Внучка вошебника

Вкус у эликсира оказался, прямо сказать, разочаровывающим, то есть вообще никаким. Софья опрокинула в рот его залпом, опасаясь, что это будет сущая мерзость и её просто вывернет наизнанку — столько всякого, странного и неаппетитного было в составе понамешано. Не хватало ещё того, чтобы её вырвало с таким трудом полученным снадобьем! Но густая смесь совершенно свободно проскользнула по пищеводу, не вызвав и намёков на отвращение. Девушка покатала на языке остатки, пробуя их на вкус и со смущением силясь распознать те самые нотки «конского хуя» или своей собственной киски, но так ничего и не различив, просто сглотнула. Теперь следовало понять, что снадобье сработало. София не ждала каких-то внешних эффектов, что подсказали бы о действенности эликсира, поэтому просто решила проверить его эффективность. Рецепт зелья обещал увеличить выносливость и силу, а значит именно это в первую очередь и стоило проверять. Вновь подобрав затёртый подол платья и подвязав его тесёмками к бёдрам, София получила что-то похожее на короткие шаровары, что не путались бы в ногах, а затем, слегка попрыгав на месте, побежала по тропинке в лес. * * * Дробный, стремительный топот босых ног по утоптанной тропке и звонкий смех веселящегося человека неслись меж деревьев с впечатляющей скоростью. Софья мчалась вперёд так быстро, как даже в мыслях представить себе не могла. Хохотала и откровенно дурачилась, одним махом перепрыгивая через лежавшие у тропы поваленные деревья. На всей скорости и без усилий взбегала вертикально вверх по стволам на несколько метров, а затем прыгала вниз, чтобы вновь набрать ход и бежать, лавировать, мчаться. Скорость и сила попросту ошеломляли! Домой она вернулась через несколько часов, совсем не уставшая, но довольная просто до одури. Тело полнилось неуёмной мощью, стремительностью, а о том, ради чего же она сего добивалась, Софья успела благополучно забыть. В душе не осталось и крохотного уголка, в котором могла бы ютиться её неуверенность. Девушка чуяла себя на вершине мира и готова была горы свернуть! Замерев у входной двери, София неуверенно обернулась в сторону леса. Она вспомнила, что рецепт обещал скачкообразное увеличение сил лишь на краткий срок в начале, затем эта дикая мощь спадёт практически на три четверти и перманентный прирост сил окажется весьма скромным. А раз так, то не будет ли верным сделать ещё такого же зелья? Технологию она апробировала, все компоненты легко доступны… Ну, разве что кроме одного… Солнце стояло ещё высоко, и Софья подумала, что раз уж она пока ещё быстра и неутомима, как ветер, то не поймать ли ей ещё одного жеребца? Щёки тотчас запылали румянцем, а на губах возник фантомный привкус брызжущей из толстого члена горячей спермы, которую так приятно ловить губами и набирать за щеки, пытаясь заглотить дрожащий в пульсации конский член.  — Но это самый лучший для меня вариант… — встряхнув чёлкой и словно оправдываясь, под нос пробормотала София. — К тому же, из него так много выходит… Взгляд девушки наткнулся на собственное размытое отражение в слюдяном окошке, и Софья вздохнула.  — Да, да… А теперь, дура, просто признайся, что хочешь снова отсосать тот огромный жилистый хуй… — усмехнувшись пробормотала она, после чего кивнула себе в отражении. Затем отрешённо добавила, направляясь в дом за парализующим порошком:  — Нужно будет у дедушки как-нибудь об этом спросить, может быть он… Договорить она не успела. Жуткая боль — словно железным прутом со всей силы стегнули по голеням! — пронзила девичьи ноги, раскаленными крючьями агонии терзая плоть. София споткнулась и рухнула навзничь, не дойдя до крыльца, свернувшись калачиком и воя на всю округу от терзавшего её мучительного спазма где-то в низу живота. Боль, тягучая, липкая, не проходящая, заливала тело и разум, лишая сознание… * * * Когда София пришла в себя, то первое, что заметила, так это то, что она по-прежнему находилась на улице. Встряхнув головой — фу-ты, легко отделалась, дурында! — она уже вознамерилась вскочить на ноги, потому что боли и даже особой слабости, на удивление, не ощущала. Но тотчас замерла — напротив, совсем неподалёку, поникнув головой, сидел дед Оми. Заметив старика, София тотчас почуяла, что лежит на чём-то мягком, а сверху укрыта пледом.  — Д-деда, с-со мной всё хорошо… — тихо пробормотала она, приподнимаясь на локте. — Я… я всё объясню… Старик вздохнул и поднял взгляд на девушку, удивив её тем, что совершенно не выглядел злым.  — Ох, Софьюшка, милая, что же ты натворила, внученька… — мужчина горько покачал головой. — Как же я не углядел-то?..  — Дедушка, говорю же, со мной всё хорошо… — робко усмехнулась девушка. — Правда-правда. Мне даже не больно ни капельки… Сама удивляюсь, как это… София резко замолкла, внезапно подумав, что наоборот подливает масла в огонь, но старик лишь покачал головой.  — Прости меня старого, — пробормотал он. — Не буду юлить — потому как такое просто не спрятать… Но ты не волнуйся главное… Мужчина поднялся и подошёл к внучке. Та, видя себя виноватой, рывком попыталась подняться, но внезапно ощутила, что не чует своих ног! Вернее ощущает их как-то странно, по-новому… Старик склонился, взявшись за край пледа, и медленно стащил его прочь. А спустя миг над лесом взвился полный паники и ужаса девичий визг. Тонкая талия Софьи — как раз там, где должны были брать начало пышные бёдра внучки волшебника, — плавно переходила в мощное лошадиное тело! Словно скакуну до плеч снесли голову, и на её место прирастил верхнюю часть разрубленной поперёк девушки. * * * Когда София устала кричать и перестала нелепо брыкаться, бездумно пытаясь вскочить на ноги, плед, отброшенный прочь мощными ударами тонких и почти что изящных копыт, полностью обнажил могучее тело лошади. К этому времени девушка лишь только рыдала, с остервенением колотя себя кулаками по покрытому шелковистой шёрсткой брюху, кусая губы от боли. А затем и вовсе затихла в объятиях деда, роняя горючие слёзы в его пропахшую дорожной пылью накидку. Омидар гладил внучку по голове, негромко приговаривая слова ободрения, а сам же неотрывно глядел на то, как Софья неосознанно стегала шелковистым хвостом по земле. Старик с замиранием ждал от своей внучки самый страшный вопрос, ожидал просьбу о помощи и страшась того, что ему придётся ей отказать. Всю свою кипучую молодость он был боевым магом и лишь относительно недавно начал изучать мирную сторону магического ремесла. Глядя на тело своей рыдающей Софьи, он понимал, что сию же минуту, как и на следующий день, и даже спустя год, он помочь будет не в состоянии. Омидару было известно, что такая значительная трансформация обладает свойством некой инертности: даже начни опытный маг леченье немедленно, тело девушки, обращённой в кентавра, будет активно этому сопротивляться. Для эффективного противодействия, не зная точных исходных пропорций эликсира, могут потребоваться годы, и даже десятилетия экспериментов и изысканий.  — Всё хорошо, душенька, — бормотал мужчина, украдкой горестно вздыхая и стараясь говорить уверенно. — Ты жива и здорова, а это главное. С остальным же мы справимся…  — Ка-а-ак же, зда-а-аро-о-ва-а-а!.. — рыдала на груди у мужчины София. — Я же чу-у-удоо-о-вище!..  — Ну, не говори так, маленькая! — старик воскликнул, легко встряхнув её за плечи. — С каких это пор кентавров начали считать монстрами? К тому же шёрстка твоя блестит так, что посмотреть любо-дорого… Софья зарыдала ещё громче в ответ на неловкую попытку пошутить и хоть немного приободрить её. Кулачки в истерике заколотили по груди старика. Омидар покрепче обнял внучку, вновь принявшись её успокаивать, подспудно удивляясь недюжинной силе, появившейся в девушке. * * * В конце концов, София сумела взять себя в руки. Приступ истерики иссяк, и перепуганная по первому времени девушка быстро смирилась с тем, что плачем беде она не поможет, а потому и тратить силы на бесплодные сожаления смысла нет. Было заметно, что её тянуло заплакать, утонуть в жалости к себе, но Софья усилием воли сдерживала эти порывы. А чтобы подкрепить начавший зарождаться намёк на позитивный настрой, принялась искать позитивное в сложившейся ситуации. Боли, как и вообще любых иных неудобств она не ощущала вовсе. Какого-либо онемения тоже не чуяла — новое лошадиное тело и четыре крепких, сильных ноги ощущались так, словно были с ней от рождения. Даже нахлёстывавший по сторонам хвост, взметавший облачка пыли шикарной кистью конского волоса, был как родной, хотя и действовал словно по собственной воле. Правда, дышать было довольно непривычно — могучие лошадиные лёгкие с ощутимым усилием втягивали в себя воздух. Да размеренный грохот нового и невероятно сильного сердца, словно где-то в животе, слегка отвлекал. В остальном же всё было просто отлично. Когда Омидар убедился, что внучка быстро возвращает себе обладание духа, то скрепя сердце решился на откровенный разговор. Мужчина понимал, что сейчас наверняка не самое лучшее для этого время, но просто не мог заставить себя солгать внучке, пообещав пустые надежды. Но к удивлению старого мага, известие о том, что излечение от такого будет весьма проблематичным — старик как мог, избегал термина «необратимо», — девушка восприняла довольно спокойно. Глаза увлажнились от слёз, покрасневший носик зашмыгал, но софья быстро утёрла лицо рукавом платья, отгоняя подступавшую грусть, и хмуро пробормотала:  — Сама виновата… Деда, лучше помоги мне встать… Подняться на ноги в этот вечер она так и не сумела. По отдельности конечности слушались вполне сносно, но совладать сразу с четырьмя и поднять тяжелое тело, у Софии так не получилось. После десятка бесполезных попыток девушка не выдержала и всё-таки едва не сорвалась, готовая вот-вот зарыдать. Но Омидар пришёл на выручку. Старик хлопнул себя по лбу и с грустной улыбкой ответил, что с ней по-прежнему всё в порядке. Внучке просто заново выучится ходить, и всего-то! Старик даже несмело пошутил, сказав, что новорожденные жеребята очень скоро встают на ноги, а потому и София это же сможет. Девушка на мгновенье нахмурилась, а затем с вздохом улыбнулась в ответ. Ночи были всё ещё прохладными, поэтому ночевала София, укрытая почти десятком пледов, принесённых Омидаром из башни. Старик так же вспомнил своё прошлое и напитал огненной магией несколько крупных камней, разложив их неподалёку от внучки. * * * Седовласый маг проснулся рано, но по звуку понял, что постыдно проспал. Раньше, чем он успел встрепенуться, вскакивая на ноги под сенью вяза, у которого ночевал рядом с внучкой, мужчина услышал размеренное цоканье двух пар копыт, ступавших по утоптанной земле перед башней. София в рассветных лучах забавно раскинула руки в стороны, словно балансируя ими, и вышагивала по кругу, усердно глядя себе под копыта. Старик рванулся было на помощь, спросонья не понимая, отчего же спасать-то, но тут же с облегчением сел обратно на траву — внучка ступала уверенно, не шаталась и в конечностях не путалась. Она всего лишь «смаковала» движение, как будто вслушиваясь в своё тело.  — Софьюшка, как ты! — наконец окликнул внучку мужчина, вставая на ноги. — Давно проснулась?  — Ой, деда! — девушка воскликнула от неожиданности, а затем, с такой же неожиданной улыбкой взглянула на старика. — Не думала, что такое скажу, но всё хорошо… Она вдруг зарделась, прижимая к груди руки, и торопливо развернулась передней парой ног к старику. Даже слегка взбрыкнула задней парой, отчего-то спеша.  — Что случилось? — заволновался старик.  — Отвернись, деда! — пунцовая Софья, стыдливо отвела взгляд.  — Да о чём ты, внучка? — Омидар в искреннем непонимании пожал плечами.  — Деда, я же наполовину голая, — пробормотала девушка и мужчина замер с открытым ртом, не зная, что на это ответить. Ему и в голову не пришло подобное. Выругавшись в мыслях и торопливо крутанувшись на месте вокруг ости, маг едва ли не крикнул в ответ:  — Кентавры отродясь одежды не носят!.. Нечему тут смущаться!..  — Думаешь? — спустя пару мгновений неуверенно спросила внучка.  — Скажешь тоже!.. — вслепую кивнул мужчина. — Как разберёмся со всем, познакомлю тебя с лесной братией тавров. Увидишь, как их девчонки-оленухи носятся по тропинкам, задрав белые хвостики — сразу стесняться раздумаешь… София помолчала, а затем ответила.  — Ладно… — вместе со словами послышался треск рвущейся ткани, и София вновь заговорила. — Всё, можешь повернуться… Девушка оборвала до талии изорванный в клочья подол бесполезной теперь юбки и осталась в своеобразной блузе с неровно оборванным низом. Дед и внучка молчали пару секунд, и Софья первая нарушила тишину.  — Ну, зато меньше возни с новой одеждой… Дед усмехнулся, дивясь такой силе воли, и уже скоро они оба смеялись, весельем попирая проблему. * * * Помогать деду для Софии стало практически невозможно, равно как и делать основную работу по дому. Она вполне могла протиснуться в двери рабочего кабинета — наклонившись пониже своей человеческой половиной и впритык протиснувшись лошадиными боками. Но вот сама «лошадь» внутри помещения была совершенно не к месту. Хвост, норовисто настёгивавший по бокам — Софье очень понравилось это движение, — так и метил что-нибудь зацепить и сшибить на пол. Массивная лошадиная задница даже на стройных ногах скакуна всё равно оставалась задницей просто огромной и нещадно толкала столы и низко висящие полки, с грохотом сшибая всё туда же — на пол. Ну и вдобавок ко всему остальному даже самый осторожный шаг крепких копыт по плотно подогнанным дубовым доскам, заставлял дребезжать пузырьки и пробирки, нередко сбивая сам ход экспериментов. Провозившись так несколько дней, Омидар проявил характер и затолкал любовь к внучке подальше. Он прямо сказал девушке, что она ему не помощница — по крайней мере, пока, — а вдобавок к тому ещё и сама себя изводит, считая ущербной и бесполезной. Старик просто в приказном порядке велел ей отныне заниматься «обживанием» нового тела, а все прочие заботы он возьмёт на себя. София хотела было возразить, но старик с усмешкой заметил, что пусть она не расслабляется и считает это вакацией. Он-то уж придумает, как вернуть «кобылицу» к работе, пусть она не сомневается. Софья глянула в серьёзные очи своего деда и, нисколько не оскорбившись прозвищем, с озорством показала ему язык. А затем, едва не пританцовывая, покинула кабинет. В своей комнате она также жить более не могла, поэтому Омидар на первое время возвёл небольшой крытый павильон для защиты от дождя. Софья как-то слишком уж восторженно всплеснула руками, увидев постройку:  — Дедуля! Ты сделал для меня стойло? Маг растерянно замер с открытым ртом, но внучка довольно засмеялась в ответ.  — Да шучу я, деда. Шучу! Но всё равно спасибо…  — Не пугай так старика… — Омидар с нервным смешком присел на каменную скамью неподалёку. — Я уж подумал, что любимая внучка от горя сбрендила…  — Да с чего бы вдруг? — удивилась София, после чего неопределённо пожала плечами и неожиданно разоткровенничалась. — Знаешь, деда, а быть кентавром не так уж и плохо, как мне казалось сначала… Старик удивлённо молчал, дожидаясь продолжения, и внучка продолжила.  — Я почти не устаю на бегу, могу набрать и увезти на себе всякого в десятеро больше, чем раньше. Да и двигаюсь я теперь куда быстрее обычных людей… Девушка с места перешла на рысь, обскакав по периметру свою «конюшню». Элегантно вышагивая передней парой копыт замерла.  — Могло быть куда хуже… — сказала она. Мужчина внимательно посмотрел на свою внучку. За прошедшие дни она сносно научилась управляться новым телом и уже не стеснялась наготы своей лошадиной половины. И что самое главное — во взгляде её не было и грамма бахвальства. Она действительно предпочитала видеть хорошее, а не искать недостатки.  — Что ж, внучка, — вставая, старик решительно хлопнул себя по коленям. — Пока поживёшь тут, а я подкоплю силёнок и возведу тебе нормальный дом. Породистой лошадке — достойную стойло…  — Деда, вот я тебя сейчас лягну… — притворно нахмурилась девушка, взрывая копытцем землю.  — Всё-всё!.. — старик со смехом вскинул ладони. — Иду работать… Беги резвись, только не скачи далеко, а то теперь за тобой не угонишься… София с задором кивнула и умчалась по тропе в лес, вздымая облако пыли.