От и до

На физическую подготовку Дин, спасибо папе, не жалуется. Но бежать десятимильный кросс в полной амуниции после того, как полночи обшаривал подвалы под казармами, это удовольствие ниже среднего. Папе хорошо, он устроился при штабе, даже живет в городе, а Дину пришлось записаться простым новобранцем. Для папы это дело очень важно: его попросил о помощи старый армейский друг. Значит, для Дина это тоже дело чести. А тяготы военной службы можно перетерпеть. Вот только их взводный, сержант Джонс, тупая злобная сволочь, и жить приходится в казарме на пятьдесят человек. Даже увольнительных в город новичкам не положено, вот облом. Правда за успехи в подготовке Дину разрешили свидание, но на него придет Сэмми с новостями от папы. Хотя это хорошо, за полторы недели Дин успел соскучиться по брату. Странно, да? Когда этот приставучий мелкий зануда рядом, порой придушить его хочется или, по крайней мере, накостылять ему хорошенько. А не видел десять дней, и уже не хватает его нравоучений и подколок, и задранного носа, и привычки надуваться по пустяками… да просто не хватает его. До комка в горле… Их восемнадцать человек, счастливчиков, которым разрешили личное свидание. Хотя какое уж тут личное в комнате набитой народом? Дин отвоевывает себе столик в углу, чтобы никто не подслушал их с Сэмом разговор. Он думает, не изобразить ли радостное волнение, чтобы не отличаться от остальных, и вдруг понимает, что и правда волнуется. Наконец, открываются двери и в комнату для свиданий впускают посетителей. За последний год Сэмми сильно вытянулся, почти догнал ростом Дина и папу, и сейчас его лохматая макушка торчит над головами. Толпа расступается, и Дин едва удерживается, чтобы не заржать. Сэмми изображает девушку, но вся его маскировка — накладные сиськи. Все остальное — бардак на голове, джинсы мешком, безразмерная толстовка, — те же, что и всегда. О, еще губы намазюканы розовым, блестящим, замечает Дин, когда Сэм подходит ближе. — Ты бы что ли принарядилась, Саманта, — ехидничает Дин, обнимая брата за плечи. — Сейчас в моде унисекс, — огрызается Сэм. — И на этом скажи спасибо. Я бы мог и без сисек прийти, потом бы ты долго всем доказывал, что не гомик. — Ну спасибо, — смеется Дин. — Зато теперь меня будут считать педофилом с плохим вкусом. — Перетерпишь, — отмахивается Сэмми. — Если записи в архиве не врут, то ты совсем близко подобрался… Сэм рассказывает, а Дин смотрит на его рот. Все смотрит и смотрит, и почему-то не может отвести глаз от этих розовых губ с неровно наложенной помадой. Черт, какие же они девчачьи! Верхняя маленькая, с капризным изгибом, нижняя пухлая, так и просит поцелуя… Поцелуя! Уф! Только не это! Думай, думай о чем-то другом, Дин! Сто отжиманий на плацу в пять утра! Сержант Джонс! Овсянка из полковой столовки! Носки рядового Брауна! Марш-бросок на двадцать миль… ооо, нет… — Время вышло, — грохочет голос дежурного капрала. — Дамам пора на выход! Сэм умолкает на полуслове, потом хватает Дина за вороник, притягивает к себе, шепчет: — Для поддержания легенды, — и целует. Дин не собирается, честно не собирается отвечать. Но у губ Сэма вкус фруктовых леденцов, и язык настойчиво просится в рот, и Дин не железный. Он так мечтал об этом поцелуе последние пару лет точно, а еще ему девятнадцать, и секса хочется до дыма из ушей. «Ты нарвался, Сэмми», — думает Дин, и это его последняя связная мысль. Сэм, напористый, наглый, ведущий, вдруг как-то сдается, обмякает в его руках, и становится уже не до мыслей. Языки сплетаются, скользят по губам, по деснам и снова сталкиваются. Кровь бухает в ушах и пульсирует в паху, и пальцы Сэма скребут короткостриженный затылок… — Эй, рядовой! — ощутимый тычок прикладом в спину. — Свидание закончено! Дин через силу обрывает поцелуй, отцепляет от себя Сэма. Каменной плитой внезапно наваливается запоздалое раскаяние. Ох, братишка, что же мы наделали… А Сэмми нахально ухмыляется ему прямо в глаза, и у него горят румянцем щеки, и на распухших алых губах ни следа от помады. — У меня же день рождения, — говорит он. — Ты бы хоть поздравил меня что ли. — Черт, точно, — севшим голосом сипит Дин. — А у меня и подарка нет. — Ничего, подарок я уже получил, — многозначительно дергает бровью Сэм и облизывает губы. Дин нервно сглатывает и ничего не может сказать. — Скоро увидимся, Дин, — говорит Сэмми, поправляет двумя руками свои накладные сиськи, разворачивается и уходит. — Малолетка, но горячая штучка, — усмехается ему вслед капрал. — Я бы с такой покувыркался.