Туссентские каникулы

Было уже очень поздно, но родители и не думали отправляться спать. Иан был сослан в постель еще несколько часов назад, но, слыша сквозь тонкие стены неспешные приглушенные голоса, никак не мог заснуть. Тревожно прошел весь день, хотя целую неделю до этого казалось, что жизнь маленького семейства вошла в какую-то ровную колею. Папа обычно уходил из дома рано утром, но, когда начинало темнеть, всегда возвращался и приносил с собой приятные мелочи — кулек конфет, красивый подсвечник или новое покрывало на кровать. Как бы упорно человек ни настаивал, что к жилищу в Оксенфурте привязываться не стоит, ему, видимо, сложно было бороться с желанием превратить пустые холодные комнаты в настоящий дом, в который хотелось бы возвращаться, и он справлялся с этим, как умел. Иногда вечерами, впрочем, он возвращался таким уставшим, что едва находил в себе силы дотащиться до кровати, и сквозь стену, отделявшую его комнату от родительской спальни, Иан слушал, как родители переговариваются полушепотом. Голос папы звучал тревожно — возможно, расследование, которое он вел, не ладилось. Но по утрам, спустившись в кухню, мальчик всегда находил человека свежим и улыбающимся, и однажды маленький эльф даже отважился попросить папу взять его с собой, но тот, вмиг помрачнев, наотрез отказался. А ведь у Иана были свои, очень серьезные причины для того, чтобы рискнуть — и главной была та, что ему ужасно надоело почти каждый день таскаться с отцом в Университет. После того, как эльф рассказал своему человеку о том, чего удалось достичь в расследовании, необходимость добывать новые сведения отпала. Папа сказал, что информация, которую добыл Иорвет, была очень полезной, но большего от него не требуется. И Иан никак не мог взять в толк, зачем тогда, проводив человека за порог, отец неизменно красиво одевался и устремлялся обратно в Университет. В его запасах нашелся еще один сюртук, не хуже того, что пал в сражении с вишневым пирогом, и несколько совершенно новых рубашек, а потом эльф еще и раздобыл где-то свободную серую мантию, одну из тех, в которых ходили студенты академии. Все попытки маленького эльфа отлынивать от этого скучного похода заканчивались ничем. Отец наотрез отказывался оставлять его дома одного, а Бернард к ним в гости больше не заходил. Вот и приходилось тащиться вместе с отцом, а потом бесконечно сидеть либо в уютной комнатушке Шани, которая всегда была рада маленькому гостю и позволяла рассматривать свои книги и инструменты, либо в холодном полном людей зале, в самом уголке, и слушать, как усатый профессор Фридрих рассуждает о чем-то, чего Иан совершенно не понимал. Но в такие моменты мальчик мог время от времени наблюдать совершенно исключительное явление — отец, сидевший в зале среди других фигур в серых мантиях, почти всегда поднимал руку, стоило усатому профессору замолчать, и вступал с ним в жаркую полемику, которая, очевидно, доставляла неподдельное удовольствие им обоим. После этих лекций отец и сын тратили еще немного времени, чтобы пройтись по городу. Иан догадывался, что отец гуляет не просто так — он внимательно поглядывал по сторонам, иногда останавливался, чтобы поболтать со встречными эльфами, и несколько раз мальчик даже заметил, как собеседник передал Иорвету в рукопожатии свернутый клочок бумаги, который позже отец прочитал и сжег. Одним словом, расследование продолжалось, но Иан от всех важных дел оказался отлучен. Это было ужасно обидно — после всего, что он совершил, но оставалось только смириться. И именно поэтому теперь мальчик не собирался спать, пока не выяснит, чего так напряженно ждали этой ночью его таинственные родители. Стук в дверь раздался, когда ночная стража за окнами сообщила, что время — за полночь, и в городе все спокойно. Иан, выбравшись из кровати и стараясь не скрипеть половицами, скользнул к двери, вышел в коридор и устроился на верхней ступени лестницы. Отсюда кухни было не видно, но зато открывался неплохой обзор на входную дверь. Мальчик услышал, как родители разом замолчали, а потом папа подошел к створке и спросил полушепотом «Кто?», а получив короткий ответ, открыл. С первого взгляда было понятно, что ночной гость — вовсе не человек. Он был одного роста с папой, но казался гораздо мощнее и крупней, и словно разом заполнил собой всю маленькую прихожую. На незнакомце была надета потертая черная куртка с серебряными заклепками и щитками на плечах и груди, а за спиной он носил два длинных меча. Иан, затаив дыхание, прижался к стене, и в следующий миг гость повернул голову, и на мальчике остановились мерцавшие в полутьме желтые кошачьи глаза. Грубо обтесанное лицо с густой черной щетиной неожиданно осветилось чуть ехидной улыбкой. — Да у вас тут крысы, Роше, — произнес гость, и Иан понял, что раскрыт. Папа непонимающе проследил за взглядом незнакомца. — Иан! — возмущенно воскликнул он, — марш в постель! Маленький эльф, понимая, что в ночной сорочке выглядит не слишком представительно, поднялся на ноги и гордо выпрямился. — Ну уж нет! — сказал он, и гость негромко рассмеялся. — Королева про него рассказывала, — заявил он так, будто маленького эльфа не было в комнате, — говорила, он толковый, и все равно пролезет туда, куда лезть запрещено. Привет, парень, — на этот раз гость обращался именно к нему, и под его пронзительным золотым взглядом Иану стало холодно, — Если ты не агент вражеской разведки, спускайся, а то так недолго и наизнанку вывернуться от любопытства. Папа, явно смирившись с неизбежным, мрачно кивнул. — Только обуйся, — бросил он Иану, направляясь в кухню. Мальчику понадобилась какая-то пара минут, чтобы натянуть сапоги и куртку поверх ночной рубахи, и, когда он спустился в кухню, таинственный гость уже стоял у окна и оглядывал помещение — так, словно комната была куда больше, чем на самом деле, и таила в себе массу опасностей. Отец с недовольным видом сидел за столом, и на Иана даже не взглянул. Это была его обычная тактика, если маленький эльф смел ослушаться его приказов, и Иан научился не принимать его надменный вид близко к сердцу. — Мы не знали, что среди ночи к нам вломится ведьмак, — заметил эльф холодно, — у тебя разве не слишком заметная рожа для тайного визита? Гость глянул на Иорвета и снова улыбнулся, отливая на этот раз куда большую порцию яда в свою ухмылку. — Приказ есть приказ, — ответил он, — мне платят не за то, чтобы я ставил их под сомнения. Ладно, всех шпионов раскрыли, все чисто. Сказав это, ведьмак взял со стола свечу в одном из красивых подсвечников из тех, что приносил папа, и поставил ее на окно. И если это не был условный сигнал, то Иан вообще ничего не понимал в жизни. На этот раз входная дверь открылась без стука, а в комнату неспешной раскачивающейся походкой вошел Бернард. Иан даже почувствовал укол разочарования — неужели именно ради него были все эти приготовления? Но еще через мгновения на пороге возникла невысокая тоненькая фигура, укутанная в темный плащ. Гость скинул капюшон, и Иан едва сдержался, чтобы не вскрикнуть от радости. Анаис легко тряхнула немного отросшими светлыми кудрями, обвела присутствующих быстрым взглядом и первым бросилась, конечно, к папе. Тот поймал ее в объятия и прижал к себе так крепко, что Иан приготовился услышать треск ребер королевы. Но та лишь рассмеялась. — Отец! — ее дрожащий голос звенел от радости, и Бернард, опасливо оглядевшись, негромко шикнул. — Ничего, — отмахнулся чернявый ведьмак, — в соседних домах никого нет, а городская стража прогуливается в квартале отсюда. Можете хоть гимн Темерии голосить, никто не прочухает. Анаис же, выпутавшись из рук Роше, повернулась наконец к Иану. — Здравствуй, — улыбаясь, сказала она, — какой ты стал большой! Иан приосанился, хоть и полагал, что не так уж сильно вырос с тех пор, как уехал из Вызимского дворца вместе с Геральтом, но кто стал бы спросить с королевой, особенно когда она бросается тебя обнимать? От Анаис пахло морозом, на ее плаще искрились капельки тающих снежинок, и когда ее холодная щека прижалась к щеке Иана, мальчик почувствовал вдруг, как внутри у него свернулся и потянул к земле какой-то неведомый прежде комок тоски. Он никогда не скучал по Вызимскому дворцу, в котором прошло все его детство, по длинным галереям с мрачными статуями, по своей комнате, полной мальчишеских сокровищ, которые потом пришлось сжечь, по скучным балам и высоким книжным полкам короля Фольтеста, по улыбающимся слугам и жившему на кухне толстому коту Лютику. У мальчика просто не было времени по всему этому скучать — до этого момента. И теперь, обнимая ту, что была ему старшей сестрой — такой же, какой Цири была для Фергуса — Иан почувствовал, как у него сжимается горло. Только бы не заплакать прямо на глазах у Бернарда и ведьмака, только бы не опозориться. Но он услышал вдруг, как Анаис у самого его уха тихо всхлипнула. — Я думала, что никогда больше вас не увижу, — сказала она, отпустила Иана и повернулась к Иорвету, — я даже тебя рада видеть, заноза эльфская. Иорвет, все это время неподвижно сидевший за столом, снисходительно улыбнулся. — Взаимно, глупая девчонка, — сказал он. За кухонным столом они сидели впятером. Ведьмак, представившийся Ламбертом, остался стоять у окна — прислушивался к ночной тишине спящего города, готовый в любой момент среагировать на опасность. Иан украдкой разглядывал его. Ламберт был мало похож на другого знакомого мальчику ведьмака — в Геральте, хоть он и был опасным и почти непобедимым, чувствовалось какое-то глубокое, непоколебимое спокойствие. Он мог рассуждать об ужасных вещах, о смерти и чудовищах, не меняя тона, не переставая чуть-чуть улыбаться. Его легко можно было представить в роли отца, наставника, землевладельца и лучшего друга. Этот же ведьмак был диким зверем. В Туссенте Иан видел издалека, как на высоких каменных уступах греются на солнце гладкие черные пантеры, вяло помахивая хвостами, выпуская длинные изогнутые когти. Стоило подойти к ним ближе, они сбросили бы свою расслабленную негу, бросились и растерзали вторженца за долю секунды. Ламберт был похож на одну из этих пантер, если бы они были к тому же еще и ядовитыми. — Ты, стало быть, решила все же призвать на службу чародейку-советницу? — спрашивал, меж тем, папа у Анаис. Та сделала короткий глоток из кружки с теплым молоком и серьезно кивнула. — Ты ведь сам советовал мне это сделать, — заметила она, — и теперь время совершенно точно пришло. Когда Кейра Мец спасла Иана, я подумала, что лучшей кандидатки мне не найти. Она служила еще моему отцу, и прекрасно знакома с обстановкой в Темерии. Кроме того, ее исследования очень важны. И пусть Адда сколько угодно боится, что ученые научатся использовать заразу, как магию, я считаю, что, если есть возможность избавиться от этой напасти, нужно задействовать все возможности. Иан заметил, как отец одобрительно кивнул, но папа хмурился все сильнее. — Император в курсе твоих планов? — спросил он, — ты ведь не только советницей обзавелась, а еще и…- он глянул в сторону Ламберта, — охраной? Или в каком статусе при тебе находится ведьмак? — Геральт из Ривии служил моему отцу, пусть и недолго, — вздернув подбородок, с достоинством ответила Анаис, — и я решила, что тоже нуждаюсь в таком союзнике. А что по этому поводу думает Император, меня не волнует. Темерия, конечно, вассал Нильфгаарда, но, согласно договору, я сама принимаю решения о том, как мне управлять страной. Папа недовольно сдвинул брови. — А еще по этому договору ты не имеешь права заключать союзы — военные и торговые — со Скеллиге, — заметил он, — Нильфгаард держит острова в состоянии торговой блокады, и, если ты пойдешь против этого решения… — Знаю, знаю, — отмахнулась Анаис, — это будет прямым нарушением Вызимского соглашения. Но ты правда думаешь, что я такая дура, как обо мне болтают в Новиграде? Стала бы я трахаться с этим островитянином, да еще не приказав ему вовремя вынимать, рискуя поставить под удар нашу родину? — Роше послал недовольный взгляд Бернарду, видимо, сообразив, от кого юная королева нахваталась выражений. — Я поддерживаю контакт не с Хьялмаром, а с друидами, — продолжала Анаис немного снисходительно, будто разговаривала не с названным отцом, а с малолетним дурачком, — но эти договоры уже касаются только меня, их и принцессы Цириллы, которая и свела меня с ними. Лицо папы окаменело. — Ты устроила все это вместе с принцессой Цириллой? — спросил он холодно, и Анаис звонко рассмеялась, а вслед за ней внезапно — и Иорвет. — Видел бы ты свою рожу, — заметил он, — а ведь я тебе говорил, что девчонка вполне в состоянии самостоятельно принимать правильные решения, а не только ждать, когда серьезные дядьки сделают это за нее. — Все так, — кивнула Анаис, потом, придвинувшись ближе к Роше, опустила голову ему на плечо, — не злись на меня, — сказала она тихо, — но я ведь сказала тебе, когда мы прощались. Мне больше не нужен регент. Мне нужен отец. Ты всему меня научил, и теперь твои уроки мне не требуются. Только твои одобрение и любовь. Плечи папы слегка поникли, он тихо хмыкнул и обнял девушку, поцеловал ее в светлую макушку. — Я не учил тебя, как стать такой замечательной королевой, — сказал он тихо, — этому ты научилась сама. И я очень горжусь тобой. — Пора уходить, — подал голос от окна ведьмак. Анаис еще на секунду задержалась в папиных объятиях, потом с видимым сожалением отодвинулась и встала. — Переговоры с Аддой назначены на завтра, — сказала она, — но дорогой сестрице нечего мне предъявить, это будет пустая трата времени. После этого, до моего отъезда, я рассчитываю обсудить с тобой дальнейшие действия твоего нового отряда. Я дам знать о времени и месте встречи. Когда дверь за Анаис и ее спутниками закрылась, родители еще некоторое время сидели за столом над кружками с остывшим молоком, и мальчик, пользуясь тем, что о нем, похоже, все позабыли, слушал их негромкий разговор. — Похоже, Ласточка окончательно оттерла папашу в сторону, и теперь взялась сама управлять Империей, — заметил отец задумчиво. — Есть у меня подозрение, что Эмгыр и сам не в курсе, как глубоко его дочь погрузилась в политику, — ответил папа мрачно, — как бы кому-то не пришлось об этом пожалеть… Под монотонное звучание их голосов Иан начал потихоньку клевать носом. Скрипнула расшатанная половица, мальчик встрепенулся и огляделся. За папиным плечом, почти вплотную, стояла высокая статная женщина в очень открытом алом платье. Длинные ярко-рыжие, как зимний закат, волосы, были подхвачены тонким золотым обручем. Женщина смотрела на Иана льдисто-синими глазами и улыбалась. Но мгновение мальчику почудилось, что он видит, как из ровного ряда белых зубов у незнакомки начинают пробиваться острые клыки. Он замер, не в силах двинуться, недоумевая, как женщина смогла попасть к ним в дом, и почему родители ее не замечают. — Время еще есть, — сказала женщина мягко, и Иан наконец смог зажмуриться. Когда он открыл глаза, незнакомки в комнате уже не было, а папа, заметив, что мальчик почти заснул, решительно поднялся из-за стола. — Хватит с тебя на сегодня, — сказал он, поднимая Иана на руки, и маленький эльф не стал противиться — странное видение все еще стояло у него перед глазами, но во сне, как он боялся, рыжая женщина не вернулась. Следующий день начался, как обычно, словно не было накануне никакого визита Анаис, и Оксенфурт жил своей самой обычной жизнью. Папа поднялся ни свет, ни заря, и ушел, а отец, повинуясь собственной традиции, стоял перед Ианом, разглаживая на себе складки серой мантии. Мальчик понимал, что спорить с судьбой бессмысленно, и потому отправился с Иорветом в Университет совершенно безропотно. На воротах сегодня их встречало втрое больше стражников, чем всегда, и отцовский документ, вопреки обыкновению, рослый солдат в красной кирасе осмотрел вдоль и поперек, чуть ли не на зуб проверил. Подозрительный взгляд достался и Иану, но, видимо, в маленьком эльфе не нашлось никакой угрозы, и их пропустили. Передавая сына из рук в руки Шани, отец пообещал, что после лекции они пообедают и отправятся гулять за городские стены — к древним эльфским развалинам, а потом удалился легкой танцующей походкой. — Похоже, твоему папе нравятся лекции профессора Шинце, — заметила Шани, когда они, рука об руку, шли к ее обиталищу, — Может быть, он решит вместо вольного слушателя, стать настоящим студентом, как считаешь? Иан посмотрел на спутницу с искренним удивлением. — Мой папа слишком старый, чтобы быть студентом, — заявил он, не успев задуматься, и Шани тихо рассмеялась. — Учиться не поздно ни в каком возрасте, — ответила она, — иногда случается так, что найти себя удается только к закату жизни. А ты уже знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь? — Ведьмаком, — уверенно ответил Иан, и Шани снова отчего-то рассмеялась. Как и всегда, она усадила мальчика в глубокое уютное кресло у маленького камина, дала ему в руки большую книгу — на этот раз справочник растений Севера — и отправилась в столовую, раздобыть что-нибудь, с чем можно было бы попить чаю. Иан перелистывал тяжелые страницы с чуть поблекшими иллюстрациями, разглядывал подробные схемы строения лепестков и тычинок аренарии обыкновенной, когда в дверь комнаты негромко постучали. Мальчик поднял глаза от книги и замер в нерешительности. Это была не его комната, и впускать сюда посетителей он не имел права, а потому замешкался. Но положение было спасено, когда снаружи раздался голос Шани. — Эренваль! — сказала она, открывая дверь и впуская рыбоглазого внутрь, — какая неожиданность. У вас снова закончилась мазь от аллергии? Я приготовила… — Нет, профессор, благодарю, — Эренваль предостерегающе поднял руку, — я пришел вовсе не за этим. — он обвел комнату своим безразлично-водянистым взглядом и остановился на Иане, — я заметил, что вы зашли к себе с юным Иорветом, и, признаться, пришел к нему. Шани, казалось, удивилась ничуть не меньше, чем Иан. Она нахмурилась. — И что же вам нужно, позвольте спросить? — поинтересовалась женщина строго. Эренваль явно слегка стушевался — Иан никогда прежде не видел на его надменном лице такого плохо прикрытого смущения. Он кашлянул, подбирая слова. — Я хотел бы поговорить с моим юным собратом без свидетелей, если вы позволите, профессор, — наконец выдал он. — При всем уважении, Эренваль, — Шани уперла руки в бока и теперь, несмотря на то, что эльф был на целую голову ее выше, грозно надвинулась на него, заставив его сияюще-белую фигуру померкнуть, — но мальчика доверил мне его отец, и я не должна отпускать его с кем попало! — Помилуйте, Шани, — на высоких острых скулах выступил совсем уж нежданный розовый румянец, — разве же я — кто попало? Я клянусь своей честью, что приведу мальчика обратно не позднее, чем через час. Лекция Шинце к тому моменту еще не успеет закончиться. Шани явно колебалась. Она внимательно посмотрела на Иана, который, пребывая в полном изумлении от происходящего, не мог вымолвить ни слова. — Что скажешь, малыш? — спросила она, — хочешь пойти с Эренвалем? Иан захлопнул книгу, отложил ее и вскочил на ноги. В воздухе отчетливо запахло чем-то интересным, и он, отлученный от большой политики, кажется, снова был в деле. — Я схожу с ним, — кивнул он величественно, — не волнуйся, Шани. Я могу за себя постоять. — Чудно, — Эренваль кривовато улыбнулся женщине, — и все же, можно мне… — Получите, когда вернете ребенка целым и невредимым, — холодно отрезала Шани, и эльф, смиряясь с судьбой, кивнул. — У вас аллергия? — любопытно спросил Иан, когда они вышли из комнаты целительницы. Эренваль скривился — так, словно у него стрельнуло в ухе. — На холод, — ответил он, жестко контролируя собственный голос, — проклятый реданский снег. Но откровенность за откровенность, мой юный друг, — рыбьи глаза снова поймали взгляд Иана, — скажи, ты ведь работаешь на одну из разведок, верно? На Темерию? Или на королеву Адду? Иан обиженно поджал губы. — Вы мне рассказали всего лишь об аллергии, — заметил он, — а от меня ждете, что я раскрою вам, на кого работаю? Вот уж нетушки. Эренваль поджал тонкие губы. — Мы в неравном положении, юный Иорвет, — сказал он, — ты и так знаешь, на кого работаю я. Это было вполне справедливое замечание. Иан кивнул. — Скажем так, — сказал он, копируя заносчивый тон отца, каким он разговаривал с теми, кто ему не нравился, — я действую в интересах его высочества принца Фергуса. Светлые брови, похожие на росчерк инея, сошлись над тонкой переносицей. Эренваль хмыкнул. — Этого мне достаточно, — сказал он, — в таком случае, я хочу попросить тебя об услуге. В одном из залов Университета сейчас начнется одна чрезвычайно важная встреча, но я не смог попасть в список приглашенных. Зато я знаю, как проникнуть туда кому-то, такому ловкому и маленькому, как ты. Иан насторожился. Эренваль говорил, безусловно, о встрече Анаис с ее сестрой, и это было, пожалуй, по-настоящему важное событие, несравнимое с теми делами, которыми Иану приходилось заниматься прежде. — Вы хотите, чтобы я следил за королевами? — спросил мальчик шепотом, — а если меня поймают? — Если тебя поймают, скажи, что ты мой… племянник, и что ты заблудился, разыскивая меня. Люди не отличают наши народы, и ничего не заподозрят. — ядовито ответил Эренваль, — а вот если поймают меня… — То вас выставят вон из университета, — с пониманием покивал Иан. Он уже принял решение, и сейчас хотел лишь немного набить себе цену, мстительно заставить Эренваля его поупрашивать. — А еще они наверняка будут говорить на Всеобщем языке, которого вы не знаете. Эренваль скрипнул зубами, и Иан поспешил кивнуть, пока не перегнул палку. — Я помогу вам, — сказал он, — но вы ничего не скажете моему папе. — Ни слова, — согласился эльф, — идем, я покажу, как попасть в тот зал. Тайным проходом к месту переговоров оказалось маленькое неплотно прикрытое окно, ведущее в тесную комнату, полную темных пыльных книг, а оттуда — по узкой винтовой лестнице — под потолок. Эренваль сказал Иану, что, если проползти по широким балкам, можно попасть в хорошо охраняемый зал, где сейчас встречались две сестры-королевы. Так и оказалось. Мальчик видел с высоты, что у дверей зала и по его периметру расположились стражники — половина носила красную форму с орлом на груди, а вторая половина — голубую с лилиями. В центре зала располагался большой круглый стол, и с двух его сторон высились стяги Темерии и Редании. Под синим флагом, в широком деревянном кресле восседала Анаис. Иан увидел, что одета юная королева в легкий доспех, который совсем не выглядел, как парадный. Местами он был даже немного потертым и помятым, словно девушка прошла в нем не одно сражение. На кудрявой голове покоилась корона с лилиями — и маленький эльф вспомнил, что видел ее раньше — в тронном зале Вызимского дворца, в стеклянном ящике на всеобщем обозрении. Это была корона короля Фольтеста, и Анаис носила ее, гордо приподняв голову. За ее креслом мрачной черной глыбой высился уже знакомый Иану ведьмак, и маленький эльф на мгновение испугался, что он заметит его даже высоко под потолком. Но стоило мальчику увидеть, кто восседал в кресле напротив Анаис, беспокойство по поводу зоркого ведьмака тут же оставило его. В расшитом розовым жемчугом открытом алом платье, с золотым обручем в осенне-рыжих волосах, за столом расположилась та самая женщина, которую Иан видел вчера сквозь сон в полутьме кухни. Тогда ее образ был не таким четким и детальным, как сейчас, но ошибки быть не могло — королева Адда, которой он не видел раньше даже на портретах, вчера приходила к нему. Мальчик покрепче вцепился в балку, чтобы не упасть, и постарался взять себя в руки. Это удалось с трудом, и Иан на всякий случай зажмурился и снова открыл глаза, чтобы проверить, не подводило ли его зрение. Но нет — королева никуда не исчезла, продолжая изучающе смотреть на младшую сестру пронзительными синими глазами — точно такими же, как у самой Анаис. На стуле рядом с рыжей королевой, держа спину так ровно, словно в корсет ее был зашнурован клинок ведьмачьего меча, сидела темноволосая женщина с красивым, хоть и немного хищным лицом и странными неподвижными глазами фантастического темно-бордового цвета. От уголков глаз к вискам тянулись, похожие на глубокие морщины, тонкие шрамы. Женщина сидела совершенно неподвижно, как статуя, сложив белоснежные руки на темной столешнице, и даже со своего места мальчик почувствовал, как от нее исходит тяжелая, пугающая сила. — Здравствуй, сестра, — голос рыжей королевы был глубоким, низким, и тек, как густой мед из разломанных сот.- Рада, что ты наконец отважилась принять мое приглашение. — Приглашение? — ехидно переспросила Анаис, выпрямившись в кресле, — признаться, я была удивлена, когда ты прислала ко мне послов, а не убийц по своему обыкновению. По полным багряным губам Адды скользнула легкая улыбка. — Тебе очень к лицу корона нашего отца, — сказала она, — пусть даже ты не имеешь на нее никакого права. — Это корона Темерии, — ответила Анаис, еще немного вздернув подбородок, — и ее носит тот, кто правит Темерией. — И, меж тем, ты прекрасно знаешь, что законная королева Темерии — вовсе не ты, милая сестра, — Адда чуть склонила голову к плечу. Рыжие пряди скатились, как языки пламени по нетронутому снегу, — я — первородная дочь Фольтеста, и трон нашей родины по праву принадлежит мне. Анаис собиралась что-то ответить, но Адда не дала ей открыть рта. — Впрочем, я позвала тебя не затем, чтобы обсуждать законы престолонаследия, это — дело решенное, и у меня нет намерения оспаривать его, — продолжала она, — мы собрались, чтобы поговорить о войне. Думаю, не стоит упоминать, что никому из нас сейчас она не выгодна. Северные королевства только-только пришли в себя после Нильфгаардского нашествия, и новый конфликт отбросит нас далеко назад, не говоря уже об ужасных человеческих жертвах, голоде и чуме, которые идут с войной рука об руку. — Темерия не ведет сейчас никаких войн, — ответила Анаис сдержанно, и Адда величественно кивнула. — Верно. Потому что Темерия — ленник Нильфгаарда, и не имеет права вступать в боевые действия без отмашки Императора, — проговорила она, и Иан услышал, как в ее тоне ядовитым зельем заструилась насмешка, — Но нам обеим известно, что, если Редания введет свои войска в Велен, войны не избежать. В Каэдвене растет недовольство, тамошнего наместника вот-вот постигнет судьба того нильфгаардского выродка, который недавно сидел в Третогоре, и тогда объединенную армию Севера уже будет не остановить. Также тебе известно, что Редания сейчас — единственная страна на Севере, сумевшая сбросить иго Нильфгаарда и вернуть себе полную независимость. А свобода — это та ценность, которую гордый народ Темерии ценит превыше собственных жизней. — Редания смогла вернуть независимость потому только, что императорские войска не стали вмешиваться в восстание, — ответила Анаис, и пальцы ее крепко впились в подлокотники кресла, — но стоит вам начать наступление, ничто не остановит Императора от того, чтобы дать вам отпор. — Ничто, — согласилась Адда, — кроме народного недовольства. Ты помнишь, дорогая сестра, почему наступление Нильфгаарда на Новиград едва не утонуло в прошлый раз? Впрочем, откуда бы, ты тогда была еще совсем малышкой. Но я тебе напомню — Императору пришлось иметь дело с полномасштабной партизанской войной. Та же участь ждет его и сейчас, когда народ поймет, что мы несем им свободу от завоевателя, а ты — пытаешься остаться под крылышком у Эмгыра, волнуясь лишь о собственном благополучии. Восстание собственного народа — с этими ли желает столкнуться законная королева Темерии? — Народ поймет, что ты несешь им только смерть, — резко ответила Анаис, — Темерия устала от войны, и за тобой никто не пойдет. Народ ценит свободу, ты права. Но еще больше он ценит свои семьи, свои дома и будущее своих детей. — Детей, которые родятся, вырастут и умрут под пятой Империи, забыв, что такое свободная Темерия, — было слышно, что холодное спокойствие огненной королевы наконец начало давать трещины. Темноволосая женщина, сидевшая рядом с ней, протянула руку и ласково накрыла ладонью дрогнувшую ладонь Адды, и та, вдохнув, снова заговорила спокойней, — а, меж тем, я вовсе не хотела тебе угрожать, дорогая сестра. Я пришла с предложением, которое может устроить нас обеих. Анаис помолчала несколько секунд, потом качнула головой, показывая, что внимательно слушает. — Я предлагаю тебе союз, — Адда повела головой, позволяя огненным кудрям свободно рассыпаться по плечам, — объединив силы, вместе с войсками Каэдвена и Аэдирна, которые вскоре тоже восстанут против завоевателя, мы могли бы навсегда изгнать с наших земель Нильфгаард и того выродка, который им правит — того, против кого всю жизнь сражался наш отец. Того, кто убил его. Ты станешь королевой-освободительницей, матерью целого народа. Ты подаришь детям Темерии новую жизнь и новую надежду, как уже бывало прежде. Мы заключим договор, и ты останешься на троне. А твои дети после моей смерти будут наследовать трон Редании. Мы сможем объединить Север. В Каэдвене и Аэдирне нет законных королей, и мы сможем править ими вместе, как сестры. Анаис молчала, а Иан, прижимаясь к своей балке, чувствовал, как у него начинает отчаянно кружиться голова. То, что говорила огненная королева, было так правильно, так прекрасно — и так легко с ее слов, что у Анаис просто не было ни единой причины отказаться. Мальчик вдруг подумал о папе. Тот всегда говорил, что готов служить Темерии, жизнь за нее отдать, и что его союз с Императором, новые цвета его одежды и новые имена — все это было ради блага его родины, а теперь выяснялось, что все эти жертвы были вовсе не нужны. Адда — прекрасная, уверенная, сильная, как лесной пожар — предлагала иной путь. Пусть через огонь и кровь, но к той самой свободе, о которой папа так мечтал. Разве нет? Иан видел, как то же сомнение, что охватило сейчас его сердце, поселилось на лице Анаис. Она медлила с ответом, опустив глаза и как-то незаметно сникнув. Это замешательство длилось несколько мучительно долгих секунд, и Иан приготовился услышать согласие. — Я знаю, почему ты пришла сейчас, а не полгода назад, — улыбнулась вдруг королева Анаис, поднимая голову, — до того, как велела своей чародейке проклясть моего младшего брата и убить чужими руками моего названного отца. Ты думала тогда, что, чтобы сломить меня, этого будет достаточно. Что я отдам тебе корону потому, что потеряю поддержку людей, спасая моих близких, или впаду в отчаяние, отдав их на убой. Но ты ошиблась тогда, и теперь у тебя закончились козыри. Ты красиво говоришь, дорогая сестра, но мы обе знаем, что за этими словами ничего нет. В Каэдвене власть вот-вот захватят маги, и ты боишься этого больше, чем Нильфгаарда. Аэдирн падет под натиском объединенной армии королевы Саскии, и ты знаешь, что она не станет заключать с тобой союзы. Она знает, как в Редании обходились с нелюдями, и никакая политика равенства ее в этом не разубедит. Так что, прости, милая сестра, но тебе нечего мне предложить. На мгновение Иан увидел, как четкая алая фигура королевы Адды дрогнула. Казалось, очертания ее тела поплыли, начали растворяться, принимая новую пугающую форму, и стоявший за креслом Анаис ведьмак дернулся, невольно потянувшись к рукояти меча за спиной. Но наваждение тут же развеялось. Ладонь темноволосой женщины с винными глазами снова нежно огладила руку Адды, и та, выдохнув, расслабилась. — Как знаешь, дорогая сестра, — ответила она наконец, — я хочу, чтобы ты все равно обдумала мое предложение. Время еще есть. Эренваль ждал Иана там же, где они расстались — под маленьким окном, и мальчик заметил, как он нервно почесывается сквозь ткань одежды — видимо, холод и правда причинял ему массу неудобств. Маленький эльф спрыгнул на землю рядом с ним и под пристальным выжидающим взглядом тяжело вздохнул и серьезно сказал: — Идемте, у Шани в комнате тепло и есть пирожные с чаем. А еще ваша мазь. Лицо Эренваля приняло брезгливо-удивленное выражение. — Ты собираешься делиться секретными сведениями о королевских переговорах в присутствии этой человеческой женщины? — процедил он. Иан заносчиво хмыкнул. — Ну, если хотите, могу рассказать все прямо здесь на холоде, — ответил он, нагло скрестив руки на груди, — а вы — продолжайте чесаться, как блохастый кот. Белоснежные брови страдальчески надломились, и весь вид высокого эльфа выражал его покорность судьбе и надежду, что его преданность принцессе будет оценена по достоинству. Рано или поздно. — Ладно, — наконец решился он, — но мы попросим ее выйти. Надеюсь, на это ей хватит такта. Иан, улыбнувшись, сунул свою ладонь в холодные пальцы Эренвалю, и тот посмотрел на свою руку так, словно маленький эльф вложил в нее бомбу с зажженным фитилем. — Идемте, — решительно сказал мальчик, — рассказ будет длинным.