⎃ ⎃ ⎃
У Арсения всегда всё на мази. У него всегда всё по плану, он знает, чего хочет, вне зависимости от того, может он это получить или нет. Он из тех, кто, если не идет к цели, то точно лежит в её направлении, и потому он совсем не согласен с Пашей. Да, он сдался в самом начале, но ведь он попытал удачу с Антоном. Да, не в романтическом плане, но шаг же сделан был. Ладно, полшажка. Да и что изменится, выложи Арс карты на стол, выдай идею лучше, чем создал Антон с Ирой? Ничего. Он будет всё тем же уголовником, от которого пытается избавиться Шаст. Вариант только один: встать наравне с Антоном, пойти учиться, найти работу, продать ферму Макару, завести золотистого ретривера, свести татухи, купить минивен и по праздникам не бухать, а с крестным ходом ебашить по святым местам, замаливая совершённые убийства и многолетнюю два-два-восемь. И с членом между ног вопрос ещё открыт — насколько он принципиален для Антона, при том, что на парней, по крайней мере при Арсе, Шаст никогда не заглядывался. А потому, вероятно, член тоже надо убрать. Но это ведь будет уже не то, не Арс. Пародия какая-то жалкая, которая преобразится в нечто форменно напоминающее ту же Иру, разве что с более сносным характером. Такая квинтэссенция озорства и авантюризма, мякотка и оголённый нерв балагурства в чистом виде. С ретривером ещё и минивеном этим… блевотно сказочный долбоёб. Самое страшное теперь другое. С осознанием изменений накатывает очевидное: Тоха станет другим. Он сменит не только круг общения, но и интересы, может, внешность, привычки, манеры, а значит... с переездом его Антон умрёт. И с этим откровением ситуация усугубляется в разы. При чём тут только депрессия эта выдуманная, Арсу неясно. Прицепился же, блять, Воля к какой-то несуществующей модной болезни, как будто в ней вся проблема. Как будто не профессионал вовсе. Но Арс пацан ровный, он не слабак и докажет этому зазнавшемуся докторишке, насколько он здоров, принесёт ему идеальные анализы, хуй бы с ним. Но для начала всё же выполнит задание. В примерно набросанном в голове плане стоит как минимум ещё три важных пункта: тачка, место передержки на случай, если Макар откажется сразу принять тело, и пушка, если слова для убеждения по методике Воли не дадут никакого эффекта. Просить машину у Поза палевно — начнёт ещё доебываться с извечными «куда», «зачем», «разьебёшь — уебу», а рисковать дружбой он не хочет. Да и похищение с угоном всё же как-никак подстраховка — если чувак живет не один, его семейство быстро номерки запомнит. Да и если придётся везти похищенного домой, соседям тоже не обязательно видеть знакомую девятку во дворе. Потому что пока других идей у него нет, хоть и не хочется палить неизвестному свою конуру. Хуй знает, убьёт того Макар или нет. Останется в живых — сдаст потом ментам и всё. С базой та же песня, её в принципе даже смертнику палить нельзя. Что же касается пушек, тут гораздо проще, хоть и аналогично может вызвать подозрения со стороны компании. Но без них соваться нельзя — он явно в одну руку не скрутит мужика, каким бы сильным ни был сам, и каких бы размеров ни был тот мужик. Действовать Арсений решается с конца. Он заваливается в стрипушник в самый разгар вечера, когда на сцене у шеста уже крутится девушка в латексе, на огромных шпильках и призывно раздвигает свой шпагат каждые пять-семь секунд. Разгорячённая публика ликует и почти не замечает, как танцовщица совсем не попадает в ритм гремящей на всю композиции. Главное то, как она выгибается, как владеет телом, и что боссу она очень импонирует своим талантом вмещать в свои трусики купюры исключительно крупного номинала. Катя сегодня, как и каждый день, дежурно улыбается гостям на входе, отписывая совсем незаметно смс боссу о том, кто из особо почётных сегодня в зале. Позов находится на своём месте за баром, разливая алкоголь по шотам, расставленным длинной шеренгой на всей стойке. Он поднимает левую ладонь в приветственном жесте и вновь возвращается к какому-то фруктовому сиропу, льющемуся из дозатора густой струёй. Арсений, довольный отсутствием лишнего внимания к своей персоне, зеркалит движение здоровой рукой и шустро проскальзывает мимо бара, без предупреждения заваливаясь в чёрную глянцевую дверь, — знает и так, что Катя давно уже смснула боссу. Попов всё так же, как и весь текущий день, олицетворяет собой поговорку «шило в жопе» и широким шагом пересекает кабинет. — Экстази? — не поднимая головы от кипы документов на столе, спокойно вопрошает Серый, даже не здороваясь. Он в чёрной классической рубашке, как обычно раскрытой на широкой груди. Какой-то большой золотой перстень бликует в тусклом свете ламп, создавая более солидный вид. Арсений же удивлённо ведёт бровью: — Ты предлагаешь или чё? — Я про вид твой приёбнутый, — поднимает спокойный взгляд и очерчивает в воздухе овал напротив фигуры друга, как бы показывая его самого. — Чё принял, говорю. — Да бля, ничего. Я спешу просто. — Уже заинтересован, — без тени иронии откликается Матвиенко, откладывая ручку и сцепляя руки перед собой на столе. — Во что вляпался опять? — Да долгая история, но у меня к тебе всего одна просьба, — переходит к сути, не давая времени вникнуть в наличие вообще какой-то истории, — помоги мне нормально одеться. Арсений в одно движение скидывает с себя куртку на диван, сделав лишь шаг в его сторону и вновь возвращаясь в изначальную позицию. Он кивает на растянутую на груди и плече футболку и многозначительно через боль шевелит пальцами, поясняя: — Я заебался так ходить. Серёга растягивает губы в усмешке и, оттолкнувшись ладонями от стола, поднимается на ноги: — И куда ты намылился вообще такой красивый? — Бля, ты поможешь, нет? — фыркает Арсений и ждёт, прожигая взглядом друга. Тот не спешит, склоняет голову к плечу и щурится подозрительно: — Да помогу конечно, но на вопрос тоже ответь мне. — К Воле на приём. Первое, что попадает в голову, вылетает не самым очевидным ответом, и у Матвиенко вполне закономерно вытягивается в удивлении лицо: — Да ладно? Так поздно? — У него забито к хуям рабочее время, и он предложил подскочить после, — безбожно врёт Арсений, не задумываясь ни на секунду, потому что правда точно не понравится другу, а впутывать его, их всех, ещё раз он не может себе позволить. — А в таком виде в их объебаться модную клинику идти стрёмно. — Ха, зато, может, хоть помощь тебе, калеке, предложат или скидос хороший сделают, — усмехается и всё же тянет руки: — Давай снимай нахуй, и с левой заново натянем. Арсений стандартно мужским движением цепляет пальцами ворот футболки за спиной и тянет ткань вверх, стаскивая одежду. Он передаёт футболку Матвиенко, но тот уже сводит брови к переносице, не зная, к чему придраться сильнее: к окровавленному, не первой свежести бинту или к новой татуировке с буквой А на и так разрисованной груди. Глаза, не скрывая пытливого огонька любопытства, скользят с партака на огнестрел и обратно. Но Серёга мужик умный, ему хватает и секунды, чтобы понять значение единственного осмысленного пятна чернил на чужой коже, и комментарии он логично решает оставить при себе. Арсений тоже не желает обсуждать повисший в воздухе вопрос-претензию, а потому закусывает щёку изнутри и поднимает раненую руку параллельно полу, ловя искры боли прямо в висках, под черепушкой. Серёга проворно натягивает рукав на вытянутую конечность, дальше на вторую и следом на опущенную вниз голову. — Сука, как хорошо, — блаженно выдыхает Арсений, наконец нормально расправляя на груди чёрную ткань. — Пиздец выручил, Серёг. — Хуйня, — отмахивается и подходит к дивану, поднимая с него чужую куртку. — Это тоже надо? Попов же в наглую обходит стол, плюхается в кресло хозяина и, отмахнувшись коротким «не», открывает верхний ящик его стола. — У тебя Москва полная или принести пару плюх? Я после Воли на базу. — Да вроде, были ещё, но, если привезёшь, не откажусь, — ведёт бровью Серый, усаживаясь на диван и закидывая руку на его спинку. Попов странный, этим своим появлением вызывает кучу подозрений у Серёги, ведь мог на входе ещё попросить о помощи Катю — Арс никогда не отличался стеснительностью, наоборот стараясь лишний раз прихвастнуть своими картинками на теле. Да и с каких пор тот стал таким заботливым, что сам решил обеспокоиться запасами друга, тоже большой вопрос. — Чё, как бабёнка Макара? Ушла уже от него? — вдруг поднимает голову из ящика Попов, пытаясь проявить встречный интерес к другу. Мужчина на диване закатывает глаза: — Как видишь, ещё не со мной. И вообще, ты же опаздывал? — У меня есть ещё полчаса в запасе, — отмахивается. — Так и как слежка ваша? Есть результаты? — Да мы после твоего возвращения больше не выезжали с Позом. Решили немного дух перевести, плюс Макаров был примерным семьянином и не покидал пределы дома. Матвиенко поднимается на ноги и подходит к столу, стягивая с него пачку Собрания и зажигалку, продолжая: — Ты сам как? Помогает тебе Паха? — Пока непонятно, — честно выдыхает Арсений, наконец задвигая ящик стола назад и повторяя действия друга, подкуривая предложенную им же сигарету. — Сказал, кровь на какую-то хероту сдать и ему показать. Но от гейства вылечить меня, сказал, не может. — Не ссы, — Серый участливо выпускает из лёгких смог, — прорвёмся. Арсений кивает. Не верит только, но да Матвиенко это знать не обязательно. — Ладно, — вдавливает недокуренную сигарету в пепельницу на столе, — пойду я. Он поднимается и хватает с софы куртку, самостоятельно, хоть и через силу, справляясь с рукавом — куда проще, чем ёбань со слитной одеждой. Арсений жмёт руку Серёге, и тот, задержав на секунду рукопожатие, смотрит другу пристально в самые глаза и со всей наставнической строгостью произносит: — Давай только без глупостей. Арсений не отвечает. Он коротко кивает и так же быстро, как и вошёл, покидает директорский кабинет. Быстро. Чтобы не слышать, как под нос себе Матвиенко роняет многозначительное «сука», открывая после Арса ящик в столе и не находя в нем свой УСП с полной свежей обоймой.⎃ ⎃ ⎃
Отца Арсений помнит вспышками. Благодаря своему постоянному отсутствию дома, зависанию в алкогольных тусовках и параллельному воспитанию Арса улицей, родитель никогда сильно не интересовался, как вообще поживает его пацан. Вроде, жив, вроде, чёткий, вроде, не слабак. Но для выживания в этом мире нужно было ещё много таких «вроде», и потому в моменты трезвяка он решительно брался за воспитание сына. Первое, чему научил Сергей Арса, это, как ни странно, была замена сифона в раковине на кухне, потому что их уже установленное колено было излишне приличным и его можно было бы попробовать пропить. Дальше по мере взросления сына менялись и уроки жизни: от красивого вранья старушке на остановке о том, что не хватает денег на проезд, до взлома с проникновением к такой же беззащитной старушке из дома напротив. Но самым запоминающимся уроком был, конечно же, угон автомобилей. «Чем меньше и дешевле машина, тем легче её вскрыть, — каждый раз как мантру прокручивал в голове голос отца Арс, подбирая для цели очередную жертву. — У бюджетных моделей довольно тонкий металл. И не забывай, некоторые легковушки оборудованы системой двойного запирания, потому не лезь лишний раз в форды». Он цепким взглядом осматривает пустой двор, проверяет наличие камер на подъезде и в итоге подбирает в слепой зоне старую камри. Мужчина движется уверенно, не вызывая подозрений. Он подставляет в проем между дверью и стойкой надувную подушку, а затем наполняет её воздухом. Изделие раздувается — появляется небольшой зазор, в который дальше Арс вставляет специальный трос в резиновой оплётке и резко, с силой, рычагом открывает дверь. Штатная или дополнительная сигнализация не реагируют на вскрытие двери, поскольку нет никакого воздействия на замки, и потому мужчина с лёгкостью проникает внутрь. Дальше дело за малым: открыть капот, дать питание тачке, предварительно сняв клемму от сигнализации, и проверить под приборной панелью автономный аккумулятор для сигналки, чтобы её точно так же тупо отключить. На это Арсению требуется ровно шестьдесят секунд. Он увлечён процессом и теряет бдительность, лезет в подлокотник в поиске завалявшейся там дополнительной пары ключей, когда все пассажирские двери разом раскрываются и в машину синхронно усаживаются трое. — Ну бля-я-а-а-ть, — звучно воет Попов, прикладываясь лбом о руль. — Да какого ж хуя-то, блять?! — Это мы пришли спросить, — отзывается возмущённый голос с соседнего кресла, и Попов нехотя поворачивает голову. Антон недовольно фыркает и выжидательно ковыряет взглядом бестолковую чернявую бошку, что повторно бьётся о руль и чудом только не задевает клаксон. — Сука, нахуя, скажите мне, вы припёрлись? Съебите нахуй все! — Хер тебе моржовый, — Шаст разве что язык не показывает, никак не реагируя на вспыльчивость Попова, и настаивает: — Говори, куда ласты намылил. А Арсений охуевает от жизни, напрочь игнорируя требования захватчика справа от себя, разворачивая корпус вглубь тачки и выплёвывая ядом: — Ладно вы, Тоху нахуя припёрли? Но мужчины не успевают раскрыть и рта, как вылетает вполне правдивое: — А я сам пришёл. И действительно, стоило только услышать по телефону ёмкое «Попов опять во что-то влип», как вечерняя лекция по эргономике пошла по пизде и в пизду, поднимая нерадивого студента бежать со всех ног навстречу уготовленной для друга взбучке. Арсений же переводит удивлённый взгляд обратно на парня в клетчатой рубашке и светлых джинсах рядом и скользит им изучающе по гладко выбритым, слегка впалым щекам: — А как же батя-уголовник? — Брат за брата, Арс, сейчас важнее, — без колебаний отбивает Шаст, и Арсений ухмыляется: хоть что-то не променял на сиськи. Позов наконец не выдерживает, очередных лобызаний лучших друзей, вклиниваясь нервным: — Выкладывай, Попов, или так и будем здесь бестолку торчать? — Как вы вообще узнали, где я? — снова обращает своё недовольство на прочих членов компании Арсений, переводя взгляд с хозяина стрип-клуба на его бармена. — Чем я себя выдал? — Ты, когда уходил, случайно прихватил мой ствол, — кивком указывает куда-то в область штанов Попова Серёга, смачивая слюной губы. — И ещё ты пропустил свой сеанс с Волей, и тому пришлось в одиночку засовывать язык в глотку какой-то бабе на баре. Потому нам и пришлось за тобой проследить. Арсений морщит недовольный еблет и откидывается в кресле, переводя взгляд в лобовое стекло на ночной пейзаж пустынного двора-колодца. Он на секунду думает соврать ещё, но ничего толкового не лезет в голову. Он ерошит волосы раскрытой пятернёй, смотрит на то, как ворох голубей набивается куда-то под крышу подъезда, и думает напроситься к ним же, только бы пересидеть, переждать, чтобы парни разошлись, и он спокойно сам сделает работу. Но парни с таким раскладом не согласны ни на йоту. — Макар задание дал, и я еду выполнять его. А пушку, — бросает взгляд на хмурого армянина через зеркало заднего вида, — я так, для подстраховки одолжил. — Так а напрямую слабо было попросить? — бесится Серёга, мысленно делая удушающий лучшему другу. — Так а нахуя? Чтобы вы со мной попёрлись? Это, блять, моё дело и вас не касается, поэтому или вы все сваливаете и даёте мне работать, или мой труп Макару подадут на ужин ровно через сутки. Арсений взрывается. Он злится, его бесит неподчинение банды, и он на секунду думает начать угрожать пистолетом Серого, но нахождение рядом Антона его усмиряет. — Мы же, сука, команда или чё? — вскидывает брови Антон, напоминая: — Ты ранен серьёзно, а мы прикрыть тебя можем. — Я не могу, блять, вами рисковать, я потерять вас, блять, не могу! Смотрит в зелёные удивлённые глаза и с ума сходит — он не простит себе никогда, если с ними вдруг что-то случится. — Давай ты всё же расскажешь нам, что от тебя хочет Макар, и потом мы решим, кто идёт с тобой, а кто нет, — пытается вразумить Попова Дима, но выходит так себе. — Я уже и так решил: я иду один. — Арс. — Да что «Арс»? Что? — практически рычит от бессилия. — Мне надо, блять, похитить человека, и вы мне там нахуй не сдались. Это не козла из конюшни пиздить, это человека ссаного… причём я вообще, блять, не представляю как! — Похищение? — в один голос охуевают друзья. — В смысле? — В коромысле, — язвит Арсений, всё же решая пояснить ситуацию, хуле уже бегать если тупик сплошной: — Айтишник какой-то запиздатый, хакер, что ли. Короче, не знаю подробности, зачем и почему, знаю только имя, адрес, и фотка ещё его есть. Макар дал мне три дня вчера вечером, и у меня часики, блять, тикают. Парни замирают. Расклад ещё хуже, чем они могли себе представить, и потому выходит лишь одно здравое осознание на всех: Арс не вывезет один. Что вообще он рассчитывал делать в одиночку против наверняка здорового мужика, ещё и небось с охраной. И потому никто не решает спорить с Антоном, который, ни минуты не сомневаясь в решении, оглашает: — Так поехали, хуле мы стоим? — Бля, а план какой? — вторит Дима и быстро получает ответ. — План? Давайте назад в клуб за калашами и будем выдвигаться.— Матвиенко смотрит ровно на Арса, тыкает в него указательным пальцем в своём шикарном перстне и поясняет: — Один ты, пидор дырявый, никуда не поедешь. И это наше общее решение. — Хуй с вами, — отмахивается Попов, даже не желая спорить, что обычно дырявит он, а не его. Он повторно окидывает салон взглядом, сквозящим бешеной благодарностью, и снимает ручник с парковки. Сегодня он, похоже, счастлив. Сегодня он, похоже, не умрёт.