От и до

— Ну не жопься, чувак! — Дин заискивающе улыбается. — Ты бы видел эту конфетку! За такими сиськами можно пойти на край света… — Папа велел тебе следить за мной. А не за какими-то сиськами, — Сэм забрался с ногами на кровать и злобно тыкает кнопки дистанционки, почти не глядя в экран. Последнее время у Дина стойкое ощущение, что брат его ненавидит. Они и раньше ссорились и даже дрались, не без этого, но никогда еще Сэмми не был таким ожесточенным. Очень хочется дать ему хорошего подзатыльника, но сейчас это не в интересах Дина. Вдруг еще получится договориться? — Хочешь, я тебе десять баксов дам? — еще немного и у Дина из ушей сахарный сироп польется. — Ты ведь уже тыщу раз прикрывал меня раньше. Даже делать ничего не нужно. — Подавись своей десяткой, — цедит сквозь зубы Сэм. — Тебе сказано: сидеть и присматривать. Вот сиди и присматривай. — Тебе же самому без меня лучше будет, — заходит с другой стороны Дин. — Будешь смотреть по телику все, что захочешь, пиццу на свой вкус закажешь… А всего и нужно-то: сказать папе, если он позвонит, что я в сортире. — Предлагаешь мне врать отцу? — в голосе Сэма столько яда, что хватило бы на сотню кобр. А может и на двести. — Типа, ты раньше никогда этого не делал! — искренне поражается Дин. И, спохватившись, снова начинает упрашивать: — Ты бы видел эту Дарлу! Ей бы в Плейбое сниматься, а она сама пригласила меня на свидание! Сэмми, ты ж мужик, должен меня понять! — Хватит называть меня Сэмми, мне одиннадцать, а не три! — рычит Сэм. — Тебе де., упс, точно, одиннадцать… — И думаешь, я всю жизнь мечтал сидеть одному в свой день рождения? — Сэм швыряет пультом в стену, соскакивает с кровати и запирается в ванной. — Эй. — Дин прислоняется ухом к двери и прислушивается. — Ну хочешь, завтра сходим куда-нибудь, отпразднуем. Понимаешь, день рождения каждый год бывает, а Дарла, она одна на миллион… — Ты гребаный идиот, Дин! — голос звучит так, будто Сэмми еле сдерживается, чтобы не зареветь. — Одиннадцать лет бывает раз в жизни, а этих дарл у тебя десять штук в каждой гребаной школе! Все, вали отсюда! Не переживай, перед папой я тебя прикрою! — Сэмми… — Дин тихонько скребется в дверь. — Сэм! — Вали, я сказал! — от удара с той стороны дверь вздрагивает, и Дин испуганно отшатывается. Он делает несколько неуверенных шагов к выходу из номера, но останавливается и решительно возвращается к ванной. Мысль о свидании уже как-то поблекла и потеряла свою привлекательность. В конце концов, они в этом городишке застряли еще недели на две, никуда Дарла от него не денется. Дин достает из кармана заначенную на кино двадцатку и просовывает ее под дверью ванной. — Эй, Сэм! У меня подарка нет, но ты уже взрослый, сам купишь, что тебе нужно. Окей? Краешек купюры некоторое время торчит, потом втягивается в щель. — Спасибо, — очень тихо, но Дин все же может это расслышать. — Я тут пиццу заказываю, командуй, а то я возьму снова маргариту! — нарочито громко орет Дин, хватая телефон. Задвижка щелкает. У Сэмми красное лицо, мокрые волосы и на груди тоже влажное пятно, но слез не видно. — Только не маргариту! Давай гавайскую, но без лука.