Огонь Османской империи

Как иногда долго тянется время. Особенно, когда ты погряз в пучине постоянных страданий. Трудно ждать каких-то изменений. Ещё труднее надеяться на них, проводя ту самую частичку надежды через призму реальности и осознания собственной жалкости и обречённости. Правда не бывает никакой частички надежды. Маленький росток всегда есть в сердцах пленённых, но он только кажется таковым, на самом деле это огромное древо, окутывающее душу обширными корнями, завладевающие разумом. Даже когда уже ни во что не веришь, тихо ожидая свою печальную участь, а спасательный круг, канат, что поможет выбраться из затягивающего болота, так и не появляется, боль разливается в груди, словно от удара. Почему? Почему так больно? Фёдор чувствует себя ничтожным. Он никак не контролирует ситуацию, лишь плывёт по течению, не зная куда оно приведёт. Наверное, к обрыву, пропасти. Может ли быть другой исход? Он связан, разбит. За пять дней прибывания Басманова в Османской империи, он стал почти как собака: ест и спит, считай, по расписанию, и, кстати, на полу, как и подобает псине, ежедневная прогулка, ведь зверьку обязательно нужен свежий воздух, и баня в определённое время. Единственное, что отличало его от животного, так это попытки наладить хоть какое-то общение с одним весьма несговорчивым человеком. Только вот каждая попытка провальней предыдущей. Игорь просто игнорировал вопросы. Это злило и наводило на мысль, что он тоже своего рода собачонка. Только если Фёдор почти не отличался от неё ритмом жизни, то Игорь, кажется, был схож с ней уровнем умственного развития. Отчего единственный объект прямой коммуникации получил от Басманова прозвище «Османская псина». Если так подумать, то теперь и ему самому это прозвище очень даже подходит. Что по расписанию? Ах да, прогулка. Мужчина стоит в саду и, закрыв глаза, глубоко дышит. Это немного помогает совсем не зачахнуть. Правда настойчивое: «Фёдор, идёмте в дом», каждый раз вызывает весьма неприятные ощущения. Так больно осознавать, что ты уже никогда не станешь собой. Некоторые обстоятельства кардинально меняют жизнь и суть личности человека. А иногда не просто меняют, а забирают, без права вернуть обратно. По крайней мере у Фёдора так. Но об этом он подумает чуть позже, у него теперь много времени. Сейчас это совершенно не важно. Ничего, что происходит сейчас, не важно. Он будто возвращается домой, проходит сквозь расстояние, сквозь все преграды, вновь обретая смысл существования и вновь познавая собственное «я». Он будто протягивает руку сквозь время, сквозь все невзгоды, вновь касаясь его. На этот раз не голос возвращает Басманова к реальности, а солнце, что смерклось в момент. Тёплый свет вдруг перестал падать на прикрытие очи. Мужчина нехотя открыл глаза. Позади него кто-то стоял, загораживая солнце. Быть может смерть за ним пришла? Фёдор резко обернулся. Высокий мужчина с каштановой бородой стоял перед ним. Незнакомец был довольно крупным: свободная белая рубаха чуть ли не обтягивала широкую грудь. Мужчина, слегка улыбался, с интересом разглядывая Фёдора. Взгляд с хитринкой, но не опасной, не предвещающей беду. Незнакомец изучает внешность и эмоции Басманова, будто бы перекапывая всё его нутро. Фёдор чуть задрал голову, дабы также смотреть неизвестному в глаза. Он смотрел с некой гордостью и холодной отречённостью, но страх и тревога всё равно просачивался через стальную стену, что выстроил Басманов, пытаясь контролировать эмоции. Выглядело жалко. — Кто ты? — решился подать голос Фёдор. Незнакомец улыбнулся чуть шире, а Басманов отвёл взгляд, чувствуя себя последним дураком. Конечно, здесь его никто не понимает. Поднялся сильный ветер. Лёгкая длинная тёмно-зелёная накидка незнакомца поднялась, развеваясь на ветру позади него, а красный кафтан Басманова, который привезли тому вместе с остальной одеждой вчера, и который, на особое удивление Игоря, не вызвал у бывшего опричника уйму негативных отзывов и сравнения с чем-то собачьим, лишь слегка поколыхался. Фёдор продолжал настороженно вглядываться в глаза потенциальной опасности. Даже волосы, которые настойчиво лезли на лицо из-за порывов ветра, прилипая к губам и закрывая обзор, не служили причиной хотя бы на секунду разорвать зрительный контакт. Спустя некоторое время продолжительной игры в гляделки, неизвестная персона сделала шаг навстречу Фёдору. Тот, собрав всю волю в кулак остался на том же месте, не сделав дистанцию прежней, дабы не показать безумный страх, не растерять остатки гордости. Руки мужчины, что всё это время были спрятаны за спиной, разомкнулись. Он вытянул правую руку и раскрыл кулак. Фёдор зачарованно глядел на свой перстень в руке незнакомца. Самая ценная вещь в его жизни находилась так близко. С тех пор как кольцо забрал Ибрагим и отдал какому-то старику, толком ничего не объясняя владельцу украшения, тот впал в отчаяние. Неужели сейчас ему вернут царский подарок? Басманов не решался подойти ближе к неизвестному. Боялся и не верил в милость варваров. Кто перед ним? Слуга великого визиря? А где тогда Игорь? Он должен всегда быть рядом. Подняв взгляд с кольца, Фёдор снова встретился глазами с незнакомцем. Тот, уловив его замешательство, кивнул, отвечая на негласный вопрос, и ещё дальше вытянул руку, полностью распрямляя её в локте. Пара осторожных шагов. Басманов исподлобья смотрит на мужчину, иногда опуская взор на украшение. Холодные от тревоги и страха пальцы на секунду соприкасаются с тёплыми и забирают принадлежащую им вещь. Восстанавливая прежнее расстояние между собой и незнакомцем, бывший опричник с мягкой улыбкой надевает подарок любимого. С радостью на лице, вперемешку с невероятным облегчением, Фёдор возобновляет гляделки с неизвестным. Понимает, что забыл вернуть гордость и холодность во взгляде, он только когда в улыбке незнакомца появляются нотки теплоты. Наверное, этот мужчина уже посчитал его умалишённым. Это могло продолжаться вечность, если бы издалека не послышались шаги. Несколько стражников во главе с Джалиль-агой направлялись прямо к ним. Наконец-то хоть кто-то разрулит эту неловкость и объяснит Фёдору что происходит и кто перед ним. За одну секунду Басманов успел полюбить Игоря и даже дать себе обещание больше не терроризировать его постоянными жалобами и нелестными высказываниями о всех и вся. — Повелитель, — Джалиль-ага почтительно склонил голову. Стражники сделали точно также. — Объясни ему кто я, он пока ещё не понял. Фёдор, как дурачок, хлопал глазками и метал полный растерянности взгляд между стражниками, незнакомцем и Игорем. — Это султан Сулейман, правитель великой Османской империи. — в пол голоса пояснил Игорь. По мере осознания ситуации глаза Фёдора становились всё круглей, от чего улыбка султана — всё шире. Это ж надо так оплошаться! Владыку здешнего не признать! С другой стороны, откуда ему знать как этот их царь турецкий выглядит. Но попробуй, объясни это варварам. И что теперь делать? Кланяться, не кланяться? Или прощение просить сразу? В общем, всё пропало. Наверное, казнят его. Мол, неуважение к султану. Одна надежда на Игоря, может, он всё разрешит. Сулейман подходит на шаг ближе к Басманову. Между ними совсем небольшое расстояние. Бывший опричник нервно сглатывает, продолжая с опаской и неким извинением смотреть султану в глаза. Может, на первый прощают? — Фёдор, приветствуем вас в Стамбуле. Надеюсь, вы довольны приёмом, — султан сделал паузу, чтобы Джалиль-ага перевёл его слова гостю. — Сейчас предлагаю пройти в беседку и поговорить обо всём. Повелитель развернулся и направился к беседке, за ним последовала стража, а ошарашенный Басманов в ступоре глядел на удаляющиеся фигуры. — Фёдор, что же вы стоите? Султан хочет поговорить с вами. Идёмте, — Игорь мягко толкнул плечо мужчины, побуждая того следовать за владыкой. Ступор никуда не делся, но здравомыслящая часть сознания кричала о том, что в любой ситуации надо подчиняться. И ноги Басманова сами поплелись в сторону беседки. Повелитель выжидающе смотрит на стоящего перед собой мужчину. Он улавливает всё: каждый взгляд, каждое малейшее телодвижение. За столь короткий промежуток времени, султан смог сделать вполне очевидный вывод о том, что в данный момент Фёдор напуган, но, кстати, держится стойко, старается не показывать страх, сохраняя достоинство. Это заслуживает уважение. Кто же он? Что этот мужчина из себя представляет? — Присаживайтесь, Фёдор, и рассказывайте. Всё рассказывайте. Я хочу знать абсолютно всё: по какой причине и как вы сюда прибыли. Басманов медленно подходит к подушке, лежащей прям рядом с диваном султана, и аккуратно опускается на неё, не разрывая ни на секунду контакт с заинтересованным взглядом владыки. Что рассказывать? Правду? Без утайки? А, может, получится скрыть некоторые факты? * * * Мужчина выглянул из-за кустов. Стража повсюду. Кто же там? Он перебегает за толстое дерево. Видна беседка. А в беседке султан?! Не может быть! — О, Аллах… — мужчина кладёт руку на голову, понимая что скоро она, возможно, полетит с плеч – Аллах, защити нас! Стражи слишком много, ближе не подобраться. Единственное, что можно в данный момент сделать, так это просто бежать. Ну и молиться. * * * Гарем место премерзкое, тут и говорить нечего. Слухи, интриги и постоянная конкуренция. Развалить бы его к чертям, и дело с концом. Иначе покоя никому не будет. Главная наложница устала от этого. Покой — верх её желаний, но видно не судьба спокойно пожить. Постоянные скандалы и козни. Надоело. Даже сейчас Гюль-ага не даёт отдохнуть. Вбежал в покои и начал не разборчиво что-то лепетать. — Выйдите все, оставьте нас. Мгновенное исполнение приказа, все служанки чуть ли не бегом покинули покои. Султанша не в духе. Снова. — Говори, Гюль-ага, с чем пришёл. Но, не дай Аллах, плохие вести несёшь! В последнее время от тебя я только самые ужасные новости узнаю! Евнух замолчал, не поднимая взгляд на султаншу. Говорить, не говорить? Госпожа в гневе страшна, а тут такие новости. — Гюль-ага, — Хюррем подошла к слуге почти в плотную, — не испытывай моё терпение! Говори! — Госпожа моя, — начала как можно мягче евнух. Неужто думает, что его это спасёт? — я по вашему приказу разузнал кто в охотничьем домике султана проживает. — И кто же? Гюль-ага замялся, не зная как преподнести информацию. — Гюль-ага… — грозно прошипела женщина. — Сегодня я приезжал в охотничий домик и увидел там султана. Он сидел в беседке, а рядом с ним была какая-то девушка… Голос стоящего рядом слуги превратился в гул. Дальше главная наложница уже не слушала, но там точно что-то было про чёрные волосы. Любимый человек снова изменяет. Каждый раз больнее предыдущего. Зачем клясться в любви, а потом сбегать к другим женщинам? Зачем перед Всевышним восхвалять великое чувство, а перед собой ни во что не ставить, имея смелость растоптать любящее сердце? Неужели все признания — лишь красивые слова? Обида и ярость исказили лицо султанши. — Я её уничтожу…