Позволяешь себе волочиться за моим омегой?

Позже, когда выяснилось, что ничто не помогает, Шона погрузили в искусственную лекарственную кому, чтобы у врачей появилось такое драгоценное время для поисков то ли противоядия, то ли средств для детоксикации омежьего организма. Смотря чем окажется вколотое вещество: наркотиком или ядом. Айран отказывался покидать Шона, проводя рядом со своим омегой дни и ночи — мылся в больничном душе, спал на пластиковом стуле рядом с омегой и питался кофе с батончиками из автомата в коридоре. Родители Шона махнули на него рукой, они приходили к сыну, сидели с ним несколько часов вечером после работы и на ночь отправлялись домой, стребовав в очередной раз с альфы обещание позвонить в любое время дня и ночи, если их сын очнётся. Допросы Гуахолотэ ничего не дали, наркоторговец и сам не знал, что в шприце. Подкупленный им доктор создал раствор, напоминающий по своей специфике наркотик изнасилований, сыворотку правды и психотропное лекарство, объединённые в одну жидкость. Специально для омег, под особенности их организма. Но ранее никто из попробовавших вещество на своей шкуре не протянул больше пары суток. Подозреваемого омегу вначале пытали до получения нужной картелю информации, потом насиловали все, кому не лень, а после закатывали в бетон или сжигали в заводской печи для плавки чугуна. Последнее Гуахолотэ предпочитал особенно сильно, потому что, несмотря на разные действия «чудодейственного средства», обезболивания в нём не предусматривалось… Самого «доброго доктора» и след простыл, как только Монкаду арестовала полиция. Через неделю сам полковник Колфилд заявился в больницу: — Айран, рад, что ты переживаешь за своего боевого товарища. Но мне нужен подробный отчет о ходе операции. Причем немедленно! — Здравствуйте, полковник, — альфа был таким разбитым от усталости и волнений, что еле-еле поднялся на ноги, здороваясь с шефом, — разве остальные: Марко, Остин и Лекс не описали всё произошедшее в малейших подробностях? — Описали, конечно, но только со своей точки зрения. Только свои личные наблюдения. Не говоря уже о том, что я хотел бы сличить все ваши показания, были моменты, при которых никто из них просто не присутствовал, только ты и Шон. И ещё, я так и не получил ответ на свой главный вопрос: предатель Шон или нет? — Конечно, нет! Мой истинный омега не может быть предателем! — горячо запротестовал альфа. — Твой истинный омега? Надо же! Шон говорил мне, что специфика его личного омежьего запаха будет подспорьем в деле соблазнения наркоторговца. Значит, и тебя тоже образно выражаясь «накрыло»? Короче говоря, сейчас я тебя забираю с собой. Всего на несколько часов, напишешь отчет и вернёшься сюда, если сам захочешь. Я готов дать тебе поблажку в виде пары дней отпуска, задание было не простым, к тому же ты побывал в плену у картеля. Потом пообщаешься с полицейским психологом, и только если он даст «добро», вернёшься в строй. — Сэр, но я не могу оставить Шона одного, — альфа чуть не ляпнул «Риваля», привыкнув к его имени под прикрытием, — вдруг он очнётся. — С ним побудут его родители. Они как-то обходились без твоей помощи первые семнадцать лет жизни Шона, и сейчас пару часов смогут! Если он очнётся, пока тебя не будет рядом — во что я, честно говоря, не верю — тебе сразу же сообщат! — Да, сэр! — альфа встал со стула, бросил последний взгляд на омегу, обвешенного тонкими проводами капельниц и трубками дыхания, тяжело вздохнул и двинулся вслед за полковником. В конечном итоге только отчёт занял шесть часов, потом Айрана допрашивали специальные агенты из отдела по борьбе с наркоторговлей. Всё это, вместе с перерывами на еду и туалет, заняло целый день. — Всё, Айран, на сегодня ты свободен, — полковник пожал руку своему новоявленному спецагенту, — большое спасибо за сотрудничество. А теперь возвращайся домой, я не хотел портить тебе боевой настрой, но Шон очнулся… — Сэр, так это же отлично! Я так рад! Как он? Не отвечайте, я сам всё узнаю, прямо отсюда в больницу. — Он не желает тебя знать и видеть не хочет… — Почему это? — Айран был удивлён, но ещё больше обижен реакцией своего истинного омеги. — Я же его истинный альфа? Спас его от наркоторговцев. Выхаживал в больнице, не отходил от него? — Так он действительно твой истинный омега? Ты ничего не путаешь? А сам Шон это подтверждает? — поинтересовался полковник. — Если это так, тогда иди и поговори с ним! Полковнику дважды повторять не пришлось, Айран уже через двадцать минут парковался на стоянке у больницы. Потом резво взбежал по ступенькам на пятый этаж, не хотел дожидаться лифта, ползущего словно улитка, на взгляд альфы. — Уходите, пожалуйста! — родители Шона намертво держали оборону у входа в палату, которая на целую неделю заменила Айрану дом. — Шон совершенно точно не хочет вас видеть! — Что вы ему обо мне наговорили? — саркастично поинтересовался Айран. — У нас же всё было хорошо раньше! — «Раньше» Шон спал, и он не знал всю вашу подноготную: вас послали выкрасть «шпиона», подозревая нашего сына в предательстве…. Он бы никогда так не поступил, мы его иначе воспитывали! — гордо заявил о-папа омеги. — Я знаю это! Я ему верил! Я так и сказал полковнику Колфилду «Мой истинный омега не может быть предателем!» — горячо заверил альфа своих будущих сватов. — А по нашим данным, ты настолько не доверял Шону, что даже в самый интимный момент не признался, кто ты сам и что ты знаешь о Шоне. Боялся, что он «сдаст» тебя и твоих парней Гуахолотэ? — Нет! Всё было совсем не так! — альфа опустился на стул в коридоре, сильно подозревая, что Шона он сегодня так и не увидит, не драться же с будущими родственниками, которые судя по всему и сами могли ему хорошенько навалять по «ушам». — Шону сейчас нельзя волноваться, он только очнулся, так что отправляйся домой. Потом во время суда над Гуахолотэ Монкадой — мы очень надеемся — Шон будет чувствовать себя получше, тогда и скажешь ему всё, что пожелаешь! — посоветовал о-папа. А отец Шона добавил саркастично: — Твои сослуживцы признались, что ты, как командир группы захвата, должен был заморочить голову Шону и привести как будто на свидание, чтобы его было легче выкрасть из картеля. Когда выкрасть не вышло, ты просто на просто воспользовался нашим сыном! Придумай пока, как ты ему будешь это объяснять, Айран! Найди любую отговорку, хотя бы одну стоящую! У тебя будет полно времени. Альфа не мог есть, не спал, мучился, переживая за Риваля, как он всё ещё назвал омегу про себя. Суд над Гуахолотэ Монкадой назначили через три месяца, давая следователям время собрать улики, свидетельские показания и обдумать линию обвинения. Сначала Айрану казалось, что это громадный срок и что он не сможет так долго оставаться без своего истинного омеги, найденного, любимого и поэтому такого необходимого теперь. Айрану пришлось ещё не раз заново рассказывать следователям как проходила операция. Потом очные ставки и совместные опознания с другими участниками похищения. От Шона не было ни слуху, ни духу, на дознаниях он не появлялся, изредка до Айрана доходили сплетни, что кто-то видел омегу и с ним всё в порядке. Полковник Колфилд однажды упомянул, что с Шона сняты все обвинения и в деле над Гуахолотэ он числится всего лишь основным свидетелем обвинения. А потом дни как будто побежали стремительно вперёд, только начался обратный отсчёт — неделя до события — как настал и день самого суда. Айран с другими членами команды прибыли рано утром, за несколько часов до начала судебного процесса. Альфа только тем и занимался, что оглядывал помещение в поисках Шона. Наконец-то тот прибыл в сопровождении родителей, полковника Колфилда и его помощника Лео. Айран было бросился к ним, но напоролся на предупреждающий взгляд полковника, и тихонько слился с толпой. Каким был омега? Более серьёзным, строгим и печальным, или Айрану только так казалось. Чувствовал себя Шон явно нормально, отравление и последующая за ним кома как будто и не нанесли ему никакого урона. Строгий серый костюм сидел — идеально, Айран и другие «музыканты» были в военной форме. Гуахолотэ в голубом фривольном костюме сидел, окруженный своими адвокатами так, словно он здесь главный. Первым вызвали для свидетельских показаний полковника Колфилда, за ним Шон быстро и четко рассказал о своём задании и информации, которую он предоставлял отделу по борьбе с наркотрафиком. Адвокаты Гуахлотэ, которые даже глаз не поднимали, пока выступал Колфилд, набросились на омегу с утроенной силой. Мотивируя тем, что на омегу оказал давление тот факт, что Гуахолотэ, как его истинный альфа, бросил свидетеля. И поэтому омега наговаривает на него, мстя за предательство. — Моим истинным альфой является старший сержант Айран Карвер, — спокойно ответил Шон, — поэтому только он мог вызвать во мне подобные чувства. Ну уж никак не Гуахолотэ Монкада! Айран подавился воздухом, который несколько минут вообще не поступал в его легкие, после такого заявления омеги. Он понял, что уж точно не собирается ждать окончания судебного процесса, чтобы поговорить со своим истинный, который официально — при всём суде и присяжных — признал его, но вот простить, вероятно, не захочет… Поэтому Айран и притаился за дверью суда, ожидая главного свидетеля обвинения, отпущенного после своих показаний. — Нам обязательно следует поговорить! — Айран схватил Шона за руку, но практически сразу осознав свою ошибку, отпустил. Взгляд омеги прожёг его насквозь, включая полное военное обмундирование и разбитое сердце. — Вовсе и не «обязательно»! — только и ответил, продвигаясь с родителями к выходу. — Но, пожалуйста, прошу тебя! Дай мне шанс рассказать тебе всю правду! — Айран пытался отбиться от альфа-отца Шона, прикрывшего того своим телом, словно огромной скалой. — У тебя был такой шанс… — ответил за Шона о-папа.