Сruelty

      — Это будет быстро. Мы не садисты, мы просто делаем свою работу.       В камере было холодно и стыло. Сено, наваленное в углу, отсырело и пахло чем-то прелым и гнилым.       Не то чтобы теперь была хоть какая-то разница.       — А я делал свою, и тем не менее — теперь почему-то сижу здесь, — все-таки буркнул Гэвин.       Спорить со стражей было бессмысленно — это Рид усек в первые пару часов. То, что он только лишь выполнял заказ — объяснить он никак не мог. Не принимали.       Уперлись как бараны в свое "в нашем королевстве некромантия карается смертной казнью" и все тут.       Если бы Гэвин не пошел без Ричарда, этого, возможно, удалось бы избежать. И если бы он знал, что некромантия тут под запретом — даже не посмотрел бы в сторону заказа. Он понимал, что трудности будут — потому что заказчик пообещал в десять раз больше, чем обычно просят за пробуженных родственников, но он никак не ожидал, что может оказаться вне закона. Думал, родственник, который "должен подписать завещание" попросту не хотел подписывать или что-то около того.       Нет, мужичок весьма бодро расписался с необходимом документе и упокоился дальше с миром.       А ушлый заказчик вызвал стражу, которая живенько тюкнула Гэвина по голове.       Очнулся он когда его затаскивали в камеру.       — На рассвете палач произведет умерщвление, казнь будет произведена через отрубание головы, — заунывно и равномерно сообщил один из стражей — со странной шапочкой вместо шлема. — Мы можем отправить ваше тело куда вы попросите.       Гэвин фыркнул. Он мог бы попросить отправить его к Ричарду — но Ричард, скорее всего, не удержался бы от соблазна поднять его. А ему нужно будет очень и очень много человеческих жертв для того, чтобы поддерживать в Гэвине жизнь. Это если не говорить о том, что тело продолжит разлагаться, а сам Гэвин едва ли будет... хорошо себя ощущать в данном положении.       — В противном случае вы будете захоронены на местном кладбище, — предупредил мужичок.       — И плевать, — хмыкнул Гэвин и отошел от решетки к сену.       Мужик покачал головой и развернулся, направляясь куда-то дальше по коридору.       До рассвета оставалось еще по крайней мере часов семь.       Гэвин живо представил себе, как его ведут к плахе и палач, с трудом подняв большущую секиру, заносит ее у него над головой. И как эта секира со свистом опускается на его шею.       И треск. И его голова, весело прыгающая с подмостков и катящаяся под ноги восторженной толпе.       Его передернуло. Он зарабатывал на смерти, да, но никогда не понимал, почему обычные люди получают столько радости, когда смотрят на чью-то чужую смерть.       Через час все стемнело, а Гэвин попытался устроиться как можно удобнее на свалявшемся сене.       Через еще два часа у двери что-то заскрежетало, а затем раздался короткий звон, тут же кем-то заглушенный. Дверь открылась, и Гэвин буквально обмер от радости, когда услышал знакомый голос, который злым шепотом гаркнул:       — Что б я тебя еще раз, придурка, отпустил на задание одного!