И вспыхнет пламя. Зима пришла

Гонимые сильным ветром, войска Севера — опустошённые, разбитые и обессиленные двигались ко Рву Кейлин. Не было времени ни на отдых, ни на разговоры. Да и кому хотелось говорить? Абсолютно каждый оставил в Винтерфелле дорогих себе людей. Только вчера бывалые мальчишки, которые и не надеялись быть главами своих домов, стали ими. Мейс Амбер, Беннард Тенн, Лотор Толхарт испуганно переглядывались со своими людьми. Мейс пока не стал главой дома, так как отец его ещё был жив, пусть это и сложно назвать жизнью, ведь старика сильно ранили и он уже был на последнем издыхании, а вот брата Харманда пришлось оставить на попечение Короля Ночи. То же самое случилось с Бериком и Рикардом Тенном, Брандоном Толхартом. Это лишь единицы тех, кого больше не было. Джон старался даже не оборачиваться. Ему казалось, что на его шее затянули тугую верёвку и стоит только остановиться, повернуться, взглянуть в осуждающие глаза своих людей, как верёвку дёрнут и он поплатится за своё чрезмерное геройство и глупость. Сердце его болело в два раза сильнее, чем у всех. В Винтерфелле Старк оставил не только своих родных, но и народ, за который нёс полную ответственность. Кем же он был теперь? Вряд ли любимым королём, как раньше. Сейчас все только и видели в нём безрассудного мальчишку, который пожелал помахать мечом в угоду каких-то своих мечтаний. До Рва Кейлин выжившее войско так и тянулось в полном молчании. Джон лишь изредка поглядывал на деда и его удручённое лицо, на отца с таким же выражением. Их горе было общим, но отчего-то разделить его они вместе не могли. Было бы справедливо получить от обоих хорошего тумака и ещё бесконечную речь о последствиях выбора и прочее. Но Джон-старший, как и Тео не разговаривали. Лорд-командующий вообще редко появлялся в поле зрения короля. Он вёл Ночной Дозор и поддерживал своих людей, а с сыном ему ещё предстояло поговорить, но точно не посреди заснеженной дороги. Примерно через двадцать дней пути передовая часть опустошённой армии добралась до разрушенной крепости. Многие продолжали тянуться позади и нужно было дождаться всех, сколько бы дней это не заняло. Ров Кейлин стал первым крупным перевалочным пунктом, и всё же задерживаться здесь не стоило. Им всем нужно было как можно скорее добраться до Харренхолла. Однако хороший отдых был необходим. Было множество раненых, требующие помощи, обессиленные воины, желавшие нормально поспать хотя бы несколько часов. Король вместе с десницей и ещё несколькими приближёнными въехали в подобие двора. Каково было их удивление, когда навстречу им вышла Вель, которой здесь давно не должно было быть. Женщина слабо улыбнулась, завидев своего мужа целого и невредимого, она также обрадовалось, что и с Джоном всё в порядке. Это хоть на толику мгновения облегчило тяжесть на сердце. Вель нервно теребила воротник своего плаща, лицо её словно постарело ещё на десять лет. Под глазами залегли тёмные круги, фигура осунулась, кожа побледнела. — Почему вы ещё здесь? — поинтересовался король, стоило только ему соскочить с коня. Он заметил по периметру двора несколько людей, что он отправлял вместе с королевой, только вот её самой здесь не было. Вель молчала, даже ей сообщать такие новости было крайне нелегко. Она испуганно смотрела на Джона, представляя насколько большим будет его горе. Женщина подошла к королю и с присущей заботой взяла его руки в свои ладони. — Мне очень жаль, — даже Джон-старший очень редко слышал, чтобы его жена разговаривала таким тонким и хриплым голосом. — Где Джессамина? — Теперь и король не на шутку испугался. Почему же она не встречала его? Где же это родное лицо и ласковая улыбка? Вель тяжело вздохнула. Она не могла сказать, язык будто окаменел и земля вдруг стала уходить из-под ног. — Она наверху, — прошептала Вель. Пусть лучше Джон увидит всё своими глазами, пусть правда будет жестокой, но от неё не получится спрятаться. Старк в этот же момент пересёк двор и вбежал в уцелевшую башню. Преодолевая ступеньку за ступенькой, в его нос стал проникать не самый приятный запах и, оказавшись на втором этаже, он без проблем нашёл нужную комнату. Джон распахнул дверь и глаза его предательски защипали. Запах был очень сильный и очень неприятный. Кажется, что до самого последнего момента он надеялся зайти в комнату и увидеть жену, которая просто приболела, поэтому не может встать и поприветствовать его. Это было бы веской причиной, почему же они так долго находились в этой крепости. Вместо любимого лица король увидел простынь, за которой, очевидно, скрывалось тело. На ватных ногах он подошёл к постели и дрожащей рукой отдёрнул часть ткани. Именно в этот миг его сердце совершенно точно остановилось. Колени подогнулись и он упал на пол, а слёзы, которых, казалось, у него и вовсе не было, хлынули холодным потоком. Кожа Джессамина уже почернела и начала отходить от костей, её было сложно узнать. Та, что вечно была молодой и прекрасной, превратилась в не более, чем гниющее мясо. Джон не сдерживался. Ему было не просто больно. Ощущение, что сердце нагло достали из его тела, выжали из него последнюю жизнь, а затем вернули на место, как ни в чём не бывало. Его душа отделилась от тела. Его душа умерла вместе с душой Джессамины. Сердце омертвело. Старк трясущейся рукой оттянул простынь ещё дальше. Голова его поникла и он упёрся лбом о край кровати. Рядом с девушкой лежало маленькое тельце, если его ещё можно было так назвать. Королю стало по-настоящему дурно, дышать не получалось. Неприятный запах, перемешавшись с нестерпимой болью, начинал душить его. Он открывал и закрывал глаза, надеясь, что всё это просто дурной сон. Вот сейчас комната закружится, потемнеет, он распахнёт глаза и снова окажется дома, рядом с тёплым телом любимой жены. Она проснётся от движений в своём животе и их накроет приятное ожидание рождения ребёнка. Сына. Джон успел увидеть, что это был мальчик. Рикард Старк. Король громко всхлипнул. Плакать молча уже не получалось. Вот он, настоящий губитель жизней. Отдал своих людей на съедение смерти, не смог уберечь жену. Горе стало перемешиваться с обвинением самого себя. Кто ещё мог быть повинен в этом? — Прости, — прошептал Джон. Желание было лишь одно — лечь вместе с Джессаминой и сыном и сгореть заживо, чтобы прах их смешался и разлетелся по воздуху. Только тогда он почувствует себя не обременённым и свободным. Только так он будет вместе с любимой. На его плечо легла тяжёлая рука и голос деда разнёсся басом по всей комнате. Старк не понимал его речи, он не слышал слов. Перед глазами была только она — его жена, его душа, его сердце. — Мы ждали вас, поэтому не сжигали. Но лучше это поскорее сделать, — тихо проговорила Вель. И ей было нелегко, ведь она видела всё своими глазами, и толика вины лежала и на её плечах, как казалось. — Пусть готовят погребальный костёр, — приказал десница. Был ли он в силах понять внука? Возможно. Его долгая жизнь не обошлась без потерь. Пусть та давняя боль была уже сточена, как камень, но периодически она напоминала ему о том, что было когда-то. Король поднялся на ноги и без лишних слова вышел из комнаты. Ему хотелось кричать, хотелось разрушать всё вокруг, но этот огонь ещё был ему подвластен. Он не был настолько сильно болен своими эмоциями, предпочитал всё держать в себе. И тот град слёз, что вышел из него только что, был слабостью, которую ему необходимо было почувствовать. Странное ощущение охватило Джона. Он мог ходить, мог дышать и видеть, но внутри из него выскребли всё что можно, до последней капли. Просто пустой мешок, способный только разве что на движения. Впрочем, и они давались ему нелегко. В коридоре появился Тео и по одному выражению лица он всё более чем понял. Да, он не стал тем отцом, каким хотел быть, и всё-таки боль собственного ребёнка незримыми нитями передавалась и ему. Джон только раз взглянул на Лорда-командующего, а после бессмысленно побрёл туда, где никто не будет ему докучать. И кто бы не порывался поддержать короля, одна лишь Вель разумно останавливала всех. Кому понравится излишнее внимание, когда ты только что увидел труп собственной жены? Это горе было общим, но по большей части только Джона. И ему следовало справиться с этим самостоятельно.

***

Пока шли приготовления к сожжению, Джон-старший и сам был не прочь немного отдохнуть. Они с Вель долгое время сидели на кровати в другой комнате, в абсолютной тишине. Женщина настолько хорошо знала мужа, каждое его выражение лица, каждую эмоцию. И сейчас совершенно точно он был чем-то сильно озабочен. Это читалось в его сомкнутых губах и нескольких морщинках на лбу, которые появлялись только в этом волнительном состоянии. Вель успела рассказать супругу всё, что произошло в тот день, пусть это было и неприятным воспоминанием. Ей и самой теперь до конца дней будет видеться та страшная картина, что уж говорить о короле. — О чём ты переживаешь? — спросила женщина. — Я боюсь, что он не справится, — десница покачал головой. — Всё и так усугубилось. Северные лорды идут за ним только потому, что у них нет выхода. Но стоит войне закончиться, как они выскажут всё. И это будет хорошим исходом, если они просто выскажутся. В худшем же… Севера в том виде, каким он был, больше не будет существовать. Джон останется один. — У него есть мы. Это уже что-то, разве нет? — Вель придвинулась поближе к мужчине и положила руки ему на колени. — Главное, чтобы он… — Не сошёл с ума? — Да. Если гнев завладеет им, наша война будет длиться ещё очень долго. — Конечно же Джон-старший опасался этого, ведь любой человек после крупной потери зачастую теряет смысл в своём существовании, он начинает ненавидеть себя, а после и всё вокруг. Гнев затуманивает рассудок и обрушивается так стремительно. И тот гнев способен погубить всё и всех. Мужчине это было более чем знакомо. Он уже видел, что потери и гнев способны сделать с человеком. — Тогда нам точно нельзя умирать, — усмехнулась Вель, вставая с кровати. Джон встал за ней и тоже выдавил из себя улыбку. Он развернулся к жене и приобнял её за плечи. — Я очень редко тебе это говорю, но я люблю тебя. — Война сделала тебя таким сентиментальным, — женщина чмокнула мужа в щёку и решила, что стоит помочь мейстеру с телом Джессамины. Как следует подготовить её, по возможности привести в порядок хоть немного. — А ещё старым… — вздохнул Джон прежде, чем они разошлись каждый по своим делам.

***

Костёр собрали ближе к вечеру, когда на улице стало заметно темнеть. Но высшие силы, видимо, смилостивились над падшим королём и послали спокойную погоду без ветра. Кто бы не заведовал там, наверху или внизу, но они дали шанс достойно попрощаться с королевой и маленьким принцем. Это было решение самого Джона, что костёр должен быть один. Он помнил, как Джессамина была рада, узнав о беременности, как она мечтала стать матерью. Пусть теперь она всегда будет с сыном. Во дворе собралось достаточно народа, но король не смотрел ни на кого. Ему было настолько противно видеть все эти лица. Кто-то уж точно радовался, что их правителю досталось по заслугам. Они, наверняка, думали, что Старые Боги так наказывают его за то, что он погубил своих людей. Находились и те, кто разделял эту боль и глубоко сочувствовал. И всё-таки ядовитых высказываний за спиной было больше. Поэтому Джон не хотел слушать и видеть тех, кто его окружал. Он боялся, что задушит каждого, если уличит в том недобрый взгляд. Его душу так и раздирало и было нестерпимо больно смотреть на то, как самую прекрасную часть его жизни выносят и укладывают на наспех собранные ветки. Ребёнка положили рядом, прижав его к матери, как ей бы того и хотелось. Джону передали зажжённый факел, но он всё никак не мог сдвинуться с места. Требовалось время, чтобы до конца осознать, что ему представилась последняя возможность видеть свою жену. После она станет пеплом. Больше никогда не улыбнётся, не скажет ласковых слов, не посмотрит на Джона своими тёплыми небесно-голубыми глазами. Все молча переминались с ноги на ногу и начали заметно подмерзать от бездействия. Не каждый хотел разделять эту утрату. Была ли справедливость в том, что у короля был шанс достойно проводить любимую, а у других такого не было? Их близкие теперь стали ничем иным, как ходячими мертвецами. Души, что должны быть упокоены, сейчас скитаются где-то по снежным просторам Севера. Джон выбрался из тягостных воспоминаний, сделал несколько шагов, поджёг сначала один край, потом другой, третий и четвёртый. Огонь медленно заиграл сначала маленьким пламенем, а потом оно стало разрастаться всё больше и больше, поглощая за собой каждую ветку. Чем ближе пламя подступало к телу Джессамины и ребёнка, тем больше король чувствовал, как он сам умирает. Джон стоял на достаточном расстоянии, но руки, ноги и всё остальное горело так, будто он и правда лежал там вместе с любимой. Пусть так и будет, пусть она заберёт его душу с собой. К чему она ему теперь? Постепенно огонь завладел и двумя телами, съедая их по частичкам. Двор начал пустеть, но Старк остался стоять до самого конца. Он простоял так не один час, наблюдая превращение жизни в пепел. Просто так отпустить жену ему не хотелось, он не мог развеять этот прах или закопать его в землю. Нет, такому точно не бывать. Поэтому он заранее нашёл в этом удручённом месте что-то наподобие вазы. Как только представится такая возможность, он сделает для Джессамины более стоящее место для погребения, а пока приходилось пользоваться тем, что подвернулось под руку. Джон остался один, даже десница и Тео покинули двор, снова гонимые Вель. А король продолжал стоять, даже когда огонь уже погас, когда он разрушил всё то дорогое, что было у Старка. Парень опустился на колени и собственными руками стал собирать пепел, погружая его в ёмкость. Ни одна частичка не должна была остаться на земле. Джессамина была только его и никому, даже воздуху, она не могла принадлежать. Со стороны это выглядело так нелепо. Если бы кто-нибудь увидел короля сейчас: по колено грязные ноги, чёрные руки от земли и от пепла, скорбное лицо и одинокая слеза, что прорвалась через холодную стену бесчувствия. Джон прикрыл вазу крышкой и только после этого поднялся, ухватив драгоценный груз. Он с ожесточённым видом направился в башню, игнорируя всех, кто пытался с ним заговорить. Спиной он чувствовал, как возле него выросли два гвардейца, которым полагалось охранять короля сегодняшней ночью. Старк поднялся на второй этаж и решил отдохнуть в той самой комнате, пусть там ещё и стоял этот ужасный запах. Впрочем, дойти до двери он не смог, так как завидел мейстера, что как раз выходил оттуда. В голове у Джона что-то щёлкнуло, он остановился. Мейстер. Тот самый мейстер, что принимал у его жены роды. Тот самый мейстер, который не справился. Тот самый мейстер, что убил Джессамину и сына. Эти мысли зароились в голове и тот гнев, которого и страшился десница, всё-таки прорвался. Что значит ещё одна жизнь по сравнению с той потерей, что испытал король? Себя наказывать он будет ещё очень долго, а может и до самой смерти, но как же быть с ощущением, будто бы в случившимся больше никто не виноват? — Взять его и вывести во двор! — приказал Джон. Голос был таким жёстким, властным, скрипучим и громким, что даже Вель вместе с десницей вышли из своей комнаты, чтобы посмотреть, что же происходит. Сам мейстер не успел ничего понять. Два гвардейца быстро схватили его под руки и насильно потащили по коридору. — Ваше величество! Ваше величество! Прошу! Я сделал всё, что мог! — мейстер страшно вопил. Ты сделал недостаточно. Джону потребовалось мгновенье, чтобы оставить вазу в комнате, а на замену взять Длинный Коготь. И только стоило увидеть оружие у короля, как десница всё понял. Вель испуганно переглянулась с мужем и они оба поспешили за королём. На улице было достаточно темно, однако это никак не помешало Джону свершить то правосудие, какого он сейчас желал. На крики мейстера сбежались все, кто был рядом с крепостью и никто из них не понимал, что на самом деле происходит. Даже Тео с каким-то неузнаванием смотрел на собственного сына. Мейстера тем временем сбили с ног и уложили голову на первый попавшийся камень. Надо отдать должное этому мужчине, он сражался за собственную жизнь и без конца скандировал, что он ни в чём не виноват. Мейстер извивался и вырывался, прикладывал последние силы, только бы король дал ему шанс обо всём рассказать и объяснить как следует. — Я, Джон Старк, Король Севера, приговариваю тебя к смерти. — В воздухе блеснуло лезвие валирийского меча. — Про… — но мейстер не смог договорить. Холодная сталь с силой опустилась на его шею. Удар был настолько мощным, что голова с первого раза отделилась от тела и беззвучно упала в грязный снег. Стало ли Джону легче? Отнюдь, нет. Но эта показательная казнь дала всем понять, что больше никакие ошибки никому он прощать не собирается. Пусть осуждают, пусть отворачиваются, но впредь и боятся. Достаточно быть хорошим королём. Настало то время, когда хорошие короли не стоят ничего. Если потребуется, он отрубит головы ещё сотням людей, до тех пор пока каждый не усвоит, кто здесь главный. Да, он совершил ошибку. Большую и непоправимую. Кто их не совершает? Джон ещё ответит за это, а лучше сказать уже начал отвечать. Но раз теперь в его жизни больше не за что было цепляться, оставалось только одно — королевство, и его он удержит, какие бы методы не пришлось для этого применить. — Сожгите его, — отчеканил Старк, а после его фигура скрылась в тёмном проёме башни.