаться острее, а глаза за очками — еще больше. Альфарду было его жалко. Поттеру явно приходилось несладко. После похода в Хогсмид удержать любопытство было уже попросту невозможно. Том не дал им даже шанса на расспросы, сказав, что ничего не произошло, и Поттер просто увел его в замок — Альфард, конечно, не купился на это. Поэтому ночью, когда все они легли спать, он пристально смотрел на кровать Тома. Тот скрывался за пологом, но сквозь плотную ткань можно было разглядеть свечение. Видимо, он опять читал допоздна. Альфард тихо вылез из постели и подошел к его кровати. Он отодвинул полог и, на мгновение засомневавшись, скользнул внутрь. Том уставился на него круглыми глазами: его волосы торчали во все стороны, а кожа казалась мертвенно бледной в свете Люмоса. Он сидел, опираясь спиной о подушку и накинув одеяло на бедра, и, глядя на него, Альфард чувствовал некоторую вину за свою наглость. Он задернул за собой полог и постарался улыбнуться. — Не спишь? Том приподнял одну бровь. — Чего тебе? — Поболтать хотел, — Альфард чуть наклонился вперед. Том просто недовольно смотрел на него, поэтому Альфард осмелел и прилег на самый край. Он не вкладывал в это никаких надежд, но все же лежать в кровати Реддла было приятно. — Как дела? — Альфард. — Просто мы давно не говорили… о разном, знаешь. — Тебе разговоров днем недостаточно? — Днем ты не рассказываешь, что с тобой происходит. Том нахмурился и резко закрыл книгу. Альфард бросил взгляд на ветхую обложку, на которой витиеватыми буквами было выведено «Паршивые заклятия для паршивых ситуаций». Едва ли она была такой юмористической, как казалось на первый взгляд. — Иди спать, Альфард, — твердо сказал Том. Голос его звучал тихо и устало, так, что о расспросах можно было забыть. — И если ты собираешься забраться в чужую постель, будет вежливо хотя бы спросить. Альфард прикрыл глаза. Чужая резкость была немного болезненной, но он верил, что на самом деле Том не хотел его отталкивать. Он просто был упрямым. — Ты ведь знаешь, что мне можно все рассказать, — прошептал Альфард. На пологе не стояло заглушающих чар, и он старался говорить так тихо, как это было возможно. — Что произошло сегодня в Хогсмиде? — Профессора хотели поговорить с мистером Лаудом. — А Поттер просто так за тобой побежал? — А ты ревнуешь? — Том усмехнулся. Наверное, он хотел оттолкнуть его, но Альфард ощущал странную уверенность в своих силах. Реддл делился с ним своими переживаниями несколько раз, а Альфард мог откровенно говорить о своих чувствах — его ведь уже отвергли. Но все же он был здесь, и Том даже не пнул его, спихивая на пол. Однажды он его поцеловал. — Должен, — задумчиво произнес Альфард. У него мерзли ноги, но Том никогда бы не поделился с ним своим одеялом, поэтому приходилось терпеть. — Но иногда это как-то… отходит на второй план. Я не злюсь. Так ты… расскажешь, что там произошло? — Нет, — коротко ответил Том. Альфард нахмурился. — Ты расстроен, — прошептал он. — Ты можешь с нами поделиться. Со мной. Том поднял палочку, и на миг Альфард подумал, что тот сейчас его заколдует. Но Реддл лишь наложил на них Заглушающие чары, и это будто оторвало их от остальной комнаты, поместив в маленький, персональный мирок. Альфард тут же сел на колени, с готовностью уставившись на Тома. Тот задумчиво разглядывал кончик своей волшебной палочки, вероятно, ослепляя себя Люмосом. Отчего-то Альфард вдруг вспомнил, как однажды Том спросил, что помогло ему признаться. Тогда он выглядел точно так же — грустно и яростно, хотя его холодное лицо скрывало эти чувства. — Как же ты можешь не злиться? — спросил Том. — Я за тебя беспокоюсь. И хочу, чтобы ты был счастлив. — Правда? — Разве не так относятся к тем, кого любят? — просто спросил Альфард. Он ждал, что Том скажет что-нибудь, но тот просто молчал, глядя на него в ответ. Любил ли он мистера Поттера? Альфард знал, что многие могут воспринимать это чувство по-разному, но то, что ощущал он, было мучительным и приятным одновременно. Казалось, что чем больше он проводил времени с Томом, тем сильнее ему хотелось смотреть на него, угождать ему… — И почему же ты меня любишь? — спросил Том задумчиво. — Разве я не кажусь тебе… сумасшедшим и пугающим? — Иногда, — заметил Альфард. — Но это делает тебя привлекательней. Том усмехнулся и покачал головой. Он устало потер глаза. — Иди спать, Альфард, — сказал он. — Я потом все тебе расскажу. — Когда? Том убрал книгу в сторону и лег, натягивая одеяло на плечо. — Когда решу, что мне делать с Орионом Блэком.