All that I used to hate.
В потрёпанном кафе на окраине Лондона за столиком возле окна сидел мальчик. На вид ему было лет семь, он усердно жевал круассан и болтал ногами. Дома ему не разрешали смотреть телевизор, но здесь, на работе у тёти Лейлы, ему можно было всё. День был в самом разгаре, но посетителей не было, поэтому он мог сам выбирать канал, который смотреть на широкоугольной плазме – единственной новой вещи во всем кафе. Он с интересом щёлкал пультом, не зная, на чём остановиться. Вдруг на глаза ему попался невероятно красочный фильм, который только что начался. Он был похож на волшебный футбольный матч: высокие трибуны были полны кричащих зрителей, которые наблюдали за тем, что происходит в святящихся сферах над полем. Мальчик перестал жевать. — Джек, ну на что ты опять уставился? Ешь давай! — тётя Лейла подошла к нерадивому племяннику, уперев руки в боки. — Ешь! А то переключу. Хозяйка кафе взяла в руки пульт и нажала на кнопку. Но с экрана на неё вновь смотрел непонятный стадион. Она потрясла пульт и нажала на кнопку снова. На другом канале показывали то же самое. Лейла недовольно цокнула языком и нажала на переключение канала на самом телевизоре. Кнопка щёлкнула, канал переключился, но передача осталась прежней. И сколько бы она не меняла каналы – все они показывали одно и то же. Джек с выпученными глазами наблюдал, как хмурый парень на экране с лету прыгает на странного носорога. Тётя присела рядом и уставилась в телевизор вместе с племянником. Спустя десять минут раздался звонок. Лейла взяла трубку. Взволнованный голос её подруги едва не переходил на писк: — Я говорила тебе! Говорила! Их показывают по всем каналам! — Дорогая, успокойся, это наверняка очередной трюк. — Да нет же, говорю тебе! Просто пойдём со мной в следующий раз, и ты сама во всем убедишься! — Элли, магии не существует! Это всё сказки, — мягко, словно уговаривая, ответила Лейла. — Тьфу ты. Подруга ты мне или кто? Лейла с раздражением посмотрела на рыжеволосую девушку, с интересом разглядывающую бурлящий котёл. — Ладно, уговорила. Куда надо идти? — О! — воодушевлённо пропела Элли. — Никто не знает, где состоится следующая встреча. Адрес появляется на волшебной монете, если произнести верный пароль. Лейла безнадёжно покачала головой и, коротко попрощавшись, повесила трубку. Все её знакомые давно говорили о каком-то тайном клубе «Свободный феникс», где, по их словам, происходила настоящая магия. Но она считала это всё чушью и байками. — Тётя Лейла! Смотри, у них волшебные палочки! Я тоже хочу быть магом, — мальчик встал ногами на диван и покрутил в воздухе вилкой, — лети сюда, бутерброд!***
Сегодня утром она еле проснулась. Поздно вернувшись после вечеринки в «Волшебной лампе», Гермионе пришлось лечь спать на диване в гостиной, чтобы не разбудить Рона, который высыпался перед отъездом на их, а изначально только её, просторной и удобной кровати. В пять утра Рон встал и с максимальной осторожностью принялся собираться. Его действия не разбудили бы только мёртвого, но Гермиона так устала, что ей было не охота ругаться. И она даже почувствовала укор совести за свою злость, когда Рон перед уходом нежно чмокнул её в макушку и одними губами, чтобы не разбудить, пробормотал: «Люблю тебя». Потом Живоглот всё утро носился туда-сюда, пытаясь поймать нечто, видимое только ему. В итоге, когда в девять утра в её комнату влетел патронус Кингсли, Гермиона готова была проклясть весь мир. А ведь сегодня было воскресенье, и она надеялась впервые за долгое время выспаться. Но нет же, министру срочно от неё что-то понадобилось! Если честно, она подозревала, в чём дело. Перед тем, как пойти вчера в ресторан, она успела-таки отправить жалобу о жульничестве на турнире. Но Министерство не работало по воскресеньям, и ответа не должно было быть как минимум до обеда понедельника. Кое-как одевшись, наскоро позавтракав и покормив кота, Гермиона отправилась в Министерство. В холле Министерства Магии было непривычно пусто. Гермиона постаралась идти как можно тише, чтобы не слышать громкого стука своих каблуков. Было что-то раздражающее в этом звонком цокоте посреди давящей тишины. Так, в тишине, она добралась до кабинета министра магии и постучала. Было непонятно, есть ли кто-то внутри, потому что на помещение были наложены антиподслушивающие чары. Спустя десять минут, она снова постучалась и, когда ответа вновь не последовало, аккуратно приоткрыла дверь, и тут же поморщилась от громкого звонка, который сигнализировал о том, что целостность чар нарушена. В кабинете спиной к ней стоял министр магии. А перед ним, в огромном зеркале отражался маггловский премьер-министр. Она узнала его по сильной залысине и тому, как он напряжённо переминался с ноги на ногу, словно медведь. Зачарованные зеркала с недавних пор стали обыденной вещью для сотрудников Министерства, обеспечивая надёжную связь не только между сотрудниками, но и с высокопоставленными магглами. Кингсли тотчас же оборвал свою речь на полуслове и кивком головы попросил её подождать. Гермиона недовольно захлопнула дверь. Прошло ещё пол часа, прежде чем дверь сама отворилась, приглашая наконец-то её внутрь. Мысленно всё это время Грейнджер оттачивала слова своей обвинительной речи относительно жульничества чемпиона Дурмстранга в первом туре. И каково же было её удивление, когда Кингсли, даже не предложив ей присесть, начал её отчитывать: — Я думал, вы умная ведьма, мисс Грейнджер. Гермиона настороженно подняла на него взгляд: — В чём дело, господин министр? — тот лишь горько ухмыльнулся и бросил перед ней на стол стопку газет. Все они кишели заголовками вроде "Героиня войны даёт разоблачающее интервью!" и "Гермиона Грейнджер идёт против Министерства". — Да это всё вздор! — она раскрыла верхнюю газету и пробежалась глазами по тексту, расположенному под её вчерашней фотографией на Турнире. — Я совсем не это имела в виду. Они всё переврали. Напряжённо выпрямившись, она кинула газеты обратно на стол Кингсли и скрестила руки на груди: — Сейчас гораздо важнее тот факт, что на Турнире Трёх Волшебников имел место факт вопиющего жульничества! Кингсли безнадёжно взглянул на неё, словно на ребёнка, который набедокурил, а теперь пытается свалить всё на домашнего питомца. — Мисс Грейнджер, — в его голосе слышались стальные нотки, — вы ещё молоды, и поэтому, боюсь, не понимаете, какой вес имеют в обществе ваши слова. Вы не имели права давать никакое интервью без моего ведома, — министр встал со своего места, опёрся руками о стол и, немного склонившись вперёд, строго посмотрел в её глаза. — Ведь вы не обладаете всей информацией. Министерство Магии и я лично просто стараемся не допустить лишних волнений в обществе, используя те методы, которые считаем допустимыми. У Гермионы сложилось чувство, будто её ругает учитель за плохо выполненное домашнее задание. Хотя, конечно, она никогда не испытывала подобное чувство, но, по её представлениям, это должно было бы именно оно. Министр отвёл от неё взгляд и, повернувшись боком, сделал вид, что разглядывает что-то за окном. Через минуту молчания он продолжил, немного смягчив тон: — Я знаю, что обещал вам в последний раз, что не стану требовать участия в суде. Но эта ваша "речь" вчера не оставила мне выбора. Вам придётся выступать в суде на стороне… Гермиона не дала ему договорить: — Нет. Кингсли покачал головой: — Гермиона, тебе не стоит принимать поспешных решений. Её имя прозвучало из его уст почти по-отечески, и она вздрогнула. — Оно не поспешное. Я уже сказала репортёру и готова повторить снова: волшебник не может быть обвинён по тем статьям, которых не существовало в момент совершения преступления. — Понимаете, — Кингсли вновь перешёл на "вы", — упрямство может стоить вам карьеры, — его брови нахмурились и он вновь внимательно посмотрел на Гермиону. — Впрочем, у вас ещё есть время подумать. Она растерянно открыла и закрыла рот. Гермиона никогда бы не подумала, что подобная мелочь может встать на пути её честолюбия. «Никакая это не мелочь! Это дело принципа», — грозно заявил внутренний голос. — Думаю, вам пора. Приятного выходного, мисс Грейнджер. Сова доставит вам сведения о месте и времени проведения суда. Гермиона хотела возмутиться, но министр магии вышел из-за своего стола и, примирительно положив руку на плечо, вывел её из кабинета.***
Эльфийка с испуганным до смерти выражением лица таращилась на карточку с протянутым ей Драко адресом, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Забини. Он махал впереди себя газетой: — Ты уже видел это? Вздрогнув от громкого голоса, эльфийка поспешила выбежать за дверь. Малфой повернулся лицом к другу: — Статью про Грейнджер? — Да, тут новенькая! Уже третий день они её чихвостят. И каждая статья занятнее предыдущей. Блейз подхватил старый стул, стоящий в углу, и сел на него, поставив у стола спинкой вперёд. — На этот раз её и Поттера связывают с субботней провокацией, — Блейз немного понизил голос и процитировал. — «Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер подозреваются в связях с некой подпольной организацией, ответственной за самое вопиющее в истории нарушение Статута о Секретности». Драко присмотрелся к обложке: — Разве это не журнал мод твоей матери? — Он самый, — Забини широко улыбнулся. — Что? Сейчас это новость номер один. К тому же, посмотри, какое фото мне удалось добыть для обложки. Блейз довольно ткнул в короткое бордовое платье, облегающее фигуру Гермионы на фотографии. Драко хмыкнул. Он был по горло сыт этими бесконечными статьями, в которых Грейнджер и Поттер, а иногда и Уизли, дают "шокирующие" интервью в поддержку новой политики Министерства. Он всегда знал, что эта шайка абсолютно ничего не смыслит в политике. Но надеялся, что Грейнджер всё-таки достаточна умна для того, чтобы не портить свою репутацию. Иначе все его усилия, потраченные на то, чтобы относиться к ней терпимее, пойдут коту под хвост. Вчера вечером, он опять заглядывал к ней в кабинет после работы, чтобы снова спросить о прошении. На этот раз он был готов пожертвовать своей гордостью и попросить у неё посодействовать его продвижению, но, когда он заглянул в её кабинет, тот оказался пуст. Драко не так уж часто за эти три месяца бывал в нём. Но всё равно почувствовал непривычную пустоту, глядя на стол, где обычно аккуратными стопками лежали отчёты и книги. Он озадаченно вошёл внутрь и осмотрелся. Аккуратно подёргал ящики стола, которые оказались заперты и обвёл глазами пустые полки. — Что ты здесь делаешь, Драко? — Грейнджер немного гнусавила, как будто была простужена или недавно плакала. Драко как ни в чём не бывало обернулся к ней и вытянул вперёд папку со списком эльфов, которых он успел распределить за сегодня: — Я принёс отчёт. Гермиона горько ухмыльнулась: — Можешь оставить его пока себе. Отдашь новому начальнику, — она прошла в дальний угол комнаты и подхватила большую коробку, которую он до этого не заметил. Драко было странно, что она обращается к нему по имени на своём рабочем месте, но он решил это игнорировать. «Видимо, её повысили». Малфой развернулся и стал выходить из помещения, когда за его спиной раздался грохот. Дно у коробки не выдержало, и из неё посыпался всякий скарб. Он обернулся —Гермиона сидела на полу и потерянно пялилась на рассыпанные вещи. Драко почему-то вспомнилось, как она почти неделю назад в Косом переулке смотрела на него, так же как и он на неё сейчас, сверху вниз. — В мирное время всё идёт как-то слишком быстро. Будто бы твою жизнь перематывают, словно киноплёнку на неинтересном моменте, — Гермиона произнесла это негромко, словно самой себе, но из-за тишины вокруг он услышал каждое её слово. — Надо было использовать заклинание левитации, Грейнджер, — бросил он ей тогда и вышел из кабинета. Забини ещё раз пролистал журнал, обратив внимание друга на ещё пару горячих фотографий моделей, и встав со стула, собрался уходить. — Кстати, — ни с того ни с сего решил продолжить Драко начатый когда-то разговор, — ты был прав. Задница у Грейнджер что надо, — констатировал он, вспоминая её платье на свадьбе Астории и разглядывая обложку журнала. Забини присвистнул и гротескно выпучил глаза: — Драко Люциус Малфой, ты что, хочешь грязнокровку? — Дурной пример заразителен…— спокойно пожал плечами Драко. — На что это вы намекаете, молодой человек? — наигранно оскорблённо спросил Блейз, схватившись за сердце. Друг сурово на него взглянул: — Иди уже куда собирался.***
Гермиона сидела в гостиной на ковре, оперевшись спиной о диван, и гладила мурлыкающего на коленях Живоглота. Ночью резко похолодало, и утром улицы Лондона оказались припорошены первым в этом году снегом. Но через пару часов белоснежная крошка растаяла, и сейчас за окном вновь виднелся серый асфальт. Кружка с чаем, которая стояла тут же, на полу, давно остыла. Вчера утром она обнаружила на своём подоконнике сову с приглашением на суд. Слушание было назначено на девять утра. Сегодня она встала с кровати в десять. Ей было плевать, что за этим последует. Она уже забрала вещи из кабинета, готовая к любым последствиям. Но за целый день ей не пришло ни одного сообщения. Ни гневного письма, ни встревоженного патронуса. Гермиона жалела, что сейчас с ней нет Рона – до конца недели он пробудет на сборах. Она была уверена, что он бы поддержал её решение несмотря ни на что. В конце концов, они собирались стать одной семьёй. Когда за окном начало смеркаться, Гермиона решила, что на сегодня хватит мрачного безделья. Она разогрела себе еду, заварила крепкий чай, и устроилась на диване со стопкой журналов со свадебными платьями, которую ей принесла на днях Джинни. Она добралась до третьего журнала, когда в камине раздался треск, и в гостиной появился Гарри. Гермиона вопросительно подняла на него глаза и закусила губу. Он был зол как соплохвост. Она смотрела, как друг очень медленно снимает мантию и вешает на крючок, а потом так же медленно опускается в кресло в углу. Ему потребовалась ещё пара минут, прежде чем он смог взять себя в руки и начать говорить. — Я был на суде. Его посадили, — Гарри поднял на неё горящие от досады глаза. — Я сделал, что смог. Тебя сняли со всех должностей и отстранили от судейства Турнира. Гермиона отложила журналы: — Я не могла поступить иначе. — Ты могла хотя бы отвергнуть слухи о связи с этим инцидентом по маггловскому ТВ, — в голосе Гарри послышались нотки обвинения. — Я стоял там как дурак. Ты ведь даже не предупредила меня, что не придёшь. — Я думала, ты тоже не придёшь, — она вскочила с дивана и заходила по комнате, — ты же был против. — Гермиона, всё не так просто… — Гарри произнёс это сквозь зубы. — Труднее, чем убить Василиска? Или победить Волан-де-Морта? Труднее, чем… Тут Поттер встал и, взяв её за плечи, слегка тряхнул. — Прекрати. Мне и так тошно. Теперь я принимаю решения не только за себя. У меня не было выбора, и ты прекрасно это понимаешь, — отчеканил Гарри. Гермиона сбросила его ладонь со своих плеч и, повернувшись к нему спиной, подошла к окну. Гарри вновь сел на кресло: — Мне удалось выбить для тебя место в Аврорате. Секретарём оперативного отряда. Зарплата, конечно, нищенская, и должность никакая, — он вяло улыбнулся. — Но походишь по местам преступлений, попишешь отчёты годик-другой, а там, глядишь, Кингсли и забудет про всё это. — Годик-другой? — Гермиона хотела было возмутиться, но лишь зло выдохнула. — А если я откажусь? Гарри из-под бровей посмотрел на подругу. — Ты не откажешься, — просто произнёс он. Да она и сама прекрасно понимала, что не откажется. Сегодня утром ей в голову пришла мысль попробовать себя на какой-нибудь маггловской работе. Или вообще бросить всё и сидеть дома, как порядочная замужняя женщина. Но, на самом деле, она уже не мыслила свою жизнь без работы в Министерстве. И пусть вакансия была не ахти какой, и вообще Гермиона не была уверена в том, что Гарри не выдумал должность специально для неё, но она хотя бы была. «К тому же, может быть, в Аврорате мне удастся узнать больше о том побеге из Азкабана и вообще…» — решила она, слегка взбодрившись.***
Перед магазином Всевозможных Волшебных Вредилок выстроилась огромная очередь. Сегодня был первый день продажи новой модели зачарованной татуировки, ставшей невероятно популярной. Подростки возбуждённо переговаривались между собой, дети помладше нетерпеливо выспрашивали у родителей, когда уже они попадут внутрь. Новинка раскупалась на ура. Полка с татуировками в третий раз за утро опустела, и Джорджу Уизли снова пришлось идти в подсобку, чтобы забрать ещё одну партию синих коробок с нарисованным на них золотым авгуреем. На комнату были наложены чары расширения, и помещение, которое изначально было не больше шкафа, сейчас представляло собой просторный зал со стеллажами, полнившимися различными товарами. За стеллажами перегородкой было выгорожено ещё одно пространство: небольшая лаборатория, в которой раньше Джордж и Фред работали над своими изобретениями. После смерти брата, Джордж так и не смог заставить себя вновь в ней работать, но и не посмел её ликвидировать. Именно в лаборатории он услышал какой-то шорох, когда зашёл в подсобку: — Кто здесь? Из-за перегородки вышел с поднятыми руками Рон: — Это всего лишь я. Джордж, не отпуская палочку, подошёл к нему и приобнял брата свободной рукой. Коробки, парящие в воздухе, проплыли за ним. — Не думал, что ты сегодня заглянешь. Ты же собирался сделать Гермионе сюрприз, приехав на день раньше. Я ожидал, что сразу побежишь домой, — Джордж подмигнул ему и громко рассмеялся. Рон на секунду замялся. —Я… Я решил сначала проверить, как тут дела, — натянуто улыбнулся он в ответ. Джордж ещё раз хохотнул: — Да отлично всё, мы тут и без тебя отлично справимся, в отличие от будущей миссис Уизли, — он с силой хлопнул брата по плечу, и подтолкнул к выходу.***
Шла вторая неделя её работы в Аврорате. Первые пару дней Гермионе всё было в новинку. Интересно было знакомится с коллегами, разбираться с обязанностями, привыкать к порядкам. Но в середине второй недели она случайно подслушала разговор нескольких сотрудников в комнате отдыха. Гермиона шла по коридору и несла свой отчёт Гарри, когда услышала из-за двери недовольный голос: — Я вообще не понимаю, почему её не уволили! — Да не переживай, не думаю, что её долго здесь продержат. Я, конечно, уважаю Грейнджер, она героиня войны и всё такое. Но как она могла спутаться с этими подпольными заговорщиками? — Салли, ты действительно в это веришь? — Погоди секунду, — Гермиона прислушалась. Раздался шорох, и через пару секунд тишины голос продолжил. — Вот. Смотрите. На этом фото чётко видно, как она смотрит во время турнира на одного из них. Вон он, с маггловской камерой. И вот ещё фото, тут она стоит совсем близко к нему. Как после этого можно сомневаться в её причастности? — Всё равно, это очень похоже на подставу. Гермиона кисло улыбнулась. Она наивно считала, что в эту очевидную клевету никто не поверит. Но время шло, а статей, в которых её обвиняли в связи с тайной группой «Свободной феникс» становилось всё больше. — Я тоже так думала, пока не прочитала эту статью. Если бы эти фото были единственным доказательством, но ведь Грейнджер пыталась сорвать Турнир, обвинив участника от Дурмстранга в жульничестве! И это я молчу о слухах, что она вообще тронулась головой в последнее время! Гермиона зло сжала зубы. Конечно, теперь все решили вспомнить слухи полугодовой давности. Назойливое чувство неправильности всего происходящего неприятно закололо в основании позвоночника. А ведь она почти избавилась от него, когда решила, что собственные принципы ей дороже любой должности. Гермионе даже вновь удалось почувствовать себя настоящей, а не пластиковой копией самой себя, когда она самостоятельно забрала вещи из отдела Регулирования магических популяций. Ей было больно покидать службу, которая ей была по душе. Но ощущения собственной внутренней силы и непреклонности перед Министерством вдохновляли. Однако чувство пластмассовости вновь вернулось в ту пятницу, вместе с приехавшим со сборов Роном. Когда она вышла из камина и почувствовала запах готовящегося ужина, то невероятно обрадовалась. Оказалось, что за то время, пока они жили вместе, Гермиона успела привыкнуть к его присутствию в своей квартире. И эти шесть дней показались целой вечностью. К тому же столько всего произошло. Она тихонько зашла на кухню, предвкушая радость объятий. Но наткнулась на холодный взгляд. Рон стоял, облокотившись на столешницу и сложив руки на груди. В кулаке у него была зажата газета. Он лишь слегка улыбнулся, когда она быстро чмокнула его в щёку и коротко поприветствовала. — Я уехал всего на неделю, — он округлил глаза и потряс перед собой газетой. Гермиона нахмурилась: — Ты же понимаешь, что это всё обычные слухи? А насчёт суда… Я не могла поступить иначе. Рон ещё больше округлил глаза и свёл брови на переносице: — Обычные слухи, которые разрушили твою карьеру, Гермиона, — он подошёл к ней ближе и слегка наклонился, чтобы заглянуть в глаза. — А про суд я вообще молчу. Она недовольно хмыкнула и отвела взгляд: — Тебе не понять. — Чего не понять? Твоих этих хвалёных принципов? — Рон покачал головой. — Мир бы не рухнул, если бы ты выступила на этом суде. Ничего бы страшного не произошло, — он аккуратно приподнял её за подбородок. — Я поступила так, как считала нужным, — она дёрнулась, высвобождая лицо из его пальцев. Рон глухо прорычал от бессилия. — Гермиона, пойми, я на твоей стороне. Но ты поступила глупо! Её глаза заблестели от злости: — Ах, глупо? Рон снова попытался удержать её за лицо, но она отступила назад и не позволила ему. — Да, глупо. Этого волшебника всё равно посадили. Твоя жертва ничего не поменяла. Ты сделала хуже только себе, — он вглядывался в её глаза, словно стараясь там что-то найти, — и мне… Какая-то часть её признавала, что Рон по-своему прав. В его словах слышалась боль и забота. Он принял молчание за согласие и тихо продолжил, прижав её к себе и успокаивающе положив ладонь на её затылок: — Ничего, мы всё исправим. Дадим опровержение, — она полной грудью вдохнула родной запах и потёрлась щекой о мягкую ткань его домашней футболки. — Ты извинишься перед министром. Это ведь всё тот же Кингсли. Гермиона недоумённо подняла лицо. Рон выглядел решительно и даже слегка улыбался. — Ты не понял, — она упёрлась кулаками в его грудь, и он слегка ослабил хватку, — я не стану ни перед кем извиняться. Я не жалею о том, что сделала. У Рона было такое выражение лица, будто ему сообщили, что завтра вся магия исчезнет. Гермиона медленно повторила: — Я поступила по совести, и ни о чем не жалею. Рон ошарашенно выпустил её из объятий. Немного постоял молча и, повернувшись обратно к плите, глухим голосом сказал: — Иди мой руки, ужин почти готов.***
Уже три недели Гермиона работала в Аврорате. В основном ей приходилось иметь дело со случаями раскрытия тайных заговорщических групп, которые сейчас подпольно организовывались по всей стране. Первые четыре раза она лично выезжала на место, а потом перестала, доверяясь показаниям очевидцев. Везде было одно и тоже. Помещение, установить владельца которого не представлялось возможным, следы различных заклинаний и остатки от зельеварни. После расспросов обычно находились несколько магглов, которые утверждали, что знают всё о магии и волшебниках. И никакой полезной информации о том, откуда и каким образом были приобретены эти сведения. Обычно всем таким магглам стирали память и отправляли домой. Процесс работы над отчётом об очередном не принёсшим никакого толку расследовании стал за это время для Гермионы обыденной рутиной. И самым запомнившимся происшествием, которое она запротоколировала, за это время была кража чрезвычайно ценного сервиза из гоблинского хрусталя у одной старой дамы. Гермионе всегда казалось, что волшебный аврорат напоминает маггловскую полицию, и, когда она сюда поступала, надеялась, что ей будут доставаться более опасные расследования. Конечно, принимать в них участие она не имела права, но она бы чувствовала себя куда полезнее, если бы вела протокол какого-нибудь громкого убийства, а не очередной мелкой кражи, которая в итоге нашлась у хозяйки на чердаке. После ссоры с Роном в вечер, когда он вернулся, они больше не обсуждали газетные статьи. На следующее утро Уизли просто сделал вид, что ничего этого не было, что всё было по-прежнему отлично. Он с ещё большим воодушевлением рассуждал о предстоящей свадьбе и о том, насколько популярны стали татуировки с золотым авгуреем в целом, и в Хогвартсе в частности. Конечно, Рон при любом удобном случае напоминал окружающим, что это именно он предложил продавать их в лавке братьев Уизли. Новый день начался, как обычно. Она позавтракала, покормила кота, чмокнула жениха в щёку и нырнула в камин. На рабочем месте её уже ждала сводка происшествий, которую нужно было запротоколировать. Она налила себе большую чашку кофе и села работать. Пусть её обязанности не были трудными, но она выполняла их со всеми присущими ей аккуратностью и ответственностью. Примерно через час в коридоре послышался шум, и через минуту её дверь распахнулась: — Грейнджер собирайся, у нас серьёзный случай. Гермиона быстро кивнула, представив, что это наверняка очередной бабушкин сервиз. Но когда она покидала все нужные вещи в сумку и вышла в коридор, ей стало ясно: на этот раз произошло нечто действительно серьёзное.