Jiya jale, jaan jale. Том I

Миллион, миллион, Миллион алых роз Из окна, из окна, Из окна видишь ты. Кто влюблен, кто влюблен, Кто влюблен, в них всерьез, Свою жизнь для тебя Превратит в цветы. Алла Пугачёва — «Миллион алых роз»

Танцевальный зал «Сеньория Танго», тридцать первое октября 1994 года.       Астат улыбалась. Сегодняшний вечер казался ей прекрасным. Она наблюдала, как танцуют пары, как мелькают всполохи бесконечных блёсток, пайеток и драгоценностей, вслушивалась в шорохи платьев, костюмов и лёгкий гул голосов. Женщины вокруг были яркими, а мужчины по большей части — в чёрном и бордовом, реже в сером, белом. В воздухе витал запах сигарет, алкоголя, фруктов и сыров. Лёгкость, изящество, страсть, чувственная острота отношений, желание победить и быть счастливым — смешались в роскошный коктейль эмоций, который следовало медленно смаковать, чтобы растянуть удовольствие.       Элвис и Хотару снова вышли на танцпол в музыкальной паузе между первым и вторым отделениями конкурса. Было забавно наблюдать, как пары пытаются показать своё мастерство — яркая смесь надежды, ужаса и желания.       Имбирный лимонад приятно щекотал нёбо жрицы, а её пальцы задорно отстукивали ритм лёгкой мелодии. Для успешного завершения вечера ей оставалось улучить момент, чтобы поговорить с Хотару о компании, расположившейся на другом конце зала.       В последние дни, несмотря на то, что общее душевное состояние Астат пришло в норму (и что этому больше способствовало — молчание совести или поцелуи с записками от Элвиса, жрица и сама не знала), звёзды всё настойчивее предупреждали о грядущих битвах. Ей хотелось уберечь Хотару, ещё не испорченного человека с большой силой, не дать ей совершить ошибки, какие совершила она сама — Маленькая леди Усаги Джиба, принцесса Хрустального Токио, сбежавшая из тридцатого века в двадцатый, а затем в Аид. И самая главная задача сейчас — защитить Хотару и дать ей возможность встретиться с воинами. Сначала так, издали, а затем постараться привести её на собрание воительниц.       — Позволишь пригласить тебя? — звучный голос Мамору вывел жрицу из раздумий.       — Надо же. Думала, не подойдёшь. Разумеется, — Астат подала руку отцу и вышла с ним на танцпол, послав успокаивающую улыбку насторожившимся Томоэ и Фукуи.       — Скажи, что тебя привело на сей раз? И когда ты успела обзавестись дочерью? — возмущение, прорывавшееся в словах Джибы, вызвало у Астат улыбку.       — Скажем так, это не дочь, но сестра, которую вы с Усаги не смогли мне подарить, потому что иметь больше одного ребёнка род Селенидов не способен. Увы, но это плата за право быть королями, — розовые губы жрицы из милой светской улыбки скривились в неприятную усмешку. — И право это передать никому нельзя. Смирись. Что же до первого вопроса — я отдыхаю, как видишь. Или ты чем-то недоволен?       — Ладно, не хочешь толком говорить о девочке — не надо. Но кто этот мужчина? И что это за вольности тут? Я уши тебе откручу, — Мамору, негодуя, продолжал кружить Астат по залу.       — А какая разница, кто он? Тем более что вы с Усаги от близости наверняка не воздерживаетесь. Тебе напомнить, когда я родилась? — зло бросила жрица, с силой сжимая руку отца. — Так что не учи меня жизни, Мамору.       — Я не посмотрю, что тебе много лет. Откручу уши! — упрямо повторил мужчина, сделав вид, что будто и не услышал её аргумента.       — Какая прелесть. Ты меня воспитываешь, — ехидно протянула жрица, пока они продолжали кружиться под «Убежище Эрнандо» и удерживать на лице формальные улыбки, чтобы не пугать окружающих. — Ты ничего не перепутал? Я ведь и второй раз убить могу. Найдутся ли силы, способные вновь тебя воскресить?       — Сдам Усаги — она тебя воспитает, — пригрозил Мамору, стараясь вложить во взгляд всю возможную суровость. Чибиуса чуть не прыснула от такой отцовской заботы.       — Попробуй. А пока что проводи меня обратно. Меня ждут, — она знала, что в её глазах есть нечто неуловимое от матери, а потому послала ему провокационный вызывающий взгляд, похожий на призыв к поединку. — Или побоишься?       — Нет. Возвращаю тебя к твоим спутникам, — губы отца на миг скривились, будто он раскусил неспелую ягоду.       Раскланявшись с инспектором и девочкой, Мамору направился обратно к своему столику. По напряжению, заметному в его спине, Астат поняла, что он едва сдерживает негодование, и прыснула со смеху, как довольная своей проделкой шаловливая школьница.       — Мадам, кто это? Неужели тоже ваш коллега? Тогда почему он не остался? Какая невоспитанность, — сказала Хотару, глядя на хихикающую Астат.       — Хотару, это не важно, оставь. Сейчас будет второе отделение, полностью посвящённое танго. Это стоит посмотреть, — жрица успокаивающе погладила девочку по плечу. — И самое главное, выступление тех шестерых.       — То есть мы ждём только их? И когда нам танцевать? — обиженно спросила Томоэ.       — В перерывах. И это очень даже здорово, что Аннет смогла взять столик на сегодня. Потому перестань хмуриться, а то состаришься рано. Веселись, девочка, — с улыбкой подмигнул ей Фукуи.       — В любом случае, давайте закажем ещё лимонад, — предложила Астат. — Потом, если будет время, можно будет съездить поесть пиццы.       — Таким нарядным красавицам – и есть пиццу? Я бы предложил джаз-клуб «Эдем», но он на реконструкции до пятого ноября, — вздохнул инспектор. Тут запиликал пейджер. Инспектор достал его и прочитал сообщение. В один миг весёлое его настроение улетучилось. — Простите, дамы, мне надо будет отъехать на некоторое время. Но я обязуюсь вернуться за вами. Хотару, даю тебе благословение отгонять всех от Аннет.       — Элвис, что-то случилось? — Астат внимательно смотрела, как инспектор торопливо одевается.       — Да. Это быстро, я расскажу всё позже, — Фукуи легко поцеловал жрицу в щеку и пожал руку Хотару. — Я скоро вернусь, не скучайте.       Инспектор спешно направился к выходу, а жрица задумалась о том, что это слишком нехороший знак, как и предупреждение звёзд.       — Аполлон, не расстраивайтесь так, — утешал Такаши бога, с грустным видом опиравшегося на уличную стену танцзала.       — Дорогой вы мой, как не расстраиваться? Вы сами будто счастливы, что ваша красотка занята, — меланхолично фыркнул Феб. — Хотя, похоже, повезло вам больше. Спутник вашей зазнобы уходит. Посмотрите.       Такаши увидел, что инспектор торопливо шёл к машине, припаркованной около входа. Инспектор был хмур, когда заводил урчащий мотор и отъезжал от танцзала.       — Да, вы правы, — Такаши задумчиво постучал пальцами по перилам лестницы. — Шанс есть, но слабый.       — Тогда идите и рискните. Авось вас не побьют, в отличие от меня, — Аполлон снова тяжко вздохнул и прикрыл глаза. — Идите, я скоро вернусь, Такаши.       — Надеюсь. А то без вас будет скучно, — кинув на прощание на Феба преисполненный сочувствия взгляд, художник на всех парах устремился внутрь. Он всё же решил испытать судьбу ещё раз.       — Леди Астат, вы расстроены уходом инспектора? — Хотару искоса взглянула на жрицу, задумчиво покачивающую бокал с лимонадом.       — И да, и нет. Здесь сложно объяснить, — Астат поставила бокал на стол. — Давай продолжим беседу, так внезапно прерванную.       — Конечно. Только я сначала отойду ненадолго и сразу к вам. Хорошо?       — Хотару, пожалуйста, без глупостей, договорились?       — Разумеется. Я скоро буду.       Хотару выскользнула из-за стола и ушла в направлении уборных. Астат откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, дожидаясь возвращения девочки. Не хотелось сегодня думать о делах, но приходилось.       — Мадам, вы опять одна, — Такаши сел на стул Хотару. Чибиуса скосила глаза вправо, скривив губы.       — Я же вам сказала, что не одна. Неужели мне нужно прогуляться до вашей дочери, чтобы она вас привязала к стулу? — язвительно заметила жрица.       — Не надо звать мою дочь. Я просто действительно вам благодарен за ваши слова в тот вечер. Хоть убейте, не помню, как мы до драки дошли, но то, что Жан неплохой человек, это да.       — Я рада за вас.       — У вас очаровательная дочь, — продолжил после некоторого молчания Мицуно. — Красивая.       — Спасибо большое.       — Я так ни разу и не спросил, как вас зовут? Мадам Браганза мне кажется слишком громоздким именем для вас. Тем более, вы знаете моё имя.       — Вот и обращайтесь к маме мадам Браганза, — воинственно настроенная Хотару села на свободный стул рядом. — Мам, мне сходить за его столик?       — Так, две злых красивых женщины — это чересчур. Если вдруг надоест сидеть и скучать, то вы знаете, где меня найти, — весьма раздосадованный художник встал и откланялся.       — Хотару, на будущее, не зли так никого, — посоветовала жрица, когда господин Мицуно вернулся за свой стол к дочери и её друзьям. — Когда-нибудь меня может не оказаться рядом, чтобы помочь.       — Простите, пожалуйста. Просто он такой назойливый, — девочка скривилась как от зубной боли.       — Он всего лишь ищет друга, который ему будет близок по духу и взглядам, — задумчиво потерла подбородок Астат, а потом взглянула на насупившуюся Хотару: — Иди-ка сюда поближе.       — Я больше не буду так делать, — девочка со вздохом прижалась к тёплому боку жрицы.       — Хотару, всё в порядке, это не страшно, не переживай. Я просто хотела бы, чтобы ты учитывала это в будущем, — Чибиуса нежно погладила Хотару по голове, стараясь успокоить. — Сейчас выпей лимонад и взбодрись. Всё хорошо.       — Не знаю, что на меня нашло, — девочка уткнулась лицом в плечо жрицы.       — Хотару, всё хорошо, малыш. Когда-нибудь мы вернемся к этому, но не здесь, — жрица обняла девочку. — Мы поговорим обо всём завтра, идёт?       — Конечно, леди Астат, — Хотару смаргивала набежавшие слёзы и повторила: — Простите ещё раз, пожалуйста.       — Конечно прощаю, малыш, — ласково улыбнулась Астат, разжимая объятия. Она чуть отстранилась и погладила девочку по мокрой щеке: — Вытри слёзы, и мы продолжим разговор.       — Сейчас, —ответила Хотару, торопливо доставая платок. К чувству стыда за несдержанность и дерзость добавилось смущение.       Когда официант принес ещё кувшин с лимонадом, а также тарелки с сыром, фруктами и небольшими тарталетками с мясной и рыбной начинками, Хотару была чуть бледнее обычного, но уже гораздо спокойнее.       — Как ты? Лучше? — спросила жрица, наполняя бокал девочке.       — Да, — ответила Хотару.       — Тогда давай всё же продолжим тот важный разговор об интересных людях, что присутствуют сегодня здесь, — деловито сказала Чибиуса, пригубив лимонад. — Минако ты увидела.       — Да, так танцевать с одним из самых красивых мужчин планеты — это надо постараться, — заметила Хотару, мечтательно взглянув на знаменитого актёра. — Интересно, получится взять автограф?       — Можно попытать счастья, но потом. Уверена, что случай ещё подвернется. Давай ещё раз тебе их представлю. Пригласивший меня на танец брюнет в белом смокинге — это Мамору Джиба. Блондинка в чёрном платье — его невеста Усаги Цукино. Шатенка в изумрудном платье — Макото Кино. Брюнетка с распущенными волосами — Рей Хино. В платье цвета фуксии — Сецуна Мейо. Индийская принцесса — Ами Мицуно. Мужчина в костюме турка — Сребролукий Аполлон. Рядом с ним черноокая жрица Гекаты Медея в алом с золотом и серебром платье. На сцене — Франсуа Акиро, чернокудрый пророк Аполлона и его жрец. Эжен Матьё — настоящая сирена, супруга Франсуа.       — Я ведь видела Франсуа и Эжен во снах, — тихо ответила девочка. — Леди, кто эти люди?       — Защитники земли и мира. Усаги Цукино — Сейлор Мун, Мамору Джиба — Такседо Маск, Ами Мицуно — Сейлор Меркурий, Рей Хино — Сейлор Марс, Макото Кино — Сейлор Юпитер, Минако Айно — Сейлор Венера. Хотару, защита сползает.       — Я… Я не верю своим глазам. Это ведь люди из моих кошмаров.       — Я показываю их тебе не для того, чтобы ты их боялась. Я показываю тебе их всех затем, чтобы ты могла у них попросить помощи. Хотару, мне ведь придётся в скором времени вернуться в Аид. Хочу я того или нет. И потому я должна обучить тебя и показать тех, к кому ты сможешь прийти за помощью. Слышишь меня?       — Да. Слышу. Какой помощи я должна у них попросить? — спросила девочка, почти осушив свой бокал лимонада парой глотков.       — Любой. Может прийти момент, когда ты поймёшь, что дома небезопасно. В таком случае ты должна идти к ним. Потому что меня может и не быть рядом, — рубиновые глаза жрицы не приказывали, но просили выполнить эту просьбу.       — А если и их не будет дома, то что мне делать? — в аметистовых глазах вспыхнула паника и мольба не оставлять одну перед лицом судьбы. Но в рубиновых глазах в ответ была лишь тревожная печаль.       — Бежать и прятаться. Ждать их. Они не откажут тебе в помощи.       — Кажется, я вас поняла, леди Астат. Можете ещё раз повторить, кто есть кто из Сейлоров и кто с ними вместе? — растерянно спросила Томоэ, теребя в руках салфетку.       — Разумеется.       Вечер был безнадёжно испорчен для обеих грозными призраками мрачного будущего. У дома Томоэ.       Инспектор, как и обещал, довольно скоро вернулся, но в клубе они более не задержались: Хотару было пора возвращаться, чтобы не нарушать комендантский час профессора Томоэ. По этой причине на машине Фукуи они отправились к ней домой.       Элвис припарковался у края тротуара. Хотару, сидевшая всю дорогу мрачнее тучи, поправила шляпку на голове, и, не прощаясь, вышла из машины.       — Что случилось в зале? — спросил инспектор у сумрачной Аннет, наблюдая, как Хотару идёт, не оборачиваясь, до самых дверей, а затем её впускает внутрь старуха Ци.       — Хотару просто устала. Зря я повела её на танцы, — женщина потёрла лицо. — Ещё слишком рано так много нагружать организм.       — Наверное, — Фукуи достал сигарету и затянулся, мрачно глядя вперёд.       — Что с тобой? Ты мрачнее Хотару, — спросила Аннет.       — Это связано с работой. Не бери в голову, — отмахнулся инспектор, заводя мотор.       По лобовому стеклу застучали капли дождя. Элвис включил приёмник и печку, и машина тронулась под звуки лёгкого джаза.       — Ты не хотела бы продолжить вечер? Просто посидеть где-нибудь? — спросил инспектор, сворачивая в сторону от главных улиц, запруженных бесчисленным количеством гуляющих зевак и туристов, не боявшихся дождя.       — Давай возьмём чего-нибудь перекусить и поедем ко мне, — подумав, предложила жрица. — Просто посидим в тишине.       — Хорошо. Ты будешь рис, лапшу или гёдза? — Фукуи остановил машину у квартала ресторанов.       — Что угодно. Лишь бы горячее, — рассмеялась Астат, проведя рукой по щеке Элвиса.       — Как пожелаешь, — мужчина перехватил ладонь и прикоснулся губами к основанию большого пальца правой руки женщины, заставив её вздрогнуть. — Посиди немного в машине, я сейчас вернусь, — Элвис быстро выпрыгнул из машины под моросящий поток с неба.       Тоскливо пел саксофон под звуки усиливающегося дождя. Капли стучали всё сильнее, не попадая в ритм мелодии. Как в дурацкой мелодраме, неровно мигала неоновая вывеска и почти не горели уличные фонари, пылали румянцем щёки и место поцелуя. Или это всё мираж, рождённый от дождя и запотевших стёкол в машине?       — Прости, очередь на кассе, — Фукуи хлопнул дверью, выводя жрицу из состояния задумчивости. — Ты не замёрзла?       — Нет, — улыбнулась женщина.       — Хорошо, — Элвис улыбнулся в ответ.       Дождь продолжал барабанить не в такт, вывеска всё так же моргала, фонари практически не горели. Да и было ли это важно? Особняк Ямада.       Франсуа сидел в кабинете, задумчиво куря. Все уже давно легли спать.       Пророку не давала покоя мысль, что он уже где-то видел эту девочку в бордовом платье из «Сеньория Танго».       — О чём задумался, Франсуа? — Аполлон неслышными шагами вошёл в кабинет.       — О том, кого я видел сегодня, — пожал плечами композитор.       — И кого же? Минако с этим Аленом?       — Нет. Девочку, удивительно похожую на владычицу Сатурн, — Акиро выпустил дым. — И рядом с ней блудную дочь наших Серенити и Эндимиона.       — Шутишь? Маленькая принцесса была с Сатурн в обнимку в зале? Почему ты мне не сказал раньше? — Аполлон удивлённо взглянул на пророка.       — Потому что, мой патрон, вы изволили растечься лужей печали вместе с Такаши в другом конце зала, заливая своё горе большим количеством вина, — раздражённо пояснил Франсуа, закуривая очередную сигарету.       — Давай опустим эту тему, прошу тебя, — Феб поморщился. — Говоришь, девочка, похожая как две капли воды на Сатурн?       — Да, и рядом с ней — Маленькая Леди.       — Странно. Я хочу поговорить с тобой о другом. Недавно у нас был весьма интересный разговор с Медеей.       — Да? И какой же?       — Медея обнаружила ещё воинов. Урана и Нептуна.       — Шутите?!       — Нет. И постарайся не кричать. Уран — это Харука Тэно, Нептун — Мичиру Кайо. Это мы слышали собственными ушами.       — Когда? — глаза пророка сощурились, пальцы сжались в кулак, сминая сигарету.       — Где-то недели две назад. Они весьма… эмоционально поговорили, — Аполлон как-то виновато посмотрел в сторону окна.       — И вы молчали? — нехорошим свистящим шёпотом спросил Акиро, кидая смятую сигарету в переполненную пепельницу. — Вы молчали столько времени? Как вы могли? Господи, вы даже хуже наших воинов! Им хоть шестнадцать лет и нет опыта, а вы!..       — Поосторожнее, Франсуа, — Феб взглянул на своего пророка, беснующегося от осознания масштабов катастрофы. — Осторожнее. Я не посмотрю, что ты мой пророк.       — Осторожности будете учить? Что вы ещё скрыли? Не молчите. Теперь это бессмысленно, — дрожащими пальцами Франсуа закурил очередную сигарету. — Теперь я иначе смотрю на появление Гекаты. Патрон, не молчите. Ваши игры закончились.       — Не мои игры. Это дрязги Тартара. И я в них не лезу, — отрезал Аполлон. — И тебе не советую.       — Сейчас это не так важно. Кто ещё знает, помимо вас и Гекаты, о поисках Грааля? — каре-вишнёвые глаза с усталостью посмотрели на Лучезарного. — Патрон, не молчите.       — Получается, что кроме новых воинов, Маленькой принцессы, Гекаты, Сатурн и её приспешников больше никто, — Феб равнодушно пожал плечами. — Франсуа, Грааль найдётся. Не получится иначе. Так начертали мойры. И этому быть.       — Патрон, что же вы наделали, — простонал композитор, закрыв глаза. — Почему вы молчали? За что, Лучезарный?       Но ответом Акиро послужил лишь виноватый взгляд карих глаз.       За окном лил холодный октябрьский дождь. Квартира мадам Браганза.       Мрачное настроение инспектора Фукуи не развеялось от горячего ужина, и Астат это беспокоило.       — Элвис, что случилось? — женщина поставила перед инспектором кружку с травяным чаем. — Ты можешь поделиться со мной тем, что тебя гнетёт. Тебе станет легче.       — Аннет, это неважно. Просто дай тебя обнять, — с тоскливой усталостью попросил Фукуи, потирая осунувшееся лицо.       — Обними и расскажи, — жрица устроилась в объятиях мужчины, спрятавшего лицо на правом плече возлюбленной.       — Это будет страшный рассказ. Не стоит тебе его слышать, — глухо ответил инспектор.       — Стоит, если тебе станет легче, — Астат несмело зарылась пальцами в волосы Фукуи.       — Потом, если ты не против, — инспектор лишь теснее прижал к себе хрупкое тело.       — Хорошо, потом так потом, — согласилась жрица.       Они молчали. В тишине было слышно, как барабанит по окнам дождь, стучат ветки деревьев, колышущиеся от ветра. В эту мелодию вплеталось тяжёлое дыхание инспектора и шорох сминаемой в объятиях одежды.       Астат задохнулась от того, как губы Фукуи прошлись по шее. Столь же нежно и аккуратно, как и целовали её прежде. Она сильнее вцепилась пальцами в его волосы, изгибаясь от поцелуев, исследующих каждый миллиметр открытой кожи шеи, лица, ключиц.       Поцелуев, обещающих так много и просящих на это разрешение.       Сквозь тонкую ткань туники жрица ощущала тёплые руки мужчины. Руки, ласкающие тело. Будто обнажённое, но нет, всё ещё в одежде.       Резкий звук ударившей оконной рамы и разбитого стекла заставил Астат и Элвиса отпрянуть друг от друга, испуганно вздрогнув.       — Я сейчас, — жрица встала с дивана и подошла к распахнутому от сильного порыва ветра окну. Одно стекло вылетело с нижнего переплёта и сейчас лежало осколками на полу, отбрасывая тусклые отблески. На секунду Астат показалось, что в самом крупном осколке мелькнуло отражение юноши с белыми волосами и печальными золотыми глазами.       — Аннет, здесь слабые шпингалеты? — Элвис осторожно подошёл к женщине.       — Да, похоже, — задумчиво ответила Астат. — Я сейчас возьму совок и щётку. В прихожей узкий шкаф, там пылесос вертикальный. Принеси, пожалуйста.       — Конечно, — Элвис развернулся и направился в прихожую.       — Кажется, это моя совесть мне так намекнула, что я слишком вольно себя вёл, — задумчиво сказал Элвис, почти пришедший в себя. — Как считаешь?       — Можно и так сказать, — несколько уклончиво ответила Астат, ставя кружку со свежей порцией горячего травяного чая. — Может, моя совесть меня воспитывает?       — Может. Прости, я правда поторопил события. Кабаяши был прав, мне не стоило возвращаться за вами с Хотару, — Фукуи отпил чай.       — Стоило. Ведь сегодня ночь Гекаты. Ночь, когда она выходит на охоту, собрать души и сердца всех, кого встретит на пути.       — Твоя Геката жатву собрала. Девочка, очень похожая на Хотару, и её бабушка. Умерли без видимых причин. Никто ничего не слышал, никто ничего не видел, никто ничего не знает. Это триада меня уже третий год бесит, прости за дурной каламбур, — Фукуи прикрыл глаза, прогоняя от себя воспоминания.       — Опиши, что ты увидел. Возможно, я смогу помочь, — предложила Астат, внутренним чутьём поняв, что это то, что нужно услышать и вытащить из Фукуи.       — Ты? Помочь? — удивился инспектор, внимательно взглянув на свою визави.       — Возможно. Но пока ты не расскажешь, утверждать наверняка нельзя, — Астат отпила чай и взглянула на мужчину. — Рассказывай.       — Как хочешь. Первый увиденный нами труп с такими необычными признаками был из собора Святой Марии. Монашка, возраст – двадцать два года. Нашли в саду, вызвали сначала скорую. Но смерть оказалась настолько необычной, что это дело перенаправили из отдела медэкспертизы к нам, — Элвис прикрыл глаза, вспоминая увиденный отчёт о вскрытии и свой шок от прочитанного.       — Что было такого в этой смерти и последующих смертях? Что ты видел? — осторожно спросила Астат, подливая ещё чаю.       — Их органы были будто разорваны внутри. Сердце — чаще всего. Реже — ещё какие-нибудь внутренние органы. Во всех смертях общее — это выражение лиц, необычайная внешняя красота и то, что эти люди верили в мечты, светлые и добрые. Сами по себе погибшие были тоже добры и прекрасны. Почти святые при жизни. Представляешь? — горько усмехнулся Элвис, делая новый глоток из кружки. — Сначала это были взрослые. И происходило это раз в два или три месяца. Сейчас стали находить детей, с такими же признаками. И никто ничего не видел, не слышал и не знает. Никаких врагов, никаких конфликтов.       — Опиши лица. Прошу тебя, — жрица закусила изнутри щёку, чтобы не показать чувства, охватившие её.       — А что лица? — грустно спросил инспектор, покачивая кружку с чаем.       — Это важно, — серьёзно сказала жрица.       — Они все выражают одно — смесь восторга и ужаса, — подумав, ответил инспектор. — Глаза пустые, будто…       — Вынули душу, верно? — закончила мысль жрица, хмурясь.       — Да, вынули душу, — подтвердил инспектор.       — Средний возраст у всех жертв не больше двадцати лет ведь, верно? — ей не давала покоя мысль, что она где-то уже слышала о таком. Ещё во времена Хрустального Токио. Слышала, но предпочла выкинуть из головы. Иногда это проявление черт характера родной матери страшно бесило Чибиусу. Ну что ей стоило дать только красоту! Так нет, ещё и лень передала по наследству.       — Эти случаи зафиксированы не только тут, в Токио? — осторожно спросил Элвис, внимательно глядя на жрицу. — Аннет, не молчи, пожалуйста. Если это происходит не только у нас, но и в других странах, то мы должны знать. Пожалуйста, не молчи!       — Я не могу тебе ничего пообещать, скажу сразу. Завтра ты что делаешь? — деловито спросила женщина, потягиваясь. Огонёк хулиганства, возникший в рыжих глазах, заставил улыбнуться.       — Завтра я еду в участок, — несколько охрипшим голосом ответил инспектор, облизнув внезапно пересохшие губы.       — Значит, я с тобой. Покажешь мне этих людей. И дашь адрес, где их нашли. Возможно, найду ответ на твой вопрос, — пожала плечами женщина и добавила крайне серьезным тоном: — Сейчас я тебя хочу спросить: ты останешься? Предаваться самобичеванию в одиночестве не лучшая идея.       — Если ты просишь, то я останусь, — в рыжих глазах инспектора отразилось горячее согласие.       — Хорошо, тогда я дам тебе штаны. Мама прислала, но они мне безумно велики, — состроила гримасу жрица. — Там четверо таких поместится.       — Хм, это мама так намекает, что тебе надо нормально есть? — поддел инспектор.       — Наверное. В любом случае, постелю тебе на полу в комнате. В гостиной спать нельзя, всё же окно разбито, — озорно улыбнулась женщина.       — Прогресс. На полу, — иронично ответил мужчина.       — На полу, — озорство вылилось в шаловливую улыбку.       — Женщина, ты садистка.       — Не без этого, — рассмеялась женщина.       Дождь продолжал барабанить по стеклу. Неровно моргали уличные фонари и кричали радостно гуляки на улице, приветствуя ночь мертвецов. А мужчина и женщина в многозначительном молчании улыбались друг другу. Где-то в Токио, незадолго до разговора инспектора Фукуи и Астат.       Нехеления надменно усмехалась, глядя на людей, веселящихся в ночь охоты Гекаты. Последний раз, когда она заглянула в зеркало чистой мечты, она снова не увидела Пегаса.       Его не было. Как и Золотого кристалла. Не находилось ничего, что могло бы помочь в дальнейших поисках.       Но сегодня ночь, когда Геката выходит на охоту. Её слепые псы ищут тех, у кого нечисты сердца и помыслы. Карают тех, кто осмелится возразить богине с серебряным серпом.       Милуют невинных.       Ночь, когда можно попросить исполнить богиню твоё самое заветное желание. Получить ответ на вопрос, мучающий тебя.       Ночь кары, желаний и милостей. Ночь Мёртвой королевы, плывущей в лодке под балдахином из лунного света.       Вокруг разносился счастливый гул и радостный смех. Все просили друг друга наперебой сделать фотографию на память, чтобы запечатлеть эту ночь на века.       Нехеления знала, что выглядит эффектно: платье из роскошного муарового шёлка — лиф тёмно-зелёный, почти чёрный, в стиле ампир, белоснежная ткань юбки, ниспадающая от самой линии груди, длинные рукава с двумя буфами обнажают покатые белые плечи, буйные чёрные кудри, водопадом падающие до самой земли, александритовые глаза с чуть кошачьим прищуром и заострённые длинные уши, напоминающие эльфийские. На руках были наручи последнего короля троллей, а голову украшал серебряный манг*(1) со вставкой из чёрного сапфира, во лбу горел знак принадлежности к роду Луны — тройной полумесяц, состоящий из двух серебряных и одного золотого. Такие же серьги оттягивали уши. Шею украшал золотой чокер*(2), украшенный чёрным жемчугом с четырьмя жемчужинами, красиво спадающими к откровенному декольте.       Лёгкая прозрачная накидка ничего не скрывала. Она лишь подчёркивала прелесть Нехелении, улыбающейся этой ночи. Зависть женщин, вожделение мужчин — ночь окутывала Нехелению как драгоценный мех, отражаясь в глазах и на коже.       — Леди, можно с вами сфотографироваться? — какая-то девочка дернула Нехелению за руку. Королева развернулась в решимости дать отпор нахалке, но тут увидела её глаза — аметистовые. Да и сама девочка… Так была похожа на дерзкую дочь этого профессора. Как там его?..       — Конечно, можно сделать фотографию, — Нехеления улыбнулась, стараясь не превратить жеманную улыбку в хищный оскал. — Давай отойдём в сторону, чтобы не мешать прохожим.       План созрел в её голове мгновенно.       Уже позже, в квартире, Нехеления осмотрела вырванное из сердца жертвы зеркало мечты —простое, светлое, без малейших признаков Пегаса, хранителя Иллюзиона.       — Пожалуйста, не убивайте мою внучку. Пожалуйста, — стонала на полу старушка.       — Но она уже мертва, — просто ответила Королева и поглотила зеркало. Пусть оно было простое и без затей, но энергия чистой мечты продлевала её черную жизнь.       — За что? Что мы вам сделали? — плакала старая женщина, пытаясь подползти к внучке.       — Ничего. Это всё, потому что я могу, — Нехеления подошла к ней, почти плывя над полом. — И потому что хочу.       Последнее, что увидела плачущая от горя старуха, это невообразимо красивые александритовые глаза.