***
Когда Гарри и Драко немного подумали о том, что есть общего у Квиррелла, дневника Реддла и шрама Поттера, пришли к очень неутешительным выводам. То, что голова у гриффиндорца болела в присутствии Квиррелла и дневника, давало понять, что с диадемой тоже что-то не так. Гарри не мешал Драко писать отцу и не сопротивлялся, когда слизеринец повёл его к Снейпу. Правда, перспектива впустить в свой разум человека, к которому Гарри не испытывал и толики положительных эмоций, его всё же изрядно напрягала. — Вам ведь известно, что на самом деле я не ем младенцев, мистер Поттер? — фыркнул зельевар, когда Гарри отказался от чая и уселся на самый краешек кресла, сжимая в руке палочку. — Послушайте, Гарри, — Снейп медленно, чтобы Поттер видел, отложил свою палочку на край стола, и тот немного расслабился, — Джеймс Поттер увёл у меня Лили, поэтому моё отношение к вам может быть слегка предвзятым, но поверьте, я не желаю вам зла. Гриффиндорец вытаращился на профессора так, будто тот сознался, что по ночам посещает магловские ночные клубы. Он как-то никогда не задумывался о том, что его родители, обучаясь в Хогвартсе, наверняка встречались с кем-то ещё, прежде чем поженились. И то, что «кем-то ещё» оказался не кто-нибудь, а третирующий его с первого курса мрачный профессор зельеварения, совершенно не укладывалось у Гарри в голове. Ещё бы Макгонагалл созналась, что отжигала со старшекурсником-Джеймсом, и хрупкое душевное равновесие гриффидорца можно бы было хоронить. — Чаю? — участливо предложил Снейп, послушав немного, как он сипит, не способный составить слова в предложение. Гарри интенсивно закивал. Первоначальные опасения, что зельевар может подлить ему какую-нибудь сыворотку правды, вытеснились из его головы. — Я понимаю, что неприятно доверить кому-то свои воспоминания, ничего не получив, — заметил Снейп, когда Поттер отпил чаю. — Предлагаю обмен. Гриффиндорец с интересом вскинул бровь. — Там, — Снейп указал пальцем на стоящий в углу кабинета думосбор, на который Гарри поначалу не обратил внимания, — мои воспоминания. И вы можете их просмотреть.***
Амос Диггори не отходил от своего сына: давал ему наставления, хлопал по плечам, обнимал и смотрел так, будто не мог налюбоваться. Седрик был немного смущён любвеобильностью родителя, потому как другие участники находились лишь в обществе своих преподавателей. Но не гнал отца, позволяя себя тискать. Гарри смотрел на эту сцену со смешанными чувствами. Грюм и Дамблдор вроде как тоже оказывали ему поддержку, но Поттер им уже не доверял, и ко всем этим кивкам и перемигиваниям относился с подозрением. Драко решил не нервировать уважаемых чародеев своим присутствием около героя, поэтому поддерживал Гарри с трибун. Громко играл оркестр под дирижированием профессора Флитвика, студентки Шармбатона скандировали речёвки, парни из Дурмстранга выкрикивали имя Виктора, аккомпанируя себе ударами посохов. — Сонорус! — крикнул Дамблдор, вскарабкавшись на трибуну, и Гарри подпрыгнул. Зрители озадачено затихли, оркестр замолк на полузвуке. Выглядело всё так, будто директор самовольно влез в тщательно отрепетированный спектакль. Он ещё раз повторил задание третьего этапа, подчеркнув, что именно Грюм спрятал Кубок в лабиринте. После чего многозначительно посмотрел на Гарри. Закончив оговаривать условия победы, Дамблдор подозвал участников и, отечески прижав к себе Флёр и Виктора, возвестил, что в лабиринте не будет чудищ, но это отнюдь не умаляет его опасности. Участники удивлённо вытаращились на уважаемого директора, потому как сразу после второго этапа им объявили, что лабиринт будет населён соплохвостами, акромантулами, мантикорами и химерами. Флёр незаметно, как ей казалось, попыталась выползти из-под тяжёлой руки Дамблдора. Крам хранил суровое молчание. Директор сказал, что что-то может быть не тем, чем кажется, что важно оставаться собой, после чего подтолкнул участников ко входам в лабиринт. Гарри неуверенно пошёл к Грюму, который коротко кивнул ему подбородком. Первым в лабиринт отправился Седрик Диггори, за ним Виктор Крам, потом Флёр Делакур и, наконец, Гарри Поттер. Парень сделал пару шагов и осторожно обернулся на Грюма. Тот незаметно указал ему пальцем влево. После чего кусты со зловещим шелестом схлопнулись за его спиной, отрезая все звуки.***
— Отец пишет, они с мамой связались с Сириусом и вместе шерстят библиотеку Блэков, — уведомил Драко, поставив заглушку. Они пришли на урок ЗОТИ раньше, и кабинет всё ещё был закрыт. — По поводу диадемы? — уточнил Гарри, и Малфой кивнул. Сириус писал, что сестрёнка нашла его в фамильном особняке, как только он там засел, и взялась за него столь рьяно, что покойной матушке Блэк такое и не снилось. «Меня будят по утрам, заставляют делать зарядку, кормят, как на убой и отправляют спать, едва начинает темнеть» — жаловался крёстный, но, судя по всему, был не против такой заботы. Гарри не сразу понял, что сестрёнка — это Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, а когда понял, долго смеялся, представляя статную светскую леди гоняющей Сириуса мокрым полотенцем. — Отец ругался из-за того, что мы трогали диадему руками, — фыркнул Драко. — А чем мы, по его мнению, должны были её трогать? — хихикнул гриффиндорец. — Чары не действовали, да и упала диадема прямо тебе в руки. — Я ему так и сказал, — развёл руками слизеринец. Уловив движение на лестнице, он сделал Поттеру знак хранить молчание и снял заглушку. — Поттер, — констатировал Аластор Грюм, — и Малфой? — он обратил внимание на Драко, казалось, удивлённый его общением с гриффиндорцем, хотя и присутствовал на втором этапе Турнира. — Похвальное стремление к знаниям! — объявил мужчина, после чего снял с пояса флягу и крепко к ней приложился. Среди студентов ходили сплетни о том, что он хлещет костерост. Вроде как без него многажды раненный аврор развалится на части. — Что же, проходите, — Грюм открыл дверь в кабинет. Скоро начали подтягиваться остальные учащиеся.***
— Никогда бы не заподозрил, что ваша голова может оказаться интересным объектом для изучения, — ворчливо отозвался Снейп. — Ты молодец, Гарри, вывел на чистую воду самозванца! — пискляво просуфлировал Драко, и зельевар вскинул на крестника хмурый взгляд. Тот поднял ладони кверху, делая вид, что не знает, кто это сказал. — Не «вывел», а «заподозрил», — педантично поправил Снейп, — и без моего вмешательства вряд ли сделал бы правильные выводы. Гарри пожал одним плечом, скривив губы в вымученной улыбке. Он ловил себя на мысли, что в этом году все ведут себя не так, как он привык, и ассоциировал это с массовым потреблением Многосущного зелья. В какой момент он подумал, что отставной аврор из-за регулярного отпития из фляги больше всех подходит на роль самозванца, Гарри не понял. Но это совпало с сеансом легилименции. — Если Грюм — не тот, за кого себя выдаёт, то где же настоящий? — нахмурился он, и Драко закивал. — А вот это, — повысил голос Снейп, — уже не вашего ума дело, молодые люди. Кто бы там ни был, он весьма непрост. Не суйтесь к нему, я сам всё проверю. В углях камина вдруг проступило очертание лица старшего Малфоя, и тот уведомил, что у них есть новая информация. Северус дал добро на перемещение камином, и через несколько секунд начищенные до блеска ботинки лорда ступили на припорошенный летучим порохом ковёр. — Здравствуйте, — кивнул Поттер, не зная, надо ли ему вставать или нет. До этого он общался со старшим Малфоем удалённо, через Драко, и плохо представлял, как себя вести. Зелёное пламя за спиной лорда снова взметнулось. — Сириус! — воскликнул Гарри, бросаясь в объятия крёстного.***
— Хоркруксы, значит, — бормотал Поттер, зарываясь в платиновые волосы Драко, лежащего головой на его бедре. — Материальный предмет или живое существо, куда можно поместить частицу себя специальным ритуалом. И никто не знает, сколько всего их сделал Неназываемый. Он тяжело вздохнул и вдруг склонился к Малфою, целуя его жадно, почти грубо. — Гарри, — прошептал тот, садясь и крепко обнимая парня за плечи. — Всё будет хорошо, — воскликнул он с убеждённостью. Казалось, что Поттер с ним прощается. — Отец, крёстный и Сириус заранее отправятся на кладбище и подстерегут там Петтигрю с Лордом. Если даже Кубок и закинет туда тебя или кого-нибудь другого, никому не будет угрожать опасность. — А если вдруг всё переменится? — отчаянно прошептал Гарри. — они будут сидеть в засаде на кладбище, а портключ сработает в другое место? — С чего бы? — мягко спросил Малфой. — Северус пролегилиментил Барти и подчистил его воспоминания об этом. Тот будет действовать так, как было задумано изначально. Даст тебе подсказку, чтобы ты добрался до Кубка первым. — А тебя не напрягает, что Неназываемый здесь? — он указал на шрам. Драко погладил его и ласково потёрся носом о щёку Поттера. — Вдруг что-то случится, и он проснётся? — Гарри не преувеличивал — он действительно опасался этого. Когда Малфой чуть отстранился, чтобы посмотреть на него, глаза у того были совершенно перепуганными. — Северус сказал, что эта штука в коме, — Драко снова погладил подушечкой пальца около шрама-молнии, — она спала много лет и не прореагировала на присутствие Квиррелла. Так с чего бы ей просыпаться сейчас? — он легонько коснулся губ Поттера своими, и тот крепче сжал его в объятиях, возвращая поцелуй. — Мы со всем разберёмся, — бормотал Малфой, — всё будет хорошо. Поттеру на глаза наворачивались слёзы — обычно он был вынужден сам себе шептать слова утешения.***
Третий курс был ужасен и начался с того, что Гарри сбежал из дома родственников, разгромив его стихийным выбросом. Перебравшая вина тётушка Мардж начала задавать вопросы о семье Гарри, будто за прошедшие года биография его покойных родителей могла измениться. — Кем был его отец, Петунья? — Мардж растягивала слова и качала головой, будто не могла поймать фокус. — Безработным, — фыркнула женщина. Она сделала солидный глоток бренди и захихикала, будто это было ужасно забавно. — Он нигде не работал! — повторила она. Вернон, щёки которого тоже неровно покраснели от виски, одобрительно закивал. — Конечно, он не работал, — буркнул Гарри себе под нос, моя посуду, — он учился, а потом воевал, когда ему было работать? — Наверняка он был пьяницей! — добавила Мардж и посмотрела на Гарри свысока, будто это он не мог свести глаза в кучу и путал слоги в словах. Она подняла бокал, и тот вдруг лопнул в её руках. Вернон и Петуния ахнули, бросив взгляд на Гарри. — Ох, прости, Петуния, — повинилась женщина, неловко стряхивая прилипшие к ладони осколки, — кажется, я слишком крепко сжала бокал. Петуния дёрнулась было встать, но Мардж её остановила. — Убери! — обратилась она к Гарри, и парню показалось, что женщина разбила бокал специально. — Может, отец тут и ни при чём, — хмыкнула Мардж, когда Поттер вытер стол и принёс новый бокал. — Тут всё дело в матери! У собак точно так же, если сука попалась с изъяном, то и щенки будут уродами! Гарри до хруста сжал челюсти, отворачиваясь к раковине. Хоть он и не ожидал от Дурслей хорошего отношения, слушать о себе и тем более, о родителях, гадости, было ужасно неприятно. Почему он всё это терпит? Какую-такую магическую защиту мама могла навести на дом своей сестры, если Поттеров убили в их мэноре, а до этого Петунья и Лили не общались? Наверняка и дом на Тисовой улице был куплен не так давно. — Где он учится, Вернон? — вопросила Мардж, подливая бренди в миску своего бульдога. — В школе Святого Брутуса, — гордо возвестил Дурсль. — Как раз для таких безнадёжных, как он. — И как часто их там порют? — скривила губы в мерзкой ухмылке женщина. Все члены семейства, как по команде, развернулись к Гарри. — Каждый день, — буркнул парень, решив подыграть. Может, если он будет со всем соглашаться, Дурсли, наконец, поговорят о чём-то ещё? — Каждый день? — подняла брови Мардж. — И сейчас тоже? — Сейчас каникулы, мэм, — заметил Гарри. — И что же, его никто не порет? — возмущённо воскликнула женщина. Поттер сузил глаза, представляя себе, как всех троих проглатывает Пушок. Одним движением. — Мне не нравится, как он смотрит на меня, Вернон, — пожаловалась Мардж. — Неужели ты позволишь этому наглому щенку вести себя так вызывающе? Мистер Дурсль встал, с грохотом опрокинув стул, на котором сидел. — А ведь и правда! — воскликнул он. — Давно я не учил тебя уму-разуму, сопляк! В помещении замигал свет, а предметы задрожали. — Да как ты смеешь снова делать это?! — рыкнул Дурсль, глядя на подобравшегося Гарри красными злыми глазами. — В моём доме! — Что вам всем надо от меня?! — заорал Поттер, поняв, что мирного решения конфликта не предвидится. Ветер стал сильнее, а стаканы в серванте начали лопаться с резким звуком. — Я готовлю, убираю, работаю в саду! — выкрикнул Гарри, со злостью швыряя на пол полотенце. Воспоминания мистера и миссис Дурсль о событиях прошлогодней давности были слегка подправленными. Вернон не помнил, почему на окне второй спальни стоят решётки, как не помнил и визита Уизли. Гарри выполнял поручения Петунии и Вернона, боясь опять спровоцировать какой-нибудь припадок. Если Дурсль не постеснялся месить его кулаками, а после даже не оставил лекарств, что бы ему помешало как-нибудь свернуть Поттеру шею? — Почему вы не можете просто оставить меня в покое?! — крикнул Гарри, сжимая кулаки. Дурсль всё-таки приблизился и замахнулся. И тут кухня взорвалась. Рассыпались шкафы, столы, люстры, вылетел кран, орошая помещение кипятком, с металлическим скрежетом деформировалась микроволновка и посудомоечная машина. Даже полы покрылись трещинами. В доме стало темно, а Дурсли, баюкая разной степени травмы и изрыгая проклятия на голову ненормального урода, высыпали на улицу. — Полиция, вызовите полицию! — причитала Петуния, и Гарри, торопливо очухиваясь от накатившей слабости, побежал наверх собирать вещи. Он чувствовал себя так, будто сжёг все мосты, но не испытывал никакого раскаяния по этому поводу. Парень успел улизнуть из дома до того, как на улице раздались сирены, и даже случайно вызвал «Ночного рыцаря», который довёз его до Дырявого котла. Поттер готов был с боем выгрызать себе право остаться жить в гостинице, но этого не понадобилось. Его не пугали отчислением из школы, не настаивали на возвращении к родственникам, и вообще, министр вёл себя с ним, как с вип-персоной. И это вызывало у Поттера не радость, а злое недоумение. Неужели всё было так просто? Ему просто надо было разнести дом с риском кого-то убить, чтобы провести летние каникулы в покое? А как же материнская защита? Как же опасность обнаружения Волан-де-Мортом?***
Учебный год начался с того, что поезд остановился на мосту и по нему начали шнырять дементоры. Пока остальные в купе перешёптывались, не понимая, что происходит, на Гарри уже начали накатывать волны ужаса. Вспомнилось, как Деннис, Гордон и Малькольм держали его, прижимая к земле, а Дадли вслух рассуждал, что будет, если сунуть ему в рот или в ухо зажжённую петарду. Как Вернон обжёг ему руку о тостер в наказание за то, что Гарри пережарил ему хлеб, как сидел в пустой комнате, пялясь в решётки на окнах, не зная, выберется ли он когда-нибудь отсюда. При этом воспоминания о том, как Уизли ворвались в дом Дурслей, разворотив камин, отступили на второй план. А когда чёрная склизкая рука дементора отодвинула дверь — исчезли вовсе. Гарри не мог даже закричать, чтобы выразить охвативший его ужас. И потеря сознания не принесла облегчения — он по-прежнему находился в плену кошмаров. В Хогвартсе Гарри не стало лучше. Несмотря на то, что дементоры находились на расстоянии, Поттер регулярно ощущал продирающий до костей холод и начал страдать от панических атак. Однажды он бродил по восьмому этажу, озабоченный мыслями о том, что хотел бы где-нибудь спрятаться. Комната за проявившейся из стены дверью была уютной. Сидя в большом кресле около горящего камина Гарри внимательно оглядывался по сторонам и гладил себя по голове, убеждая, что всё нормально. Что он в безопасности. — Исчезни, исчезни, исчезни, — бормотал он, прижимая руку с зажатой в ней палочкой к голове. И очень испугался, когда на конце её повисла жемчужная нить. Но так изводившее его кошмарное воспоминание померкло, став вдруг неважным. Поттер осторожно поводил палочкой, не зная, как сбросить нить, и тут ему на колени упал флакон с притёртой крышкой. Гарри осторожно поместил нить туда, и она послушно отделилась от палочки. За следующие несколько месяцев Гарри прочитал несколько книг по легилименции и окклюменции, нашёл информацию о Выручай-комнате и научился концентрироваться так, чтобы вынимать воспоминания без остатка, целиком.***
Гарри шёл по лабиринту, накручивая себя всё больше. Никаких левых поворотов не было, а значит, Грюм обманул его. Значит, Снейп прочитал его неправильно. Возможно, Грюм вовсе не Барти, а хитрый аврор, подсунувший Снейпу ложные воспоминания. Зельевар не разглашал подробностей своего допроса, но он вряд ли изолировал Грюма на несколько часов, чтобы проверить, в кого тот превратится. Уже очевидно, что и Грюм, и Дамблдор подталкивают его к какому-то действию, но всё-таки, чего они добиваются? Неужели всерьёз желают возвращения Неназываемого? Зачем? Или, наоборот, хотят, чтобы Гарри его убил? Тогда почему перед этим Неназываемого надо воскрешать? Поттер наконец дошёл до развилки, посмотрел налево и вздрогнул, увидев Седрика. Тот находился в паре десятков метров и двигался как-то странно, пригнувшись и крадучись в сторону Гарри. Поттер быстро обернулся в противоположную сторону, никакой опасности не увидел и неуверенно позвал хаффлпаффца по имени. Тот резко дёрнул рукой, собираясь атаковать, но вдруг упал лицом вниз, проклятый ватноножным заклинанием. — Экспеллиармус! Петрификус! — негромкие выкрики сопровождались вспышками заклинаний. Воздух рядом с гриффиндорцем заколебался. — Ты плохо слушал директора, Гарри, — попенял ему Драко, не торопясь снимать мантию-невидимку. — В лабиринте всё не то, чем кажется, и можно потерять себя. — Но это ведь... — Поттер дёрнул рукой в сторону Седрика. — А с чего ты взял, что это Седрик? — буркнул Малфой. Поттер ошарашенно посмотрел, как чёрные лианы уволакивают парализованного парня куда-то в кусты, и помотал головой. — Что ты здесь делаешь? — опомнился он, нащупывая невидимого Драко. — Ну, я не благородный гриффиндорец, чтобы опасаться, как бы не схитрить на задании, — хмыкнул Малфой. — А кто же тогда на трибунах? — возмутился Гарри. — Я тебя видел! — Милли под обороткой, — фыркнул Драко. — Если Грюму можно, то почему нам нельзя? Ты что, не рад, что я здесь? — с напускным возмущением вопросил парень, потому как гриффиндорец оглядывался так, будто ожидал, что вот-вот из кустов выскочит Дамблдор, Грюм или сам Волан-де-Морт и заорёт: «Ага! Попались! Мошенничаем?» — Рад! — сразу отозвался тот. Лабиринт, хоть и не населённый опасными магическими тварями, был по-настоящему жутким. Гарри казалось, что он попал в фильм ужасов: вокруг было темно, по земле стелился густой туман, отчего было не видно, куда ставишь ногу, всё шуршало, чудились какие-то голоса, а кусты иногда смыкались за спиной или образовывали новый ход, меняя лабиринт. В таком месте казалось не зазорным сойти с ума. Драко на секунду выпростал ладонь из-под мантии и коротко сжал руку Гарри. — Пошли, — в его голосе слышалась улыбка, — я прикрою.