Огонь Османской империи

— Как он мог сбежать?! Царь был в гневе, а когда царь в гневе, лучше находится как можно дальше, если, конечно, жизнь дорога. — Царь-батюшка, Фёдор-то прыткий, да хитрый. М-мы только голову повернули, а…А его уже и нет, но мы сразу за ним погоню отправили. Далеко не уйдёт, государь. День-два и доставим Фёдора, не избежит он наказания. — С запинками протараторил Скуратов, мысленно готовясь к гневу царя. Если выживет, то в ту же секунду побежит в церковь. Не прогадал Малюта, сия вспышка ярости владыки страшна была, но хуже гнева государева было лишь то, что Басманова-младшего и след простыл. Никто его не видел и знать не знал где он может скрываться. Остаётся надеяться, что через день-два он сам себе всплывёт. Надеяться и молиться. А если же Господь Бог молитв не услышит, ждёт их всех гибель страшная. * * * Судно остановило движение, пришвартовываясь к причалу. Фёдор посмотрел в единственное окошко в его каюте, дабы убедиться, что он уже в своём аду. Из окна ему открылся вид лишь на небольшой кусочек порта и соседнюю пристань. — Мы прибыли в Константинополь. - незаметно вошедший русскоязычный торговец подал голос. Не успел Басманов повернуться и начать формулировать все вопросы, на которые он так хотел получить ответы на протяжение всего пути, как купец, подойдя к тому с верёвкой, стал заламывать ему руки за спину. — Ты что творишь?! — крикнул Фёдор, предпринимая слабые, вследствие истощения организма, попытки выбраться из крепкой хватки. Дело, конечно же, успехом не увенчалось. Торговец, связав руки мужчины, поволок его к выходу из каюты. — Куда ты меня тащишь, ирод?! – продолжал голосить бывший опричник, всё ещё вяло брыкаясь и, проваливаясь в своих попытках вырваться, спотыкаясь плёлся за хозяином судна. — Молчи. – коротко, практически безэмоционально, но с лёгким раздражением ответил купец. — Я не буду молчать! Я хочу знать куда ты меня ведёшь, поган..... — не успел договорить Фёдор, как торговец одел на его голову большой плотный мешок, заставив того яростно мотать головой и ещё громче вопить. Пара шагов, большой порог, о который споткнулся Басманов, чуть не полетев куда-то, если бы не крепкая хватка сопровождающего его мужчины, и дневной свет пробился через ткань мешка, заставляя глаза Фёдора слегка щуриться. Даже спустя долгое время, что шли двое мужчин в неведомом для бывшего опричника направлении и с неизвестной, но в мыслях такой устрашающей конечной точкой, попытки узнать свою дальнейшую судьбу продолжались, хоть и раз за разом терпели неудачи. Басманов, снова выкрикивая очередные оскорбления, на которые практически не было реакции, лишь крепкие пальцы чуть сильнее впивались в нежную кожу, влетел в предварительно открытую перед ним дверь. — Где я?! Ответь же! — Выкрикнул Фёдор, а после сильно закашлялся от долгого напряжения голосовых связок. Хватка торговца ослабла, он лишь слегка подталкивал бывшего опричника в нужном направлении. Зайдя в какую-то комнату, купец усадил того на мягкую тахту и стянул с головы мешок. Басманов, вскинув голову, сдул с лица несколько прилипших прядей и начал судорожно, всё ещё щурясь от долгого нахождения в темноте, осматривать небольшую пёструю комнату, украшенную ковром на полу и несколькими полочками с керамическими изделиями. Сам он сидел на длинной красной, орнаментированной причудливым узором тахте, неподалёку от которой стояли низкий круглый столик и маленькая тумбочка с графином. Ещё раз оглядев помещение, мужчина выжидающе и как-то разбито посмотрел на купца, в который раз пытаясь выудить ответы на вопросы о его дальнейшей судьбе, но тот молча вышел, оставив бывшего опричника со связанными руками и сердцем, безумно колотившемся в груди. Басманов прислушался, шаги недавно стоящего рядом с ним мужчины становились всё тише, означая его отделение. Вскоре воцарилась полная тишина. Купец ушёл? Может, получится сбежать? Фёдор аккуратно поднялся с тахты и беззвучно подошёл к двери. Ничего не слышно. Ни шагов, ни других факторов, указывающих на пребывание в доме кого-либо. Чуть позже легонько толкнув дверь плечом, не получая результата, он пришёл к вполне логичному выводу, что заперт в доме один, не имея возможности даже с шумом разделить своё горькое одиночество. Сбежать никак не получится. Даже если он как-то выломает дверь, то далеко всё равно не уйдёт. Мешок ведь на голову ему купец одел специально, чтоб дорогу к порту не запомнил. Да и без знания местного языка он никуда не уплывёт. А ведь всё могло быть по-другому. Он мог остаться в России и героически принять свою смерть. Героически. Как отвратительно. Толку-то от героизма? Особенно когда дело касается смерти. Но умереть перед царём всяко лучше, чем здесь. Может, государь бы скорбил. Даже мысль об этом тешила вдруг проснувшееся самолюбие. Но совершенно напрасно. Иван Васильевич сейчас, наверное, рвёт и мечет. А эта дума, впервые за весь путь, заставила его улыбнуться. Государь в гневе был страшен, но не для Басманова-младшего. Он действовал на владыку как успокоительное, на него никогда не обрушался его гнев. Даже перед тем, как выдать своему опричнику смертный приговор, Иван говорил с ним спокойно, даже с некой лаской, пускай и саркастичной. Всё не воспринималось всерьёз. Но приказ был отдан. Пути назад не было. Да и пути вперёд как-то тоже. Так тогда думал Фёдор, не представляя куда занесёт его тот самый путь вперёд. И сейчас, находясь в ненавистной стране и сидя со связанными руками в доме, что выглядит так чуждо, он жалеет обо всём. * * * — Ибрагим-паша. - слуга с поклоном вошёл в покои визиря, отвлекая того от каких-то бумаг. — Говори. - поднял голову паша — Один русский торговец утверждает, что на своём судне привёз бежавшего из России приближённого царя. — Приближённого царя? Так что ж он сбежал? — Купец сказал, что царь русский совсем жесток стал на старости лет, всех своих приближенных на смерть отправляет, а этот сбежать смог. — Что ж, надо посмотреть на него. Если ж это правда царя помощник, то надо его перевезти во дворец. - Ибрагим вдруг нахмурился, погрузившись в недолгие раздумья, а потом помотал головой, - Нет-нет, его надо в охотничий домик в Бейкозе перевезти, подготовь там все и доставь туда человека, знающего русский. А сейчас посмотрим на прибывшего, может, и правда приближённый царя. * * * Фёдор сидел неподвижно, глядя в одну точку. Он не знал сколько так просидел, но, вероятно, долго, так как вдруг услышав множество шагов и разговоры, его тело отчаянно не хотело принимать другую позу. Однако услышав, что шаги становятся громче, явно приближаясь к его местоположению, мужчина будто забыл о боли в мышцах и резко вскочил с тахты, выпрямляя спину. В комнату вошло пять человек, включая хозяина дома и судна. Впереди всех стоял мужчина в изумрудно-чёрном кафтане, а позади него возвышавшись трое стражников, облачённых в красные одеяния и длинные белые головные уборы. Фёдор, не издавая ни звука, продолжал обводить испуганным взглядом всех присутствующих, которые сверлили его взглядом в ответ. Вдруг очнувшись, торговец быстро подошёл к Басманову, который всё ещё находился в ступоре, судорожно переводя по очереди взгляд с одного незнакомца на другого, и резко дёрнул его голову вниз, дабы визирь не разгневался на неподобающее поведение бывшего опричника. Фёдор же, в свою очередь, хотел начать вырываться, как тихий, но строгий голос стоящего рядом мужчины остановил его. — Тише ты! Это великий визирь, правая рука султана. Басманов успокоился и дождался пока тяжёлая рука отпустит его затылок, давая выпрямиться. Великий визирь продолжал молча всматриваться в глаза Фёдора, но вскоре нахмурился и подал голос. — Как твоё имя? Бывший опричник некоторое время непонимающе смотрел на визиря, а потом в надежде перевёл взгляд на купца. Тот, встрепенувшись вторил слова Ибрагима на родном языке Басманова. — Фёдор Басманов. - решился ответить мужчина, стараясь это сделать как можно холоднее, не выдавая внутреннюю тревогу. Торговец быстро подошёл к визирю и начал свой рассказ. — Зовут его Фёдор Басманов, он, можно сказать, правая рука царя. Встретились мы с ним в порту, на реке Дон, он просил помощи, бежать ему надо было. Я сначала не поверил, что это действительно он, мало ли кто захочет себя за главного помощника царя выдать, но Фёдор показал мне перстни, что у него на правой руке, - Ибрагим-паша опустил взгляд на правую руку Басманова и начал слегка щуриться, разглядывая объекты на пальцах бывшего опричника, - Смотрю, а у него на одном пальце царский перстень, с печатью царской. На соседнем пальце, кстати, тоже перстень не простой. Фамильный. Дорогу-ущий. В общем, сомнений у меня не осталось. Визирь, после окончания речи торговца, ещё несколько раз осмотрел Фёдора с ног до головы, немного задерживая взгляд на его правой руке, и отдал приказ. — Назови любую цену, мы заплатим и заберём его. И скажи ему, что он уезжает с нами, ото ещё страха умрёт. - улыбнулся паша, замечая как слегка дрожит бывший опричник. Визирь со стражниками вышел из комнаты, оставляя Басманова и хозяина дома наедине. — Сейчас ты уезжаешь с Ибрагимом-пашой, великим визирем. Никто тебе ничего не сделает, если, конечно, вопить не надумаешь. Иди куда ведут, не произноси ни звука. - с этими словами купец вышел из помещения. Фёдор, рвано дыша от страха, обдумывал всё, что тут произошло. Ничего не прояснилось, его опять куда-то повезут. Но надо делать то, что говорят, может, хоть так себе жизнь сохранит. Басманов начал тихонько подходить к выходу из комнаты, как к нему навстречу вышел стражник, аккуратно взяв его за локоть, ведя куда-то. Фёдор молча повиновался, помня напутствие торговца. Его не тащили силой, не волокли за собой как собачонку, а лишь легонько придерживали за локоть, помогая идти, как понял мужчина, к выходу из дома купца. Дневной свет уже не доставлял столько неприятных ощущений, давая Фёдору разглядеть просторную улицу. Деревянные дома, в большинстве своём двухэтажные, ровно постирались вдоль длинной улицы. Людей снаружи ходило совсем мало, поэтому вокруг было довольно тихо. Оторвавшись от разглядывания улицы, Фёдор заметил небольшую, но очень красивую зелёно-красную карету, отделанную золотыми элементами и запряжёнными в неё двумя лошадьми, около которых стояли люди поднося к их мордам вёдра с водой. Бывший опричник улыбнулся, вспоминая конные прогулки с Иваном Васильевичем. Как-то раз, на одной из таких прогулок, Фёдор впервые в одиночку повёл своего коня к реке. Дав тому напиться, Басманов-младший поскакал верхом назад. И толи свернул не туда, толи изначально не в ту сторону поехал, но ориентиров, которых для себя обозначил мужчина ещё по дороге к реке, не было. Дыхание участилось и паника начала потихоньку накрывать Фёдора, но он продолжал ехать, как казалось ему, в правильном направлении. Однако, после продолжительной дороги он не нашёл ни царя с прислугой, ни хотя бы ориентира. Уже начиная задыхаться от накатившего страха, Басманов-младший услышал громкое: "Федо-о-ора-а!". Царь звал его. Крикнув в ответ, писклявым от страха голосом: "Госуда-арь!", мужчина помчался в обратную сторону, из которой и послышался оклик Ивана Васильевича. И вот, из-за деревьев показались царь с прислугой. Федя радостно помчался к ним, а государь встретил его недовольным взглядом, начиная отчитывать: "Куда ж ты, Федюша, ускакал-то? Река ж во-он там, в пяти шагах, а ты куда уехал? Эх, выпороть бы тебя!". Царь мог бы продолжать ещё неопределённое количество времени отчитывать дурака, да вид был у него уж очень радостный, так что не сумев сдержать улыбку, Иван махнул рукой, ласкова сказав: "Поехали домой, Федора". Прогулки с царём были всегда весёлыми. Были. Из раздумий Фёдора вырвал стражник, взглянув на которого, тот получил кивок в сторону кареты. Глубоко вздохнув, Басманов забрался по ступенькам и сел в неё, ожидая что будет дальше. Голоса визиря и торговца раздались совсем рядом и спустя некоторое время, в транспорт к бывшему опричнику забрался мужчина, молча сев напротив. Топот копыт, лошадиные крики и карета тронулась.