The Unholy Trinity: Serpent Spell

      Гермиона стояла на нижней ступеньке еще долго после того, как Андромеда ушла. Некоторое время она изучала капли дождя, блестящие на траве, но в конце концов отвернулась и вернулась внутрь. Дверь за ней тихо закрылась, и звук ее шагов эхом отдавался от деревянного пола, пока она шла. Она нашла Беллатрису и Нарциссу в большой столовой. Женщина с волосами цвета воронова крыла прислонилась к столу, сжимая в руке хрустальный кубок. Нарцисса села и доела то, что выглядело как завтрак. Обе сестры подняли глаза, когда появилась Гермиона. — Мы должны найти Уизли. Беллатриса приподняла бровь. — У меня сложилось впечатление, что мы договорились подождать, пока они к нам придут. В конце концов, они сделают это. Гермиона решительно покачала головой. — Я не буду ждать. Нарцисса отодвинула стул и встала. В ее глазах был намек на любопытство. — Что случилось? — Я не из тех, кто оставляет без внимания, - Гермиона пожелала, чтобы ее разум был пуст, когда она почувствовала, что Нарцисса пытается вторгнуться в ее голову. Все, что ждало блондинку, было лужей пустоты, и Гермиона могла видеть подозрение на ее лице. — Мы выходим сегодня. Вы можете пойти со мной, а если не хотите, я пойду одна, - она повернулась на каблуках и была на полпути к выходу из столовой, когда кто-то схватил ее. Ее голова резко повернулась, и ее глаза впились в глаза Беллатрисы. — Что на тебя нашло? - она потребовала.       Гермиона почувствовала, как внутри нее начинается битва. Гнев и ненависть смешались с болью и отвращением. Ее карие глаза потемнели, когда она посмотрела на Беллатрису. — Я хочу закончить. Я не обязана тебе объяснять, - она приподняла бровь. — Я сделала то, о чем ты просила меня, Белла. Пора тебе сделать то, о чем прошу я. Либо ты пойдешь со мной, либо останешься здесь. Выбор за тобой.       Она повернулась на каблуках и вышла из столовой. Воздействие ее слов эхом разнеслось по комнате на несколько мгновений, пока звук сапог по твердому деревянному полу не разрушил его. Сильная рука сжала ее плечо, и Гермиона была вынуждена повернуться. Ярко-карие глаза встретились с угольно-черными. — Что? - огрызнулась она.       Беллатриса нахмурилась, но ничего не сказала. Она просто отпустила руку Гермионы и продолжила изучать младшую ведьму, как будто увидела то, чего никогда раньше не видела. Через несколько мгновений она отошла от нее, все еще не говоря ни слова, и Гермиона наблюдала, как черноволосая ведьма поднималась по лестнице на второй этаж. Ее сердце медленно забилось в груди, и она выдохнула, даже не осознавая, что задерживала дыхание. Вздохнув, она пересекла коридор в сторону библиотеки и заперла за собой дверь.

***

      Звук разбивающегося стекла пробудил ее от темного сна, и ее глаза резко открылись, мгновенно приспосабливаясь к окружающей обстановке. Она была в библиотеке, свернувшись калачиком в одном из кресел, стоящих у камина. У нее на коленях лежала книга. Она вскочила и огляделась. Все три больших окна от пола до потолка, выходивших на сад, были целы. Гермиона выскользнула из кресла, вытащила палочку и напрягла слух, чтобы уловить еще один звук. Вдалеке она услышала приглушенный крик.       В ее кровь проник адреналин. К тому времени, когда она подошла к двери библиотеки, ее сердце колотилось о грудную клетку с такой яростью, что она думала, что оно вылетит из груди. Она постояла в коридоре несколько мгновений, прислушиваясь к еще одному звуку. Теперь она могла слышать его лучше. Отчетливый звук повышенных голосов. Внезапно дом показался живым, словно его наполнило что-то необъяснимое, чего нельзя было увидеть, а только чувствовать. Магия.       Она позволила своим инстинктам направить ее, и побежала по коридору, мимо столовой и в конце концов достигла больших двойных дверей, которые вели в гостиную. Они были наполовину открыты, и она колебалась, возможно, на мгновение слишком долго, прежде чем войти. Она почувствовала, как холодный ветер пробежал по ее коже, и один взгляд на разбитое окно подсказал ей, что именно отсюда раздавался звук. Ее дыхание остановилось, когда она увидела другой конец комнаты.       Нарцисса лежала на земле, с закрытыми глазами. Золотые веревки обвились вокруг тела, прижимая ее. Пряди светлых волос упали ей на лицо. Затем глаза были обращены на Беллатрису, которая повернулась к ней спиной и протянула свою палочку. Ее темные кудри кружились вокруг ее головы, когда она уклонялась от нацеленного на нее заклинания. Ярко-синий луч пролетел мимо нее прямо к Гермионе, которая подняла собственную палочку и с легкостью отклонила его. Он врезался в стену, заставив ее дрожать. Облако пыли заполнило комнату. — Ты дура, если пришла сюда, - усмехнулась Беллатриса. — Ты никогда не уйдешь отсюда живой. — Кто сказал, что я собиралась уйти живой? Андромеда.       Гермиона повернулась в сторону голоса другой женщины. Когда пыль начала оседать, она узнала вторую фигуру, стоявшую рядом с разбитым окном. Ее темные кудри свободно ниспадали на плечи и спину, и она размахивала палочкой, как воин мечом. Слабый утренний солнечный свет, проникающий в комнату, придавал ее внешности странный мягкий мрак. Она посмотрела мимо сестры и увидела Гермиону, стоящую в дверном проёме, и ее глаза загорелись. — Тебе не следовало этого делать, - мягко сказала Гермиона, пересекая комнату, подходя к Беллатрисе. Ее глаза на мгновение задержались на Нарциссе, и она заметила, что та не была серьезно ранена, а затем снова посмотрела на Андромеду. Видеть ее здесь, в этой комнате, вызвал гнев в сердце. — Я сказала тебе уйти. Отпустить меня. — И я говорила тебе, что не могу, - сказала Андромеда, и на губах заиграла легкая улыбка. Ее глаза остановились на Беллатрисе, и она изучала лицо своей старшей сестры. — Она не знает, не так ли? - они наблюдали, как ненависть вспыхивает в темных глазах Беллатрисы, и она тихонько ахнула. — Или знает? - ее улыбка расплылась, когда она увидела, как гнев вспыхивает в глазах сестры. — Она знает. — Конечно я знаю! - рявкнула Беллатриса и взглянула на Гермиону. Осознание того, что Беллатриса все время знала, что ее тоска по-прежнему ведет ее к Андромеде, как она вернула ее к ней, наполнила страхом сердце Гермионы. Впервые с тех пор, как они собрались вместе, она увидела настоящую боль в глазах Беллатрисы. — Ты думаешь, я дура? - громкий крик отразился от стен гостиной. — Но она выбрала меня, Андромеда. Она предпочла быть здесь, рядом со мной, а не с тобой. — И все те разы, когда она бросала тебя? - мягко сказала Андромеда. — Разы, когда ты верила, что в глубине души она тосковала по тебе? - она склонила голову. — Я здесь не для того, чтобы убивать тебя, Беллатриса. Я здесь, чтобы сделать выбор раз и навсегда. Но мне нужен честный выбор. Со всеми картами на столе, - она остановилась. — Ты больше не ненавидишь меня за то, что я бросила тебя, когда мы были молоды, Белла. Ты больше не презираешь мое имя из-за того, что я сделала. Ты ненавидишь меня за то, что я есть, за то, кем я стала, - она мельком взглянула на Гермиону, прежде чем снова посмотреть на сестру. — Или за то, кем я никогда не была. — Ты бросила нас! - воскликнула Беллатриса. — Ты отвернулась от нас. Ты ушла от нашей крови!       Андромеда слабо улыбнулась. Беллатриса очень мало изменилась с тех пор, когда они были детьми. Даже сейчас она все еще могла видеть это где-то далеко за пределами ее глаз. — Ты все время знала, что между вами с Нарциссой было что-то другое, не так ли? - глаза Беллатрисы расширились при упоминании их детства. — Все ночи, которые вы проводили в одной постели, - она покачала головой. — Разве ты никогда не задумывалась, почему мама не нашла тебя? Что бы она сказала, если бы узнала, что происходит? — Энди… - начала Гермиона, но Андромеда заставила ее замолчать, просто подняв руку. — Я знала, Белла. Я знала, что там было, и я сделала выбор, чтобы защитить вас. Не потому, что я ревновала, а потому, что я любила тебя. Ты была моей сестрой. Ты моя сестра, - слова, даже сейчас, отражали элементы правды. — Но ты никогда не любила меня так, как Нарциссу. И почему? Потому что ты знала, что то, что сблизило вас двоих, не привело меня к вам. Когда ты узнала, что есть еще один фрагмент сердца, Беллатриса? Когда ты поняла, что то, что вы с Нарциссой превзошли любовь обычных сестер, было неполным? — Я хотела, чтобы это была ты! - Беллатриса кричала, и гнев и ненависть эхом отражались в каждом слове. Эти слова прорезали напряжение в комнате и разрушили все, что еще оставалось между ними. — Я хотела, чтобы недостающая часть меня, нас, была тобой! Когда палочка Цисси соединилась с моей, я молилась, что твоя еще не нашла свой путь. — Этого никогда не было, потому что я не была частью того же сердца, - грустно ответила Андромеда. — Я никогда не была частью тебя. — Стоп! - сказала Гермиона и шагнула вперед с обнаженной палочкой. Беллатриса резко повернула голову, и в недоумении уставилась на шатенку. Андромеда опустила свою палочку, зная, что сестра не собиралась заклинать ее прямо сейчас, но ее рука вскинулась снова, когда Гермиона подошла, не зная, что собирается делать младшая ведьма. В глазах Гермионы заблестели слезы, и она перевела взгляд с Андромеды на Беллатрису. — Это закончится здесь. — Все закончилось давным-давно, Гермиона, - ответила Андромеда. — Беллатриса ненавидит меня не потому, что я оставила ее. Она ненавидит меня, потому что я никогда не была ее частью, как Нарцисса. Наши сердца никогда не были единым целым, - в углу ее глаза появилась одинокая слеза. — Никогда не была родственной душой, никогда не была частью ее сердца. Это то, чего она не может простить мне. То, что ее собственная сестра не может любить ее. Что мы не можем быть как одно целое, - она сделала жест рукой. — Все это, все, что мы есть сегодня, возвращается к этому, не так ли, Белла? Гермиона узнала гнев Беллатрисы раньше, чем Андромеда, и ее палочка взлетела в тот же момент, когда заклинание упало с губ черноволосой ведьмы. — КРУЦИО! — ПРОТЕГО!       Ярко-красная вспышка света отразилась от серебряного щита и врезалась в деревянные половицы, заставив их расколоться. На несколько мгновений весь особняк затрясся. Снаружи поднялся ветер, и немного солнечного света, попавшего в комнату, быстро поглотили собирающиеся в небе черные облака. Беллатриса обернулась и посмотрела на Гермиону, глаза горели гневом. — Что за черт… — Я не могу позволить причинить ей боль, Белла, - твердо сказала Гермиона. — Ты просила меня заставить ее полюбить меня. Она это сделала. Она любит меня, как и ты, - она тяжело сглотнула. — И я люблю ее, как люблю тебя. Ты это знаешь. Ты всегда знала, - рука Беллатрисы задрожала, и глаза Гермионы остановились на палочке в ее руке. — Ты знаешь, что можешь только навредить мне, Белла. Сердце, которое мы разделяем, никогда не сможет убить меня, - она посмотрела вверх и прочь от темноволосой ведьмы, и ее глаза нашли Андромеду. — Ты должна уйти, Энди. Ты знаешь, что я никогда не уйду отсюда с тобой. Единственная причина, по которой ты еще жива, - это потому, что моя любовь к тебе отражает любовь Беллатрисы ко мне. Несмотря на всю ненависть в ее глазах, она не может заставить себя причинить мне боль, - она прошла мимо Беллатрисы и достигла Андромеды. — Уходи и никогда не возвращайся. Андромеда позволила своим пальцам проскользнуть по щеке Гермионы. — Иногда ты не можешь отпустить, каким бы безнадежным оно ни было. — Тогда мы навсегда обречены, - Гермиона отвернулась. — Мое сердце принадлежит им. Оно ведет меня домой. Это часть меня. — Кто-то однажды рассказал мне историю, когда я была маленькой девочкой, - сказала Андромеда, и в ее голосе прозвучала надежда. — Они сказали, что древние греки верили, что у всех людей изначально было четыре ноги, четыре руки и одна голова с двумя лицами. Зевс, царь богов, боялся их силы и разрезал их пополам, бросив разряд молнии. Им было суждено провести остаток своей жизни в поисках второй половины своей души, чтобы воссоединиться. — КРУЦИО!       Они были отвлечены всего лишь на мгновение слишком долго, и заклинание Беллатрисы попало Андромеде в грудь. С криком боли брюнетка упала на колени и схватилась за живот, прежде чем рухнуть. Ее тело начало сжиматься и непроизвольно дергаться. Ее рот открылся, но больше не издавалось звуков. В ее глазах отразился явный ужас. Как будто кто-то влил кислоту в ее вены, и из глубины разума начали подниматься самые болезненные воспоминания. Они затопили ее, захлестнули, как волна, обрушившаяся на ничего не подозревающий пляж. — Это я рассказала тебе эту историю! - крикнула Беллатриса, нависнув над дрожащей фигурой сестры. Печаль в ее глазах, давно ушла, и ее сменила преследующая пустота. — Я рассказала тебе эту историю в ночь, когда узнала о палочке Нарциссы. Это была ночь, когда я узнала, что ты не часть меня, нас, - она снова взмахнула палочкой, причинив сестре еще больше боли. — Ты была ничем. — Белла, НЕТ! - Гермиона закричала и, не задумываясь, прицелилась. — Импедимента!       Заклинание попало Беллатрисе в поясницу и отбросило ее от содрогающегося тела сестры. Это было не так мощно, как любое другое заклинание, которое Гермиона использовала в прошлом, и она с трудом поднялась на ноги без единой царапины. Вороньи кудри плясали вокруг ее головы, когда она крутилась на цыпочках, как сумасшедшая балерина, и нацеливала свою палочку. — КРУЦИО! — ПРОТЕГО!       Чары щита не сформировались. Он не создал тот серебряный шар, который всегда создавал. Вместо этого реактивный луч пролетел прямо через комнату, где встретился с проклятием Круциатус Беллатрисы, и два заклинания столкнулись. Казалось, что над ними надвигается апокалипсис. Остальные окна разбились, и на их головы посыпались осколки стекла. Стены начали рушиться, и воздух заполнили густые облака пыли. Палочки узнали своего близнеца, почувствовали то же самое сердце и отреагировали на использованную магию. Они не могли смертельно ранить или навредить друг другу. Они не могли убить или даже сильно ранить друг друга. Все, что они могли сделать, - это собраться вместе единственным известным им способом, став одним целым.       Она не могла этого сделать. Не снова. Она не могла поднять руку и наложить еще одно заклинание. В груди у нее болело сердце, как будто кто-то воткнул нож и медленно повернул. Оно кровоточило, невидимо, но она чувствовала это каждой клеточкой своего тела.       Золотые веревки, которые связывали Нарциссу, растворились, и светловолосая ведьма села. Когда она увидела, что Гермиона стоит на коленях, вся в пыли и с кровью, сочащейся из ее носа, она поползла к ней. Но едва она подошла, она заметила Беллатрису в похожей позе, вытирая кровь, хлынувшую из пореза на губе. Затем ее взгляд упал на бессознательную Андромеду, лежавшую в нескольких футах от нее. — Я бы умерла за тебя, - прошептала Гермиона, глядя в глаза Беллатрисе. — Мое сердце бьется только за тебя. Мое сердце - это ты, - она посмотрела на Нарциссу. — Мое сердце принадлежит вам обоим. Иначе и быть не может. Та часть меня, которой не хватало, я нашла в вас, - ее голос был слабым, и ей было больно дышать, поскольку все больше пыли попало в ее легкие. — Я всегда буду тобой. — Ее жизнь важнее для тебя, чем твоя собственная? - прошептала Беллатриса, пытаясь подняться на ноги. Она сократила расстояние между собой и Гермионой и, схватившись за прядь каштановых волос, подняла младшую ведьму на ноги. Глаза Гермионы впились в глаза Беллатрисы. — Моя жизнь это ты.       Беллатриса всмотрелась в лицо Гермионы и позволила руке соскользнуть из ее волос к подбородку. Она наклонилась, и Гермиона почувствовала теплое дыхание на своей коже. По ее спине пробежала дрожь, когда Нарцисса подошла к ним и защитно обняла Гермиону за талию. Беллатриса положила голову Гермионе на плечо. — Твое сердце принадлежит ей, - тихо прошептала Андромеда, и Гермиона подняла глаза от объятий, которые она делила с Нарциссой и Беллатрисой. — Твоя душа - нет. — Палочка соединяется с душой, Энди, - мягко сказала она. — Следовательно, моя душа тоже принадлежит им. Я никогда не смогу любить тебя так, как люблю их, - она посмотрела на Нарциссу, когда почувствовала пальцы блондинки на затылке. — Сердце тоже цело. — Они разделяют часть твоего сердца, Гермиона. Как и ты разделяешь часть их сердца, - Андромеде удалось подняться на ноги и стереть кровь с лица. — Это не то же самое, что разделить душу, - она вздохнула, и надежда, которую она затаила в своем сердце, когда пришла сюда, начала медленно ускользать от нее. — Ядро палочки узнало часть тебя. Эта же часть привела тебя к ним. Палочка - это недостающий осколки сердца, Гермиона. Прошло много лет. Но те, кто владели отдельными осколками сердца, держали в себе тьму, необходимую для выживания. Твое сердце может принадлежать им, но твоя душа - нет. — Это так, - возразила Гермиона. — Потому что я не могу позволить, чтобы она принадлежала кому-либо еще. Андромеда сглотнула, когда до нее дошло истинное значения этих слов. — Ты не можешь позволить, чтобы она принадлежала мне? Гермиона покачала головой. — Нет. — Здесь все кончится, - мягко сказала Андромеда. — Мы стоим в окружении пыли и осколков битого стекла, всего, что осталось от наших жизней, и мы прощаемся, - она убрала прядь волос с глаз. — Ты смотришь на меня в последний раз и говоришь, что не любишь меня. — Я всегда буду любить тебя, - прошептала Гермиона и потянулась, чтобы взять за руку Беллатрису, прежде чем второй взять Нарциссу. — Но любви никогда не бывает достаточно. Я не принадлежу тебе.       Андромеда медленно пересекла комнату, пока не добралась до Гермионы и двух ее сестер. Комната вокруг них лежала в руинах. Взрывная магия сорвала картины со стен. На улице пошел дождь и хлынул через разбитые окна. Она наклонилась достаточно, чтобы ее губы коснулись губ Гермионы, но когда девушка собиралась ответить, она отодвинулась и упала на колени. — Ты же знаешь, что так никогда не закончится, - сказала она, взглянув на Гермиону. — Я лучше умру сама, чем узнаю, что однажды ты умрешь от моих рук.       Дело дошло до этого. Это последний, вечный момент, когда все, чем они когда-либо были, и все, чем они когда-либо станут, лежало перед ними. Внешний мир так сильно изменился, потому что они прислушивались к желаниям своего сердца. Неудачи и победы жили рядом друг с другом, и горе навсегда запечатлелось в обломках. В их душах был шепот, почти как тлеющее пламя, поддерживающее надежду. Как могло быть суждено человеку быть не одним, а двумя вещами одновременно? Как могли сердце и душа быть так разделены, чувствовать себя так близко и в то же время так далеко друг от друга? Как можно было ненавидеть и все же любить, страдать и все же лечить, чинить и все же разрушать? Как можно было почувствовать объединение сердца, сильнее, чем все, что чувствовалось раньше, и все же душа разорвана на части. Как могли сердце и душа не принадлежать одному и тому же человеку? Как можно любить одного и при этом видеть другого в их глазах? Иметь одно означало потерять другое. Навсегда. — Уходи, - тихо прошептала Гермиона, и ее руки обвились вокруг шеи Беллатрисы. — Никогда не возвращайся. — Ты знаешь, что мы никогда не сможем расстаться, - сказала Андромеда, медленно вставая. — Когда твои глаза закрываются, твоя душа все еще ищет мою. Этого не должно было случиться, но это случилось. Когда твое сердце искало своего спутника, твоя душа тоже. Они нашли их в разных людях. Теперь тебе надо будет решить, что ты выберешь. Ведь иметь одно, значит потерять другое, - она слабо улыбнулась. — Я понимаю больше, чем ты думаешь, Гермиона. Она отвернулась. — Иди! - это прозвучало приглушенно, залито слезами. — Не заставляй меня причинять тебе боль.       Беллатриса и Нарцисса посмотрели на Андромеду, и в тот самый момент три сестры осознали, что теперь они объединились так, как никогда не осмеливались вообразить. Беллатриса мечтала, чтобы их души были единым целым, но им это было не суждено. Но вот они стояли, их сердца бились в одинаковом ритме, на противоположных сторонах света и тьмы, с тем, что связывало их между собой. Они стали одним целым, и только одна вещь, была способна их разлучить.       По мере того, как шли минуты, мир становился все темнее. Как будто он почувствовал перемену, которая произошла с ними. Андромеда почувствовала, как ветер трепет ее волосы, и отвернулась от Гермионы, закутанной в объятиях Нарциссы и Беллатрисы. Она отвернулась от слез, которые блестели в карих глазах. Вокруг нее лежали осколки битого стекла, остатки разбитого сердца, и она ушла, не говоря ни слова, чувствуя, как слезящиеся глаза прожигают ей в спину. По дороге она оставляла следы на покрытом пылью полу - безмолвное напоминание о ее присутствии здесь. Когда она вышла на улицу под дождь, она не могла вынести мысли о том, чтобы оглянуться назад, и продолжала идти. Поэтому она не видела, как одна фигура вырвалась из объятий и бросилась к разбитому окну, чтобы посмотреть, как часть ее души исчезает в каплях дождя.       Это еще не конец. Это никогда не закончится.