Средство личной коммуникации

- Татьяна! – послышался из-за двери гневный голос. – How ты собираешься explain это, черт возьми?! – Ричард уже подошёл прямо к порогу, ещё секунда и на девушку обрушится шквал ... чего? Восьмиглазова не знала, что ее ждёт: оскорбления, очередная пощечина, кто ведает, что у этого Сапогова вообще на уме? Медлить нельзя. Надо бежать отсюда поскорее. Но куда? Татьяна недолго думая поняла, что ее единственное спасение лишь Журналист. Точно. Только к нему. Быстрее в его кабинет, он наверняка там. Какая напасть, что он ничего не понимает! Нет, это не имеет значения, любой ценой, всяким способом необходимо все объяснить. Дверь отворилась и Татьяна, вздрогнув от испуга, не оборачиваясь, побежала вверх по лестнице. Настолько быстро на сколько хватало ее сил. - Какого черта, кнопки… такие.. сложные? – бормотал Журналист отчаянно пытаясь разглядеть цифры на плывущей панели лифта. Кабина ехала почти бесшумно, но репортеру казалось, что она летит стремительно быстро. - Да ну вас – сдается Юра, наконец тыкнув не понятно на какой этаж – Я все равно уже куда-то вниз еду… Проклятье! Мне то наверх надо! – Журналист прислоняет гудящую голову к холодной стене. Вскоре двери распахиваются и он, прищуриваясь, оценивает окружающую обстановку: этаж, кажется, первый – об этом говорит наличие поста вахтёра и курительной комнаты возле входа. Наконец, взгляд репортера фокусируется на высокой фигуре в сером плаще, которая, повернувшись к нему спиной, периодически испускает к верху клубы табачного дыма. Юра узнает в этом, прежде расплывчатом образе своего оператора. - Товар-рищ! Дайте мне сигар-рету – непривычным, чуть картавым пьяным голосом окликает его Журналист, пошатываясь из стороны в сторону. Оператор сердито оборачивается, желая узнать, кто нарушил его покой столь невежливой просьбой. Но спустя мгновение он удивленно узнает в этом человеке своего незаменимого коллегу: -Юра! Так ты же некурящий - Я н-не пьющий! – словно заевшая пластинка гордо заявляет Журналист, подняв вверх указательный палец. - Да уж ну по тебе прям скажешь – саркастично констатирует Оператор – Тебя как в таком виде на работу то пустили? -М-меня не пус-тили..я тут… сам – тщетно пытаясь говорить не запинаясь, изрекает Журналист. -Ну ты даёшь, это ты из-за неё что ли? – Оператору еще не доводилось видеть своего коллегу в подобном состоянии. Он был уверен, что Журналист в жизни бы не позволил себе напиваться на работе. Тут явно была замешана какая-то иная история. -Д..не.. – отмахнулся репортер от больного вопроса. -Дурачок ты,Юра, она ж тебя любит! – осуждающе воскликнул Оператор. Он не пытался приободрить Журналиста,не такой он человек. Оператор твердо считал,что это неоспоримый факт. -Н-нет она меня не любит! Она любит другого! – обида и озлобленность смешивались в голосе Юры. Журналист резко дергается в хмельном бреду и моментально выхватывая изо рта Оператора сигарету, затягивается. - Прекрати же! Тебе сейчас хуже станет, пьяное ты чудовище! – кричит на него Оператор, забирая окурок из рук зеленеющего от кашля Журналиста. Покачав головой, коллега, цокает языком, окидывая взглядом фильтр со следами крови от губ репортёра. После чего не глядя швыряет его прямиком в урну. -Ну, дорогой, держи – Оператор ловким движением достаёт из портфеля небольшой термос и протягивает его Журналисту – Там кофе, пей весь и сейчас же. Репортёр покорно подчиняется. -А теперь – говорит Оператор, закрывая крышку опустошенного Юрой термоса – Умойся и иди в свой кабинет. Сиди там, черт возьми, не высовывайся. А мне надо спешить в проявочную – Крепись, приятель. До свидания – прощаясь, он похлопывает уже несколько отрезвевшего Журналиста по плечу. - До встречи – Юра благодарно провожает удаляющегося товарища. Проведя нехитрые водные процедуры, Журналист вновь идёт к лифту. Поднявшись на нужный этаж, он видит рядом со своим кабинетом директора девятого канала, который отчаянно дергает дверь за ее ручку. -Open the door, черт возьми, или я ее выломаю! – гневно крича, Ричард питает дверь ногой. Ошарашенный внезапной встречей Журналист лишь неловко произносит: -Но меня там нет… Повисает пауза. Сапогов медленно разворачивается и безумно улыбаясь говорит: -А..well..это очень good… потому что now, я тебя хочу не просто уволить …я.. я тебя уничтожу. И он резко набрасывается на сбитого с толку Журналиста. -Да черт бы побрал твой проклятый виски! Подумаешь! – кричит ему репортёр, уворачиваясь от удара. -Идиот! Still и эта trouble! Your главная tragedy в том, что you совершенно не следишь за собственным языком, ha – Сапогов предпринимает очередную попытку отвесить пощечину Журналисту. «О нет…не-ет..Таня..вот же я дурак»- проскакивает в голове у репортёра, осознавшего содеянное. Он в ужасе закрывает рот руками и напрасно: ему в лицо тут же прилетает звонкий удар, сбивающий с него очки. Теперь Журналист растерян и будто бы обездвижен. Пространство вокруг резко расплывается. В тени коридора, нависшее над ним лицо Ричарда и его окружение мгновенно смешиваются в какую-то мутную кашу. Сапогов хватает его за ворот пиджака и впечатывает беззащитного репортера прямо в стену. От глухого удара на голову Журналисту тут же осыпается пыль от штукатурки. -She is mine! Моя! You слышать! – вопит ему в лицо Сапогов – Никто..не смеет..посягать..особенно такой minger like you! – сквозь зубы протягивает он, ударяя репортёра в живот. Журналист сворачивается калачиком, шипя от боли, ещё секунда и он бы упал на землю, но грубая рука директора хватает его за горло, вновь прижимая к стенке. Цепкой, удушающей хваткой пальцы Ричарда окольцовывают его шею. Со всей силы он сжимает ее, поднимая репортёра вверх. Журналист едва касаясь мысками пола, сдавленным голосом протягивает: -Н-не надо Но его просьба тут же угасает под давлением рук Сапогова. Внезапно из-за двери раздаётся отчаянный стук. -Oh, Татьяна, уоu все ещё сan выйти, but это не избавит этого bastard от его участи – стискивая зубы в по-сумасшедшему азартной улыбке, бросает он в лицо задыхающемуся Журналисту. Юра отчаянно хрипит, извивается всем телом, намереваясь выпутаться, но все тщетно. Его глаза постепенно начинают закатываться. Он уже не видит ни мутного лица Ричарда, ни его рук. Он не слышит шипения, вырывающегося из его рта. Темнота сгущается и пока она не поглотила его окончательно репортёру удаётся уловить лишь стук костяшек по двери. Четкий размеренный стук звенит в его голове. Он понимает, это Таня. Она стучит не так отчаянно, как в предыдущий раз, а трезво, с тактом и расстановкой, и будто бы с определённой закономерностью. Коротко, затем длинно, затем опять коротко. Два емких стука, три протяжных. «Как буква “о” на азбуке Морзе» - неожиданно сквозь удушливый бред проскакивает эта ассоциация в голове репортера. Он слышит лишь стук, он верит в его смысл. Потому что верить ему больше во что, ведь не долго ему осталось так болтаться в воздухе. И Журналист принимается из последних сил ловить каждый сигнал: -П р о с т и м е н я Ю… Репортёр начинает терять рассудок и теперь в остатки его сознания врывается лишь злорадствующий голос Ричарда: -Тебе только один God поможет. И наступает забвение.