Город фикрайтеров

Автобусы ехали по гористой местности, водители были отгорожены от салона стеклом. Малопрозрачным, пуленепробиваемым, звуконепроницаемым, удароустойчивым, легко отмываемым. Ну, и стекло по определению также не брали никакие кислоты (плавиковая не в счёт: эффект не тот, а в процессе применения горе-химики гибнут раньше повреждения стекла). Короче, стекло было фикрайтероустойчивым. А в кабине смотрел в стекло с грустным видом и бился рукой и лбом о него кондуктор. Он смотрел в салон на необилеченных пассажиров и страдал. И снова бился о стекло, как муха. – Муха, муха! Мухаха! – дразнил его кто-то. Но при торможении шутник впечатался лицом в барьер. Его губы почти соприкоснулись со лбом кондуктора. Между ними только стекло и... непонимание, что здесь творится, зачем и на кой чёрт вообще в этом автобусе кондуктор. Узкие дороги, обрывы и полный салон опасных для общества элементов. Водитель, увидев дорожный знак "Террористам въезд запрещён" (также известный в определённых кругах как "Движение транспортных средств с опасными грузами запрещено") остановился и реально задумался. Но стекло, кажется, начинало разогреваться и вибрировать. Нога сама надавила на газ. Автобус въехал в зону отчуждения - скалистую местность с выжженной растительностью и хищного вида птицами, орущими и что-то рвущими своими острыми когтями. Мужчина за рулём поёжился и постарался сконцентрироваться на асфальте, таком сером, хорошем и радующем глаз... Чёрные пучки травы рассыпались на ветру, оставляя своих более удачливых собратьев, зелёных и живых. Трава как бы говорила ветру, уносящему прах: «Это потому что я чёрный?» Тем временем в салоне пелись песни, рождались и рассказывались легенды, гибла в кислотном аду желудков еда, проклятая на такую участь за грехи полуфабрикатов, также известных как животные и растения. Вадим обнимал невесту, закрывал ей глаза, чтобы девушка не видела ужасов за окном, которые так жадно впитывал парень. На пути автобуса выросла высокая бетонная стена, однако за изгибом дороги открылось и то, что стена не сплошная: в ней были широкие ворота, за которыми были... ворота. Собственно, на ширину стены (несколько автобусов в длину) тянулся отстойник между воротами. Обычная система для исправительных учреждений... лагерей, зон... И голос из динамика: «Заключённым пройти озонирование. Пройти заключение в зону Фикограда!» Рядом со стеной был обычный для городов указатель начала населённого пункта. Фикоград. И неожиданность для стандартных дорожных знаков - нарисованная рядом со словом книга, заложенная чёрным пером. Над воротами была видна высеченная в камне надпись: "Оставь надежду, всяк сюда входящий! (с) Данте. Который не сын Спарды и брат Вергилия. И ещё оставь одежду, Надежду, невежду и пару рублей пожертвований на нужды Правительства! Чёрт! Вы это всё пишете за мной? Идиоты! Стереть бы... Ладно. Госзаказ. Казённые деньги. Стоп! Я же спалюсь со своими художествами! Лишние надписи убрать!" Автобус со смеющимися, а по идее приунывшими фикрайтерами въехал в ворота. Когда все автобусы собрались на месте, двери с грохотом захлопнулись... почти. Щели в три метра не в счёт. Пафосно же съезжались створки. И сверху даже сошлись... – С прибытием к месту ссылки. Дальше пешком идёте. Наш ответственный сотрудник Моисей отведёт вас в зону досмотра. Двери отворились, и на фоне яркого света показалась фигура мужчины с палкой. – Я... это... пастух, того. Меня тут нанял вас вести на контроль. Рамки там всякие... В общем, без "ме" и шатаний идём. И ругающиеся фикрайтеры пошли в сторону ворот и новой жизни...