Из глубин Азии доносится звенящая струна священного зова: «Калагия!» Это значит: «Приди в Шамбалу!» Николай Рерих Шамбала. Сердце Азии
Завернутый в цветастое одеяние гид смотрел прямо, по-доброму, по-отеческому. Рассказ вышел коротким. Неполным, многое старик и не знал. — На моем веку многие ушли к Кайлсу. Их оставили там, думаю, их звали. Как всегда, происходит. Люди идут туда, потом не возвращаются. И все, их находят мертвыми. Бывали случаи, что вот… идет живехонький, а ты думал, что все. Пришел конец. Милость господа Шиву такова, и не мне спорить. Может, слышали историю, что однажды король попросил своих сыновей, Прачетов, предаться аскезам, чтобы набраться сил и подготовить себя к правлению. Он посоветовал им молиться Господу Вишну, чтобы стать хорошими правителями. Юноши пришли к озеру Манасаровар у подножия горы Кайлас и, стоя на берегу прекрасного озера, услышали божественную музыку, воздух наполнился звуком гимнов. Затем они увидели, как из воды появляется Господь Шива и его свита. Шива был доволен искренностью Прачетов и сказал: «Любой, кто предался Верховной Личности Бога, Кришне, повелителю всего сущего, владыке материальной энергии и живых существ, становится по-настоящему дорог мне» . Господь Шива похвалил принцев и поведал им о собственных отношениях с преданными Кришны. «Все вы — преданные Господа, и потому вас следует почитать наравне с Верховной Личностью Бога. Я знаю, что преданные по той же причине оказывают почтение мне и что я очень дорог им. Таким образом, для преданных нет никого дороже меня». Вот так, чтобы быть хорошим правителем, нужно благословление Шивы. А это только для избранных, они смогут мудро повелевать миром, — гид улыбался желтыми зубами, растягивая бледные губы. Ветер за его спиной выл и пронзительно свистел. Над горой поднималось красное закатное солнце, красные облака, и сам Кайлас напоминал один большой сердолик красно-бурого оттенка. Сердолик считался приближенным к солнцу, впитавший его энергию, способный дарить то, что получил и изгонять тьму, таким был и Кайлас. Красным. И опасным. Картина была тревожной. Почему-то, Летиция поспешила выключить камеру, отправив короткое сообщение оперативникам, которые расположились возле Кайласа. — Итак, опасность Кайласа по десятибалльной шкале — ровно десять, — Альфред Стернс бросил взгляд на бумаги, лежащие прямо перед ним. — Теперь все отчеты есть, а уже поздно. — Еще нет, Берг, возможно, там… И… ассасины тоже, эти змеи точно не допустят, чтобы их свободу раздавили, — Летиция Инглэнд устало потерла лоб, склонившись над планшетом. Перед глазами застыла красная лилия, красная гора и кресты. — У нас есть еще один вариант. Остальные члены Священной девятки тамплиеров молчали. Двое отсутствовали. — Какой? — Ломать, — Летиция пожала плечами, точно это было очевидно. Если они не могут попасть внутрь через закрытые двери, а ключа нет, то их следует сломать. Очевидность поражала прямотой. — Загадочность загадочностью, но если это единственный оптимальный вариант достать тех, кто внутри, то смотрите сами. Где вход мы знаем. Спасибо гидам. — Кайлас почитают миллионы. Вы хоть представляете, что будет, если эту «дверь» не закрыть вовремя? Мир не потерпит такого вмешательства в культуру и святыню. — Я как раз представляю, но представьте, что будет со всеми нами, если таки те, кто внутри Шамбалы уже обустроили домик и трон, не найти и не убить. Мир уже дрожит от плохого предчувствия, люди сходят с ума на почве религиозного помешательства. Не это ли черта, которую следует перейти? — И сколько у нас времени? Летиция смотрела на свои часы и нахмурилась: — Восемь-десять, не больше. После будет хаос. — Дней? — Часов. — Расплата за грехи… Не такая ли сегодня появилась надпись у Храма Лотоса — центра индуизма? — Да, такая. — Сомнений уже нет, как раньше люди поддавались священным порывам, чувствуя священные прикосновения, и воля Бога оставляла рубцы и раны на их телах, так и сейчас «бог» жаждет, чтобы совершилась расплата за все грехи и злодеяния. — Какова их цель? Вернуть мир к средним векам, но… отнюдь ли это сделает всех ближе к богу. Я не понимаю связи. — Шамбала это загадка, ответ на которую нам еще не ведом. Очередной артефакт не раскрыл подробности, я получил разрешение на его использования, но напрасно. — Власть Кайласа не до конца изучена… — Скажите честно. Здесь некому лгать. Совсем не изучена, вы хотели сказать? — Да. — Тогда ломать. Дождаться технику и подкрепление. — Решено. Но это было еще не все. Летиция устало зажмурилась. Им предстояло еще немного задержаться в душном, но просторном офисе, и постараться проконтролировать то, что они еще в силе. Все, что не подчинила себе Шамбала, своей накопленной за века силой. Перед глазами сиял земной шар, всполохи невидимой энергии мягко окутывали своим сиянием каждый уголок земли. И прятаться было некуда. — Вы должны были контролировать! Не это ли наша главная задача? — Альфред Стернс хмурил белые брови, зло поглядывая на коллег. Летиция чувствовала, что он хотел громогласно объявить: «При мне такого не было», а она, его преемница, глава оперативного отдела, снова облажалась, упустив настолько удушающую силу древней цивилизацию. Ему никто не ответил. В этот раз чувствовалось бессилие. Со всеми возможностями и деньгами в Шамбалу просто, без последствий, они пройти не могли. Чем больше они копали, тем больше находили информации. «Кобра короля» сжирала энергию, работали машины и люди, а они об этом даже не подозревали, или не хотели видеть, заняты другими поисками. Летиция проглотила упрек, в следующий раз следует действовать жестче, но ведь только поэтому Саймон Хэтэуэй не рассказал обо всем раньше, только когда уже предотвратить не получилось. Она смотрела на голограмму планеты и увеличила до самого Кайласа. Спутники засекли новый поток энергии, идущий от центра святыни и по всему миру. Возможно, у них не было даже восьми часов.***
— Это сумасшествие, — прошептала Виктория, глядя сквозь стекло на улицу. Храмы и молитвы окутали Нью-Дели. Раньше столица наполнялась гулом рикш, машин, громких голосов, смеха; жизнь проходила сумбурно и ярко, живо, что хотелось от суеты сбежать куда-то в мирные улочки, а после уже и оттуда, когда враждебный мир, угрожающе глядел нищетой и тревогой. В этот день, городом, а может и страной, шла молитва, глубокая, не искусственная, заново построенная на высшей вере и высшей силе, которые была на связи, и своим сиянием возвращали души к богу. Легкое умопомрачительное сияние нитью тянулось к храмам, оттуда к людям, душам, разуму. Доктор Бибо этого не видела, чувствовала. Они словно находились на виду у бога, сидели подле трона и несколько отупелым взглядом смотрели на сияние. Ей следовало сбежать, дать себе дышать полной грудью, подальше от бывших коллег, но в этот раз существенное событие не давало ей уйти, даже уехать… Ехать было некуда, огромные молчаливые пробки, с пустыми людьми в транспорте не вызывали ничего, кроме холодного ужаса, с которым даже не справлялся жаркий воздух Индии. — Что же там происходит? — непонимающе моргнув, она присела на круглый пуфик и вцепилась в него ногтями. Ткань неприятно липла к ладоням, и холодок бежал по спине. На небольшом плоском экране, который висел под потолком, показывали такой притязательный Кайлас, с сообщением, что возле него собралось много военных. — Мир скоро измениться, — прозвучали неоспоримые слова, и Бибо устало передернула плечами, вперившись взглядом в тесный экран, картинка из которого ничего не проясняла, а лицо ведущей закрывало половину горы. Но Кайлас был ненастоящим, красивая картинка в не менее красивой обложке, а спрятанное несчастье оставалось видимым только для душ. — Его вечно хотят изменить, — тихо проговорив, она поджала губы, склонив голову. Ничего слушать не хотелось, сердце болело за людей, за друзей, оставшихся там, в непритязательных ущельях царства мертвых и мудрых. Доктор пожал плечами и ушел, она же опустила голову, заметив рядом с собой смартфон, небольшой, плоский и раскрашенный как типичный сувенир в индии. Она накрыла ладонью экран и зажмурилась. Камеры она заметила давно, в этот момент они фиксировали постоянное хождение шведа. Сначала тот переместился к окну, потом с громким демонстративным вздохом вернулся к дивану, потом прошелся по коридору, задумчиво разглядывал слонов, и, возвратившись, затих. Он смотрел прямо на смартфон, но, моргнув, легко улыбнулся, едва заметно кивнул. «Спасибо», — прошептала Виктория Бибо. Звонил ли он жене, она не помнила, но подумав несколько секунд над сообщением, оправила простой текст. На один из номеров ассасинов. Если никто не знает, что произошло с Уильямом и Лейлой, то именно ей придется сообщить об этом. И она сообщит, Бибо отложила смартфон на прежнее место, благодарно кивнув шведу. Когда в очередной раз прошел мимо нее доктор, она удостоила его задумчивого взгляда и подала голос: — Вы допрашивали кого-то. Очень много людей ведет себя странно, но раз нас еще это не коснулось, возможно ли? Возможен ли какой-то результат? Доктор серьезно кивнул, но дал только короткий ответ: — Результата нет. Ей жутко хотелось узнать подробности, однако Виктория Бибо понимала, что никто об этом не расскажет. Оставалось подобрать момент. И утвердить окончательный план. Внизу послышался громкий треск и чей-то визг. Виктория закрыла глаза, когда началась стрельба. Огонь на поражение. — Идут сюда, — Ник открыл окно, щурясь, и скривился. — И что-то кричат, я не понимаю. «Предупреждение. Миллионы людей встали против нового мира, мира без технологий, только бог. Массовое уничтожение техники, связь пропадает. Многие нацелены на Абстерго», — пронеслось по динамикам здания. Виктория задержала дыхание, удивленно посмотрев на оперативников. Такое предупреждение она слышала впервые. Неужели, правда, начался новый конец света, от которого они постоянно бежали? Со всеми секретами и тайнами, раскрытыми за годы упорной работы, уверовать в это было сложно. Скорее сама Виктория не хотела верить в это, не желала знать, что очередная катастрофа накрыла мир. Внезапно и почти мгновенно. — Здесь не безопасно, — на выдохе, тихо заговорила она. — Нужно уходить, пока никто не пострадал. — Куда? — прошептал Ник. — Они нас не отпустят. — Когда придет приказ об эвакуации, то и им придется уйти. Все просто, — доктор Бибо пожала плечами, тревожно прислушиваясь: внизу было тихо.