***
Katie Garfgield — Who Will Save You (feat. OBEDS)
Новый день, новая неделя, новый учебный год и теперь с полноценной неделей, теперь с полным окунанием в учёбу. Календарь по привычке переворачивается, на кухне как всегда давящая пустота и только музыка в наушниках, когда выкатывается велосипед за калитку. Тэхён прекрасно провёл выходные. Нашёл нового друга, познакомился с другом Хосока, впервые выпил алкоголь, побывал на битве рэперов где смог лицезреть и услышать Мин Юнги в качестве исполнителя. Он даже с ним вместе выпивал тогда. Старший учил младшего как пить крепкий алкоголь. А Тэхён проникался уважением, а после услышанного ещё и восхищением. И воскресенье, пускай пропало из-за длительного сна после бурной ночи, всё равно было тёплым и уютным. Да и вообще, весь этот сентябрь становился для него тёплым и уютным, даже не смотря на второй день затянутого неба.«Я чуть опоздаю, езжай сам. Потом узнаешь! Тебе понравится!»
Ни серое небо, ни сообщение от Чимина, с его дурацкими смайликами поцелуйчиками, не расстраивают. Тэхён только педали крутит, да на небо смотрит, и без того зная наизусть дорогу. А там наверху своя борьба. Белый смешивается с серым, но вместо светлых оттенков всё становится только темнее. Гонимые ветром облака, что трепали осветлённую чёлку, напоминали волны, которые прямо сейчас бьются о скалы. Природные войны — они другие. Ещё ожесточённее, но от того прекраснее. А главное, школьные учебники, да энциклопедии, всегда объяснят причины такого конфликта, в отличие от человеческих. Ненависть людей не объяснит ничто. Тэхён как всегда машет рукой старушке, что вышла во двор своего дома на другом конце улицы, которая ведёт к маяку. Крикнув про то, что зайдёт обязательно вечером и расскажет про выходные, он отмечает про себя, что у него ещё осталось немного денег после покупки одежды, и он обязательно заедет в магазин к Хосоку и купит что-нибудь к чаю. А ветер всё также, пускай пока тёплыми порывами, но ожесточённо сопротивляется, дуя в лицо, заставляя щуриться. Словно не пуская, говоря остановись. А Тэхён думает. Здорово осень начинается, возможно он даже полюбит это время года, но даже наличие друзей никогда не спасёт его от этого мира. Мира, который более чёрными тучами сгущается над макушкой, который не принимает его яркую запоминающуюся улыбку, способную делать счастливыми всех, кто видит её теплоту. Не принимает, того, кем он является не по своему выбору, а кем был рождён и кем принял себя сам. И пока кто-то ведёт внутреннюю борьбу, как Мин Юнги, вечно борящийся с собой, а после бара теперь и вдвойне, или как такую борьбу вёл Вонхо когда-то, Тэхён ведёт борьбу с миром. Мелькающие дома мимо — против него, дорога, по которой через центр в школу, где сейчас машин чуть больше обычного, оповещая — понедельник, — против него. И пускай у него теперь целых два солнца в виде Хосока и Чимина, пускай тёплые морщинистые ладони, обхватывающее лицо, называя как и в детстве родная бабушка Медовым Мишкой, Тэхён всё ещё — против мира. «Кто тебя спасёт?» — вторит парень словам песни, а сам улыбается навстречу ветру. Море всё тише от расстояния. Вот оно, его главное спасение — там, где другой мир. Где тоже борьба, но такая явная. Где удары волн вытряхивают из тебя все мысли, накрывая с головой. И он уже представляет, как вечером поедет на их пляж с Чимином. Туда, где брызги от скал да ракушки на песке. Велосипед на замок, а рюкзак на одно плечо. Он смотрит из-под чёлки на окружающих его. Иногда ему даже кажется, что не он один ведёт борьбу против мира. Не один ищет спасения. Может даже Намджун на самом деле нуждается в помощи? Может и он, борется с самим собой или с этим миром? Не видя посреди двора знакомую светловолосую макушку, Тэхён слегка понуро направляется по коридору в класс. Чимин же написал, что опоздает. Нужно предупредить учителя, чтобы ему не досталось. Тэхён чуть ускоряет шаг, ещё раз повторяя «Кто спасёт тебя.» и тут же исчезает за дверью туалета, мимо которого проходил и куда его затаскивают хватая грубо за локоть.***
— А где же свита Его Величества? — спрашивает Юнги, протягивая одну из сигарет Намджуну. Тот лишь фыркает на вопрос старшего. — Что я, бегать за ними буду? На задворках территории школы всегда курили, и, как смеются про себя курящие, курят и будут курить. Сюда даже учителя иногда сбегают сделать быстрые затяжки после нервирующих учеников. Юнги всегда спокойный, смотрит на друга, а сам в голове вертит картины из бара и думает, что же стало так резко меняться? Погода что-ли? Он поворачивается к Намджуну, чтобы сказать ему, но его прерывает какой-то парень забежавший за угол. — Там педика в туалете бьют! — безумный возглас с непонятным восхищением или же радостью, с которой обычно призывают посмотреть на что-то стоящее, он тут же скрывается. Сигарета из губ Юнги выпадает, и он краем глаза замечает, что не только он бросает курить, Намджун срывается вместе с ним.***
Within Temptation — Endless War (Single Edit)
Тэхёна просто зашвыривают внутрь тут же ударяя спиной и затылком о стену. Рюкзак слетает и падает в ноги, а удар в живот заставляет согнуться. — Ты ни чё не попутал пидорас?! — следующий удар куда-то в скулу, возникшее чувство сдирания кожи о выступающее кольцо бьющего обжигает щёку, и его хватают за отросшую чёлку, дёргая голову на себя и резко опуская вниз, призывая упасть на колени. — А? Тэхён старается не теряться от неожиданной боли и происходящего. В глазах всё мельтешит. Он цепляется за руку, которая вцепилась в волосы, тут же брыкается ногой, чуть сгибаясь, но его пинают с правой стороны по бедру, а следом кулаком бьют в бок. Он шипит от боли, но не даёт коленям согнуться, как бы голову не тянули вниз, а ноги не дрожали. Кровь закипает. Она быстрее бежит по телу, сердце учащается, а от адреналина в глазах всё темнеет. — Да что я вам сделал?! — его крик оглушает, выходит с рычанием. — Охуел! — слева тоже бьют в бок и тело начинает ломить сильнее. У него и так синяки не заживают, а сейчас бьют со всех сторон, целенаправленно на то, чтобы повалить, чтобы Тэхён окончательно согнулся, а не подпирал своей задницей стену, на которую пытался облокотиться. Если бы он повернул голову, то увидел бы, как двери раскрыты на распашку, а на крики уже стали сходится любопытные. Вот только помощи не жди. Повсюду камеры телефонов. — Давай, мочи его! — крики собравшихся только подбадривают тех, кто напал исподтишка. — Сдохни пидр! Тэхён пытается отодрать руку, которая мешает поднять взгляд, он выворачивается, чувствуя, как с острым жжением оставляет несколько прядей волос в пальцах. Перед ним появляется кулак и он закрывает лицо, подставляя локти, тут же ударяя в ответ. Но его дёргают за плечо, а занесённую руку хватают. Теперь в живот уже пнули, а следом снова по лицу, Тэхён падает и понимает — это конец. — Хватит! — кричит он, не в силах уже терпеть то, как его пинают, попадая по телу куда-попало. Он пытается свернуться, закрыть живот, закрывает голову, спиной сильнее прижимается к стене. Кроме собственных криков уже и не слышит ничего. Его и раньше били. Ставили подножки, могли ударить, просто проходя мимо. Избивали толпой, но такие избиения были в присутствие его личного кошмара, с которого всё и началось. Намджун начал травлю, а остальные последовали. Намджун бил — остальные повторяли. Но рядом с Намджуном Юнги, который в такие моменты как сейчас, когда Тэ падал на землю и не мог уже защищаться, старший оттаскивал друга. У него разбит нос, ссадины на скулах от перстней с которыми били, тело уже не выдерживает и он мечтает только лишь об одном — отключиться. Забыться. Но сознание упрямо держит его, от чего он скулит от очередного удара куда-то по бедру от опустившейся ноги сверху. Никто не остановит троих здоровых парней избивающих мальчишку на год младше. Любой учитель завидев толпу сначала рванёт в их сторону, но услышав крики, тут же поспешит исчезнуть с поля зрения. Этот чёртов маленький городок, где все знают друг друга, где все знают, Ким Тэхён — гей, родившийся в семье, история которых, словно окутала туманом это проклятое место. Очередной сильный удар ногой и ему кажется, что тело отрывает от пола туалета, а лопатки сильнее вжимаются в стену, жемчужина подлетает, попадая на раскрытые в немом крике губы, Тэхён даже слабое «Спаси» уже не может выдавить. Он не слышит. Не слышит как в толпе разносится знакомый голос с криками, чтобы пропустили. Не видит как собравшихся расталкивают в стороны. Как с одной стороны в дверь влетает красноволосая голова, тут же хватающая со спины пнувшего. Как блондинистые пряди рассыпаются из укладки от резких движений. — А ну отвалили от него! — голос Юнги и без того всегда хриплый, а сейчас ещё и звериный. — Вам, что, блядь, сказано?! — у Чимина лицо красное от гнева. Тэхён смотрит сквозь сжатые над головой локти, но не видит. Не видит как спокойно заходит Намджун. Не слышит как тот коленом бьёт одному из обидчиков по лицу, нагибая того, схватив за волосы, как только что хватали Тэхёна. — Я вас, суки тупые, просил это делать? — драконьи глаза сжигают своим пламенем. — Какого хуя вы устроили? Чимин уже склонился к Тэхёну, пытаясь понять, в сознании ли тот. — Хён, он в субботу в «Скале» был. С этими, и ещё с тем бичом, — один из напавших стоял у стены, словно перед расстрелом. — И чё бля? — Намджун знал, что сейчас позади среди уже расходившейся толпы на него смотрят. Пристально, оценивая поведение. — Пошли прочь! Капитан разворачивается, смотря сверху вниз. Тэхён в сознании. Его глаза стеклянные, но он всё ещё здесь, не отключился. — Блять! — выругивается Намджун, тут же сплёвывая всё что вертится в голове и на языке рядом с телом на полу и выходит. Звонок, прозвеневший, когда они влетели в туалет разогнал остатки толпы, только один человек остался. — Умница, Джуни, — Джин повернул голову, слегка запрокидывая её на бок. — Можешь ведь быть и нормальным человеком. — Сука, — цедит только Намджун сквозь зубы на ядовитую ухмылку. Ему бы по этой роже врезать, чтобы подправить эти идеальные черты лица. Да только угрозы про школу, про то, что здесь Джину не поздоровится, были пустыми, как оказалось. Теперь у Намджуна вдвойне связаны руки. Сначала их связали капитанским значком, а теперь и старшим.***
— Тэ… — Чимин и Юнги аккуратно опускают младшего на кушетку в кабинете медсестры. Женщина, чуть в возрасте, охает когда полубессознательного парня затаскивают под руки к ней и тут же хватается за ватку и обеззараживающий раствор. — Опять он?! Я так директору пожалуюсь! — женщина негодовала. — Не нужно… — голос Тэхёна был севший, а через разбитые губы тяжело говорить. — Просто обработайте как всегда. — Тэхён! — Чимин и так был зол, а сейчас, перед ним была такая картина. Нет, неженкой он не был, да и понимал, что парню тут достаётся и не слабо. Но всё же, должен же быть предел. А Тэхён только пытается криво улыбаться, отчего даже на безумца становится похожим. Женщина принимается протирать лицо ваткой, смоченной чем-то спиртовым, и парень морщится, чуть стонет, но и в себя быстрее приходит. Голова болит от лёгкого сотрясения. Живот — кажется будто внутри всё разорвано. Ноги и руки налиты свинцом, делая невозможными движения. — Юнги-хён, — Тэхён обратил взгляд на старшего, оставшегося стоять в дверях перед ними. — Спасибо. Глаза напротив наполнены болью. Тэхён даже может сказать, что возможно жалостью и тем, что напоминает слёзы сожаления. Юнги отворачивает голову, ставя одну ногу на носок и упираясь плечом на стену, тут же складывая руки на груди. А когда поворачивает то смотрит на спину в чёрной футболке. Оказывается Чимин неплохо бьёт. А ещё смотрится, словно голливудский актёр из боевика, когда замахивается. Его привычное ангельское личико меняется, взгляд исподлобья способен свалить наповал.***
polnalyubvi — Цветы
Юнги уволакивает Чимина после слов медсестры, что Тэхён останется на этот урок здесь. — Сообщи Хо, о том что случилось, — он слегка подталкивает младшего к дверям их класса. Проследив, как блондин скрывается и слышно «Здравствуйте, извините за опоздание, можно пройти», Юнги тяжело вздыхает и двигается по пустому коридору в сторону выхода из школы. Сегодня он прогуляет. Слишком много мыслей в голове, что даже писать тексты нет желания. Стоило ему выйти за территорию, как сигарета сразу попадает в рот, делается затяжка, а дым выпускается на волю тут же подхватываемый сильным ветром и уносимый, растворяясь. Смотря на чернеющие тучи, Юнги накинул капюшон и медленно пошёл по главной дороге, в сторону пляжа за домом мэра, предвкушая, что в такую погоду, там никого нет. А тучи сгущались, похожие на губки для мытья посуды, впитавшие в себя воду, к ним только прикоснись пальцами, чуть сожми, как тут же прольётся всё то, что копилось внутри так долго, собираясь ещё с ночи. Сильный ветер перестаёт быть порывистым и становится постоянным, не давая сделать спокойный вдох, норовя прихватить с собой все мысли в головах прохожих. А люди суетливы. Они спешат в магазин, спешат на работу, чуть ли не бегом в парикмахерскую, где хозяйка ждёт с чашкой чая в горошек и новой сплетней. До пляжа за домом мэра от школы не так уж и далеко, когда у тебя сигарета за сигаретой сушит и без того сухие обветренный губы. Не замечается, как выйдя за территорию учебного заведения, через часть городка, ты уже стоишь на ровном песке, а брызги от бушующих волн попадают в лицо, стоит только приблизится к пляжу. Здесь нет скал или камней, даже травинки не найдёшь — идеальный пляж. Но волны здесь, о, море пытается ими выдавить песок, показать всю свою мощь на ровной земле, закручиваясь в немыслимые горизонтальные водовороты и обрушиваясь белой пеной. А Юнги всё думает. У него мысли ветер не выдувает, кажется наоборот, задувает всё больше и больше, заставляя метаться где-то там внутри. Возможно, если бы он умел плавать, то сейчас, прямо так, бросился бы в эти волны, но такой тяги, как у Тэхёна и Хосока к воде у него не было. И не было отца, который бы не спросив записал в команду по плаванию, обязывая быть лучшим в этом, а потому вроде как и незачем было учиться подобному. Ему лучше в тени, которая сейчас и не нужна даже из-за затянутого неба, вот так, на корточках или на собственном рюкзаке и наблюдать за тем, как вода становится в цвет неба, размывая линию горизонта. Волна в очередной раз бьёт прямо в песок, будто сброситься пытается со своей же высоты, а в голове мысли, что хоть к скалам беги и бросайся в эту пучину, хоть к самому монстру морскому, хоть на самое дно, лишь бы выпрыгнуть из омута собственных мыслей, который не хуже волн закручивает, топит где-то внутри, рвёт душу на части и не знаешь, как собраться обратно, не знаешь, что из мыслей правильнее, да и откуда взялись чуждые мысли… Или, они изначально были, а сейчас появилась возможность их впустить в голову? Да нет уж, думает Юнги, лучше пулю в висок, или как у легенд рэпа, сорок в грудь, только бы не думать, не знать, что тебя разрывает. Не видеть причины и не осознавать, что такие мысли значат. Или он знал? Знал давно, но когда? Или это соль на лице, что с моря, покрывает кожу, точно также, как хочется покрыть своими губами… — Сука, — ругается себе под нос Юнги, вспоминая чуть приоткрытый рот, тяжёлое дыхание после резких движений и бега, вырывающиеся из пухлых губ. Да чёрт возьми, Юнги их считает похожими на лепестки роз, да кто не посчитает? Но губы у Чимина действительно такие. Пухлые, нежные и оттенок такой, розоватый. И это сравнение в голове Юнги никак не сравнимо с теми, что бывают в песенках о любви, да в романах, которые читают домохозяйки их городка, где у авторов просто нет других образов для сравнения. Такие губы — грех хотя бы раз в жизни не поцеловать. Чувственные и в то же время такие блядские, аккуратные, мягкие, бархатистые. Прямо как тексты в блокноте, который всегда при себе, покоится на дне рюкзака, и в который выливается, а то и попросту обрушивается, такими же волнами, все мысли и чувства, зарифмовавшись в строки, нуждающиеся в музыке, как брызги в разносящем их ветре. И новые метания начинаются внутри, пока очередной окурок зарывается в песок. Да плевать кому такие губы принадлежат, пускай и парню, но ему хочется коснуться их своими. Хочется почувствовать это тепло. Юнги снова закуривает. Но стоит сигарете задымиться, как капля уже не с моря, а откуда-то сверху, падает прямо на маленький огонёк, потушив её, даже не давая отойти дымку. Дождь срывается, словно всё же кто-то стал надавливать на эти облака, сжимая их пальцами медленно, тягуче. Пока ещё редкие, но большие капли покрывают песок, делая его темнее. Юнги оглядывается — вокруг словно серый фильтр на глазах. Солнце спряталось не так уж и давно, а кажется, здесь всегда так. Серо. И море всегда такое — тёмное, как в самих легендах, словно действительно прячет в себе тайну. А Юнги так и сидит на месте. У него в голове только то, что кому какая разница, кто с кем. Если человек нравится, если ты любишь человека, то, разве пол важен? Да! Вот оно! Резко выпрямляясь и вставая, бледные пальцы тут же набирают имя в контактах телефона. Экран покрывается каплями, но плевать. — Слушаю тебя, Шуга, — отвечает голос, всё также продолжая звать его старым прозвищем, придуманным ещё давно, видимо из-за цвета кожи Юнги. — Вонхо, — Юнги вдыхает мокрый разбитый ветром воздух. — Кажется, мне нравится парень… Я гей.***
Серый городок, серое море, серо-чёрные тучи. И вроде бы солнце здесь чаще. Полевых цветов на скалах много, да некоторые домики аккуратные и яркие. Вот только стоит небу нахмурится, как всё это покрывается слоем пыли. Пыли поднятой ветром, пыли старости и отчаяния, пыли старых легенд, что не так уж и стары, и ещё могут ожить. Хосок читает сообщение от Чимина, его лицо постепенно становится в цвет волос, телефон сжимается в руке, а глаза сверкают молниями, которые вскоре появляются и на небе.«Тэхёна избили. Сильно. Парни Намджуна. Он в медпункте. Я и Юнги их остановили.»
В голове Хосока проносятся только худшие мысли. Давно пора ему «поговорить» с бывшим другом.«Намджун тоже вмешался. Помог оттащить их»
Новое сообщение слегка ослабевает хватку пальцев.***
Чимин откладывает телефон на край стола и смотрит на пустую парту рядом. Покрытая чёрными надписями и белым корректором, разноцветными маркерами и тут же царапинами. Словно олицетворяет того, кто должен сейчас сидеть здесь, за этой деревянной исписанной плоскостью, также с учебником, прикрывая телефон от учителя, с раскрытой тетрадью, где на полях звёзды морские, да рыбы. Чимин вздыхает и проходится пальцами по нацарапанным словам. Внутри гнев раздирает, а ещё обеспокоенность. Как давно всё это с ним происходит? Года три-четыре? А может раньше? За что? Тэхён ведь ребёнок совсем. Чистый, как капли, превратившиеся в стену из воды за распахнутым окном. Яркий, как маркеры, даже ярче. Чимин уверен, Тэхёна можно сравнить с коралловыми рифами, которые он видел на фотографиях старых знакомых, что ездили куда-то там на цветное море. И улыбка у него такая, будто он за всех пытается улыбнуться и тем самым натянуть улыбки окружающим. Чимин облокачивается на собственную руку. Ему плевать, что там по истории сейчас рассказывают, плевать что говорят об этом городке, как он процветал, пока не случилась трагедия шестьдесят девять лет назад, унёсшая, как жизни жителей, так и рыбацкий порт, вместе с основной жизнью города. Шторм. Аномалия. — А как же смерть Оушена?! — вдруг подрывается Чимин с места, вспоминая причину шторма по легендам. Учитель вздрагивает от неожиданности, а одноклассники оглядываются на новичка. — Кхм, легенда, что молодой человек покончил с собой, прыгнув со скалы перед адскими воротами, всего лишь легенда, — смотря сквозь очки, пожилой мужчина снова принялся читать по учебнику. — Но где гарантия, что он не пробудится в этот год? — у Чимина в глазах Тэхён, лежащий сейчас в кабинете медсестры на кушетке. В синяках и ссадинах. Свернувшись клубком. — Мистер Пак, я вынужден буду сделать Вам замечание, — учитель смотрел раздражённо, чуть злобно. — У нас урок истории, а не рассказы местных легенд. Чимин сел обратно, смотря куда-то перед собой. Он ещё чувствует все эти взгляды. И не понимает, если жители сами помешаны на своих же легендах, тогда почему не хотят углубиться в них полностью? Из истории мы извлекаем уроки жизни, так чем легенды хуже? Он снова смотрит в окно и теперь просто ждёт звонка с урока, чтобы проведать Тэхёна и позвонить Хосоку. А ветер стал захлёстывать косым дождём, попадая на подоконник, стуча по остальным окнам, что были закрыты, как и в другом кабинете, где точно также, смотрел в окно Намджун, забывая записывать новые правила иностранного языка.***
Намджун смотрит, но не видит. В голове прокручивается момент, брошенные слова, падающая сигарета и резкий порыв ветра в волосах от рывка и бега. Рядом Юнги, и мысли в голове — порвать, разорвать, не смеют трогать! Рука тянется почесать затылок, тут же зачёсывает светлые волосы назад, убирая со лба. Юнги хотел поговорить, а тут с Тэхёном такое. Намджун чуть оглядывается, чтобы убедиться, не думает ли он вслух, не слышно ли громкие мысли в голове. Убеждаясь, что в классе кроме голоса учительницы, да звука переворачивающихся периодически страниц тетрадей, больше ничего, он откидывается на спинку стула, смотря в размытый пейзаж за окном. В голове ненароком пробегают детские воспоминания, но вслед за ними, обгоняя, тут же слова отца, его собственное воспитание, и Намджун начинает злиться. Пытаясь сосредоточится на правиле о глаголах и их окончаниях, он душит собственную душу, вышвыривая её прямо под раскаты грома. Он родился в этом городке, он примерный сын и ученик. А Тэхён… — ручка съезжает, перечёркивая остаток страницы до края вниз. — Блять, это ненормально, — Намджун бормочет себе под нос. В голове снова появляется огонёк желания разрядится, пару раз врезав в лицо человека, с которым, не смотря на запреты отца и молву в народе о прошлом семьи, ему нравилось бегать через полевые цветы, от которого нравилось принимать на свою голову венки из маков и одуванчиков. Гром снова гремит, а внутри только злость растёт, такая, что тучи на её фоне покажутся белыми пушистыми облачками. А вот размышления о причине злости, о том, на кого она всё же направлена, Намджун окончательно выдирает из себя, швыряя так далеко и так слепо, что это придавливает ливнем, продолжающим биться в школьные окна, даже в самые дальние классы, где выпускники старшей школы, где Джин, как и всегда не реагирует на шептания за спиной.***
От белых вспышек на небе посреди серости некогда пушистых облаков, в классе некоторые содрогались. Окна были плотно закрыты, а капли ударялись в стёкла отбивая собственный ритм, пытаясь азбукой Морзе достучаться, сказать всем, но не получалось из-за раскатов грома, что всё громче нарыкивал на городок. Пока учитель мучил очередного возле доски, Джин со скучающим видом смотрел перед собой. Позади кто-то начал пихать ручкой в плечо. Парень никак не реагирует и продолжает сидеть смотря вперёд. Неприятные ощущения становятся всё болезненнее и Джин не выдерживает. Резко разворачиваясь, он с неприязнью смотрит на человека, протягивающему ему вырванный тетрадный скомканный листок. Смеряя не самым приятным взглядом кривящегося в ухмылке парня, Джин забирает клочок бумаги и разворачивает, чуть опуская, так чтобы ниже парты и не было видно учителю.«Зайди в чат класса, там ждёт сюрприз»
Несчастное, возможно бывшее дерево, или из чего там сейчас делают тетради, но пальцы с ухоженными ногтями тут же скомкивают бумагу в кулаке. Он уже предполагает, что все эти его «милые» одноклассники хотят показать, однако, всё же втыкает в ухо беспроводной наушник и открывает всплывающее диалоговое окно с видеофайлом. Смотреть как избивают кого-то и без того тяжело, если ты не маньяк, у которого с психикой не в порядке. А когда избивают под ликующие крики толпы, когда никто не пытался помочь, и только Джин догадался послать «гонца» за Намджуном, уповая на собственную уверенность в человеке. Должно быть, он мазохист. Воспроизводившееся на экране доставляло боль в собственном теле, где-то внутри, отчего в глазах становилось влажно, а ресницы тяжелели. Но Джин смотрел. Смотрел и думал, как же, все эти людишки, так сильно повёрнутые на легендах собственного городка не бояться, что старая история повторится? Как там в легенде?***
«Он вернётся, когда придёт время. И если ничего не изменится, если люди и дальше будут слепы, будут мешать чистым чувствам, то город канет в волнах, что обрушатся на головы, обижавших его любимого…»***
Блокируя экран, Джин чувствует как в него снова тыкают ручкой. Ему протягивается новый оторванный кусочек листка. Только теперь внутри было другое.«Ходи оглядывайся сучка городская»
Джин даже бровью не ведёт. Он лишь снова комкает лист бумаги, а затем попросту швыряет его назад, утыкаясь в свою тетрадь. Заглушая стук дождя за окном, он включает первую попавшуюся песню и сосредотачивается частично на музыке, частично на учителе, начавшем объяснять важные вопросы на выпускных экзаменах.***
Andrew Jasinski — Sea
Не бывает историй выдуманных от начала до конца. Всегда где-то, словно чистое небо под грозными тучами, прячется капелька правды. Как капля косого дождя через городок, подгоняемая и сбиваемая ветром, эта капелька летит сквозь миф, сквозь легенду, сквозь рассказ. Сталкиваясь с морскими брызгами от разъярённого моря, эта капелька разлетается на собственные кусочки себя, образуя маленькие пазлы, которые навряд ли кто-то сможет собрать воедино. Легенды и мифы, люди так привыкли, что всё это выдумки, но что если вот тебе, настоящая история, почему же тогда легенда? Может потому что атмосфера располагает? Чимин всё смотрел в открытое окно. Учитель уже не раз просил его закрыть, но не хочется. Дышать нечем. Воздух из лёгких пропал. Будто это его избивали у стены на полу в туалете, а не друга. А может вот она? Связь родственных душ? Как там в легенде? Парень задумался, запуская руку в волосы и зачёсывая их назад, открывая полностью своё лицо. Он не обладатель густых ресниц, но это не делает его взгляд менее выразительным, стоит ему чуть опустить веки. Посмотрев на время, он начинает считать про себя. 3… 2… 1… Звонок, разносящийся эхом по пустым коридорам. Ожидая такой команды старт, Чимин сметает всё с парты к себе в рюкзак и пулей вылетает из класса под ошарашенный взгляд учителя и одноклассников. Из кабинетов начинают, кто выбегать, кто выходить обсуждая то, что не договорено на уроке, и, теряясь в этой галдящей всё больше и больше, толпе, Чимин теряется, направляясь к кабинету медсестры и попутно держа телефон возле уха, откуда гудки набранного номера. — Хён, — как только после гудков раздался звук, что человек на той стороне ответил, Чимин сразу начал тараторить. — Как он? — Хосок ждал этого звонка.***
После сообщений Чимина у Хосока было только одно желание. Рвануть к своему младшему. Но он на работе. У него нет сменщика, который постоит тут за него, только тот, с кем он меняется по окончанию своих рабочих часов, и бросить магазин с заправкой он не мог. Позвонить директору чтобы отпроситься, всё равно что подписать заявление об увольнении. Вот так в жизни и бывает. Ты нужен одному из самых своих дорогих людей, тому, кто нуждается сейчас в твоей заботе, но не можешь. Не можешь всё бросить ради вашего же будущего. И он ждал. Забывая, что нужно улыбаться покупателям, забывая про то, что пробовал курить и ему не понравилось, всё равно схватил пачку с витрины и прикурил, тут же заходясь кашлем. Для него этот кашель и это обжигание лёгких, будто способ забрать часть боли себе. Хосок печально смотрел через стеклянные двери на непогоду за окном. И ты тоже чувствуешь эту боль? Он спрашивал у природы, что их окружала, которой они пропитались под лучами летнего солнца. Звонок телефона, лежащего прямо перед ним, показался глотком свежего воздуха, после тяжелого дыма, привкус которого всё ещё ощущался на языке. — Как он? Чимина было плохо слышно из-за набитого школьного коридора, но всё же удаётся разобрать, что младший идёт к Тэхёну проведать. Что он отвезёт его домой. В этот момент заходит очередной покупатель, и Хосоку приходится сказать быстрое «Хорошо, мне пора» и отложить телефон. Всё же, там Чимин. Тэхён сейчас не один. — Ух, что-то сегодня погода разыгралась… — бормочет вошедший человек, с которого стекала вода. Дождь, словно окатывал водой из ведра с ног до головы, даже если ты выбегаешь из машины и пробегаешь каких-то пару метров. Хосок обращает внимание на участившиеся вспышки за окном, на то, как музыку в магазине всё сильнее перекрывают раскаты с неба. Появляется какое-то странное чувство, особенно когда через несколько минут сверкает две ярких молнии, тут же, не отставая ни на секунду раздаётся громогласный рык, больше похожий на взрыв, и в ту же секунду музыка прерывается и свет отключается… Хосок только ладонью подпирает подбородок, осознавая, что придётся идти в подсобку и пытаться завести генератор…***
Evanescence — Together Again (Piano Cover by Aldy32)
После того, как Чимин и Юнги ушли, оставив пострадавшего на больничной койке, медсестра, сказав лежи тихо, выбежала из кабинета, и судя по звуку, в сторону учительской. Всё тело ломило, на смуглой коже стали появляться тёмные пятна, образующие синяки. Болело всё, каждая клеточка тела отзывалась при малейшем шевелении. Стараясь, как можно меньше совершать движений, Тэхён всё же смог лечь так, чтобы лежать было не больно. Сейчас и дышать — уже боль. Он пытается восстановить всю картинку, а на глазах тут же выступают слёзы. Он не понимает, за что ему такое. Никогда никого не обижал и не задирал. Всегда готов отозваться помочь. Тогда почему с ним так поступают? Ну нравятся ему парни. Он сам это осознал. Но он же ни к кому не лез. Да, ему нравился Намджун, и когда тот спросил, как в шутку, но серьёзно, Тэхён признался ему. И началось. Пошли оскорбления, первые толчки и подножки, а следом — первые удары. Всё же лежать долго в одной позе неудобно, особенно когда нет возможности обнять свою подушку и свернуться клубком. Приходится вертеться, ища то положение, которое поможет отдохнуть. Но незаметно, в очередной раз переваливаясь на другой бок, Тэхён засыпает. Он слышит как за окном бушует ураган. Как капли дождя неистово нападают на землю, как ветер то и дело грозит унести не только крыши домов, но и весь этот городок. Постепенно, всё затихает. Тело всё больше становится невесомей, пока окончательно не понимаешь — ты не стоишь, ты не лежишь, — ты просто есть. Ты и весь этот мир, там где-то на поверхности, пока вокруг тебя вода и только твой личный мир. Здесь нет боли, только исцеляющее свойство моря. Тэхён раздвигает руками толщу воды, отталкиваясь от неё же, он прямо рядом с адскими воротами, которые словно ногами уходят до самого дна. Слабый свет проникает и здесь, на семь метров глубины, которая небольшим давлением, будто одеяло сверху бросили, ощущается. Он проплывает сквозь эти необъятные камни. Вокруг стайки блестящих рыб, да рапаны по всему дну. Оказавшись по середине, прямо под куполом этих ворот, Тэхён оглядывается, сам не знает зачем. Наверное потому что помнит, как в прошлых снах плавал здесь не один, и пускай эти сны наутро забывались. Он останавливается, замирает. Волосы размывает водой, а пятки не достают до дна. «Где же ты?» — проносится в голове. Тэхён снова поворачивается и оказывается внутри крепкой хватки. Прямоугольная улыбка озаряет лицо, и кажется, даже чуть сильнее освещает глубину. Он смотрит на знакомое лицо. В чёрные глаза, которые переливаются перламутром, как и жемчужина Кима. Хватаясь руками за крепкие голые плечи, Тэхён хочет спросить, хочет рассказать. Но стоит ему открыть рот, как только пузыри выходят, да начинает ощущаться солёный вкус воды во рту. Хватаясь за горло и понимая, что это были последние капли воздуха, Тэхён чуть дёргается, желая всплыть, но его не отпускают. Он с непониманием и лёгким страхом смотрит в глаза напротив. Но те всё такие же. Его притягивают сильнее, придерживая за затылок. «Не страшно! Не боюсь!» думает Тэхён, чтобы успокоить себя, а тем временем его губ касаются чужие и… — Как ты Тэ? — ещё никогда не хотелось так сильно убивать, по крайней мере того, кого называешь лучшим другом.***
Тэхён подскакивает от неожиданности, тут же скуля от резкой боли, разнёсшейся по всему телу. Он поправляет волосы, кидая задравшуюся чёлку обратно на глаза, и аккуратно проходится большим пальцем по нижней губе. Он не помнит, что ему снилось, но знает, что это было что-то приятное, а маленькое покалывание на нежной коже губ лишь свидетельствовало об этом. — Давай, я отвезу тебя домой, — Чимин подходит ближе, внимательно осматривая друга. Тот казался более потерянным, чем когда он уходил. Это вызывает беспокойство, и Чимин чуть наклоняется вперёд внимательно смотря в глаза напротив. Тэхён окончательно выныривает в реальность и кладёт свою широкую ладонь на плечо друга. — Всё нормально, Минни, я ещё на уроках посижу, — он чуть криво улыбается. — Не хочу домой. Погоди, ты сказал отвезёшь, тебе велик купили? Глаза оживают, возвращая в них океан эмоций и яркость звёзд. Они сияют, словно у маленького ребёнка, которому предложили выбрать любую конфету и Чимин улыбнулся от этого, даже слегка рассмеялся, тряся своей блондинистой головой. — Машину, — говорит он, подавая руку Тэхёну, чтобы тот встал. — Не буду настаивать, но сегодня я не отойду от тебя. — Звучит угрожающе, — Тэхён тоже смеётся. — Значит машину… Что же, поздравляю. Покажешь? Чимин приобнимет Тэхёна за плечо, выходя из кабинета и оглядывается назад. Медсестра даже не удосужилась прийти проведать его друга. Что за отношение и халатность? Неважно. Тэхён снова улыбается, и, хотя видно, что ему ещё больно, уже начинает окончательно приходить в себя. Только вот губа разбита, нос видно, что ломали, хотя тот так и оставался прямым и красивым, люди под пластику ложатся ради такого профиля. На щеках тоже ссадины, но всё это не портит, только расстраивает разве что. Но Тэхёну и вправду лучше. Лучше после короткого, но крепкого сна. Лучше когда друг рядом. Он идёт по коридору, не замечая всех этих взглядов. Сейчас сядет за свою парту, достанет учебник и новый корректор. Будет читать, писать, может что-то даже учить, и пытаться зарисовать свою парту. Смотреть на дождь за окном, да думать, чтобы тот прекратился к вечеру. Сегодня он точно будет плавать. Нырнёт со скалы. Давно хотел повысить высоту прыжка. Сегодня и повысит.***
Нудные лекции. Скучные задачи. Может и вправду стоило поехать с Чимином домой? Ещё и от Хосока выслушал, спрашивается за что? Это его, Тэхёна, избили, а не он кого-то. Ну да ладно, Хосок всегда так беспокоится. Накричит, прочитает тонну морали, а потом будет при встрече сжимать в крепких объятиях. Не впервой. Тэхён смотрит в окно, забываясь, не слыша голоса учителя, не реагируя на кинутую в него бумажку, которую Чимин тут же подобрал и бросил обратно, что-то там шипя. Он завороженно смотрит на сгустившиеся чёрные тучи. Как-то, непривычно чёрные. Слишком уж они затянули небо, слишком не дают дышать, сверкая и громыча. — Вааа, — рот сам приоткрывается, и не только у него. Две молнии ударили одновременно, сопровождаемые диким рёвом с небес, и в классе тут же погасли все лампочки, оповещая — свет отключили. — Это куда так? — спрашивает Чимин, чувствуя, как пол до сих пор подрагивает от удара с самого неба в землю. Тэхён тянет палец, указывая в окно. — Одна в скалу, где грот, наверное, вторая в прямо в воду, — он поворачивается к другу, а глаза распахнуты. — Никогда ещё такого не видел… Класс резко замолкает из-за последующих вспышек, пускай и не таких сильных, но то, что выключило свет, уже само собой пугало. По тишине, что воцарилась, было понятно, соседние классы тоже притихли. А тишина повисла такая, что стали слышны шаги по коридору идущего человека.***
Tarja — Spirits of the Sea
Тяжёлая обувь эхом отзывалась, сталкиваясь с полом, при каждом шаге. Звук отлетал от стен и проникал сквозь щели дверей в классы. Гром вторил почти каждому шагу, а молнии отбрасывали мигающую длинную тень вперёд, подчёркивая длинные ноги. На чёрных, обтягивающих крепкие бёдра, джинсах позвякивала цепь, на которой болтались несколько ракушек, как дополнительное украшение. Чёрное худи скрывало формы тела, а из-под чёрной кепки виднелись тёмные волосы, чуть наискосок чёлкой падая на глаза. Рюкзак за плечом слегка оттягивал назад, делая походку более вальяжной, заставляя выпрямлять спину. Парень не оглядывался ни на молнии и шум дождя, ни на то, как из некоторых кабинетов всё же повысовывались любопытные головы. Он только сжимал крепко в руках листок о переводе в девятый класс и продолжал идти к нужному кабинету. В классе Тэхёна все притихли настолько, что кто-то даже дышать боялся. Гром разрывал сознание, а вспышки молний заставляли атеистов молиться. Тэхён уверен — море сейчас тоже бушует, и ему интересно, отчего так? Откуда такой внезапный ураган, когда обещали облачно и только лишь возможные осадки. Он волнуется о Ба, у которой давление и надеется, что буря кончится также быстро как и начнётся, а за мыслями не замечает, как дверь класса открывается и внутрь заходит новый переведённый ученик, одетый во всё чёрное, напоминающий чем-то то ли гота, толи гопника из подворотни. Чимин поднимает голову и на секунду замирает. Слепо, не поворачиваясь, он пытается нащупать плечо или руку Тэхёна, чтобы привлечь его внимание. И ему это удаётся. Тэхён смотрит сначала на него. — Смотри… — почти одними губами шепчет друг, и Тэхён всё же поднимает голову, смотря вперёд в сторону доски. — Прошу прощения за опоздание, — голос мягкий, чуть пониженный. Его глаза кажутся такой правильной формы, словно маска или рисунок, а не человек. Они большие и смахивают на оленьи. Губы не такие пухлые как у Тэхёна, при небольшой улыбке открывают белые передние зубы, похожие на кроличьи. Под нижней губой родинка, которая бросается в глаза. Тэхён ведёт взглядом сверху вниз, а по классу начинаются шептания, некоторые оборачиваются на заднюю парту у окна. — Я только что перевёлся, — парень продолжил говорить, когда учитель рукой дал знак согласия. — Чон Чонгук. Пожалуйста позаботьтесь обо мне. Чёрные глаза осматривают класс и на собственном имени задерживаются на парочке парней что сидят в самом конце. Новенький останавливается на том, что замер, смотря ему же в глаза, с высветленной чёлкой, чуть приоткрытыми губами. Тэхён моргнул несколько раз, часто. «Чон Чонгук» повторяет он про себя.