⎃ ⎃ ⎃
Серёга спокоен. Какой бы странной ни была ситуация, и каким бы диким ни было само задание, он отчего-то уверен: всё получится. Да, они никогда не попадали в такие истории, но они выжили в доме полном вооружённых головорезов, и потому будет странным просто не довезти человека из пункта А в пункт Б. И как бы ни рвало черешню Арсу, Серый знает, что там, в доме, Диман за ним присмотрит, а вне — уже справится и он сам. Он рад, что всё по плану, когда получает смс от Поза, но не позволяет Антону ликовать — молод ещё, может навертеть хуйни похлеще Попова. Матвиенко даёт знак о семиминутной готовности, следит, чтобы Шаст надел балаклаву, и скрывает за чёрной тканью собственную личность. Они перехватывают поудобнее стволы, синхронно распахивают двери машины и в ногу шагают во двор. — Иди проверь участок, — кивает Матвиенко за дом, — если что не так — свисти. Если чисто, стой жди Арса. — Понял. Антон упирает приклад в плечо и осторожно крадётся в указанном направлении, осматривая происходящее впереди через прицел автомата. Серёга же остаётся у главного входа. Запирает за собой калитку на замок, с ленцой осматривается по сторонам и выдыхает. «Ястреб в гнезде тоже», — улетает смс Позову и усмешка отражается в стекле смартфона. «С такой кичкой ходят только петухи, но Арс и так уже в гнезде». Серёга закатывает глаза и думает задать вопрос, схуя ли Поз такой многословный, но ответ опережает вопрос: «Цель ссыт. Закончит, и мы выходим». «Ясно», — завершает диалог Матвиенко и, повторив действия Шаста, прижимает к плечу оружие, принимая максимально устрашающий вид. Антон движется плавно, без резких движений и максимально тихо, как учили боевики девяностых. Он крадётся за здание подобно большой кошке и, как в тех же кинолентах, перед появлением за зданием прижимается к углу, прислушивается. Кровь в руках волнуется раз — оружие ходит ходуном (Шастун за свою жизнь стрелял только в детстве, и то из водяного пистолета), кровь в висках волнуется два — он слышит непонятный шорох и легко догадывается, что там, за его спиной, нихуя не мыши. Кровь в груди волнуется три. — Куда-то собрался? Дуло АК-47 остужает чужое рвение сбежать, утыкаясь ровно в спину вылезшего из окна уборной парня. Антон ухмыляется, но жертва этого не видит, мгновенно поднимая руку вверх растопырив пальцы, мол, сдаюсь. — Сергей Детков, приятно познакомиться, — вдруг задорно проговаривает парень под прицелом, оборачиваясь, но не дёргаясь с места. — А ты, судя по росту, наверное, Антон Шастун. — Руку вторую не вижу, — тычет сталью в Сергея Шастун, пропуская внезапную осведомлённость о своём имени и совсем не замечая изъяна; подозревает даже, что рука в кармане сжимает какое-то оружие, но… — Я её тоже не вижу, брат, — вдруг хмыкает парень, — уже больше двадцати лет не вижу. Лёгкий порыв ветра колышет пустой оранжевый кусок ткани, и до Шастуна наконец доходит: — Бля, сорян. — Да ладно, я привык уже. Она мне всё равно никогда не нравилась. — Зачем-то добавляет: — Да и ты же всё равно предпочитаешь одноруких. Антон пропускает непонятный для него комментарий, поднимая взгляд на окно, из которого минутой ранее вылез Сергей, и осознаёт, что его парней там нет. И паника ледяной хваткой до белых костяшек стискивает оружие в руках. — Где Арс? — рычит. — Что ты с ним, сука, сделал? — Не кипятись, ты чего? Эй? Я ничего не делал. — Тогда где он? Где Поз? — Они в доме, — с налётом искреннего испуга почти по слогам проговаривает Детков, осознавая наконец, что калаш перед его лицом вполне себе реален, а парень готов мстить здесь и сейчас. — Мужик твой кофе пьёт, а второй за дверью туалета, ждёт, когда я закончу. Сам понимаешь, сложно быть быстрым с одной только рукой. Шастун хмурится, не сильно веря, что Позов мог так проебаться, но всё же хватает Сергея за шкирку и толкает в сторону площадки перед домом: — Шагай. Он не слышал выстрелов, криков, каких-то ударов или хоть чего-то, что могло бы указать на то, что Арсу и Димке могла угрожать опасность, к тому же вряд ли однорукий мог противостоять двум крепким, воспитанным уличными драками мужикам. Но всё же в животе тревожно сжимается мерзкое ощущение недосказанности от мутного парня впереди. — Серый, присмотри за ним, я за Арсом, — толкает Деткова к Матвиенко и указывает в сторону дома. — Этот хер свалил от них через окно. — Позов в своём репертуаре, — хмыкает Серёга, наставляя на тёзку автомат. — А чё, рука где? — У Попова вашего, — усмехается заложник, но тут же, встрепенувшись под двумя пушками, выше поднимает руку. — Молчу-молчу. Антон одаривает парня строгим взглядом, пытаясь вложить в него угрозу «если ты что-то сделал с парнями — тебе пиздец», и, кивнув Серому, широкими шагами направляется в дом.⎃ ⎃ ⎃
Арсению не сидится. Зверь в груди наматывает круги по клетке, и даже попытка сделать перерыв на кофе не меняет ситуацию в лучшую сторону — зверь скалится, переставляет когтистые лапы, раскачивая в такт увесистым хвостом. Такое чувство, что происходящее уже случалось в его жизни. Арсений беспрерывно ловит дежавю. Мужчина поднимается на ноги и обходит кругом комнаты на первом этаже: коридор-тире-гостиную, маленькую, светлую, но захламлённую мусором и консервами кухню, небольшой закуток с туалетом, где и торчит Позов, который на «хули ты не с ним» огрызается лаконичным: «Нет фетиша на золотой дождь». Но этого мало, и потому Попов без раздумий шагает на лестницу второго этажа. Наверху ещё одна гостиная и спальня, но выглядят все комнаты так, словно хозяин в попыхах пытался покинуть жилище: на полу развернут чемодан, в котором находится целая пачка поддельных паспортов на совершенно разные имена с одинаковыми фотками пленника в туалете. Шкаф раскрыт, и все тряпки из него формируют единую цветную горную цепь на двуспальной кровати хозяина. На столе у окна три ноутбука составлены стопкой, провода от них скомканы на полу. Логичные мысли взять компы с собой отпадают, когда Арсений осознаёт, что всё придётся тащить на себе, да и вряд ли крутой компьютерщик будет хранить ценные данные на самих компах. Ну потому что в кино не так. Арсений осматривает стены и встречается глазами с размытыми зрачками нарисованной обнажённой девушки с картины на стене. Она застыла в танце, демонстрируя мужчине всю свою женскую красу: пышный бюст и округлые ягодицы. Арсений внимательно осматривает её, выцепляя каждый мазок художника совсем не в интересах искусствоведа или извращенца, — он ищет подсказку. Взгляд медленно перемещается на следующую картину — небольшой речной пейзаж, не такой броский, но, в отличие от страстной блондинки, хотя бы уютный. Дальше Арсений не думает. Он срывает со стен всего второго этажа всё, что хоть как-то может скрыть от глаз тайник или сейф, но не находит нужное. Следом в ход идёт нож, так удачно прихваченный с кухни — разрезает полотна в лохмотья, лишь бы найти неизвестно что. И Арсений уверен: это не наваждение. Даже если в картинах пусто, на полах есть ещё ковры, а под коврами… Арсений приседает на корточки и рывком обнажает гладкий, затёртый местами линолеум. Он пытается поддеть его в стыках, но тщетно, и уже практически сдаётся. Он наудачу так же ковыряет чемодан, подоконники и даже разбивает горшок с одиноким кактусом с тумбочки, но и в нём находит абсолютное нихуя. Неожиданно он слышит голос Антона, зовущий его, и выдыхает. Ему явно не хватило времени на обыск, но дальше медлить опасно — парни его ждут, а спешивший собрать в попыхах вещи хакер легко мог привлечь к побегу каких-нибудь друзей, встретить которых нельзя никак. Ещё раз окинув взглядом раскуроченную гостиную, Арсений сбегает по лестнице и на самой её середине замирает. Деревянная ступенька со скрипом проседает. Попов, не думая больше ни секунды, падает на колени и всё тем же ножом отковыривает доску, обнаруживая внутри то, что искал. Полая ступенька внутри выглядит как небольшой ящик с пачкой купюр, которую Арсений без раздумий суёт себе за пояс, и целлофановым пакетиком с небольшой флешкой. Он сдувает с последнего добротный слой пыли, звучно чихая от него же, и, не вынимая накопитель из пакета, осматривает его серебристые грани. Не находит никаких опознавательных знаков, но всё же решает взять с собой. На всякий случай он шустро ковыряет ступеньки рядом, откликаясь на повторный зов Антона резким: «Ща приду!», — и убеждается окончательно, что такой тайник в хате единственный. — Хули ты здесь забыл, не было же приказа заходить в дом, — возмущается Арсений, наконец вставая напротив Шастуна, охуевшего уже от жары под плотной маской. И тот в том же тоне рычит в чужое лицо: — А приказ прыгать в окна был? — Поднимает маску, чтобы нормально вдохнуть и вытереть со лба пот. — Хули вы тут так долго? — Какие окна, блять? И маску живо надень! — тянет руку, перехватывая ткань и натягивая назад на худощавое лицо, тем самым сильнее выделяя на чёрном фоне ярко-зелёные глаза и охуенно манящие губы. — Вы своего хера давно проверяли? Антон покорно позволяет Арсению вновь скрыть свою личность, всё ещё раздражённо пыхтя и метая из глаз искры. Арсений удивлённо вскидывает брови и громко зовёт Диму. Тот мгновенно высовывается из-за угла, вопросительно взглянув на друзей, и, громко матюгнувшись, буквально в прыжке возвращается к двери. Он дёргает ручку и открывает себе шикарный вид на абсолютно пустую ванную комнату и тюль, лениво покачивающийся от морозного ветра, пронырливо снующего по кафелю через широко открытое окно. — Сука, — замирает Дима, — блять, Арс, я его упустил. — Блять, я сказал не выпускать его из виду! — взрывается, возникая рядом, и тут же толкает друга в плечо, принимаясь его передразнивать: — Нихуя не будет, Арс, чё ты пилишь? И вновь возвращает свой нормальный голос: — Какого, блять, хуя, Позов? — Всё-всё, Арс, не кипятись, — Антон кладёт руку на плечо Арсения. — Я его перехватил, когда он тут паркуром занимался. Я не дал ему уйти, не ссы. Арсений облегчённо выдыхает, повторно метнув возмущённый взгляд на Поза: — Ладно, хули тут ещё пиздеть? Пошли покурим, и я Макару позвоню. Он кивает в сторону выхода и двигает первым, пока Антон неопределённо пожимает плечами, глядя на мужчину в очках, как бы извиняясь за то, что сдал того Попову. Но Димке не за что на пацана обижаться. — Бля, Арс, ну прости, серьёзно, — искренне начинает Дима, пока табун мурашек на загривке доносят до его черепушки очевидное «облажался». — Он же, блять, калека, я же, блять, не знал! — Всё, забей, — отмахивается, переводя взгляд на пацана: — Ты как сам? Он ничего тебе не сделал? — У меня калаш, у него нихуяш, — усмехается Антон. — Нормально всё, он с Матвиенко. Арсений облизывает клыки. Нихуя это всё не нормально.⎃ ⎃ ⎃
Арсений стряхивает пепел, выпуская дым в небо, серое, пропахшее отчаянием, без проблесков и намёков на живое. Как в песнях Агаты Кристи, то самое небо, после которого должна наступить жизнь, но… Арсений не живёт в песне. Да и не живёт вообще. Он просто тлеет изнутри на куче пороха и грязи, готовый в любой момент взорваться или сгинуть. И только зверь внутри в извечной борьбе всё сотрясает грудь. Попов осматривает силуэт Антона, пока тот помогает Серому усадить заложника на заднее сиденье, и думает о том, как хочется похитить самого Шастуна. Закрыть в своей квартире и не отпускать. Никогда. Ни к кому. И украшать тонкие пальцы не увесистым металлом, а горячими поцелуями, как и шею без цепей, и до исступления упиваться чужими губами. Ему бы кусаться, сжимать, ему бы один воздух вдыхать. Ему бы в глаза эти, умирая, смотреть. — Мы готовы, — эхом в голове отдаётся оклик Позова. Следом закрывается третья дверь несчастной Камри, и Арсений вздрагивает, отмирает. Он кидает бычок под подошву, с силой вдавливает его в грунт и усаживается в кресло водителя. Попов проверяет сообщения от Макарова, но на отправленное: «Куда везти пассажира?» — нет ни ответа ни привета. — Серый, можешь своей крале написать, спросить, где Макара черти носят? Он нихуя не отвечает. — Ноу проблемс, — отзывается Матвиенко, мгновенно доставая телефон и шустро набирая сообщение, пыхтя при этом из-за неудобной маски. — Вы, кстати, можете не прятать лица, я и так вас всех знаю, — вдруг подаёт голос парень под прицелом двух автоматов по бокам. — И даже знаю, кто у вас тут с кем спит. И про блядушник ваш знаю, и кто тут трахает чужую жену. — Да, а ещё мы все ебём друг друга, — не воспринимает всерьёз чужие слова Дима, пытаясь слиться со странных замечаний разом за всю компанию. — Не начни, главное, дрочить на нас, а то хуй знает, на что тебе твоя одна рука. А напряжение в салоне уже можно ощупать руками. — Ну фу, я же не пидор какой-то. — Ловит взгляд Попова через зеркало заднего вида, добавляя едкое: — Типа как некоторые тут. И пока Детков переводит хитрый взгляд на ничего не понимающего Антона, Арсений трёт лицо рукой и еле слышно устало тянет: — Господи, ну я же просил молчать, а? И в секунду, пока парень планирует озвучить следующий, более конкретный фанфакт о команде похитителей, УСП упирается в его колено. — Сюда? — только и успевает спросить Арсений, как Антон без лишних слов улавливает мысль и, кивнув короткое «левее», слышит писклявый вопль поверх щелчка предохранителя. — Блять, нет, не стреляй, я молчу, видишь, всё, я заткнулся! — срывается на фальцет Сергей и с неподдельной паникой вжимается в кресло. Арсений ледяным взглядом скользит по чужому лицу и цедит: — Ещё одно слово из твоей помойки вылетит, и я прострелю тебе яйца, чтобы не завидовал. Тебе всё ясно? — Да, бля, братан, прости, я же, блять, не со зла, я не гомофоб и всё такое. — Рот. Закрыл, — чеканит, а зверь внутри просит крови. Антон же просит тишины. — Она не знает, где Макар, она сама у подруги, — нарушает зависшее молчание Матвиенко, словно и не замечая произошедшего пару минут назад. Он хмурится, но больше для проформы, потому что глаза горят — Арина просит «не нахуевертить больших проблем». И ей не обязательно знать, что ради её волнения, ради неё самой он бы как раз-таки и нахуевертил бы. — Тогда поедем… куда-нибудь, — заводит тачку Арсений. Позов рядом изгибает бровь: — Эт куда, например? — Да я хуй знаю, ясно? Щас по ходу дела сообразим. — Но лучше поспешите с соображалкой, — растягивается в улыбке Детков, вперив взгляд в лобовое, — потому что за мной тут другие друзья приехали. Чёрный Ровер грозно возвышается, перекрывая габаритами всю узкую дорожку. Он движется медленно, словно позволяя ещё сделать выбор, но у Арсения его нет. — Держитесь, блять, — роняет он, вдавливая педаль газа в пол и выворачивая руль влево, срывает машину с места в кусты между вереницей берёз, вылетая прямо на параллельную улицу. В груди спёрло дыхание, все пассажиры замерли. Но Арсений уже на адреналине. Он вновь давит на педаль, и удивительно послушная для своих лет машина выносит водителя в распускающий свои ядовитые побеги утренний город.⎃ ⎃ ⎃
Антон уверен в Арсении. Он верит ему беспрекословно, всегда. Даже когда машина на сотке летит по встречке, Антон просто подмигивает красным бликам светофора и продолжает верить. Слепо и, наверное, бездумно. Всегда. За задором его бежал бы в пекло, остужаясь льдом его синих глаз. Или в морозных снегах грелся бы об улыбку, в ямочках, как кот, клубком в пушистом одеяле. Будь Арсений бабой, Антон бы сказал, что это любовь. Будь бабой Антон, он был бы уверен, что это любовь. Арсений лихо крутит баранку одной рукой, осторожно помогая пальцами левой, лежащей на бедре. Он внимателен, он петляет по городу, благодаря свою чуйку за подсказку заправиться до полного заранее. В какой-то момент даже думает, что оторвался, вылетает на набережную и сворачивает в проулок до каменного моста. Но внезапно вылетевший по встречке чёрный Ровер притирается близко, царапая крыло, снося зеркало с водительской стороны, и резко останавливается, блокируя двери, вынуждая затормозить и Тойоту. Мужчина успевает лишь не своим голосом крикнуть: — Ложись! Мелькает рука в чёрной перчатке сжимающая, кажется, такой же УСП, как у Серёги, только с одним отличием — на дуло накручен глушитель. Дальше Попов среагировать не успевает — стекло звучно бьётся со стороны Антона. Антон спокоен. На губах металлический вкус крови, и руки ходят ходуном. В ушах сердце стучит, а воздух поперёк глотки встал, что не продохнуть. Но всё же да, спокоен. Арсений боится смотреть. Он еле поднимает взгляд в зеркало, видит стекающую по балаклаве и открытой коже Шастуна кровь. Дальше всё происходит в одну секунду: Ровер срывается с места, и Зверь открывает клетку. Калаш в руке, кажется, Димкин, рывками инерции штампует синяки на непривыкшем плече; рык не слышен за очередью, рисующей на дорогой тачке вмятины-созвездия, к сожалению, не задевая протектор, когда машина скрывается за поворотом, унося вникуда… убийц? Попов весь дрожит, на пределе, на срыве. Опускает ствол и не понимает: хватит ли заряда застрелиться следом? Но если и нет, то есть ещё пушка в джинсах. Арсений на негнущихся ногах идёт назад, к их тачке, а перед глазами — напуганные зелёные и излом губ в бурой крови. Он резко открывает заднюю дверь и, опускаясь на корты, рывком тянет на себя Антона. — Ты жив, — шепчет в горячую грудь, вжимаясь в неё вспотевшим лбом, жмурится до звёзд и вдыхает родной запах. — Господи, блять, ты жив. — Жив, — с надрывом, будто сам не верит, шепчет Антон, крепче обнимая Арсения. — Ты тоже жив. — Арс, — зовёт наконец мужчину охуевающий от жизни Матвиенко, игнорируя чужое воссоединение, — не хочу тебя расстраивать, но у нас всё равно небольшая такая проблема. — Ты о чём? Нехотя выныривает из чужих рук и звучно матерится — мозги лучшего программиста Макарова стекают по стеклу на двери со стороны Матвиенко и ещё немного по его куртке. Предчувствие зловонного пиздеца ни разу Попова не обмануло.