Сruelty

      Ничего нет в пустоте — только холод и вытягивающий запах гари. Морозцем по коже проскальзывает горячее дыхание. Она близко.       Лезвие короткое, но с характерной зазубриной на конце, будто плоский шип, заточенный и острый, как бритва.       У ацтеков убивали, чтобы солнце было сыто — чтобы светило, подпитываясь льющейся кровью, чтобы боги не умерли от голода — а с ними не умерло человечество. Ценность человеческой жизни — некоторые из принесенных в жертву были добровольцами. Остальные — пленниками.       Здесь — другое. Ничего похожего не добровольность. Они боятся. Они должны боятся. Иначе это будет не жертва, иначе — ее не примут.       Вскрывать грудную клетку, чтобы достать сердце — слишком грязно. Достаточно той крови, что натечет, если осторожно надорвать горло — а затем зазубриной перерезать артерию. Это быстро. Это милосердно.       Таков мой план.

***

      — Религиозный фанатик, Джек. Кто-то из язычников.       Руки чуть дрожат, лезвие почти что ощущается тяжестью в руках — хотя Уилл не видел его ни разу. В голове туман, но он медленно рассеивается.       По центру комнаты — трое, женщина и двое мужчин, у всех перерезаны глотки, все так и остались на коленях, крепко зафиксированные и связанные. Бледные, с откинутыми назад головами и бурыми потеками на одежде и коже.       — И что ты прикажешь с этим делать?       — Искать внимательнее. Такие обычно оставляют много следов. Орудия убийства вы здесь не найдете, но почти наверняка отпечатки на шеях или на веревках... может быть, какие-то частицы под ногтями жертв. Все сопротивлялись. Удивительно неаккуратная работа. Ничего интересного.       — Уилл.       Неодобрение в голосе — но спокойное принятие. Джек тоже понимает, что дело простое. Никто не стал бы приплетать ФБР, но полиция с "первой порцией" не справилась — первые трое нашлись на другом конце города парой дней раньше.       Плечо дергается в подобии пренебрежения — Джек напротив кивает, поворачиваясь к группе и коротко отдавая приказы.       — Я больше тут не нужен?       — Спасибо, Уилл. Нет. Нет, думаю, здесь мы разберемся сами.