И вспыхнет пламя. Зима пришла

Много ли в мире вещей, за которыми можно наблюдать бесконечно? Для кого-то это языки пламени или бушующие волны, падающий снег или палящее солнце, горы, вздымающиеся до небес или бескрайние равнины. Каждый находил себя в чём-то одном, выбирал одну или несколько вещей, которые умиротворяли. Для Лианны Таргариен таким предметом, а вернее местом, являлось Драконье Логово. Сколько бы лет не прошло, она всегда возвращалась сюда, зная, что только здесь найдёт свой островок спокойствия. «Резиденция» драконов и раньше не привлекала посторонних, а с появлением Балериона стала ещё более опасным местом. Даже самые отважные не рисковали заглядывать сюда, прекрасно понимая, что живыми выйти не смогут. Королева нежно поглаживала грубую чёрную чешую дракона, пока тот прикрывал глаза от удовольствия. За прошедшие двадцать лет Балерион достиг небывалых размеров. Лианна смутно помнила, каким был Дрогон в то время, когда она находилась в Валирии, и, сопоставляя картинки в своей голове, она понимала, что Чёрный Ужас был немного больше. Таргариен порой задавала себе вопрос — есть ли предел роста у драконов? Что если однажды Балерион не сможет поместиться в Логове? Он устрашал каждого, даже самых близких людей королевы. Дракон слушался лишь свою мать и не позволял кому-либо ещё дотрагиваться до него. Балерион, пожалуй, как и все его сородичи, тонко чувствовал людей. И если рядом с его матерью находился опасный или неприятный человек, он не скрывал своей злости. Сейчас же, когда они находились вдвоём, дракон был самым безобидным существом на земле. Он, словно котёнок, издавал рыки, больше похожие на мурчание, явно наслаждаясь тем, как Лианна его гладила. Под тенью мрачных облаков чешуя Балериона выглядела ещё более чёрной, чем обычно. — īlon emagon nykeā bōsa ñuhoso naejot jikagon aderī*, — сказала она на валирийском. Дракон сделал один сильный удар хвостом, поднимая огромный столб пыли, а точнее пепла. Королева тихо усмехнулась. Она знала, что таким образом Балерион выражает свою радость. Они уже очень давно вместе никуда не летали. Он скучал по матери, но ещё больше по свободе. Да, дракон не был закован в цепи, но и улетать слишком далеко не мог. Его быстро съедала тоска по Лианне, настолько сильно он был привязан к ней. Ко всему прочему, Чёрный Ужас был щитом для королевы, он оберегал её ото всех недоброжелателей, которых было достаточно. Балерион распахнул свои янтарные глаза, и его голова медленно стала поворачиваться назад. Он громко фыркнул, выдувая из ноздрей горячий воздух. Дракон поспешно встал и последовал на другой край Логова. Таргариен посмотрела ему вслед, а затем перевела взгляд на того, кто посмел потревожить её покой. Но по реакции Балериона она уже могла понять, что это кто-то из близких. Когда вся пыль улеглась, королева наконец-то разглядела идущего к ней человека. Её десница был в свойственных для него красно-золотых одеждах, с аккуратно уложенными волосами и гордо расправленными плечами. Золотой знак в виде руки неизменно висел на правой стороне груди. — Я надеялся, что найду тебя здесь, — с улыбкой произнёс Томмен, хотя ему было слегка не по себе от присутствия дракона. — Вас… простите, — он опустил голову в знак извинения. — Мы одни. Так что всё нормально. — Всё внимание королевы было направлено на маленький свёрток в руках Ланнистера. — Письмо? — Да. От Короля Севера. Поэтому я и решил отыскать тебя, как можно скорее. — Он незамедлительно протянул листок Лианне. Женщина в лихорадочной спешке сломала печать и развернула письмо. Её глаза забегали в разные стороны, читая каждую строчку с особым трепетом. Но от чего-то на её лице не заиграла улыбка, как бывало прежде. Таргариен то ли злилась, то ли была чем-то опечалена и расстроена, а может и всё вместе. — Все хорошо? — с тревогой поинтересовался Томмен. Он с лёгкостью мог определить настроение Лианны по выражению её лица, ведь помимо того, что она являлась его королевой, она была ещё и самой близкой подругой. — Он просит… — женщина оторвалась от письма, — просит прислать ему в Винтерфелл красную жрицу, — она протянула листок Ланнистеру, чтобы тот тоже прочёл. Лианна в недоумении ходила из стороны в сторону. — Что это ещё за просьба? Если это он его надоумил… — Как по мне, Тео тут не причём. — Не называй его имя! — тут же вспылила королева. Мужчине даже показалось на мгновенье, что её глаза вспыхнули ярким пламенем. Кажется, резкая смена настроения Таргариен передалась и Балериону. Дракон заёрзал на собственном месте и издал протяжное рычание. — Мне казалось, что ты была не против того, чтобы мы обзавелись собственной красной ведьмой. — Десница вдруг вспомнил давний разговор, когда Лианна предложила Малому совету эту идею. Многие тогда восприняли это довольно скептически, так что идею пришлось задвинуть в дальний ящик. — Это не отменяет моего вопроса! Почему Джон вдруг так этим заинтересовался? Что он вообще делает на Стене? — Кажется, Томмен понимал, что дело было вовсе не в Красной жрице, которая так вдруг понадобилась Королю Севера. Здесь скрывалась куда большая проблема под названием «ревность». Конечно, Лианну волновало, что её сын видит отца намного чаще, чем собственную мать. Женщину в буквальном смысле разрывало на две части. Она хотела быть ближе к своим детям, хотела уделять им гораздо больше внимания, чем сейчас, но тяжёлое бремя правления не давало этого сделать. Ежедневно ей приходилось сталкиваться с различными государственными проблемами, которые требовали безотлагательных решений. И вместе с этим шли годы, дети выросли, и теперь уже поздно восполнять утраченное время. Таргариен направилась в сторону ступеней, чтобы присесть. Мужчина последовал за ней, чувствуя, что ей как никогда сейчас нужен друг. Они долгое время просто сидели в тишине. Томмен всё ждал, когда Лианна начнёт разговор. Одновременно с этим он поглядывал в сторону дракона, но тот был спокоен и, кажется, дремал. Королева крутила на пальце золотое кольцо с крупным жемчугом, которое ей подарил Родрик перед их свадьбой, и с каждой пройденной секундой в её голове назревало всё больше и больше вопросов. — Есть вещи или поступки, о которых ты жалеешь? Будь у тебя шанс вернуться назад, что бы ты изменил? — наконец-то заговорила Таргариен. Она внимательно наблюдала за другом, за тем как меняются эмоции на его лице. В итоге Томмен просто пожал плечами. — Нет. Мне не на что жаловаться. Почему ты спросила об этом? — Мужчина заметил, что злосчастный жемчуг на кольце уже готов был оторваться, поэтому он ласково положил свою ладонь на руку Лианны. — Не знаю. Просто… представила на мгновенье, что нам всем даруют второй шанс. — И что бы изменила ты? Вопрос заставил женщину задуматься очень надолго. Она прокручивала в голове определённое событие, представляла, как бы изменила его, но потом понимала, что впоследствии лишилась бы чего-то или кого-то очень важного. — Ничего, — коротко ответила королева. Она опустила голову и прикрыла глаза. Просто ей было нелегко. Она с горечью понимала, как же её мать была права. Невозможно совместить семью с короной, рано или поздно нужно делать выбор. — Я скучаю по тем дням, когда ты была просто Лиа, а я просто Томми, — мужчина горько усмехнулся. — И когда единственной нашей проблемой было то, как бы твой отец не узнал, кто же выкрал его вино из его же кабинета, — Лианна и Томмен одновременно рассмеялись. Правда, смех этот был скорее грустным, чем счастливым. Им не хватало прежней беззаботности, когда на них не лежала никакая ответственность. — А помнишь, как ты закатила отцу истерику, когда кто-то пустил слух о том, что тебя хотят выдать замуж за какого-то речного лорда? — Кажется, мне было тринадцать, — Таргариен загадочно закатила глаза, — кричала я очень громко. Лорд Тирион даже боялся перебить меня. Помню я говорила, что уж лучше я выйду замуж за тебя, ну или Ренли, на крайний случай. — Томмен не мог остановить свой смех, уже более ободряющий. — Ну, из нас бы вышли просто ужасные супруги, — подвёл итог мужчина. Лианна кивнула головой в знак согласия. Она окончательно докрутила кольцо и сняла его с пальца. Внутри неё закралось дикое желание просто выбросить его, но Таргариен сдержала свои эмоции. — Моя мать оказалась права. — Радостная атмосфера моментально испарилась и всё вернулось в исходную точку. — Я презирала её за это. Когда-то я спросила её — как ты могла так хладнокровно бросить свою дочь? Она ответила, что просто сделала выбор, и что возможно я когда-нибудь пойму её. И что теперь? Я стала абсолютно такой же. Томмен нахмурился. Он резко перехватил взгляд подруги и лёгким движение руки повернул её лицо к себе. — Ты совсем на неё не похожа. — Их зрительный контакт продолжался достаточно долго, может они и вовсе общались без слов. В конце Лианна просто позволила себе положить свою голову на плечо Томмена. Ланнистер прижал женщину ближе к себе, окутывая своей заботой. — И всё же я сделала такой же выбор, как и она. Я выбрала корону. И самое ужасное во всём этом, что будь у меня второй шанс, я бы снова выбрала этот путь. — А кто из нас идеален? — снова горькая усмешка. — Я люблю тебя, Томми. Такого друга, как ты, больше никогда не будет. — Его это определенно порадовало. Мужчина ещё сильнее прижал к себе Лианну, пытаясь будто защитить её от этого дерьмового мира. — И я люблю тебя. — Присмотри тут за всем. — Ну, это ведь моя работа. — Он чмокнул подругу в макушку и их объятия разорвались. Таргариен встала, поправила свою одежду и расправила плечи. Просто Лиа исчезла в одно мгновение, перед Томменом предстала королева. — После турнира я намерена посетить Винтерфелл. Делайте то, что требуется, лорд-десница. — Она ловко переступила через ступеньки, спустилась вниз и направилась в сторону выхода из Логова. Как только Лианна скрылась из поля зрения, Балерион распахнул свои янтарные глаза и устремил их в сторону Ланнистера. — Как пожелаете, моя королева, — прошептал он себе под нос, зная, что никто не услышит этих слов.