Inside Beast

— Сука, блять, возьми же трубку, — воет Матвиенко, уже в десятый раз слушая голос робота: «Абонент не отвечает, оставьте своё сообщение после сигнала». В том, что перед их с Димой носами прямо на верную смерть повели их друга, не остаётся и сомнения, когда в квартире Попова оказывается пусто, его телефон выключен, и выдернутый посреди ночи Шастун дрожащим голосом сообщает, что на базе пусто. А последняя надежда увидеть его бухающим в клубе или трахающим в привате какую-нибудь танцовщицу Серого и вовсе исчезает, когда менеджер, встретившая компанию в дверях, испуганно разводит руками. Последние гости в клубе расходятся ещё до их появления, уставшие стриптизёрши ворохом разбегаются по домам, скомканно здороваясь с боссом, а покидающий пост сменный бармен радостно вручает Диме полотенце и недомытую гору посуды, что по большому счету только на руку охуевающим от жизни парням, которым нужны в пять утра лишь пустой зал, бар и тишина для подумать. Стробоскоп под потолком переливается яркими оттенками розового, проходясь по напряжённым лицам цветными бликами, в колонках совсем тихо поёт какой-то хер по типу Лазарева-Билана, но что именно поёт, никто не слышит. Парням элементарно нет дела до чужой увядающей несчастной любви, когда близкий друг тусит на эшафоте. — Ну чё, — нервничает Антон, выкуривая, наверное, уже пятую за утро сигарету. Звонок Димы поднял его в момент, когда он видел уже десятый сон после очередного ебейшего дня в универе, но, услышав, что Арсу, вероятно, пиздец, он без промедлений выскочил из дома. Времени наводить красоту не было, и потому он в сотый раз выслушивал от любимой всё её мнение о своих друзьях, параллельно нацепляя толстовку поверх домашней заляпанной алкоголички, ныряя в спортивные серые штаны и вылетая из дома, даже не почистив зубы. У Антона пелена страха вышибла любое здравомыслие. Он звучно трёт щетину и не прячет общий нервоз — его изнутри охуеть как колотит от мысли, что Арсений может быть уже мёртв. — Давайте уже хоть что-то делать, хули мы сидим? — А хули ещё делать? — огрызается не менее заведённый Серёга, нервно тыкающий то на иконку рядом с контактом «Арина Макарова», то на иконку «Арс». — Надо сначала выяснить, что от него хочет Макар, а потом уже план придумывать. — А если его уже, — Шастун складывает дрожащие пальцы на манер пистолета и подносит к виску, поясняя: — Того? — Хорош нагнетать, — фыркает Дима за стойкой и выставляет перед парнями чашки свежесваренного кофе. После он замирает примерно на секунду, хмурит густые брови и следом вытягивает с полки Ягермайстер и джиггер. Он вливает по стопке алкоголя в напиток, делая его более бодрящим, и отходит к кофейному аппарату, задавая программу «латте» уже для своей не менее заёбанной сменой девушки. Катя кусает губы, взволнованно осматривая друзей, и молча меняет пепельницу перед трясущимся высоким парнем. Секундная стрелка на настенных часах бара медленно ползёт к половине восьмого утра, количество неотвеченных исходящих вызовов на телефонах парней стремится к бесконечности, но никто и не думает отступать. — Может, у него появился кто? — с надеждой смотрит на Серого Антон. — А чел у Макара просто похоже забит? Матвиенко горько усмехается — уж как бы он хотел, чтобы это было правдой. Он бросает на парня беглый жалостливый взгляд и качает головой: — Нет у него никого. — А Воле ты звонил? — вдруг загорается идеей Катя и, понимая по растерянным небритым лицам, что нет, шустро тянется к блокноту в ящике под стойкой. Она бегло стучит по клавишам своего телефона, свободной рукой отмахиваясь от возмущённого антоновского: «Это ещё кто?», — и ставит телефон на громкую связь. — Чё бля? — хрипло шуршит динамик после первых двух гудков. Серёга с надеждой выхватывает у Кати телефон: — Пахан, эт Серый. Матвиенко который. — Вы там все петухи в своей банде? Хули так рано-то, блять? — Сам петух! — обиженно скалится Серый, и менеджер, понимая, что это нихуя не то, ради чего она искала номер, вырывает назад несчастный матерящийся гаджет. — Павел Алексеевич, это Катя, — приторно-сладко начинает она, как привыкла общаться с похотливыми посетителями. За такую женскую покорность элементарно больше платят. — Помните меня? — Катерина, счастья моего кудесница, — вмиг веселеет голос по ту сторону трубки, — как же тебя не помнить! Дима многозначительно покашливает в кулак, но Катя раздражённо отмахивается от него и устало закатывает глаза. Нашёл к кому ревновать. — Павел Алексеевич, — продолжает девушка, — простите нас за столь ранний звонок, но нам очень нужна ваша помощь. — Я в вашем полнейшем распоряжении, — бойко отбивает мужской голос, и все присутствующие склоняются над телефоном на барной стойке. — У нас Арсений пропал. Вы его не видели? Напряжённое молчание повисает в воздухе на целую минуту, которая кажется вечностью. Менеджер даже проверяет, не пропала ли сеть, когда Воля наконец тянет: — Пропал, говоришь… — в голосе больше нет того задорного огонька, с которым тот флиртовал с Катериной ещё секунду назад. Он вновь зависает, задумчиво смакуя вслух: — Но я сам видел его, наверное, недели две назад, и после он со мной на связь не выходил. — А вы не знаете, где он может быть? Может, говорил что? — Катя в надежде мысленно молит всех святых, чтобы появилась подсказка. Арсений дорог каждому из них по-своему, и потерять этого раздолбая будет тяжело для всех. Паша продолжает отвечать на вопросы: — Из того, что он мне говорил, могу предположить только два варианта. — Какие? — Дно реки Воронеж и петля, — без тени шутки роняет психолог, почти на восемьдесят девять процентов уверенный в точности своего диагноза. С таким он обычно не ошибается. Ледяные мурашки разом окутывают четыре тела, но необъятный ужас разрывает лишь одно из них. — Чего-о-о, — нараспев быкует Антон, — чё он несёт? Это кто нахуй вообще такой? — Тихо, — шикает на него Катя и снова обращается к телефону, так же не желая мириться с предположением врача: — А ещё варианты есть? — У пацана своего, — в тон отвечает Воля, — этот, как его… Андрей? Артур? — Антон, — подсказывают в голос присутствующие, пока зелёные глаза округляются до размеров Плутона. И Паша поясняет, словно видит недогоняющее ебало единственного не вкуривающего ситуацию: — Он всё помириться с ним хотел, вот, может, получилось. — Он до него не дошёл, — комментирует Серёга, но всё же решает уточнить, повернувшись к длинному: — Да? — Шастун отрицательно машет головой, и мужчина уже утвердительно повторяет в микрофон: — Да. — Тогда честно хэзэ, ребят. Он должен был на сеанс ко мне прийти ещё в прошлый четверг с анализами, но, как вы уже поняли, он проебался. А Шастун всё не унимается, он нихуя ни разу не ебёт, что вообще за гусь нарисовался в компании и какого хуя он так дохуя осведомлён о его, между прочим, лучшем друге, и потому продолжает злиться: — Чё? Какие нахуй анализы? Он что, болен? — Врачебная тайна, — ровно, без усмешки отзывается динамик. — Какая нахуй тайна?! — ревёт Антон, выдёргивая из женских рук мобильный. — Сука, что, блять, с Арсом? — А кто говорит? — Андрей-Артур, блять. И Паша, судя по голосу, улыбается: — О, приятно. — Да не очень. Но Катю этот цирк с конями не устраивает ни разу. Она отвешивает звонкий подзатыльник Шастуну и под громкое «эй!» возвращает свой гаджет назад. — Хватит сраться за мой счёт, — с укором тыкает она Антону. — Ладно, Павел, позвоните нам, пожалуйста, если Арсений объявится у вас. Будем очень признательны. — Всенепременно, — соглашается врач и без лишних прощательных речей сбрасывает вызов. Катя выдыхает, совершенно неудовлетворённая разговором, и откладывает телефон на край столешницы. Больше идей у неё нет. — И чё это было? Антон возмущён. Он недовольно осматривает всех друзей, задерживаясь пронизывающим взглядом на каждом в отдельности, и ждёт наконец нормальных объяснений. — Тебя надо спросить, — с укором отвечает менеджер, протягивая руки к остывшему кофе. — А это, — кивает она на мобильник, — психиатр, к которому Арсений обратился за помощью, чтобы решить ваш общий конфликт. — Чё? — кривится Антон. — Психиатр? А со мной без сцен поговорить не судьба? — Ради этого он и пошёл к Паше. — Может, сначала самого Арса найдём и ты, Шаст, лично ему всё предъявишь? — Матвиенко заведён. Он лучше всех помнит каждое слово Арсения. Он лучше всех помнит потухшие серо-голубые глаза. Серёга лучше всех понимает, что первые варианты Паши брошены действительно не на отъебись. — Ладно, хорош, — вскидывает ладони Дима в спокойном примирительном жесте. — Надо что-то решать уже. Но Шастун просто не может успокоиться. Сидеть на месте — последнее, что, по его мнению, нужно в такой ситуации. — А что решать? Надо идти за ним. — Куда? — морщится Серёга, рисуя пальцем на столе квадрат, и следом поясняет: — Там по всему периметру охрана. — Не по всему. — Арина? Компания замирает, удивлённо тараща уставшие глаза на плавно приближающуюся к их посиделкам жену главы мафии. На ней расстёгнутый серый полушубок, длинное чёрное платье, подчеркивающее плавные изгибы талии и бёдер, вырез, демонстрирующий округлую грудь, а в руках у неё какой-то небольшой чёрный тубус. Девушка подходит к хозяину клуба и, оставив на его щеке лёгкий поцелуй стойкой ярко-красной помадой, вкладывает свою тонкую кисть в его широкую горячую ладонь. — Прости, Серёж, — легко улыбается девушка, — не могла ответить на звонок. Сам понимаешь — много лишних ушей. И глаз. А Серёга вспыхивает ярче сверхновой, мгновенно расползаясь искренней улыбкой. Он сжимает женскую ручку и подносит её к своей бороде, целуя в ответ. В широкой груди разливается тепло, какого раньше мужчина не испытывал, и оттого он мгновенно теряется, медленно соображает и чуть не забывает о том, зачем вообще искал девушку всё сегодняшнее утро. — Арина, нам нужна тв… — Арсений у вас? — перебивает Антон. Он не готов распыляться на лишние любезности — и без того дохуя времени потеряли. Дайте ему ответы, и потом лобызайтесь сколько влезет. Арина даже не смотрит на парня — невежливо с его стороны так влезать в чужой разговор. Она молча продолжает переплетать пальцы с мужчиной перед собой и с его помощью усаживается на барный стул, на котором тот сидел до неё. Никто, кажется, никуда совсем не спешит: Серёга плавной походкой обходит стойку, вставая перед девушкой, и, потеснив Диму, принимается лично готовить для неё кофе. Время неумолимо уходит, Антон кусает уже и без того истерзанные губы, совсем не понимая происходящего, и думает уже снова задать вопрос, как Арина, поправив высокий хвост чёрных волос, ловит кивок Матвиенко в немой просьбе дать ответ. — Да, — наконец подаёт голос Макарова. — Илья держит его у нас в подвале. И Антон совсем забывает мафиозные приличия: — Почему? За что его поймали? Он готов схватить Арину за плечи и вытрясти все подробности, только бы уже стало ясно хоть что-то. И девушка чувствует это. — Он ограбил магазин Ильи, — поясняет она, встречаясь со встревоженными зелёными глазами, — «Топаз». Антон замирает в оцепенении. — Да ладно? — озвучивает общий ахуй уже Дима, и Арина переводит взгляд на него. — Илья месяц его искал, — пожимает плечами, принимая из рук Сергея чашку горячего капучино. — И вот поймал. — Сука, какой же он пиздун, — воет Антон, опускаясь лбом на кулак на столешнице. Он единственный из всех сращивает ситуацию. — Дебил, сука, блять, бессмертный. Компания же вопросительно таращится на него, бьющегося головой о свою же руку, и Шастун, снова выпустив сквозь зубы стон бессилия, поднимает голову. — У вас тут журналы лежали раньше, — машет куда-то на край стойки, — и был там каталог всяких цацок из «Топаза». Вот. И мне понравился оттуда перстень. Короче, Арсений украл его для меня, этот перстень. — Чего? — охуевает Позов. — И ты типа только щас догадался? — Я же не просил его это делать, — оправдывается Шастун, а у самого ком поперёк горла встаёт. — Он когда подарил его, я в таком ахуе был, что и не подумал, откуда он взял его. Арс сказал, чтобы я забил и принял кольцо. А потом, когда мы посрались, я этот перстень ему вернул. Ну как вернул, швырнул куда-то в грязь, а темно было, я хуй знает, где теперь искать. Пиздец, нахуя я это сделал? Антон обессилено трёт лицо ладонями, мысленно обвиняя себя во всех смертных грехах. Он же даже не подумал, на что пошёл Арсений ради него. Он опять поднимает покрасневшие глаза на Арину и задаёт вопрос, ответ на который боится услышать: — Ему вернуть его надо, да? Девушка, удивлённая не меньше остальных, всё же на счастье Шастуна отрицательно качает головой: — Ничего возвращать не надо. Илья его держит не за этим. — А зачем? — Не знаю, — искренне отвечает Макарова, — но точно не для этого. Я вообще удивлена, что он вора домой к нам привёз, а не на бойню свою. — На бойню? — испуганно отзывается Катя, уже запутавшаяся, чему стоит больше удивляться. Арина общего невроза не разделяет — она медленно делает небольшие глотки из своей чашки и по-кошачьи изучает каждого друга Сергея. Она смотрит на Катю и как-то безэмоционально отвечает, совсем с этой жизнью растеряв страх подобного: — Есть у него где-то за городом место, куда он обычно свозит на убой перешедших ему дорогу. Пытает, мучает и потом убивает с особой жестокостью. Иногда даже показательно. — Значит, это хорошо, да? — встревает наконец Матвиенко. — Он не убьёт Арса? — Кто знает, — честно пожимает плечами девушка, раскрывая все карты о своём муже. — Это Илья, тут нельзя быть уверенным на сто процентов. Может, он хочет сотрудничество в какой-то области предложить вашему Арсу, а может, лично пристрелить за кражу. А Антон не слышит ничего. Ему за друга страшно до одури, так, что табачный воздух поперёк глотки уже стоит. — Его пытают? — Бьют точно, про остальное не в курсе. Мне запрещено ходить в подвал к пленникам. Не знаю даже, дают ли ему элементарно там воды. Серёжа хмурится. Он, безусловно, рад, что друг жив, но не понимает, надолго ли. Как так можно было вляпаться, почему пошёл на дело, никому ничего не сказав, и главное, когда он всё это успел провернуть? Он переводит взгляд на белого как лист Антона и думает: «Пиздец». Если Попов сейчас готов на всё ради пацана, дальше, без него, будет только хуже. Серёжа не верит в любовь, но видит её чётко, своими глазами. — Арина, — обращается к девушке, так и не сводя глаз с трясущегося Шастуна, — что мы можем сделать? Макарова хитро сверкает карими глазами, расплывшись в яркой хищной улыбке, отставляет чашку недопитого кофе и лёгким движением руки открывает тубус. На столешницу перед компанией ложатся три больших свитка. — Это что? План вашего дома? — охреневает от жизни Позов. Антон подаётся вперёд, вперив взгляд в громоздкие чертежи. Он парень неглупый, и его этот вариант развития событий устраивает полностью. — Как попасть на территорию? Где точки охраны и где Арс? — начинает тараторить, нависая над бумагами. Дима хмуро смотрит в русый затылок и переводит взгляд на взволнованную не меньше него Катю — он всё понимает, но бросаться на амбразуру, как его друг, не готов. Здесь нужен чёткий план и понимание, стоит ли игра свеч или же их всех просто решили заманить в капкан. — Почему ты нам помогаешь? — упирается взглядом в карие глаза Позов. — Какая гарантия, что это не замануха и нас самих там не пристрелят? Каковы шансы, что Арса уже не грохнули? — Никаких, — честно отвечает Арина. — Но заметь, что если бы мне нужны были ваши трупы, то я наверняка просто бы сказала мужу вас пристрелить. Арсений может быть мёртв, но я сомневаюсь в этом. Как я сказала, для убийства Илья свозит добычу далеко не в собственный дом. Что касается моей помощи — у меня свои на то причины, — кидает быстрый взгляд на ухмыляющегося армянина и возвращает назад на Позова, — но, чтобы вам было проще принять её, думайте, что это просто акт благотворительности. Дима всё ещё смотрит с подозрением, но не успевает вставить и слова, как Шастун опять нервничает: — Давайте ближе к сути, пока мы пиздим не о том, мы проёбываем время. Катя кивает, и её мужчина, фыркнув, машет рукой — помирать, так за друга и с честью. Парни достают мобильные телефоны, открывают камеры и сосредотачиваются наконец на плане местности, чтобы запечатлеть основные моменты и пути отхода. — Значит так, — начинает Арина, выкладывая первый общий чертёж с описанием ландшафта, — это главный вход, — она тыкает пальцем в обозначение ворот. — Через него идти нельзя, так как за ним пост с двумя охранниками, но, — ведёт пальцем левее, — на стыке с соседями есть брешь в заборе у самой земли, и, если сделать подкоп, можно легко оказаться внутри. Дальше, уже на территории, — переводит палец на рисунок растительности, — идёте по сирени к задней двери. Охрана по территории не ходит, но по углам дома стоят камеры. — Собаки есть? — уточняет Серёжа, фоткая план. Арина указывает куда-то за дом в небольшой квадратик, видимо, вольер: — Два ротвейлера. Но их выпускают в определённые часы: утром, потом до восьми вечера и уже после двенадцати ночи. В десять Илья уезжает по делам, поэтому вам нужно будет приехать именно к этому времени. Пока его провожает охрана, будет заминка, и вы сможете подлезть к пульту сигнализации, чтобы её отключить, — девушка подносит палец к задней двери здания, — здесь. — В десять? Да до десяти с Арсом что угодно может случиться! — возмущается Антон. — Нужен другой вариант, этот не подходит. — А что ты хочешь? — Я не знаю, — взмахивает руками парень. — Проведи меня сейчас. Давай я поговорю с Ильей, пусть возьмёт меня вместо Арса. Антон заведён — движения дёрганые; волнение, страх и вина разом перекрывают рассудок, и у него разве что колени не сводит от этого набора эмоций. Таким друзья его не видели никогда. — Ты же понимаешь, что не тебе устанавливать правила и торговаться с таким человеком, как Макар? — спокойно уговаривает Шаста Серёга, понимая, что тот со своей вспыльчивостью может наворотить дел похлеще уже нахуеверченных Поповым, к тому же, если он не присмотрит за пацаном, тот же Арс по головке его потом не погладит. — И если я возьму тебя с собой, ты сядешь в машину, а завтра твои друзья будут расклеивать по городу объявления о твоей пропаже, — спокойно подсказывает Арина дальнейшую судьбу порывистого парня, да только ему от этого не легче. — Я должен спасти Арсения! Вы это понимаете?! — Мы сделаем всё возможное, чтобы хотя бы вы вышли из моего дома живыми, — уговаривает его девушка, спокойно добавляя: — Даже если с трупом. Антон дёргается, как от пощёчины. У него желваки ходуном ходят, а глаза застилает ярость. Ещё слово о предполагаемой смерти Арсения, и он возьмёт жену Макарова в плен, а там уже око за око. Серый, кажется, читает с Антона его настроение, мгновенно вырывая того из фантазий: — Никакого трупа не будет, а ты, Шастун, остынь. Мы не меньше твоего ссым за Арса. Поэтому чем быстрее Арина всё расскажет, тем быстрее начнём сборы. Антон нехотя кивает и берёт из рук Матвиенко свежий косяк. Ему действительно нужно расслабиться и охладить голову. Арсений нужен ему живым, а если дуром лезть под пули, то, скорее всего, не выживет ни один из них. Арина же откладывает бумагу с описанием ландшафта и берёт уже план первого этажа. — И что, вот так просто? — удивляется Позов окончанию рассказа о территории. — Ни тебе ловушек, ни колючей проволоки — приходи и бери что хочешь? Не так я представлял себе дома мафиози. — А что ты хотел? Враги Макарова не так глупы, чтобы лезть именно в дом, а сказки о ямах с крокодилами делают своё дело получше самих крокодилов, — пожимает плечами девушка. — Но всё же это только вход в сам дом. — Она опускает взгляд на чертежи и продолжает: — Вам нужно будет пройти через четырёх вооружённых охранников внутри: двое на входе в подвал, двое у дверей в комнату, где держат Арсения. Арина повторно демонстрирует пост охраны и показывает контрольные точки. Она придерживает скатывающиеся листы, позволяя сделать фото плана, и даёт ещё какие-то мелкие комментарии. Но Антон их уже не слушает. Он смотрит на мелкий закуток подвала и чувствует, как сжимается сердце. Трава туманит сонное сознание и позволяет ярко фантазировать, как на холодном бетонном полу, в сырости и собственной крови умирает его практически родной брат, сжимая синеющими, поломанными пальцами отвергнутый им же перстень.

⎃ ⎃ ⎃

Антон целый день на грани срыва. После обсуждения плана было принято решение разойтись по домам и отдохнуть перед важной операцией, но сказать проще, чем сделать. Он тенью слонялся по квартире, не способный внятно говорить или попытаться пропихнуть кусок в горло. Каждые пять секунд он смотрел то на часы, то на список вызовов в телефоне. Он не надеялся на звонок, что Арса отпустили и тот в порядке, он надеялся не получить звонок о том, что набег отменён. Боялся узнать, что спасать больше некого. «А если мы уедем, и кто-то из парней…» «А что если без нас случится непоправимое…» «А если без моей помощи кого-то…» «А что если без меня Арсений…» Он поднимал взгляд на раздражённую Иру и искал поддержки, он верил, что она поймёт. Но сухое «жил без тебя, проживёт и дальше» говорило об обратном. Он не мог отменить все планы — они с Ирой уже слишком далеко зашли, но только девушка была не права. Он сам без парней, без Арсения, уже не представлял своей жизни. Но думать о будущем было сложно, тем более когда в настоящем пиздец лютый. На работе он попросил замену, старосте написал, что заболел, а любимой в итоге сказал, что будет поздно. И даже её уговоры остаться и, например, отдать это дело полиции не могли изменить принятого решения идти за другом самому. Антон выходит из дома задолго до назначенного часа в полной боевой готовности просто потому, что не может усидеть на месте. Да и с Ирой ещё хоть одна минута срача не грозит ничем хорошим. Он заваливается в клуб уже в форме: весь в чёрном, с балаклавой в руке и старым отцовским кинжалом за поясом. Кое-как на пару с Серым дождавшись Позова, они повторно обсуждают план, перепроверяют наличие в багажнике лопаты и инструментов для взлома щитка с сигналкой. Серёга прячет в штаны старый УСП, предварительно убедившись в полноте магазина. Они садятся в машину в напряжённой тишине, когда в зале стриптизерши уже отрабатывают программу, Катя принимает поток гостей, а весь город погружается в непроглядную тьму, продолжая жить, но уже более развязной жизнью. Девятка паркуется в элитном районе на своём привычном месте и смотрит потухшими фарами, как к воротам резиденции Макаровых подъезжает чёрный Тахо и начинается обещанная Ариной суета. — Пора, — читает пиликнувшую смску Матвиенко, и мужчины покидают салон. Они уже даже не волнуются — сил на это элементарно больше нет. Есть только алгоритм, двигающий тела по направлению к итоговой цели. Разлом под забором находится быстро. Он даже больше, чем представляли друзья, и потому, на их удачу, копать приходится не долго. Первым пролезает Серёга, держа на готове ствол, и, не поднимаясь с колен, осматривает территорию: кусты сирени, перед домом большой скульптурный фонтан с какими-то птицами, небольшие туи в ряд и вдали, у противоположной части забора, очертания высокого собачьего вольера. — Чисто, — оповещает парней Матвиенко, и в секунду рядом с ним возникают две фигуры. Друзья отработанными движениями натягивают на головы маски, на руки — перчатки и, сверившись с картой, осторожно бредут вдоль желтеющих кустов. До них доносится шум голосов, смех Арины, которая по плану задерживает мужа с охраной у ворот чуть дольше. — Вон щиток, — подаёт голос Дима, указывая на пластиковую белую панель, ярким пятном выделяющуюся на фоне красного кирпича. — Шаст, на тебе камера, я пошёл. — Принял. Шастун подхватывает с земли крупный камень и, замахнувшись, кидает мимо камеры. Та не реагирует, статично моргая красным огоньком ведения записи. — Она не на движение, — констатирует факт Антон, кивая: — Иди, Дим. Друг, пригнувшись, вываливается из кустов и осторожно движется к щитку. Болты поддаются легко, и защитная панель слетает быстрее, чем парни осознают подвох. — Поз, уходи! — вполголоса командует Серый, пока камера над его головой с характерным треском опускается вниз. — Блять, они тепловые, — поворачивается Шастун, — пальни по ней! Но Серый скалится: — Ты ёбнулся, я ж без глушака! — Сука. Дима же не отходит, шустро орудуя в проводах, пока камера продолжает движение под ритм выскакивающего сердца — если их заметят, живыми им не уйти, а самостоятельное видеонаблюдение точно связано с сигналкой. И потому чем быстрее он отрубит питание, тем быстрее остановится камера. Руки подрагивают, перебирая кабель, в ушах шумит пульс, и рёв мотора со стороны главного входа оповещает об отъезде главаря, а значит, основная охрана возвращается на пост. — Уходи, Поз! — хрипит Матвиенко. — Сука, блять, что делать? И Шаст догадывается. Он ловит с земли ещё один камень, выпрямляется в полный рост и, в два шага выскочив из-за облезлых веток, размахивается и кидает камень точно в объектив. Линза хрустит от удара, и под крышей, прямо над ними, ярко вспыхивает жёлтая лампочка сирены. Шастун глотает вдох, яркий свет гаснет — Дима перерезает провод. И пока камень из камеры звучно хлопается на асфальт рядом с Димой, Матвиенко клянётся начать жить праведно и верить в бога, Шастун клянётся бросить курить, а сам Позов клянётся нажраться, как сука, как только он вернётся домой. — Сейчас входим, и вы идёте за мной, — диктует Серый, выставляя перед собой УСП и укладывая палец на спусковой крючок. — Завалим охрану здесь, дальше будет проще. Парни кивают, сбиваясь гуськом за старшим, медленно движутся к задней двери в дом. Ворота со стороны въезда со скрипом захлопываются, и голоса мгновенно затихают — птичка покинула клетку. Предвкушение встречи подогревает замерзающие на первом морозе пальцы, и мысль, что Арс мёртв, перестаёт возникать в сознании. Дверь, как и обещала Арина, не закрыта на замок и поддаётся с лёгкого нажатия на ручку. Широкий длинный коридор ведёт в арку и дальше, судя по плану, к лестницам. Множество картин с пейзажами на стенах, мраморный белый пол и пара кожаных кремовых кресел у входной двери. Справа комнаты для персонала, слева дверь к подвальным помещениям, за которой охрана с калашами. — Прячемся сюда, — Серёга открывает дверь в противоположную от входа в подвал комнату, запуская парней, — и выманиваем. Как выходят, я стреляю. Он шагает следом за тяжёлую дубовую дверь, держа её приоткрытой и используя на манер щита. Вытягивает руку и кидает в дверь напротив снятую с полочки изящную хрустальную вазу. Предмет звучно ударяется о дерево, разлетается эхом по длинному коридору, рассыпаясь в крошево. И… ничего не происходит. — Этого недостаточно, — шипит Позов, — стреляй в замок. Матвиенко соглашается. Он взводит курок, целится и разносит в щепки замочную скважину под резной ручкой. Хлопок выстрела отскакивает от стёкол, всё в доме замирает — опять ничего. Дверь со скрипом приоткрывается. Перед тремя ворами полутьма пустого помещения с двумя креслами, к одному из которых сбоку прижат АК. — Если здесь никого, тогда… Но Серёга не успевает договорить. Паника застилает сознание, и Антон хватает автомат. Он не держал в руках ничего серьёзнее винтовки, да и стрелять-то толком не умеет, но сейчас плевать. Он вжимает приклад в плечо, обвивает пальцами рукоять и сбегает по лестнице вниз, туда, где должен быть Арс. Нет. Обязан быть Арс. — Антон, нет! — кричит Дима, не успевая схватить пацана за руку, и замирает, охваченный страхом — пары секунд не проходит, как слышится выстрел. Мужчины разом оказываются в подвале. На полу кровь, гильзы и четыре трупа в форме. Дверь в дальнюю комнату открыта, на входе лежит Калашников, брошенный Шастом, выстреливший в стену от резкого падения. Шаг, два, три. В холодной неосвещённой комнате ошмётки разломанного стула, комок верёвок, кровь и всё те же гильзы. И дрожащий Антон, прячущийся от ебейшей истерики в крепких руках Арсения.