Возьми мои руки, сожми их сильней

Прошло чуть больше недели с того странного приема у Глеба, и наступило 23 января! Вы спросите, чем же так знаменателен этот день? Сегодня ведь день рождение нашего всеми любимого бармена Эли! Только он заранее попросил отгул на этот день, а меня – заменять его. Мне безумно приятно, что он настолько доверяет мне – за все это время я, и правда, выучил много рецептов коктейлей и других напитков, но, все равно, не уверен, что смогу достаточно хорошо выполнить сегодня свою роль. Но, раз уж такое дело, я постараюсь! Пришлось проснуться раньше в этот раз, не смотря даже на то, что вчера у меня был клиент, с которым мы заигрались практически до рассвета – такой он ненасытный мальчишка, просто жуть. До этого приходил Глеб, всего один раз, и пока – просто как посетитель кафе. Паша тогда жутко возмущался, что мне постоянно приходилось сидеть с ним, и я с ним довольно мило общался. Да, безусловно, Глеб – очень интересный молодой человек. Только вот, думаю, если он захочет провести со мной ночь, то пассивом в нашей паре буду я. А еще мне кажется, с ним у меня не будет таких проблем, как с тем клиентом Константина. Но, речь сейчас не об этом – а о том, что мне пришлось раньше встать и начать день с готовки завтрака для всех. Я решил поизощряться, и сделать каждому яичницу-глазунью и тосты. Пришлось разбудить еще и Раяна с близнецами, чтобы они помогли мне сделать все очень быстро, а то остывшая яичница – не шибко вкусная еда. Но мы справились, и когда все проснулись и спустились в бар, все уже шипело на тарелках для каждого. Я сам остался у барной стойки, и ко мне подсели Раян, близнецы, Эли, Мастер и Банни. Ох, Банни – как он мне надоел за это время. Ни на секунду старается от меня не отставать, очень расстраивается и злится, когда я подолгу сижу с Пашей, отзывает меня вроде как к Эли или к Мастеру, а сам – просто хочет поговорить со мной или, что более вероятно, просто подомогаться и поприставать. Когда все позавтракали, мы поздравили Эли даже громче, чем получилось мое поздравление, и подарили подарок, который он пообещал раскрыть немного позже. А потом пришла Антуанетта. Она была такая красивая, еще красивей, чем тогда, на рождество. Она была в темно-синем приталенном платье, с юбкой клеш до колен. В руках она несла довольно большой подарок. Только она увидела Эли, то лицо ее стало на удивление счастливым: она взяла подарок в одну руку, подбежала к нему и… что? Да, с разбегу прыгнула ему на руки и поцеловала его. Эли, кажется, был только рад такому приветствию, подхватил ее и обнял, отвечая на поцелуй. Так он не гей? Нет, честно сказать, я и правда не мог представить его с мужчиной, да и с Тоней они – просто отличная пара. - Так вы встречаетесь что ли? – каким-то разочарованным голосом спросил я. - А, ну да, уже довольно давно, - усмехнулся он, - Просто ждали удобного случая, чтобы сказать всем. - Так ты нас покидаешь? – состроив грустную моську, спросил Джесси, подходя к Эли и хватая его за руку, - Ты не можешь так поступить с Джесси, Джесси никогда тебя не простит! - Да никого я не бросаю, даже не думай. Я все еще остаюсь вашим барменом. Просто… Теперь мы с Тоней встречаемся. - Так что, мне теперь тебя братом называть? – громоподобным голосом, широко улыбаясь воскликнул Орфео, обнимая их обоих за плечи, - Но ты смотри, - тон его сменился на серьезный и немного устрашающий, - Хоть раз заставишь ее плакать – не жить тебе на свете. Я уж об этом позабочусь. - Да ладно, Орфео. В любом случае, я уже, вроде как, прошел «проверку на прочность». Тониным подарком оказался свитер, который она связала для него сама – он был безумно красивый и вряд ли такой найдешь где-то еще. А потом они попрощались с нами, и ушли куда-то, справлять день рождения. Итак, я остался на баре. Клиентов пока было мало, пришел только Паша, и я попросил его на этот раз сесть возле барной стойки, так как не смогу сегодня от нее отойти. Он оказался не против, плюс, ему очень захотелось посмотреть, как я управляюсь со смешиванием коктейлей. Банни, видимо, хотелось того же. Как только его первый клиент ушел, он зашел за барную стойку ближе ко мне и обхватил за талию сзади. - Эмм.… Прости, что ты делаешь? – недовольным тоном спросил я, снимая его руки с себя, - Ты не видишь, я общаюсь с клиентом. - Да ладно, я не очень сильно помешаю. К тому же, у меня сейчас нет клиентов. И не такой уж он важный клиент, чтобы ты уделял ему так много внимания. Разве не правильно говорю? - Банни, - прошипел я, - Если тебе мало работы, пойди на кухню и помоги Раяну с мойкой посуды. - Но у меня дома посудомоечная машина! Я ни разу к мочалке и грязной посуде не притрагивался! – возмутился Банни, показывая свои руки, - Посмотри, я же кожу испорчу! Даже после одной мойки посуды мои руки больше не будут такими нежными, как сейчас! Как ты можешь так калечить меня? - Тогда, будь добр, пойди, прогуляйся куда-нибудь, и перестань мне мешать! - Но я хочу побыть с тобой, глупый Вик, как ты не понимаешь? - Мы с тобой и так живем вместе, тебе мало? - О, когда ты так говоришь… - хитренько так захихикал Банни, - Я чувствую, будто бы мы с тобой по-настоящему вместе! - Мы. С тобой. Никогда. Не будем. Вместе. – Проговаривая отдельно каждое слово, стараясь не повышать голос (хотя так хотелось), сказал я. Никому еще не удавалось так быстро вывести меня из себя. Только вот, Банни это, кажется, нравилось, - Посетитель пришел. Пойди и обслужи его. - Но, там же близнецы… - ИДИ И ОБСЛУЖИ ЕГО, БАННИ. Наконец, до него дошло. Только у меня уже, наверняка, пар из ушей шел. Да как он смеет говорить такое при Паше?! Прекрасно же видит, что я к нему чувствую, что он тогда творит?! Паша расстроился еще сильнее. Сидел, опустив взгляд в чашку с остывшим чаем и размешивал сахар, который уже тридцать три раза успел раствориться. Мой малыш, как же было бы хорошо, если бы я мог показать тебе, насколько ты по-настоящему важен для меня… - Прости его, он совсем не хотел тебя обидеть, - с взволнованным лицом говорю я, нагнувшись к нему. - Что значит – не важный клиент? – тихим голосом спросил он, все еще не поднимая глаз. «Не важный клиент – значит, ты не покупаешь меня на ночь для того, чтобы потрахаться», - как ему это объяснить? - Ты для меня - самый важный клиент, - осторожно погладил его по щеке и приподнял за подбородок, чтобы он, наконец, посмотрел мне в глаза, - Что бы там кто не говорил. - А как же твои остальные важные клиенты – не обидятся, что ты так говоришь? – ядовито спросил Паша. Он явно очень, очень сильно обижался на меня. Или не на меня. - Их не так много, чтобы они сильно обижались… - одного ты даже видел, на рождество. И тут я понимаю, какую глупость я сейчас сказал! - Паша, Паш, пожалуйста, забудь об этом разговоре вообще… - попытался успокоить его я. - Ага, значит, не так много! – с еще большей колкостью в голосе перекривлял меня он. - Паша! – я взял его лицо в ладони, но он сдернул с себя мои руки и резко встал, отодвигаясь от меня. - Сегодня мне не хочется с тобой больше общаться, - холодным, тихим голосом сказал он, бросая на стол деньги за чай и наспех одеваясь, - До свиданья, Вик. - Паш!.. – последняя, но, естественно, неудачная попытка остановить его. А Банни еще, гаденыш такой, проходя мимо, улыбнулся ему и сказал что-то вроде «Приходите еще!». Сукин сын, когда-нибудь он получит у меня. Дальше весь день прошел, как во сне. Моя бывшая мне как-то говорила, что после расставания с парнем она больше недели ходила «на автомате», абсолютно не запоминая, что она тогда делала. Наверное, сейчас у меня тоже самое. Я не запоминал, что я делал, кому, какие коктейли. Не помню, как все клиенты разошлись, я убрал все и зашел на кухню – сказать Раяну, что тот может быть свободен. Кажется, со мной потом никто, кроме Банни, не заговорил. Его эта вся ситуация, кажется, очень забавляла. Он же вернется, правда? Я даже не помню, где он живет – когда я усаживал его в такси, то просто достал его паспорт и открыл в лицо водителю на нужной странице. Я даже фамилии его не знаю! Не знаю, когда у него день рождения. Не знаю, в какой школе он учится. Как я найду его, зная только его имя, внешность и наши общие интересы, если он вдруг не вернется? Что я вообще буду делать? Я зашел в нашу с Банни комнату, снял форму и бросил ее на свободный стул. Завтра будет в ужасном состоянии, но я об этом не думал. Упал на кровать, повернулся набок, и, на удивление быстро отключился. Лучше бы я не засыпал. Мне приснился очень четкий, ясный, запоминающийся кошмар. В нем был Паша, стоял с какой-то девушкой постарше его с весьма округлыми формами в нужных местах. Когда я спросил его, что он нашел в ней, зачем ему она, когда есть я, когда я люблю его, он презрительно усмехнулся и ответил: «Ты что, педик? Что за мерзость? Как я мог общаться с тобой вообще?» И после этих слов он ушел куда-то во тьму, как бы громко я не звал его. Проснулся я в холодном поту, тяжело дыша и со слезами на глазах. Что же мне за фигня вечно снится?.. - Вик… - протянул чей-то тоненький голосок совсем рядом: Банни с грустным лицом подсел ко мне на кровать. - Чего ты хочешь? – прошипел я, все еще не в состоянии отойти ото сна. - Мне приснился кошмар… Когда я был дома и мне снился кошмар, я шел к старшему брату и засыпал только в обнимку с ним… Ты немножко напоминаешь его… Можно, я посплю с тобой? Иначе мне будет страшно заснуть одному… Значит, не только у меня такое бывает. То ли от ниоткуда прорезавшегося желания позаботиться о ком-то, то ли от собственного отчаяния и страха от того, что не смогу заснуть один, я сгреб его в объятия, притянул к себе и лег, закрывая глаза, чтобы попытаться нормально заснуть. - Тебе тоже приснилось что-то плохое, Вик? – тихонько спросил Банни, поглаживая меня по груди тонкими пальчиками. - Да… Это ты виноват в том, что сегодня мне приснился этот бред, - с укором сказал я, отворачиваясь от него. - Тогда… Можно я попробую это исправить? – полным раскаяния и вселенской скорби голосом спросил он. Интересно, как это он собирается сделать? Подает мне непонятно откуда взявшуюся повязку, приподнимает мою голову и завязывает глаза. Действительно, странное ощущение. Чувствую его теплое дыхание совсем рядом, он что-то шепчет все тем же грустным голосом: - Представь, что сейчас рядом с тобой не я, а Паша… Ты же этого хочешь, да?.. Сначала я был шокирован и возмущен этой идеей. Как он может так запятнать его имя? Только мое воображение пересилило мою совесть, и я поддался. Честно говоря, у них и правда довольно похожее телосложение, по крайней мере, та часть, которую я видел. - Паша… - шепчу, и, не в силах удержать тоскующий по безответно любимому человеку организм, тянусь к теплому телу мальчика, обхватываю его, притягиваю к себе и забываюсь в долгом поцелуе. Банни ведет себя совершенно не так, как вел себя на ринге. Немного вырывается, неумело отвечает – как делал бы это Паша, абсолютно незнакомый с такого рода ласками. Кусаю его за шею – вкус мандаринок! Как так получается?.. Или я схожу с ума, окончательно и бесповоротно? Он отталкивается от меня маленькими ручонками, но я уже не могу остановиться, и спускаюсь губами вниз, обсасывая маленькие мягкие соски. Он весь содрогается, издавая тихий, почему-то кажущийся мне застенчивым стон. Это полностью обезоруживает меня, и я с силой валю его на спину и нависаю над ним. Странно получается – я же ничего не вижу, а получается так, что он будто бы перед глазами, немного испуганный, но от этого еще более желанный. - Все хорошо, не бойся… Я не сделаю тебе больно, - шепчу я, вводя в него сразу два пальца, которые входят легко, и, поэтому, я сразу начинаю двигать ими внутри него. - Ничего.… Если это ты, Вик, - шепчет он, и я отчетливо слышу голос Паши. Срываюсь, не могу больше сдерживаться и вхожу в него на всю длину. Он вскрикивает, и я тут же начинаю целовать его – везде, где придется. Лоб, веки, губы, ключицы, кисти рук, ладони, грудь – до чего могу дотянуться. Сам начинаю двигаться в нем, постоянно ускоряясь, слышу, как ходит под нами кровать, слышу его стоны, которые он уже не может сдерживать. Он обхватывает меня руками, притягивает к себе, чтобы я его поцеловал. Не могу сопротивляться! Мы кончаем почти одновременно – он чуть позже, чем я. Шепчу ему: «Паша, как же я люблю тебя», и сон мгновенно забирает меня в свой плен. Банни, довольно и счастливо улыбаясь, осторожно снимает повязку с его глаз, чтобы удостовериться, что Вик точно спит. Осторожно вытирает его и себя салфетками, которые заранее оставил на тумбочке, укладывает его поудобнее, ложится рядом, прижимаясь к нему. Перед тем, как самому заснуть, слегка касается губами его губ и говорит, больше для себя, чем для самого Вика: «Все равно ты будешь моим».