The Unholy Trinity: Serpent Spell

      Гермиона смотрела в одно из маленьких окон в гостиной Гриффиндора. Позади нее пламя танцевало в камине, пожирая несколько больших бревен. Гарри сидел на диване у камина, сложив руки на коленях, а рядом с ним лежал пустой свиток пергамента. Гермиона была удивлена, когда увидела, как он ходит с домашним заданием по трансфигурации. Минерва МакГонагалл исключила их из всех классов, и они были свободны от домашних заданий. Когда она спросила Гарри, что он делает, он ответил, что ему нужно подумать о многом. Он отказался смотреть ей в глаза. Она знала, что он винил ее. Ей хотелось кричать на него, что это несправедливо и что она ни в чем не виновата, но дело в том, что во всем была ее вина, и она знала это. Она просто не хотела, чтобы он об этом думал.       В общей комнате никого не было, кроме нее и Гарри. Остальные гриффиндорцы спустились в Большой зал, чтобы поесть, но ни Гермиона, ни Гарри не были голодны. Глядя через затемненное стекло, она снова вспомнила безжизненные тела Римуса Люпина и Кингсли Шеклболта, растянувшихся на полу кухни Норы. Еще одно препятствие было устранено с ее пути.       Она не знала, чего от нее теперь ждут. Ей придется подождать, пока Беллатриса или Нарцисса отправят ей сообщение. Прямо в этот момент она даже не знала, кому подчиняется. Беллатрисе или Темному Лорду. Когда эта мысль пришла ей в голову, ее рука скользнула в рукав и взяла палочку. Она знала, что если Андромеда или кто-то другой увидит ее, они поймут, что она совсем не на их стороне, но она будет лгать им до сих пор, она может лгать им. Она посмотрела через плечо на Гарри. Он не видел ее взгляда.       Дерево было теплым под ее пальцами, когда она трогала его. Шанс есть. Кто знал, получит ли она еще один. Здесь никого не было, кроме них. Палочка Гарри лежала на боковом столике. Он не сможет добраться до нее, если она нападет на него сзади. Ему придется умереть. Даже без двух других основных палочек она была сильнее, чем он когда-либо. Он был слабаком, бессмысленным существом, стоящим на пути между ней, величием и абсолютной властью. Она колебалась всего мгновение, ее пальцы плотно сомкнулись вокруг палочки, спрятанной в рукаве, и он посмотрел ей в глаза. — Ты в порядке? - спросил он, и она узнала его дружелюбный тон. Она видела беспокойство в его глазах. Гермиона кивнула. — Я в порядке. Просто думаю. — Она действительно причинила тебе боль, не так ли? - медленно спросил Гарри, вставая с дивана и подходя к окну. Его зеленые глаза нашли карие Гермионы. Ее синяки и шрамы скрылись под одеждой, но она чувствовала его пронзительный взгляд, задержавшийся на ее лице. — Я имею в виду Беллатрису. Она пытала тебя. Гермиона глубоко вздохнула. — Я не хочу об этом говорить, Гарри. — Я слышал, как Андромеда говорила Молли, как ужасно ты выглядела, когда впервые вернулась, - тихо сказал Гарри и положил руку ей на плечо. — Мне жаль, Гермиона. — Ага, - вздохнула она. — Мне тоже. Она отошла от окна к портретному отверстию. Гарри окликнул ее. — Куда ты направляешься? — Я схожу с ума в этой комнате, - простонала Гермиона, избегая встречаться глазами с Гарри. Она знала, что он никогда не сможет распознать ее обман, но она не могла вынести необходимости смотреть на него. Нахождение в одной комнате приводило ее в ярость. Она чувствовала себя заключенной, пойманной в ловушку и отчаянно нуждалась в свободе. Впервые возвращение в Хогвартс показалось плохой идеей. — Мне нужно прочистить голову и найти Андромеду. Мне нужно кое-что ей сказать. — Хорошо, - сказал Гарри. — Я думаю, Минерва сумела оборудовать для них несколько спальных мест на пятом этаже. Джинни так сказала. — Спасибо, - ответила Гермиона и отвернулась от него. Она пролезла через проем для портрета и почувствовала себя расслабленной, когда вошла в коридор седьмого этажа. Больше не беспокоясь о любопытных взглядах Гарри, она позволила руке проскользнуть в рукав и вытащила палочку. Она обхватила ее пальцами и наслаждалась ощущением, как адреналин приливает к ее венам. Это было похоже на яд в ее крови, он стал ее частью. Она страстно желала, чтобы три волшебные палочки соединились, чтобы это вызвало всплеск энергии. Здесь она была одна. Вместе они были непобедимы.       Она не совсем понимала, что привело ее во двор вместо пятого этажа. Он был заброшен, и Гермиона взобралась на одну из стен и прислонилась спиной к толстой каменной колонне. Она откинула голову и посмотрела на небо. Небо над Шотландией было удивительно ясным, и она пристально смотрела на звезды и луну, безмолвно указывая на созвездия, которые могла видеть. — Привет, любовь моя, - прошептал голос из тени, и Гермиона резко повернула голову. Ее сердце забилось в груди, когда она узнала Беллатрису, выходящую из темноты. Серебристый лунный свет осветил черты черноволосой Пожирательницы Смерти, и на ее губах появилась искривленная ухмылка. — Как ты попала в замок? - спросила Гермиона, соскользнув со стены и позволив себе упасть в объятия Беллатрисы. Ощущение близости со темной ведьмы частично облегчило боль и страдания, которые она чувствовала раньше. Беллатриса стерла часть болезненного одиночества. — МакГонагалл сказала, что защита непреодолима! — Драко пригодился, - размышляла Беллатриса, пробегая пальцами по волосам Гермионы. — У меня мало времени, и мы бы не хотели, чтобы эти дебилы Ордена нашли меня здесь, не так ли? - она поцеловала Гермиону, и девушка почувствовала улыбку Беллатрисы. — Темный Лорд узнал о нашей связи. Гермиона подняла глаза. — Это определенно заняло у него много времени. Что будет теперь? — Он боится троицы, как и любой другой волшебник, - отвечает Беллатриса. — Он знает, что ему никогда не победить нас, но с нами на его стороне он непобедим, - она остановилась. — Он хочет Поттера. — Каждому нужен этот лакомый кусочек, - простонала Гермиона. — Тебе стоит увидеть его, Белла. Он угнетает свою жизнь, сидя у огня. Можно подумать, что мир лежит на его плечах. Беллатриса усмехнулась, и положила ладонь на щеку Гермионы. — Если Поттер любит жить в собственной жалости к себе, мне все равно. Но хватит о мальчике, моя любовь. Темный Лорд желает, чтобы ты рассказала ему все, что ты знаешь о крестражах. Он хочет знать, как Поттер уничтожил их, и собирается ли найти еще один. Орден знает, что ты нам сказала, верно? — Темный Лорд хочет меня видеть? - спросила Гермиона, и ее брови взлетели вверх. — Когда? — Через три дня, с наступлением темноты, - мягко сказала Беллатриса и наклонилась. Рубиново-красные губы коснулись губ Гермионы, и поцелуй был смесью смертельного яда и сладко-горькой любви. — Новости о знаниях Поттера беспокоят его, любовь моя. Если он хочет победить, он должен остановить Поттера, но он никак не сможет добраться до него в замке. Ему нужно, чтобы ты сделала это за него. Скажи ему, что Поттер знает и выведи мальчика на открытое пространство. — Вы хотите, чтобы я привела Гарри к Темному Лорду? - Гермиона вздохнула, и Беллатриса кивнула. — А что насчет нас, Беллатриса? Что насчет нашей судьбы? Ты видела, что мы можем сделать. Нам даже не нужно говорить, чтобы магия между нами вспыхнула. Где Нарцисса? Если бы она была здесь сегодня вечером… — Если бы она была здесь сегодня вечером, они бы знали, что у тебя все еще есть палочка, Гермиона, - тихо сказала Беллатриса. — Никто больше не стоит на вашем пути. Никто не сомневается в твоей преданности Ордену. Подстрахуй себя. Если Поттер начнет сомневаться в тебе, убедись, что у тебя есть на кого положиться. Кого-то, кто защитит тебя, даже если это означает, что он убьет их, - ее угольные глаза впились в глаза Гермионы. — Ты знаешь, кого я хочу видеть твоим защитником, любовь моя. — Твоя сестра, - ответила Гермиона, и ей тут же вспомнила о доброте Андромеды. — Ты хочешь, чтобы это была Андромеда. — Именно она должна быть, - прошептала Беллатриса в ответ, и ее ногти мягко царапнули Гермиону по щеке. — Другого быть не может, Гермиона. — Почему? — Существует древний баланс между ненавистью, любовью и предательством, - сказала Беллатриса, и на ее лице расплылась улыбка. — Разве ты не заметила, как одни узы были разорваны там, где созданы другие? Троица палочек - вот что привело нас сюда. Судьба, намного более великая, чем любой из нас мог когда-либо представить. Уизли, сопляк. Это создало твою преданность мне и Нарциссе и нашу тебе. Осталась только одна связь, моя любовь. Связь любви, ненависти и предательства. — Андромеда ненавидит тебя. Если я заставлю ее полюбить меня и предам ее, я создам и разрушу последнюю связь, - медленно сказала Гермиона. Она посмотрела на свою черноволосую любовницу. Даже в темноте она могла видеть волшебную красоту Беллатрисы. — Что мне делать? — Ты уже начала, моя любовь, - улыбнулась Беллатриса, и Гермиона поняла, что та имела в виду момент, когда она поцеловала Андромеду. — Ты посеяла семя в ее разум и сердце. Теперь позволь ему вырасти, пока цветок не засохнет и умрет. Гермиона кивнула. — Я сделаю это. — Встретимся здесь через три дня, в этот же час, - сказала Беллатриса и наклонилась. Ее губы были всего в нескольких дюймах от уха Гермионы, и дыхание было теплым на коже молодой ведьмы. Мурашки пробежали по спине Гермионы. — Темный Лорд ждет тебя.       Губы Гермионы захватили губы Беллатрисы, и они слились в страстном и ослепляющем поцелуе. Беллатриса толкнула младшую ведьму назад, пока она не достигла колонны, и прижала ее к камню. Ее пальцы ушибли запястья Гермионы. Девушка почувствовала вкус собственной крови на языке, когда Беллатриса прикусила ее нижнюю губу. Ее руки исчезли в грубых кудрях темной ведьмы, и когда губы Беллатрисы отстранились, девушка атаковала шею Пожирательницы Смерти и втянула пульсирующую вену. Беллатриса одобрительно простонала. Вдали звуки шагов эхом разносились в ночи, и Беллатриса отошла от Гермионы. Ее угольные глаза метались по двору. Тени не двигались, но кто-то приближался. Она взглянула на Гермиону. — Через три дня. Я буду ждать тебя. Помни, что я сказала о любви, ненависти и предательстве. Губы Гермионы скривились в хитрой улыбке. — Я помню. — До свидания, любовь моя, - прошептала Беллатриса, отступая в тень и исчезая.       Гермиона снова оказалась одна, она прислонилась к каменному столбу, все еще ощущая вкус крови на кончике языка. Ее сердце медленно сжималось в груди, и голова закружилась, когда шаги приближались. Она услышала шепчущие голоса и снова забралась на стену, в тени колонны, где могла прятаться достаточно долго, чтобы наблюдать за новоприбывшими, а они ее не видели. Когда две фигуры вышли из коридора и вошли в освещенную луной часть двора, Гермиона узнала Молли и Андромеду. В этом свете темноволосая ведьма поразительно напоминала свою сестру. Гермиона молча смотрела, как две ведьмы проходили мимо, не подозревая о скрывающейся в тени фигуре. — Она сказала, почему поцеловала тебя? - мягко спросила Молли. Голос ее был добрым и заботливым. Андромеда покачала головой. — Нет, я хотела спросить ее, но потом… - она замолчала, когда трем людям во дворе по отдельности напомнили о событиях, которые произошли в минуты после поцелуя. — Никто никогда не задавал вопросов, когда я вышла замуж за Теда, и с годами я научилась любить его. Он поступил правильно, или, лучше сказать, мы поступили правильно, когда я забеременела Нимфадорой. Стыд, который я навлекла на семью, не состоящая в браке и вынашивающая ребенка от маглорожденного… Я была обманута, полагая, что могу снять часть этого стыда, выйдя за него замуж. Мы были молоды. Мы мало знали о любви, но мы заставили ее появиться.       Гермиона прижалась к каменному столбу, когда Андромеда обернулась. На долю секунды ей показалось, что темноволосая ведьма заметила ее. Она смотрела прямо на нее, но тени скрывали присутствие девушки, и Андромеда оглянулась на Молли, не подозревая, что за ней наблюдают. — Мне очень жаль, Энди, - сказала Молли. — Не думаю, что знаю, что делать, если когда-нибудь потеряю Артура. — Когда началась война, мы знали, что этот день настанет. Мы думали, что он наступит в первый раз, но нам повезло. В конце концов удача иссякает, - сказала Андромеда, и в ее голосе прозвучала неожиданная резкость. — Тед знал, что Пожиратели Смерти преследовали его. Он умер, пытаясь помочь мне, пытаясь защитить меня. Я должна им гордиться, и в каком-то смысле я… — Но есть часть тебя, которая наконец-то чувствует, что может быть свободной, - закончила Молли фразу Андромеды. — Тебе нечего стыдиться, Энди. — Не так ли? — Когда Рон умер, я почувствовала, будто из груди вырвали кусок сердца. Кусок, который никогда не отрастет и будет кровоточить до того дня, когда я умру, - сказала Молли. — Но когда я узнала, что он сделал с Гермионой, я разозлилась. Мой сын был мертв, а я все еще злилась на него. Я винила себя в том, что он сделал, спрашивала себя, могла ли я быть лучшим родителем. Когда я сказала Артуру, что возмущаюсь нашим сыном, даже когда он был мертв, я чувствовала себя ужасным человеком, но он сказал, что это нормально. Если бы Рон был жив, мы бы выгнали его из нашего семейного дома. Тот факт, что он мертв, не меняет того, что он сделал. Все это заставило нас чувствовать себя виноватыми за то, что мы ненавидим его. Я люблю его, он был моим сыном, и он всегда будет моим сыном, но ребенок, которым он когда-то был, ничто по сравнению с тем человеком, которым он стал.       Гермиона почувствовала тошнотворный рев гнева в животе. Ей казалось, что ее вот-вот стошнит. Боль, которую она испытала, была такой же, как когда Беллатриса впервые применила к ней проклятие Круциатус. Кто-то пролил ей в вены кислоту. Она слышала плачущие голоса в своей голове, чувствовала его руки, его запах на своем теле. Вокруг нее, внутри, навсегда ее часть. Гермиона прикрыла рот руками, когда почувствовала, как у нее перевернулся живот и подавила рвотный рефлекс. Одна мысль о Роне вызывала у нее отвращение. — Чем ты планируешь заняться? - спросила Молли Андромеду, и брюнетка в отчаянии подняла руки к небу. — Я не знаю, Молли. Гермиона сейчас находится в очень тяжелом состоянии. Я знаю, что она не рассказывала мне, что Беллатриса сделала с ней, но я видела синяки на ее теле. Я знаю, на что способны мои сестры. Я знаю, что Нарцисса тоже замешана в этом, - сказала Андромеда. — Все, что сейчас происходит в голове Гермионы, усугубляется тем, что они сделали с ней. Я не могу доверять ее эмоциям, как и своим собственным. Я не сожалею о том, что она поцеловала меня. Я сожалею о том, что она сделала это после того, как Беллатриса добралась до нее. — Тебе следует поговорить с ней, - предложила Молли. — Я знаю, что она через многое прошла, но ей нужен кто-то, кто сможет ее поддержать. Кто-то, кто присмотрит за ней. Гарри слишком занят поисками крестражей, и я не думаю, что Джинни и Гермиона смогли сойтись во взглядах с тех пор, как Гермиона рассказала, что сделал Рон. Несмотря на все его недостатки, Джинни любила своего брата. Я не думаю, что она когда-либо простит Гермионе то, что она разрушила этот образ. — Гарри должен знать, что Гермиона не может пойти с ним на поиски крестражей, - сказала Андромеда сквозь стиснутые зубы. — Он обвиняет ее в том, что она рассказала Беллатрисе. Ты можешь видеть это в его глазах, когда он смотрит на нее. Даже сегодня вечером, после того, что произошло, он все еще обижается на нее. Он ей не доверяет. — Небольшая часть меня это понимает, - ответила Молли. — Он видел, как она убила его лучшего друга. — Беллатриса убила Рона, - огрызнулась Андромеда. — Гермиона - жертва, Молли. Как Гарри и Рон. Она не может пойти с ним. — Ты думаешь, что он действительно планирует покинуть замок? — Конечно, он планирует! Ты видела, как он, Джинни и Невилл сидят вместе? Я вырастила только Нимфадору, Молли, но даже я знала, когда мой ребенок что-то замышляет. Они что-то знают, но не говорят нам, потому что знают, мы не позволим им покинуть Хогвартс, но Гарри знает, что ему нужны мозги Гермионы. Без нее он никуда не денется.       Сердце Гермионы резко забилось в груди, когда кусочки головоломки начали складываться на свои места. Гарри знал о другом крестраже, но не доверял ей настолько, чтобы рассказать. Андромеда была права. Он действительно нуждался в ней. Без нее он бы даже не выбрался из замка незамеченным. Взгляд Гермионы снова обратился к Андромеде. Она была так похожа на Беллатрису, что от этого у нее пробежали мурашки по коже, от желания прикосновения к ней.       Издалека звук встающих людей прорезал тишину двора, и Гермиона подняла глаза. Прозвенел звонок, объявивший об окончании времени приема пищи на ночь. Скоро коридоры заполнятся студентами, возвращающимися в свои общие комнаты. Кто-то может выйти и посмотреть на звезды, как это делала Гермиона. Ее глаза не отрывались от Молли и Андромеды. Они тоже узнали звуки, и остальная часть их разговора была поглощена тьмой, когда они исчезли из поля зрения Гермионы. Она соскользнула со стены, окинула взглядом окружающие тени и направилась обратно в гостиную Гриффиндора. Ей нужно было найти Гарри и узнать, что он знает о следующем крестраже. Пробираясь по уже загруженным коридорам, она думала о том, что услышала. Сердце Андромеды начало проявлять свою слабость по отношению к ней, и Гермиона знала, что это только вопрос времени, когда она найдет путь внутрь, прежде чем разорвать его на части.