Сruelty

      Конечно, его предупреждали об этом.       — Операция на мозг — сложное предприятие, — журил его один из ученых. — К тому же повторная. К тому же — такого типа. Вам придется быть в сознании, мистер Стронгфорк, чтобы мы могли мониторить ваше состояние.       Наученный прошлым опытом — Рис только кивнул, соглашаясь. Он не сдох в первые двадцать часов после падения Гелиоса — без руки и с буквально дыркой в черепе. Три часа сложной операции на мозг — пустяк. Пустяк же?       Наверное, ему дико повезло, что он не нарвался на бандитов, но попался — Алым Налетчикам. Еще больше ему повезло, что доктора Зеда не было на базе — пусть об этой стороне своей удачи Рис и не подозревал.       В обмен на какую-то безделушку — что там вообще полезного было у Джека в трофеях, кроме дарственной на Атлас? — он смог оплатить операцию.       Протез и ЭХОглаз удалось урвать все с тех же обломков. Рис, провалившись без сознания, кажется, больше двенадцати часов, еще столько же шатался по скрипящему мертвому Гелиосу. Когда Налетчики его поймали, у него уже были с собой и протез, и глаз, и даже порт — все новое, честно стащенное из разрушенного магазина, который совершенно точно никогда не заработает.       Хотя бы потому, что хозяин был размазан по всем стенам тонкой красной лужицей вперемешку с раздробленными костями и нечеткими плотными кляксами, которые раньше, должно быть, были внутренними органами.       — Считайте от одного до десяти, — сухо попросил его кто-то из нейрохирургов.       Голову он почти не чувствовал — моргал с трудом. Руки и ноги лежали неживыми отростками.       — Один, — с трудом вытолкнул он из себя.       Зажужжало. Звук, похожий на вой работающей болгарки, проник в уши и обхватил сердце рукой неконтролируемого ужаса. Рис напрягся.       Но рука даже не дернулась.       — Два, — продолжил он.       Он проходил через это. Он проходил через это. Медицинское обездвиживание — временный паралич. Он справится.       — Три, — сказал он, и голова завибрировала.       Они должны были вскрыть левую часть, около виска, чтобы удалить все, что он поотрывал в панике. Там, скорее всего, куча оборванных проводов и каких-то ошметков.       — Четыре, — под жужжание, выдохнул он.       А затем болгарка — разумеется не болгарка, в медицине не используют болгарки, — что-то задела. Перед глазами заискрило.       — Пять, — послушно продолжил он.       — Ух-ты, смотри-ка, еще живой.       Рис дернулся. Попытался дернуться. Не шелохнулся даже палец. Резко вздохнул, хотя бы дышать получалось, дышать получалось, он еще может что-то делать, он еще...       — Мистер Стронгфорк!       — Шесть, — свистящим шепотом сказал Рис.       — Стронгфорк? Ты серьезно? Боже, кексик, тупее фамилии я еще не слышал!       Перед глазами заволокло синим и белым. Какого... у него нет ЭХО-глаза. Он не может его видеть! У него все системы полетели, он удалила, он вырвал его отовсюду!       Вопреки всему, Джек сидел на каталке — вообще-то буквально у Риса на бедрах. И смотрел. Прямо и уверенно. Насмешливо.       — Семь, — пробормотал Рис, чувствуя, что голову перестало трясти.       — Думаешь, выбрался и уже молодец, да, Риззи? Вырвал свой чудо-глазик — и уже герой? Ах, как жаль, что ты не послушал меня, Риззи. А мы были хорошей командой, пока ты не предал меня и не попытался сбежать.       — Восемь, — упрямо игнорируя панику, выдавил Рис, проглотив все возмущения. Это он — предал?       Паралич сковывал все тело. Если бы не он — Рис разнес бы уже всю операционную, в попытке сбежать. Но он не мог даже двинуться.       А Джек смотрел, прищурившись, скалясь, почти смеялся.       — Девять, — быстро пробормотал Рис, и почти сразу же выплюнул, — десять.       — Не так быстро, мистер Строннфорк.       — Да, да, Риззи, не так быстро. Давай ме-едленнее.       Рис фыркнул — по крайней мере он мог управлять языков и горлом, он мог говорить, несмотря на маску на лице, через которую продавалось обезболивающее. Управлять голосом он мог, но вот послать Джека к черту — нет. Странно посылать Красавчика Джека к черту, лежа на операционном столе у Алых Налетчиков.       Над ухом что-то щелкнуло, голову чуть повело, напряжение в виске усилилось.       А затем – Джек, уже наклоняющийся то ли душить его, то ли что-то шептать — пошел помехами — и взорвался, исчезая.       — Десять, — повторил Рис чуть сипло.       — Отлично, — похвалил его кто-то из младшего персонала — из тех, кто не оперировал, но страховал рядом. — А теперь обратно.       Рис зажмурился на секунду. Тело не слушалось. Операция только началась.

***

      — У вас были сложные повреждения, мистер Стронгфорк, — мягко пожурил его нейрохирург. — Кто нанес их вам?       — Мой мертвый начальник, — хмыкнул Рис слабо.       Болело все — голова, место стыков руки, новый глаз — замотанный весь, так что из-под повязки ничего не видно, но все равно болит дико.       — И откуда у вас гиперионовские протезы?..       О. Что ж.       — И системы, которые вы чинили — тоже гиперионовские, — закончил за него Рис. — Я вынул их из упавшего Гелиоса. А прошлые протезы мне установили там же, только пока он был еще на орбите.       Нейрохирург покачал головой, кажется, получив подтверждение своей теории. Рис понимал, что врать в этом случае — вообще бесполезно. Его подобрали — у Гелиоса, и он был в стандартной Гиперионовской жилетке.       — И вы что-то видели во время операции, так? В самом начале вы напряглись.       — Моего мертвого начальника, — фыркнул Рис, повторяясь. — Поверьте, вы бы тоже переругались, если бы увидели его.       — Вам нечего боятся, мистер Стронгфорк. Галлюцинации — достаточно стандартный побочный эффект вещества, которое использовалось как обездвиживающее.       Рис с трудом улыбнулся и кивнул. Нейрохирург задал еще пару вопросов — потом провел пару текстов, стараясь провериться, все ли в порядке. Рис кивал, отвечал, проходил тесты достаточно легко. Уже думал о том, на что он будет менять эти системы, когда Атлас немного поднимется.       Мысль о том, что это была не галлюцинация его не покидала.