Я хочу увидеть яблони в цвету...

      Проснувшись с первыми лучами солнца, Лань Чжань не услышал привычного звона колокола: им в монастыре будили воспитанников. Наскоро ополоснув лицо оставленной с вечера прохладной водой, облачившись в голубые ученические одеяния, юноша вышел из комнаты, направившись в место, которое вчера так и не успел посетить. Он обратил внимание на приготовленные для него клановые одежды и белоснежную ленту с вышитыми узорами, что являлась символом правящей фамилии и была обязательна к ношению всеми причастными к семье Лань, но не стал надевать их намеренно: за время обучения в монастыре Ванцзи успел привыкнуть к ученическому костюму, а ленту в первый раз должны были повязывать родители или близкие родственники. Лучше дождаться подходящего для этого момента.       За пять лет родной дом совсем не изменился: те же каменные постройки, деревянные террасы и… сад. Яблоневый сад. Второй брат не обманул: яблони еще цвели, окружив себя белоснежными распустившимися бутонами. Аромат, свежий и сладкий, окутывал с ног до головы, прилипал к волосам и коже. Лань Чжань, прикрыв глаза, с упоением вдыхал любимый с детства запах. Резиденция еще спала, и никто не мог потревожить покой третьего господина Лань неожиданным появлением. И сейчас он чувствовал, что по-настоящему находится дома.       Немного погуляв по саду, Лань Ванцзи отправился на тренировочное поле. Взяв с подставки меч для тренировок, Лань Чжань ощутил неожиданный прилив энергии. Пальцы с силой сжали рукоять, твердая рука с резко ударила по мишени. Вчера, в теплых заботливых ладонях Лань Хуаня, он снова почувствовал себя мальчиком, каким разыскал его брат после убийства родителей двенадцать лет назад. И все же была существенная разница: тогда он, беспомощный и напуганный, прижимался к Сичэню в поисках защиты и родительской любви; сейчас он сам готов был принять удар на себя и закрыть братьев грудью, не просто брать, а отдавать свою любовь родной семье.       Вдруг Ванцзи вспомнил юношу, который из толпы бросил ему цветок пиона. Видел ли он его раньше? Почему эта широкая улыбка была ему знакома? Следующим ударом о мишень морок наглого молодого человека рассеялся. Глупости всё это. Ванцзи его не знает. Зачем вообще о нем вспоминать?       Краем глаза Лань Чжань заметил нескольких людей, идущих к нему через тренировочное поле. Первым, вне сомнения, был старший брат, двух мужчин позади него Ванцзи не узнал. Третий господин Лань остановился и, дождавшись, пока они подойдут ближе, вежливо поклонился. — Глава ордена.       Лань Чжанши улыбнулся и похлопал младшего брата по спине. — Тренируешься так рано? Это похвально. — Молодой господин Лань, — синхронно произнесли мужчины и поклонились.       Ванцзи также вежливо склонился в ответ, но от главы ордена не укрылось замешательство Лань Чжаня: — Не узнаешь? А ведь в детстве эти двое возились с тобой, как няньки.       Адепты позади Лань Мину улыбались. Похожи друг на друга, наверное, тоже братья… А если братья, то значит… — Линь Сюань и Линь Сюнь?       Мужчины довольно кивнули в ответ. — Лин Сюань, личный помощник главы, к вашим услугам, молодой господин Лань, — еще раз поприветствовал Лань Чжаня старший на вид адепт. — Линь Сюнь, начальник стражи, тоже к вашим услугам, молодой господин Лань, — повторил его младший брат, отчего-то смущенно краснея. — Чем бы ты хотел сегодня заняться? — Мину вновь обратил взгляд третьего из семьи Лань. — Я хотел навестить старшего брата и попросить его о должности, — все также с поклоном ответил Лань Ванцзи.       Лань Чжанши задумчиво рассматривал склонившуюся перед ним фигуру брата. Затем он одним движением сбросил верхнюю накидку и протянул руку, в которую догадливый Линь Сюань тут же вложил тренировочный меч. — Проверим, на что ты способен, третий господин Лань, — рыкнул Лань Мину и без предупреждения стал нападать.       Но не прошло и пяти минут с начала боя, как глава ордена оказался без меча, прижатым к высокой деревянной мишени. — Реванш, — коротко произнес Лань Чжанши и занял нужную позицию.       Лань Чжань молча кивнул. В этот раз все произошло гораздо быстрее: пара пробных ударов Ванцзи с целью определить слабое место противника, и вот уже лезвие меча прижато к горлу главы ордена. — Стареешь, брат, — раздался мягкий смех со смотровой площадки тренировочного поля. — Попробуй сам, — тяжело дыша, парировал Лань Мину. — Ну уж нет. Позориться я не собираюсь, — с улыбкой ответил Лань Хуань, приблизившись к соперникам и подав каждому чистое полотенце. Лань Мину обернулся к Линь Сюаню: — Накройте стол в моей комнате. Я хочу позавтракать с братьями.       Через час братья встретились на террасе в покоях главы ордена и без промедления принялись за еду. Дядя учил молодых господ Лань не разговаривать во время трапезы, но как удержаться от вопросов, когда вся семья, наконец, в сборе? — Почему ты носишь ученические одежды? — прервал тишину Лань Сичэнь, кивком головы указывая на голубой наряд брата. — Привычка, — коротко ответил Лань Чжань, равнодушно пожав плечами. — Ты уже дома. Нам с братом было бы приятнее видеть тебя в клановых одеждах. И лента… пора бы повязать ее, — Лань Мину словно не с младшим общался, а подчиненным указания раздавал. Но к подобному стилю общения Ванцзи привык с детства и не обращал на это никакого внимания. — Мгм. Понял.       Снова воцарилась тишина. И тут Лань Чжаня осенило: его не познакомили еще с одним членом семьи Лань, и даже разговоров об этом не заводили. Положив палочки рядом с тарелкой, Ванцзи решил сам задать вопрос: — Г-жа Цинь… — Она гостит у своей семьи. Со дня на день должна вернуться. Скоро я вас представлю друг другу, — коротко ответил Лань Мину, и Ванцзи явно услышал в голосе брата тщательно скрываемое раздражение и заметил, как на мгновение с лица Лань Сичэня сошла улыбка. Это было странно.       Новость о свадьбе старшего брата дошла до Лань Чжаня к концу первого года обучения в монастыре. Об этом ему поведал сам Лань Мину в единственном за всё время письме. Потом от одного из новоприбывших адептов Ванцзи узнал, что торжество было роскошным, невеста красивой, только выглядела не особо счастливой. По слухам, с обеих сторон брак был по расчету, муж с женой не ладили между собой, и детей у них так и не появилось. Но Лань Чжаню хотелось верить, что всё это не более, чем пустые россказни. Видимо, слухи не врали. — Сегодня наш маленький брат обратился ко мне с вопросом о должности. Что думаешь, советник? — сменив тему, сказал глава ордена, обращаясь к Лань Сичэню. — Ты же только приехал, тебе нужно отдохнуть, — нахмурился Лань Хуань, глядя на младшего. — Почему вчера ничего не сказал мне? — Не ревнуй, Чень-Чень, — по-своему трактовав реакцию второго брата, улыбнулся Мину. — Он не хотел беспокоить тебя в период подготовки к свадьбе своими просьбами.       Ванцзи прекратил жевать и расширенными от удивления глазами уставился на брата: «Что? Какая свадьба? Почему Сичэнь молчал?». Цзэу-цзюнь же, словно провинившийся ребенок, опустил голову, пряча глаза.       Резко поднявшись, третий господин Лань поклонился и тихо проговорил: — Ванцзи просит прощения у старших братьев, — и стремительно удалился с террасы под изумленные возгласы оставшихся мужчин.       Лань Чжань быстрым шагом шел по коридорам дворца, едва не переходя на бег, распугивая слуг своим мрачным видом. Он остановился только тогда, когда всей грудью смог вдохнуть успокаивающий сладкий аромат белых цветов. Лань Ванцзи настолько потерялся в собственных чувствах, что не услышал шагов, которые преследовали его все время «бегства». Он лишь вздрогнул, когда плечо сжала горячая ладонь. — А-Чжань, что случилось? Ты обиделся на меня? На то, что сам не рассказал о свадьбе? — голос Лань Сичэня звучал встревоженно, отчасти виновато, что заставило Ванцзи, несмотря на бурлящие, словно лава в кратере вулкана, эмоции внутри, развернуться лицом к советнику. — Я не имею права обижаться на второго брата, — Лань Чжань собрался сделать поклон Лань Хуаню, но тот остановил его. — Конечно, имеешь! Черт бы побрал эти правила нашего дядюшки, — кажется, Лань Ванцзи впервые в жизни услышал, как Сичэнь выругался. Цзэу-цзюнь не выглядел сердитым, скорее, расстроенным. — Я не хотел вчера говорить… ты только приехал и… О, боги. Сказать, что на радостях забыл об этом — неправда. Но и скрывать я не пытался. Просто… я не знаю.       Лань Сичэнь не думал, что Ванцзи ответит на его запутанный бред, но тот, отвернувшись от брата, тихо произнес: — У тебя будет своя семья, дети…       Как бы третий господин Лань не противился собственным чувствам, в эту секунду он не мог не признать: двигала им вовсе не обида, а ревность. Второй брат всегда, за исключением последних пяти лет в монастыре, был рядом, следил за ним и оберегал. Неужели их семья больше не будет прежней? Волнение нарастало: теперь кто-то встанет между братьями. И от зоркого глаза второго брата тревожное состояние Ванцзи не могло укрыться: сколько бы Лань Чжань ни прятал свои эмоции под маской отчуждения, перед Сичэнем это было бесполезно — он читал Ванцзи, словно открытую книгу. — Ты тоже моя семья, — ласково проговорил Лань Хуань, положив ладонь на щеку Лань Чжаня и заставив его повернуться к себе. — И мой ребенок, — на этих словах Сичэнь щелкнул пальцем по носу брата, совсем как в детстве. — Ты хочешь этого? Хочешь свадьбы?       Лань Сичэнь встал спиной к младшему, делая вид, что его очень заинтересовало цветущее дерево. — Смотри, А-Чжань: скоро цветы опадут, и на их месте появятся спелые плоды. Но и они не останутся надолго, покинут яблоню, которую их родила. Ты тоже был когда-то цветком, и посмотри, в какое замечательное яблоко превратился, — от подобного сравнения даже Лань Ванцзи слегка улыбнулся. — И возможно, придет время, ты оставишь этот дом, обретешь новый. И у тебя будет семья, братик. Всё предопределено.       От Ванцзи не укрылось, насколько тонко брат ушел от ответа на его вопрос. Он хотел снова повторить, но промолчал: Сичэнь не говорит об этом — значит, настаивать нет смысла. Мимолетная тень грусти на лице Лань Хуаня вновь сменилась на мягкую, хоть и немного напряженную. на взгляд Ванцзи, улыбку. Он обернулся. — Хочешь, я повяжу тебе ленту, братик? — Мгм.       Через семь дней адепты, приехавшие из монастыря, вновь собрались в Главном Зале резиденции Лань. Они вежливо приветствовали братьев семьи Лань, отмечая изменившегося Лань Ванцзи: в белых клановых одеждах и с налобной лентой он выглядел еще более величественно, чем раньше, словно один из богов спустился с небес на землю. Именно такое описание себя уловил в тихих перешептываниях сам виновник слухов. И периодически ловил направленные на него восхищенные взгляды не только присутствующих на церемонии адептов и гостей, но и собственных братьев.       Глава ордена Гусу Лань поднялся со своего места и в зале стало тихо. Откашлявшись, Лань Чжанши заговорил: — Я рад видеть всех юных адептов в добром здравии. Надеюсь, вы хорошо отдохнули дома и готовы к службе на благо ордена. Я не буду вести долгие речи, но есть одна новость, которую я хочу до вас донести. Третий господин Лань, Лань Ванцзи, назначается Хранителем столицы. Городская стража и адепты резиденции отныне обязаны ему подчиняться. Эта должность третья по значимости после меня и Первого советника.       По залу снова прокатился тихий шепот. Лань Чжань же тем временем встал на колени перед Лань Мину, склонившись до пола так, как этого требовал церемониал вступления в должность. Распрямившись, он произнес: — Это честь для меня, глава.       Когда церемония была окончена, а адепты и слуги занялись расселением по отведенным для воинов комнатам, Лань Мину обратился к Лань Чжаню. — Нам с Сичэнем нужно поговорить с тобой, третий брат.       Мужчины прошли в покои главы ордена, где их уже ждали Линь Сюань и Линь Сюнь. — Второй брат рассказал мне о твоем столкновении с людьми Вэнь на границе, — без предисловий начал Лань Мину. — Но есть еще кое-что. Поздно вечером Линь Сюнь привел ко мне одного городского стражника, который клялся, что видел за северными воротами, в лесу, подозрительных людей. Чем они ему не понравились, это, конечно, вопрос, только стражник оказался прав. Мы сразу отправили отряд, но в темноте удалось обнаружить только одежду и клочок, оторванный от мантии с символом солнца. — Настолько близко? — Лань Чжань непроизвольно сжал край стола так сильно, что толстое дерево под его пальцами захрустело. Лань Чжанши кивнул. — Они были одеты, как обычные горожане, — продолжил рассказ Линь Сюнь. — Значит, они были в городе и что-то выискивали. — Но… Глава, зачем этим людям переодеваться мантии Вэнь, если они понимают, что их могут узнать, — резонно заметил Лань Сичэнь. — Никто не говорит, что они переоделись в одежды своего клана, — ответил на это Линь Сюань. — Возможно, адепты Вэнь догадались, что их заподозрили, еще раз поменяли личину, к примеру, на купцов или крестьян, и отправились дальше. Дороги из северного леса ведут в Цайи. Мы отправили гонца с предупреждением к главе города. — Я хочу, чтобы ты с адептами осмотрел основные тропы северного леса и местность вокруг них, — закончил Лань Чжанши. — Самих Вэней вы вряд ли уже найдете, но, может, будет еще что-то, кроме одежды.       Через полчаса отряд собрался на площади перед главным входом в резиденцию. Лань Чжань, снова одетый, как простой адепт и без налобной ленты, на немой вопрос вышедшего его провожать Лань Сичэня отчеканил: — Не стоит выделяться. Мы не знаем, что нас там ожидает.       Лань Чжань видел, что брат хочет еще что-то сказать ему, но не стал дожидаться: каждая минута была на счету. Он уже был практически у ворот резиденции, когда ветер донес до него тихий шепот: — Будь осторожней, малыш…       В лесу адепты разделились: одни осматривали центральную дорогу, другие спустились к реке, а третьи, во главе с Ванцзи, должны были забраться в самую чащу. Отделившись от своей группы, Лань Чжань проверял каждую заросшую тропинку, дерево или куст, ища хотя бы намек на след чужих адептов. Что-то тревожило его, что-то было не так… И словно подтверждая догадки, по лесу пронесся истошный вопль: — ААААААА!!! ***       Вэй Ина можно было охарактеризовать двумя словами — настоящее бедствие. Вот и сегодня, разбив (совершенно случайно!!!) в аптекарской лавке несколько банок с настойками из трав и перевернув мешок с целебными порошками прямо на голову разгневанной тете, он был отправлен последней в северный лес для сбора лекарственных растений. Ничуть не огорчившись, Вэй Усянь с широкой улыбкой помахал тете Ван рукой и выбежал из аптеки с плетеной корзиной. И не только с ней.       Маленьким мальчиком он часто слушал рассказы еще живой матери, а потом и тети с дядей, каким замечательным воином был его папа. Он много раз уходил в лес под предлогом сбора трав, втайне прихватив меч отца, и самостоятельно занимался, отрабатывал приемы, которые удалось подглядеть у адептов ордена. Вэй Ину даже казалось, что у него неплохо получается, но он не был дураком и прекрасно понимал: настоящую битву с такими навыками не выиграть. Ему нужен учитель. Желательно, бесплатный.       Несмотря на кажущееся легкомыслие, Вэй Ин в душе глубоко переживал за свои ошибки и недостатки. Снова он все испортил и заставил тетю волноваться. От него есть вообще какой-то толк? Сейчас, пребывая в расстроенных чувствах, он забрался в самую глубь леса, где никогда не был и, откровенно говоря, куда боялся заходить. Страх отступил под влиянием эмоций. Вынув из ножен меч, Вэй Ин яростно набросился на ближайшее дерево, выплескивая на него всё раздражение на самого себя. В течение получаса он кромсал невиновное ни в чем растение, пока что-то не отвлекло его от этого «увлекательного» занятия. — Фу, и чем же так воняет??? — брезгливо проговорил Вэй Усянь, оборачиваясь в поисках источника запаха. И замер.       Кабан. И не какая-то безобидная свинка, а взрослое свирепое животное с клыками и налитыми кровью глазами, в холке достигающее Вэй Ину до пояса. — АААААААА!!!       Вэй Ин покрепче сжал рукоять меча, выставив его перед собой, и от страха закрыл глаза. Трусом он не был, но именно сейчас паника захватила Вэй Усяня с головой, не позволяя адекватно думать. Прощайте тетя, дядя, Мянь-Мянь… Он слышал приближающийся топот копыт и противное хрюканье этого чудовища. Оставалось надеяться, что тупое существо попросту само насадится на лезвие. Ноги Вэй Ина подкосились, и он рухнул на колени. Три секунды, две, одна… Удара не последовало. Животное взвизгнуло где-то совсем рядом с ним, а потом все стихло. — Меч так не держат. Ты не навредишь врагу, но сам поранишься, — раздался сверху спокойный мужской голос.       Вэй Ин поднял глаза. Перед ним стоял юноша в голубых одеяниях, не старше его самого, с обнаженным окровавленным мечом в руках. «Наверняка один из тех адептов, что неделю назад вернулись домой», — понял Вэй Усянь. Почему-то он показался смутно знакомым… Прямая спина, безэмоциональное лицо, изящные тонкие пальцы, сжимающие рукоять меча и глаза необъяснимого золотого оттенка… Глаза, конечно! Это тот самый адепт, которому Вэй Ин бросил цветок! И нельзя не признать: юноша был поразительно, чудовищно красив. Даже в текущем состоянии травник не мог этого не заметить. А еще природная наблюдательность позволила обратить внимание на богатые ножны для меча, нефритовую заколку и другие мелочи, указывающие, что перед Вэй Усянем не простой адепт Гусу Лань, а человек из аристократии.       Пахло кровью. Вэй Усянь повернул голову и увидел мертвого кабана, из перерезанной шеи которого хлестала красная жидкость. Честно говоря, парень вообще впервые лицезрел, чтобы это свирепое животное пало с одного удара. Несколько раз ему доводилось видеть охоту, и три-четыре опытных охотника с трудом могли справиться с кабаньим свирепством. А здесь молодой юноша совершенно один завалил это вонючее чудовище. Удивительно. — С-спасибо, — хриплым после пронзительного крика голосом сказал Вэй Усянь. — Мгм.       В ближайших зарослях послышался шум. Выпустив из рук меч, забыв о гордости, Вэй Ин заполз за спину к своему спасителю. Через полминуты на поляну вышли двое запыхавшихся адептов в голубых одеждах ордена. Один из них приблизился к златоглазому юноше, оглядев его с ног до головы, взволнованно спросил: — Господин, с вами все в порядке?       Вэй Ин, немного отошедший от шока, усмехнулся про себя: «Господин, ага. Я был прав, он не простой воин. Скорее всего, из богатой и известной семьи, раз к нему такое уважение. Может, даже командир отряда… Хотя, это странно, он же так молод». Еще несколько парней появились на поляне. Один из воинов, с растрепанными волосами и небрежно повязанным на талии поясом, презрительно взглянул в сторону лежащего на земле Вэй Усяня. — А ты кто такой? — Я знаю его. Он травник из городской аптеки, — к нему подошел другой адепт, протянув руку и помогая подняться на ноги. — Откуда у обычного травника такой меч? Украл?       «А откуда у такого, как ты, мозги?» — едва не ляпнул в ответ Вэй Ин, но вовремя сдержался, делая вид, что занят чисткой одежды от веток и листвы. — Разве нас не учили, что нельзя бездоказательно обвинять в преступлении, Су Шэ? — осадил адепта спаситель Вэй Усяня и тут же перевел тему. — Нашли что-нибудь? — Мы все проверили — чисто. Слухи были ложными. Пустая трата времени. — Не стоит делать поспешных выводов. То, что сейчас здесь никого нет, не означает, что не было ранее, — возразил златоглазый юноша. Несмотря на то, что адепт по имени Су Шэ явно задирался, его собеседник оставался спокойным, даже несколько отстраненным от происходящего. Это, видимо, бесило и самого Су Шэ, но, не смея возражать человеку, который, по наблюдению Вэй Ина, был по статусу выше, решил переключиться на более слабого. — Пойдешь с нами, травник. Не хватало, чтобы ты еще в какую беду вляпался.       Вэй Усянь раздраженно фыркнул: ему очень не понравился этот индюк. И как он смеет таким тоном разговаривать с его спасителем? — Что с вами, что без вас — я просто мастер находить приключения, — парировал Вэй Ин и хотел было добавить еще пару колкостей, но его остановили: — Не будем тратить время. Или ты идешь с нами, или остаешься, — сказал златоглазый адепт и, не дождавшись ответа, направился к выходу из чащи леса.       Времени на раздумья не было. Вэй Ин подхватил с земли брошенный меч, вложил его в ножны и со всех ног пустился догонять отряд. Он обогнул воинов и зашагал рядом с их командиром, широко улыбаясь ему: — А ты помнишь, помнишь меня? Это ведь я бросил тебе тогда цветок! Ты в конце строя такой грустный ехал, наверное, обидно, что все лавры этому третьему господину Лань перепали? В толпе так и шептались: Лань Чжань то, Лань Ванцзи это…       Сзади послышалось громкое покашливание. Вэй Ин на секунду замолчал, силясь понять его значение. И, что следовало ожидать, истолковал всё по-своему. — Точно! Ты же обучался с ним в монастыре? Не рассказывай ему, что я тут наплел. Не хватало мне проблем с семьей Лань! О боже, узнай тетя об этом, она бы точно убила меня сейчас! Договорились, договорились? — Мгм.       Едва слышные смешки за спинами юношей переросли в бурный смех, стихнувший, правда, стоило спасителю Вэй Ина слегка повернуть голову. Травника же, впрочем, ничего не смутило: сейчас у него появилась очередная «гениальная» идея, и ее надо было срочно транслировать, поэтому, пренебрегая всеми правилами приличия и субординации, он схватил за запястье идущего рядом юношу. — Возьмешь меня в ученики? Наверное, ты мой ровесник, но уже командуешь отрядом. Я буду очень стара… — Я не беру учеников, — невежливо прервал его адепт и вырвал свою руку из крепкого захвата.       Вэй Ин притворно надул губы. Что за ледышка! Неужели ему сложно? Взгляд Вэй Усяня скользнул по стройной фигуре и задержался на рукояти меча. «Бичэнь», — гласила искусная гравировка, причудливо переплетая иероглифы. «Под стать хозяину», — ухмыльнулся про себя травник.       В полной тишине отряд достиг северных ворот города. Всю оставшуюся дорогу Вэй Ин порывался заговорить со златоглазиком, но исходившая от последнего ледяная аура невольно удерживала даже говорливого травника от беседы. И все же, когда юноши приблизились ко входу в столицу, Вэй Усянь, обогнув своего благодетеля, склонился перед ним: — Я очень признателен тебе за спасение моей жизни. Кстати, мы же так и не познакомились. Я Вэй Ин, Усянь в быту. Ответом послужило молчание. Отчаявшись добиться от незнакомца имени, Вэй Ин махнул рукой и развернулся, чтобы уйти, но тут за спиной тихий голос произнес: — Лань Чжань. Лань Ванцзи. На дорогу упало несколько белых лепестков цветущей рядом яблони.