Она больше не могла спать. Когда ее ноги соприкоснулись с мягким ковром в спальне, Андромеда обернула себя простыней, а затем пересекла комнату к окну и закрыла его. Стекло было холодным под ее пальцами, и она вздрогнула, вспомнив лицо Гермионы. Еще одна вспышка молнии прорезала тьму снаружи и осветила ее лицо. У нее перехватило дыхание, когда она мельком увидела фигуру в темном плаще, стоящую под старым дубом напротив сада. Тьма поглотила изображение, и Андромеда прижала обе руки к стеклу, а затем и свое лицо, пытаясь поймать взгляд. Она ничего не видела.
Дрожь пробежала по ее спине, когда она направилась к двери. Примерно на полпути она передумала, повернулась назад и быстро переоделась в простую мантию, которая лежала на кресле рядом с кроватью. Она взяла палочку с прикроватной тумбочки и побрела через площадку по скрипучей лестнице. Достигнув входной двери, она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Нимфадора не слышала, как она встала, и, убедившись, что в доме все еще царит тишина, сняла цепь и открыла дверь.
Звук проливного дождя был почти оглушительным, и он шел так быстро и тяжело, что она едва могла видеть руку перед своим лицом. Густые черные облака закрывали луну, и она глубоко вздохнула, прежде чем выйти за дверь в ночь. Ее взгляд сразу же привлек высокий дуб в глубине сада, и она собиралась вернуться, убежденная, что это всего лишь ее воображение обмануло ее, когда еще одна вспышка молнии осветила небо.
Ее сердце застыло. Облаченная в темное фигура все еще стояла там, где она впервые увидела ее, лицо было скрыто капюшоном. Она почти могла различить очертания, но затем снова наступила тьма. Андромеда крепче ухватилась за свою палочку и, наконец, ступила с крытого порога под проливной дождь. От интенсивности и абсолютной силы, с которой он обрушился, у нее заболели плечи. Сад превратился в грязный беспорядок, повсюду большие лужи. Она пробиралась по мокрой грязи, полностью осознавая, как холодная дождевая вода просачивается ей в обувь и стекает под одежду. Мокрая одежда прилипла к телу, а руки задрожали, когда холод начал проникать в кости.
Когда Андромеда подошла к дубу, она обнаружила, что фигура в плаще отодвинулась еще дальше, почти пригнувшись, в тень. Она медленно подняла палочку и прошептала: «Люмос». Наконечник начал светиться, и слабый серебряный свет осветил лицо посетителя. Андромеда моргнула несколько раз, пытаясь вытеснить дождь из глаз, а затем прикрыла рот рукой.
— Джинни! - она сделала шаг навстречу самому младшему ребенку Уизли, пытаясь защитить ее от непогоды. Рев грома над их головами заставил ее внезапно встревожиться. — Ради всего святого, дорогая, что ты здесь делаешь? Давай, идем внутрь! - она попыталась взять рыжую за руку, но Джинни отстранилась, словно обожженная огнем. Глаза Андромеды сузились. — Джинни, что происходит? Как ты сюда попала? Как ты ушла от…
— Я сбежала, - голос Джинни был таким мягким, что Андромеде пришлось напрячься, чтобы его услышать. — Я не могу войти, Энди. Я не должна быть здесь.
— Что ты имеешь в виду? - спросила Андромеда. Она убрала прядь мокрых волос с лица. — Ты видела своих родителей? Они так волновались! Я имею в виду, мы все понимаем, почему тебе пришлось это сделать, но они думали, что никогда больше тебя не увидят.
— Они и не увидят, - сказала Джинни, все еще отказываясь смотреть в глаза. — Вот почему я пришла к тебе.
— Не могла бы ты войти внутрь? - прошептала Андромеда. — Стоять здесь, под дождем…
— Это единственное место, где безопасно, - вмешалась Джинни и медленно сняла капюшон. Андромеда провела своей палочкой, и серебряное сияние осветило бледное лицо Джинни. Она тихонько вздохнула, когда обнаружила длинный уродливый шрам, покрывающий левую сторону ее лица, начинающийся прямо под глазом и доходящий до уголка рта. Кожа выглядела красной и болезненной, а порез еще не полностью зажил. Глаза Андромеды наполнились слезами.
— Беллатриса сделала это? - прошептала она.
Джинни фыркнула и позволила кончикам пальцев пройтись по неприглядной ране. — На самом деле, это ручная работа Нарциссы, - она покачала головой. — В некотором роде прощальный подарок. Я думаю, она назвала это «напоминанием».
— Напоминание? О чем?
— О том, что я больше никогда не смогу снова стать свободной, - медленно сказала Джинни. Ее глаза метнулись через плечо Андромеды на коттедж, и она, казалось,
разрывалась между тем, чтобы войти внутрь и остаться здесь. Светло-карие глаза ненадолго закрылись, чтобы снова открыться, залитые слезами. — Думаю, мне все-таки хотелось бы войти.
Андромеда обняла рыжеволосую девушку и повела в дом. Как только она закрыла за ними входную дверь, они почувствовали, как комфортное тепло дома проникает в их кости. Джинни вошла в гостиную и села на пол перед огнем. Андромеда направила свою палочку, и пламя взревело чуть выше, наполнив комнату оранжевым светом, медленно стирая холодную влажность, которую они принесли с собой.
— Что случилось? - спросила Андромеда, протягивая Джинни одеяло, которое лежало на спинке одного из диванов, и рыжая охотно накинула его на себя. Вдруг ее затрясло.
— Это была Беллатриса, - мягко сказала она. — С того момента, как меня арестовали и отправили в Азкабан, это была она. Я слышала, как некоторые другие заключенные говорили, что она никогда не беспокоилась о том, чтобы самой проводить допросы, но ко мне она приехала не один, а даже два раза, - ее голос затих. — Ей нужна была информация, и я боролась столько, сколько могла. В конце концов, она сломала меня. Я почти не помню, что рассказывала ей, но что бы это ни было, она использовала это, чтобы обнаружить остальную часть сопротивления, - взгляд Джинни остановился на танцующих огнях в камине. — И она использовала это, чтобы добраться до мамы и папы.
— Твои родители у Беллатрисы? - Андромеда почувствовала, как ее сердце упало в груди.
— Нет. У нее есть способ сломать их, как она сломала меня, - ответила Джинни. — Моя жизнь за их верность. К рассвету они сдадутся Беллатрисе, - светло-карие глаза посмотрели вверх, чтобы встретиться с глазами Андромеды. — Когда они это сделают, останешься только ты, Энди. Они так или иначе забрали всех.
— Тогда почему ты не с ними? - спросила Андромеда. — Я уверена, что они хотели бы тебя видеть.
— Пусть думают, что я умерла, - кротко сказала Джинни. — Им будет лучше, если они не будут знать, что это я предала остальную часть нашего сопротивления. Пусть они живут какой-то жизнью, хоть и в тени Ядер. Беллатриса не хотела, чтобы я уходила сегодня вечером. Они собирались отвезти меня туда, где мои родители могли бы увидеть меня, подальше от Азкабана, почти как последнее прощание. Беллатриса заявила, что передумала и собирается казнить меня на рассвете.
— После того, как твои родители подписались, веря, что спасли тебя, - глаза Андромеды сузились. — Беллатриса никогда не сдерживала обещания. Даже когда была ребенком. Обман был зарожден в ней с самого начала, - она вздохнула. — Как ты сбежала?
— Беллатриса оставила меня на попечение парочке своих миньонов. Вероятно, это дезертировавшие Пожиратели Смерти или какие-то другие идиоты, которых она где-то подобрала, - сказала Джинни, и злоба в ее словах напомнила Андромеде волевую, несколько упрямую воительницу Джинни, которой та когда-то была. Она не потеряла страсть, не потеряла пламя, ревущее в ней, но была покорена и болезненно потеряна. — Они вели меня на какую-то вершину утеса. Я помню, как видела небольшой замок. Они боролись с защитными заклинаниями, и все, что потребовалось, это момент слабости…
Андромеда улыбнулась. — Ты воспользовался своим шансом.
— Мне удалось взять одну из их палочек и аппарировать. Я не была уверена, куда, но мне нужно было уйти с вершины утеса. Когда я исчезла, они уже не могли за мной последовать. Было темно и когда я оказалась в Лондоне, шел дождь. Мне нужно было время подумать и место, чтобы спрятаться, всего на пару часов, - Джинни плотнее обернула одеяло вокруг своего дрожащего тела. — Я пошла в Косой Переулок.
— Косой Переулок? Я думала, там все закрыто и заколочено, - сказала Андромеда. Это было еще одно изменение с тех пор, как Ядра пришли к власти. Многие предприятия были перенесены на Лютый переулок, но большинство ярко раскрашенных магазинов, которые привлекли стольких людей в мощеный переулок, теперь были пусты.
Уголок рта Джинни дернулся. — Зависит от того, что тебе нужно. В Косом Переулке есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
— Так вот где организовалось сопротивление, - улыбнулась Андромеда. — Мне всегда было интересно, как вам удалось перегруппироваться. Косой Переулок стал вашей базой?
— Старая кладовая в задней части магазина волшебных палочек Олливандера. Фасад был разрушен несколько месяцев назад, но старая кладовая все еще цела. В нее можно попасть как из переулка, так и снизу. Ты понятия не имеешь о гениальной планировке канализационной системы Лондона, пока не начнешь спускаться туда, - сказала Джинни. Когда она говорила о сопротивлении, ее глаза горели надеждой. — Там хранились палочки, которые, по мнению Олливандера, никуда не годились. Некоторые были немного темпераментными, но большинство из них работает нормально. Там было безопасно и тепло, - она вздохнула. — Пока я не сказала Беллатрисе, где найти это место.
— Это не твоя вина, Джинни, - сказала Андромеда. — Она не оставила тебе выбора. Она бы убила тебя.
— Она все равно убила бы меня. Думаю, я бы умерла более счастливой, зная, что не предала своих друзей, - вспыхнула Джинни. — В любом случае, сейчас уже слишком поздно, - она не сводила глаз с огня. — Практически все они находятся в Азкабане, и скоро большинство из них умрут, - она сглотнула. — К рассвету.
— Ты действительно хочешь, чтобы твои родители поверили, что ты мертва? - спросила Андромеда. — Ты хочешь, чтобы они присягнули Гермионе и Беллатрисе, и забыли все, от чего мы отказались и все, что мы потеряли? Не думаешь ли ты, что, если бы они знали, что ты жива, они нашли бы силы внутри себя, чтобы снова сражаться?
— За что еще бороться? - спросила Джинни, позволяя одеялу соскользнуть с тела. Она потрогала мягкий материал, позволяя кончикам пальцев плясать по цветочному узору. — Мы так много потеряли.
— Не позволяй им потерять тебя тоже, - глаза Андромеды изучали лицо Джинни. — Иди домой. У них больше не будет причин сдаться, если они узнают, что ты жива и здорова. Это будет ударом для Беллатрисы. Она рассчитывала, что они перейдут на другую сторону. Это будет еще одна пощечина.
— Может быть, ты права.
— Я не часто слышу это, - улыбнулась Андромеда. — Ты можешь остаться здесь до утра, если хочешь. Там, в темноте, небезопасно.
— На свету тоже небезопасно, - возразила Джинни, и Андромеде пришлось признать, что она права. Рыжая приподнялась. — Я думаю, мне следует уйти, - она глубоко вздохнула и погладила шрам на лице. — У мамы случится сердечный приступ, когда она увидит это.
— Я уверена, что она сможет его вылечить, - пыталась успокоить ее Андромеда, но Джинни скривилась.
— Может быть, снаружи, Энди, - она медленно закатала рукав левой руки и обнажила запястье. След от ожога был слишком явным. — Но она никогда не сможет стереть это и то, что оно значит. Иронично, не так ли? Беллатриса заклеймила меня как часть того единственного, что я презирала. С этого момента все будут смотреть на меня и гадать, что со мной случилось. Когда они увидят мое лицо, они пожалеют меня. Но когда они увидят мое запястье, они решат, что я одна из них. И те, кто противостоят новому режиму, никогда не поверят мне, когда увидят это, - она медленно подняла капюшон. — Беллатриса уничтожила меня.
Андромеда смотрела на пылающее пламя. — Беллатриса уничтожила всех.
Джинни подошла к двери гостиной и обернулась, только чтобы увидеть Андромеду, стоящую у камина с фоторамкой в руке. Старшая ведьма почувствовала себя дурой, когда ощутила на себе взгляд Джинни и, удерживая фотографию, пересекла комнату. — Куда ты пойдешь?
— Думаю, к маме и папе. Я не знаю, что будет завтра утром. Беллатриса ожидает их увидеть. Я не знаю, что будет, если они не появятся.
Глаза Андромеды сузились. — Ожидает увидеть их где?
— Думаю, она сказала что-то о поместье Блэков, - ответила Джинни и открыла входную дверь, поэтому не заметила внезапного изменения в глазах Андромеды. — Она сказала, что мама и папа будут знать, куда прийти.
Холод охватил ее грудь и начал душить сердце. Андромеда сглотнула, ее челюсть расслабилась, скрывая внезапный всплеск эмоций за маской спокойствия. Внезапно черты ее лица ожесточились, а глаза потемнели. — Завтра никто никуда не пойдет.
Джинни удивленно обернулась. — Что?
— Иди в дом своих родителей. Разбуди всех и скажи, что вам нужно уйти, - призвала Андромеда. — Может, ты помнишь какое-то месте, где сопротивлению будет безопасно? Может быть, ты не рассказала что-то Беллатрисе? Старый дом, о существовании которого никто не знает? - она увидела, как в глазах Джинни вспыхнули воспоминания, и кивнула. — Я так и думала. Вы должны уехать до восхода солнца.
— Но почему? - спросила Джинни. — Что мы будем делать?
Андромеда выпрямилась. — Оставь это мне, - она осторожно вытолкнула молодую рыжую под дождь. — Иди домой, Джинни. Не задавай вопросов, просто делай, как я говорю. Забери своих родителей, братьев и убирайся к черту из того дома.
— Как мы узнаем, когда вернуться? - спросила Джинни, шагая в темноту. Она обернулась, и ее глаза встретились с глазами Андромеды. — Энди, что ты делаешь?
— Я не знаю, - ответила Андромеда, и это была чистая правда. — Но будь я проклята, если позволю тебе или твоим родителям попасть в руки Гермионы и Беллатрисы, - она покачала головой. — Иди домой, Джинни, - комок у нее в горле не хотел сдвинуться с места, как бы сильно она ни глотала, и она боролась с внезапными слезами, покалывающими ее глаза. — Увидимся скоро, обещаю.
Она смотрела, как Джинни исчезает в темноте, а затем мягко закрыла входную дверь. Она прислонилась к ней спиной, а затем медленно рухнула на пол. Слезы текли по ее лицу, хлестали по коже, и она закрыла лицо руками. Где-то глубоко в груди осколки ее и без того разбитого сердца снова начали кровоточить, и боль была сильнее, чем когда-либо прежде.
***
Гнев Беллатрисы был тем, чего боялась каждая живая душа, но это было ничто по сравнению с тем, что чувствовала Гермиона, когда двое стражников вернулись с пустыми руками и передали новость о том, что потеряли свою пленницу. Она и Беллатриса все еще были в гостиной, где делились своей страстной встречей ранее, и ее разум уже пошатнулся после взгляда на Андромеду, поэтому, когда двое мужчин просили прощения, Гермиона просто подняла палочку и прокляла первого охранника. Второй попытался уйти, но приземлился лицом на пол, когда проклятие Круциатус ударило его в голову.
— КРУЦИО! - закричала она, и красная струя света врезалась в тело охранника, заставив его трястись. Вены на его лице прижимались к коже, придавая ему несколько посиневший вид, а глаза, казалось, выпирали из головы. — Круцио! Круцио!
Он перекатился на бок, подтянув колени к груди, а затем его живот опустошился на деревянный пол. Отвратительный запах дурноты проник в нос Гермионы, и она медленно подошла к содрогающемуся мужчине с выражением отвращения на лице. Без предупреждения она схватила его за воротник пиджака и ударила лицом о половицы. Треск ломающихся хрящей разнесся по комнате на несколько секунд, и Гермиона резко дернула его за голову. Кровь хлынула из его сломанного носа.
— Идиот! - она отругала его. — Вы потеряли пленницу? - она снова ударила его головой об пол. Кровь залила ее ботинки. — Как ты посмел вернуться сюда, бесполезный кусок дерьма? - ее руки соскользнули с воротника, и его голова упала на пол. Он не двигался. Она отвернулась от него, и ее глаза остановились на втором охраннике, который лежал на спине с широко открытыми глазами. Первое проклятие Круциатус ударило его по затылку. Никого раньше этим заклинанием не ударяли по голове. Гермиона наклонилась, чтобы посмотреть на него.
— Думаю, он мертв, - сказала она, оглянувшись и обнаружив, что Беллатриса наблюдает за ней с дивана.
Беллатриса указала на охранника, на которого только что напала Гермиона. — Думаю, они оба.
— У нас еще много таких, - сказал голос из дверного проема, и Нарцисса вошла в комнату. Она была осторожна, чтобы не наступить на рвоту. — Мы просто наймем очередных идиотов.
— Что будем делать с девушкой? - спросила Гермиона. — У нее будет возможность сказать родителям, что вы никогда не собирались выполнять свою часть сделки, - она засунула палочку в рукав и рухнула на диван рядом с Беллатрисой, по-видимому, разочарованная. — Почему мы наняли этих дебилов?
— Эти дебилы, как ты их назвала, раньше были верны Темному Лорду, - отметила Нарцисса и ухмыльнулась. — Излишне говорить, что он не очень хорошо разбирался в характерах.
— Мы должны найти ее. Если она поднимет тревогу… - начала Гермиона, но ее оборвала Беллатриса, накрыв ее руку своей. Это было неожиданно мягкое прикосновение, и глаза Гермионы встретились с глазами темноволосой женщины.
— Все наладится, - заверила ее Беллатриса, и легкая улыбка заиграла на ее губах. — Может быть, в побеге этой мелкой Уизли есть что-то положительное.
Гермиона фыркнула. — Мы сможем нанять более сильных охранников?
Беллатриса покачала головой. Кончики пальцев Гермионы нарисовали маленькие кружочки на тыльной стороне ладони. — Орден.
— Орден мертв, Белла, - Гермиона закатила глаза. — Полдюжины Уизли, твоя глупая племянница и безнадежная сестра, - упоминание об Андромеде вернуло воспоминания той ночи, и она покачала головой, пытаясь избавиться от образов. — Они не представляют угрозы.
— Большинство членов сопротивления в настоящее время заперты в Азкабане, - медленно сказала Беллатриса. Она взглянула на Нарциссу, которая крутила палочку вокруг пальцев. — Если я правильно помню, Цисси оставила ребенку Уизли собственное напоминание, - Нарцисса ухмыльнулась, и Беллатриса мягко усмехнулась. — Рано или поздно она попытается вернуть своих друзей.
Гермиона откровенно засмеялась. — Только идиот может попытаться выиграть битву, которую уже проиграл. Большая часть Ордена мертва, и вскоре сопротивление исчезнет. Им не за что сражаться.
— Не недооценивай своего врага, любовь моя, - мягко сказала Беллатриса, но в ее словах было предупреждение. — Потому что они тебя не недооценивают.
***
Она дождалась рассвета. Слабый солнечный свет просочился сквозь темные облака и стер тьму прошлой ночи. Тени начали растворяться. Она медленно открыла дверь в комнату дочери. Нимфадора спала на животе, засунув одну руку под подушку, а другую положив сверху. Ее волосы были мягкого оттенка блонда, и Андромеда на мгновение почувствовала внезапное сходство с сестрой. Никогда раньше она не видела Нарциссу, когда смотрела на дочь, но теперь ее испугало, насколько они похожи. Она подавила тихий всхлип и позволила взгляду задержаться на спящей фигуре Нимфадоры еще немного, прежде чем снова медленно закрыть дверь.
— Прощай, дитя мое.
Слезы текли из ее глаз, когда она спустилась вниз и вышла на свет раннего утра. Она все еще чувствовала запах дождя в воздухе, пошла по тропинке к белому частоколу и воротам и обернулась в последний раз, чтобы взглянуть на дом, который принадлежал ей столько лет. Они с Тедом переехали через несколько дней после свадьбы и никогда не уезжали. Пока не началась эта война. Жизнь, которую она когда-то знала, ускользнула от нее. Андромеда решительно повернулась на месте, и с мягким «хлопком» исчезла, прежде чем Нимфадора проснулась. Ее мать ушла.
Она снова открыла глаза и обнаружила, что стоит у высоких черных железных ворот. Стены, к которым он был прикреплен, не изменились за все эти годы, и на мгновение она позволила себе вернуться к тому моменту, когда она впервые увидела эти самые ворота. Ей было не больше семи, и она держала отца за руку. Это был один из последних случаев, когда она делала это. Он привел их сюда, в их новый дом. С той ночи, когда она ушла столько лет назад, она не возвращалась.
Андромеда осторожно подняла руку и приложила ее к холодному черному металлу. Она видела, как ее отец делал это, когда она была маленькой девочкой. Ворота узнали кровь в ее жилах. Кровь, которая связала ее с этой семьей, как Беллатрису и Нарциссу. Никакая магия не могла стереть связь, созданную кровью. Она сделала шаг назад, когда ворота медленно распахнулись, открывая дорогу, выложенную гравием, которая вела через удивительно ухоженные зеленые лужайки к дому.
Он вырисовывался из-за деревьев, которые ее мать посадила через неделю после того, как они переехали. Ветви были голы и тянулись к небу, как когти. Ее сердце колотилось в груди, и она почувствовала, как страх охватывает его. Она знала, что может встретить свою смерть здесь. До сих пор она никогда не думала или, возможно, никогда не осмеливалась верить, что ее сестры вернулись в свой старый семейный дом. Здесь никто никогда не был счастлив. Грустная улыбка появилась на лице Андромеды. Вероятно, поэтому они вернулись. Потому что не знали счастья.
— Тебе не следует здесь находиться.
Мягкость голоса заставила ее взглянуть вверх, и глаза Андромеды расширились, когда она узнала Гермиону, стоящую на каменных ступенях, ведущих к дому. Одетая в элегантную облегающую черную мантию и со стянутыми волосами, молодая ведьма выглядела до странности ангельской.
— Я не думаю, что кто-то из нас должен, - ответила Андромеда. — Но, ты знаешь, почему я здесь.
Гермиона перевела взгляд на Андромеду. — Тебе не следовало приходить.
— Ты действительно думаешь, что после того, что случилось, мне не следовало пытаться тебя видеть? - спросила Андромеда и медленно подошла к ступеням. Ее глаза встретили взгляд Гермионы. — Это было не просто что-то, не так ли? - когда Гермиона не ответила, она нашла подтверждение, которое искала. — Это тоже случилось с тобой.
— Тебе следует уйти, - Гермиона собиралась уйти, но Андромеда схватила ее за руку и заставила развернуться.
— Почему я больше ничего для тебя не значу?
Гермиона глубоко вздохнула. — Ты хочешь честный ответ? - она отступила, сокращая расстояние между ней и Андромедой. — Ты слишком много для меня значишь, - она отвела взгляд. — Ты знаешь, что я могу тебе дать, если ты согласишься принять мое предложение. Я могу дать тебе мир, Энди. Я могу дать тебе все. Я могу отдать тебе свое сердце.
Андромеда покачала головой. — Ты не можешь дать то, чего у тебя нет.
— Тогда уходи.
— Этого не должно было случиться, не так ли? Ты никогда не должна была потерять себя во всем этом. Ты хотела быть рядом с Беллатрисой и забыть о том, кто ты, о том, где ты была. Ты хотела стереть свою дружбу и оставила тех, кто заботился о тебе. То, что дала тебе Беллатриса, должно было снять боль. Ты нашла внутри себя нечто такое, что, как ты считала, могло исцелить тебя, - сказала Андромеда. — Все это… - она обвела рукой. — Все, что ты сделала, было для того, чтобы тебе больше не приходилось чувствовать боль. Ты была недостающей частью их сердца. Но это не сработало, не так ли?
— Энди…
— Ты все еще чувствуешь, даже если не хочешь. Они пытались сломать тебя, и ты позволила уничтожить себя, но ничто из того, что ты сделала, не смогло отменить того, что уже было сделано, - рука Андромеды выскользнула из руки Гермионы. Прикосновение было таким мягким, таким знакомым, и на мгновение она вспомнила, как протирала тело Гермионы после того, как она пострадала от рук Беллатрисы. Она смогла смыть кровь, но не боль.
— Ты знаешь, что можешь умереть здесь, - сказала Гермиона. Неожиданно мягкие глаза встретились с Андромедой. — Зачем ты пришла искать меня, если знаешь, что можешь умереть?
— Потому что я должна была увидеть это сама. Раньше я не была уверена, но теперь знаю, - Андромеда покачала головой. — Это еще не конец, - она заколебалась, словно решая, стоит ли пытаться поцеловать ее, но Гермиона приняла решение за нее, отойдя.
— Иди домой, Энди. Здесь все кончится, - она оглянулась через плечо. — Тебе здесь не место, а я…я одна.
— Пока я дышу, ты никогда не будешь одна.
Гермиона медленно отвернулась от женщины и пошла обратно к дому. — Я позабочусь о том, чтобы никто из охранников не причинил тебе вреда, пока ты уходишь, Энди, - она не стала смотреть, действительно ли другая женщина ушла, пока не услышала мягкие звуки шагов на гравии. Она слегка повернулась и посмотрела, как Андромеда уходит.
— Энди? - она окликнула ее. Та повернулась. — Ты должна отпустить меня.
Андромеда грустно улыбнулась. — Я не могу.
