И вспыхнет пламя. Зима пришла

Окружающие со всех сторон стены плавно кружились, как волны в беспокойном море, и готовы были сжать парня в своих тисках. Пол прогибался под ногами и складывалось чувство, что ступаешь не по твёрдой поверхности, а по мягкой постели. Но хуже всего был запах собственной крови. Этот металлический привкус оседал на языке, смакуясь со слюной, а после всё проникло в организм и медленно текло вниз, дотрагиваясь до каждого органа и обжигая каждую клеточку. Раненая нога разрывалась от боли и изводила разум, заставляла вспоминать прошлое. Тайвин уже переживал это, только в прошлый раз ему было десять и в длинной улице из стен не было никого. Сейчас же кто-то придерживал его с двух сторон, а фигура мейстера мельтешила впереди. — Сюда, сюда, — подзывал мужчина. Они оказались в очень просторном помещении, и если бы Ланнистер мог сконцентрировать зрение, то сразу понял, что мейстер привёл его в тронный зал. К запаху собственной крови примешалось ещё множество таких запахов. Тут и там лежали раненые, а вокруг них хлопотали другие мейстеры, их помощники и женщины, должно быть из Молчаливых Сестёр. Тайвин отшатнулся назад и ребята, что его придерживали, чуть не позволили раненому упасть. Он не хотел здесь находиться, в месте, где было так много умирающих тел. Воздух перестал поступать в лёгкие, Ланнистер сжал себе горло и мысленно умолял, чтобы тело послушалось его и дало сделать хоть один вдох. — Уложите сюда, да, да, — продолжал командовать мейстер. Спина коснулась прохладной поверхности и это хоть на мгновение остудило пылающую кожу. Тайвин повернул голову и первое, что попалось на глаза, это неизвестный солдат с искровавленным лицом. Его мёртвые глаза смотрели прямо на Ланнистера и прошлое волной снова захлестнуло его. Там не было света, только тьма и гниющие тела. Они были повсюду: под ним, на нём, со всех сторон. — Тайвин! — знакомый голос раздался прямо над ним. Приложив усилия, парень повернул голову и распахнул глаза как можно шире. Было ли это игрой воображения или всё происходило на самом деле, но его прекрасная львица, его горный цветок с запахом освежающего зимнего ветра находилась здесь. Глубокие чёрные глаза испуганно бегали от окровавленной ноги к побледневшему лицу. — Что… ты… тут… делаешь? — с сильной отдышкой спросил Ланнистер. Будь у него больше сил, то он бы лично отправил свою жену в укрытие. Битва за стенами замка продолжалась и не было никакой гарантии, что мертвецы не прорвутся сюда. Тайвин сжал руку в кулак и попытался подняться на локти, но супруга опустилась на колени и уложила его обратно. — Тебе нельзя двигаться. — В следующий момент Шарра уже обратилась к мейстеру: — Почему вы ничего не делаете? Клянусь Семерыми, если вы сейчас что-то не предпримете, я лично вскрою вам глотку! — Её внимание снова переключилось на Тайвина. Он стиснул зубы и очень недовольно посмотрел на жену. Беременность убила в ней любое чувство самосохранения. — Немедленно уходи… как твой… муж… я тебе… приказываю. — Ланнистеру и до того было нехорошо, а добавившееся волнение за Шарру ещё сильнее спутало все мысли. А может дело было только в обычном стыде. Вот он лежит здесь и как мальчишка боится того, что сейчас буде делать мейстер. Боится прикосновения чужих рук, боится, что его буду лечить средствами, которые ему незнакомы. Он снова окажется один на один со своим страхом, и, как в детстве, не сможет сдержать крика, тогда-то все и увидят, что вечно контролирующий всё Тайвин Ланнистер ничем не отличается от обычного слабака. — Как твоя жена я приказываю тебе замолчать! — сказала она это нарочито тихо, чтобы кроме парня никто не услышал. Пульс от волнения участился и по инерции одна рука легла на круглый живот. Будет очень нехорошо, если и Шарре станет плохо на фоне всего происходящего. Беременность и так протекала не совсем гладко. У мейстера девушка бывала намного чаще, чем в собственных покоях. Постоянная тошнота, которая никак не отступала, периодические боли внизу живота и даже кровотечения стали верными спутниками состояния Шарры. Мейстеру всегда удавалось всё предотвратить, но он предупреждал Ланнистер, что беременность может в любой момент прерваться и нет никаких гарантий, что этот ребёнок вообще родится. В это время возле Тайвина поставили таз с водой, несколько банок с мазями и поднос, где лежали нитки и большая игла. Парень побледнел ещё больше, левая рука ухватилась за руку супруги. В глазах так и читалось: «Не дай им этого со мной сделать». Он был способен сойти с ума ещё больше, если мейстер начнёт оказывать помощь. Мужчина аккуратно перевернул Ланнистера на бок и уже готов был взять тряпку и погрузить её в воду, но Шарра вовремя спохватилась и резко остановила мейстера. — Нет! Я сама это сделаю. — Миледи, о чём вы говорите? Позвольте выполнить свою работу. — Я же сказала, что сама всё сделаю! А вы просто говорите. И не задавайте лишних вопросов, иначе точно останетесь сегодня без головы. — Что ещё она могла сказать? Что её муж страдает неизвестной болезнью и совершенно не переносит чужих прикосновений? Девушка взяла протянутую тряпку и перевязала ногу Тайвина, чтобы уменьшить кровотечение. Дурнота уже стояла в горле от открытой раны. Одна лишь мысль о потере мужа заставляла Шарру продолжать совершать действия, что диктовал мейстер. — Нужно промыть очень тщательно, а после намазать вот этим, — он указал на один из пузырьков, — мазь вберёт в себя то, что не удалось промыть водой. — Мужчина так и намеревался дотронуться до ноги Ланнистера, наверное, по привычке, но Шарра отлично контролировала процесс и не позволяла приближаться, держа мейстера на достаточном расстоянии. Тайвин вздрагивал при каждом соприкосновении с водой. Он то отключался, то снова возвращался в реальность. Стоило глазам закрыться, как его снова и снова откидывало в прошлое. Он слышал смех своих предателей-друзей, видел их удаляющиеся фигуры, потом что-то пронзило его тело и наступила темнота. А когда Ланнистер в следующий раз пришёл в себя, то оказался замкнут в этом пространстве из мёртвых тел. — Кажется, выглядит хорошо. Осталось только зашить. Миледи, может всё-таки… — Я отлично шью, к вашему сведению! — Только ткань и человеческая кожа это не совсем одно и то же. Шарра вобрала в себя воздух, который давно пропитался кровью и уверенно воткнула иголку. Чувство было не из самых приятных, но рука делала стежок за стежком, пока рана полностью не была затянута. Не будь здесь так много людей, то девушка уже давно бы показала свой страх, а трясущиеся пальцы выдали бы её дикое волнение. — Тайвин? — Она аккуратно дотронулась до его плеча, но супруг не отозвался. — Он без сознания, миледи, — чрезмерно спокойно произнёс мейстер. Шарра и в самом деле готова была уже задушить его. — Не переживайте. Как только милорд наберётся сил, то сразу же очнётся. — Девушка поднялась на ноги и подошла к мужчине с язвительным выражением лица. — А вот вам стоит начать переживать, потому что если мой муж не очнётся, произойдёт что-то намного хуже лишения головы. — Шарра снова присела рядом с Тайвином и прижала ладонь к груди. Медленный стук сердца снял с неё тяжкое бремя. Супруг действительно находился без сознания, но главное, что он был жив, а значит очень скоро вернётся к ней и этот кошмар останется позади. Девушка отдала приказ нескольким гвардейцам и Ланнистера медленно подняли и уложили на наспех сооружённые носилки. Худшее для Шарры осталось позади и сложно было вообразить, что бы произошло, если бы она послушалась мужа и уехала на Драконий Камень. Теперь оставалось только пережить эту битву и надеяться, что им больше не придётся никуда бежать.

***

Тронный зал, коридоры замка и любые доступные комнаты наполнялись ранеными. Кого-то спасти так и не удавалось, люди умирали под сводом тяжёлых каменных потолков. Одна жизнь обрывалась за другой, стены наполнялись кровью и слезами. На исходе последних сил по замку пролетела новость, что всё закончилось. Никто не понимал, что произошло, как это случилось. Просто в один момент мертвецы рассыпались на тысячи ледяных осколков. Все задавались вопросами, но ответа не было, поэтому никто не почувствовал победу. Было просто странно идти по опустевшим улицам, не слышать звуков битвы, не ощущать остроту метели на своём лице. Родрик вместе с Ашей помогали Ренли передвигаться. Лорду Штормового Предела снова досталось, но рана была незначительной, поэтому мужчина всю дорогу к замку только и делал, что ворчал. Ему не нужна была чья-либо помощь. Хотя излишняя забота жены, даже в такой непростой день, разгорячила его кровь. Он ощущал себя настоящим победителем, когда руку оттягивал молот, мышцы изнывали от усталости, а по обе стороны находились очень значимые для него люди. В замке царил настоящий переполох. Множество раненых валялись просто возле стен и молили о помощи. Свободных рук совершенно не хватало, поэтому до кого-то могли просто не добраться, и человек, что смог пережить битву, всё равно умирал, не увидев наступающее утро. Ренли, как и Аша, вглядывались в каждое лицо, с одной стороны надеясь, а с другой — боясь увидеть собственного сына или дочь. Из-за причуд погоды Стеффон и Орис куда-то пропали и только Богам было ведано, где они сейчас. Добравшись до тронного зала, Родрик наконец-то отпустил друга и оставил его на попечение сестры. Сам он поспешил найти того, кто мог хотя бы немного объяснить происходящее. Одна из Молчаливых Сестёр оказала лорду Баратеону помощь: успешно остановила кровь на ноге, промыла рану, намазала какой-то жёлтой мазью и обвязала чистой тряпкой. Пока Ренли бранился из-за неприятных ощущений, его супруга обходила тронный зал в поисках сына, дочери и племянника. Женщина уже начала поддаваться панике, когда в помещение вошли Стеффон и Орис. С виду никаких внешних повреждений у них не было, кроме, разве что, дикой усталости. Аша обняла обоих мальчиков. Её сердце немного успокоилось. Однако внутри что-то неприятно покалывало от волнения, она нервно проходила один круг по тронному залу за другим, боясь, что проглядела свою дочь. В дверном проёме мелькнула фигура принца, он пролетел очень быстро и только Ренли заметил его. Мужчина обхватил супругу за плечи и попытался остановить. От того, что она ещё пройдёт один круг, ничего не изменится. Ему, как и Аше, было неспокойно. Возможно, что лорд Баратеон переживал куда больше собственной жены. Он совсем не хотел испытывать чувство потери. Отец, мать, брат — этого было достаточно. Внешне Ренли всегда казался весёлым и счастливым, но за этой маской беззаботности скрывался обычный человек, который проносил каждую потерю через себя. — Отец, матушка! — окликнул их Стеффон и супруги Баратеоны обернулись. В зал вошёл сир Марбранд, держа на руках чьё-то тело. Потребовалось время, чтобы осознать, кто это был. Гвардеец приближался к чете Баратеонов, и сомнений уже не оставалось. Аша первая подскочила с места и подбежала к сиру Эдриану. Дрожащими руками женщина дотронулась до лица дочери, будто бы надеясь уловить слабое дыхание или увидеть, как дёргаются ресницы. Но даже огромное количество крови, в которой была вся одежда Мии, не убили в Аше надежду, что девушка жива, просто сильно ранена. — Мейстер, кто-нибудь, нужна помощь! — крикнула леди Баратеон, не отнимая руки от дочери. — Миледи, мне очень жаль, — прошептал сир Марбранд. Аша с широко раскрытыми глазами посмотрела на гвардейца и всё прочитала по выражению его лица. — Нет, — тихо произнесла женщина. — Нет, нет, НЕТ! — Дикая боль вырвалась с последним «Нет», крик Аши разлетелся по всему залу и даже за его пределы. Она не могла поверить ни услышанному, ни увиденному. Ренли подошёл сзади и притянул супругу к себе. Сам он не мог смотреть на мёртвое тело дочери, это было выше того, что он мог вынести. Женщина не переставала плакать и с каждым вздохом крик становился всё громче и громче. Нет ничего хуже в жизни, чем потерять собственного ребёнка. Это ужасно, неправильно и до безумия больно осознавать, что их дочь только совсем недавно радовала их своим присутствием, улыбкой, заразительной тягой к жизни. Она была такой непокорной, твердолобой, вечно спорила и всегда настаивала на своём. Ей была ненавистна жизнь взаперти, и все мечты девушки были только о свободе. Теперь Мия точно её обрела.

***

Зал погрузился в ещё больший мрак, когда в него внесли тело королевы. Каждый стал переглядываться друг с другом, начались перешёптывания и все пытались посмотреть поближе, что же случилось. Конечно, первое, что приходило на ум, так это то, что Лианна просто ранена и находится без сознания. Так, по крайней мере, надеялись все её близкие. Однако стоило войти Джону, как все предположения разбились, словно те самые мертвецы. Томмен стал первым, кто приблизился к королеве, когда её опустили у подножия трона. Его чувства просто отключились, смешались между собой при виде безжизненного тела подруги. Как друг он готов был оплакать её и ему этого хотелось больше всего. Мужчина просто не мог выдержать столько. Плечи отяжелели в один момент, и как бы неправильно сейчас было думать о чём-либо другом, но Томмен ясно ощутил, что все смотрят на него и чего-то ждут. Даже в самом худшем варианте развития событий Ланнистер не предполагал, что останется один на один с государством. В его мечтах всегда всё выглядело иначе, что они вместе с Лианной будут править Семью Королевствами до самой своей старости. У королевы же, кажется, были совсем другие планы. — Он пронзил её свои мечом. А потом, клянусь, он засветился. Я всё видел, видел так же чётко, как вижу вас, — слова какого-то солдата доносились из толпы. — Она этого сама захотела, — произнёс Король Севера, приблизившись к деснице вплотную. Тогда-то Томмен и стал складывать все частички в одну картину. Жрица не просто так вечно находилась рядом. Не просто так в последние дни королева часто с ней разговаривала. Лианна была очень странной и Ланнистер просто полагал, что причина совсем в другом. Королеве было непросто от скопившихся проблем, так что молчаливое поведение было вполне объяснимым. На деле же его подруга замышляла собственную смерть и в лучших традициях решила ни с кем не прощаться. Да, Томмену было немного обидно. Десница толком не знал, что ему нужно было сделать в первую очередь. На ватных ногах он развернулся и столкнулся с сотнями пар вопросительных глаз. Мужчина повертел головой и нашёл сира Рейгара, подозвал его к себе мановением руки. — Королеву нужно убрать отсюда. Неправильно оставлять её здесь, — Томмен вздохнул. — Отнесите её в покои и пусть Молчаливые Сёстры займутся всем необходимым. — Язык покалывало от каждого слова. Что это за шутки такие? В каком кошмаре он находится, что раздаёт распоряжения о мёртвой королеве? Ланнистер очень хотел послушать всю историю от Короля Севера, но тот уже ушёл. И пусть Томмен пока не знал всех деталей, но что-то подсказывало ему, что Джона лучше сейчас не трогать. Если ему и правда пришлось убить собственную мать, то такое пережить в один миг просто невозможно. Десница, отдав ещё несколько распоряжений, решил выйти из этого душного зала и вдохнуть утреннего воздуха. Ему было необходимо побыть совсем немного наедине со своими мыслями. Куда двигаться дальше и что делать? Как выбраться из кошмара, в который погрузилось всё королевство? Мужчина вышел через парадную дверь замка и закрыл глаза, не желая даже смотреть сейчас на то, что творилось внизу. Разруха, множество трупов и такое же количество умирающих. Взгляд опустился и заметил две фигуры, что сидели в обнимку на ступенях немного ниже. Томмен медленно спустился и присел рядом. Ренли и Аша только на миг посмотрели на него, а после снова отвернулись и прижались сильнее друг к другу. Заплаканное лицо женщины подталкивало Ланнистера сказать слова соболезнования, но язык окаменел. Вскоре рядом опустился и Родрик, такой же разбитый и подавленный, как все остальные. Они не находили слов друг для друга, просто сидели и наблюдали, как раненых вносили в замок, а мёртвых, напротив, выносили обратно и складывали в кучки. Всё это были обычные солдаты, чьи имена знали только близкие. Пройдёт несколько дней и от их тел останется только пепел. Весь город погрязнет в запахе сгорающих тел и этот смрад ещё очень долго будет витать на узких улочках и в стенах этого огромного замка. — Я тут подумал, — начал Грейджой, — а как мы вообще с вами сдружились? Наверное, дело было в Лианне, да? Она нас объединяла. — Родрик не очень понимал, к чему всё это говорит, но молчать было уже невыносимо. Ему, как и остальным, было больно от потери женщины, которую он любил всю свою сознательную жизнь. Несмотря на то, что она отвергла его, было сложно до конца принять факт её смерти. Пока Грейджой не совсем понимал себя. Он чувствовал боль от потери, но в то же время грудь его наполнилась свободой. — А где Бейлон? — вдруг вспомнил Родрик. — Я видел его. Кажется, с ним всё в порядке, — совершенно безрадостно ответил Ренли. — Наверное, нужно как-то ему сообщить. — Я займусь этим, — подал голос Томмен и встал на ноги. — Ты уверен? Я могу… — предложил свою помощь теперь уже бывший король. — Нет, нет. Сам справлюсь. — Десница похлопал Ренли по плечу и развернулся обратно в сторону входа. По дороге к Твердыне Мейгора мужчина пытался подобрать правильные слова. Ему и в голову не приходило такое, что когда-то придётся сообщать подобное. Только на половине пути Томмен осознал, что идёт не к принцу, а к их новому королю.

***

Для Бейлона утро не наступило. Он застрял в ночи с тех пор, как Мия закрыла глаза и стук её сердца прекратился. Путь до покоев оказался беспросветной ходьбой, в которой Таргариен растерял остатки своих былых чувств. Он закрыл за собой дверь и прижался к прохладному дереву спиной. Парень всё ожидал, что стоит ему войти в комнату, как он увидит на столе Мию, которая беззаботно болтает ногами и со скучающим выражением лица ожидает его. Однако в покоях никого не было и темнота, исходящая от стен, начала сгущаться и давить. Бейлон подлетел к столу, ухватил его за края и с отчаянием перевернул. Бумаги, чернила, книги — всё полетело на пол. Таргариен ненавидел всё вокруг, ненавидел эту комнату, в которой когда-то был счастлив со своей любимой. Он метался от одной стены к другой и портил всё, что попадалось под руку. Сорвал шторы, разорвал постель, откинул шкаф, разбил зеркало, бутылка вина влетела в дверь и с грохотом рассыпалась на осколки. Кто он такой? Чудовище? Монстр? Маленький обиженный мальчик, у которого отобрали самую любимую игрушку? Он был никем. Телесной оболочкой без сердца и души. Всего лишь пустой организм, который мог только разрушать. Бейлон умер на той площади, его личность разрушилась и теперь он не чувствовал ничего, кроме пустоты. Стоя посреди комнаты, которую теперь было не узнать, Таргариен понимал, что создан для того, чтобы уничтожать. Он больше не мог видеть прекрасное рядом, не мог находить радости в мелочах, всё превратилось в одно сплошное чёрное пятно. Как большая лужа грязи, в которую парень погружался всё больше и больше. Он тонул в собственном горе и на этот раз никто не смог бы ему помочь, никто не протянул руку помощи. Одинокий дракон. Таким Бейлон родился, таким и суждено ему было прожить. Если вообще можно назвать жизнью то, где он сейчас находился. В это время Томмен дошёл до покоев Таргариена и столкнулся с хмурым взглядом сира Марбранда. Гвардеец был уставшим, его белый плащ, испачканный в крови и грязи, был разорван. Сейчас лучшим для парня было бы отдохнуть после столь длительного и изнуряющего боя, привести себя в порядок. Но он, как верный пёс, стоял под дверью и охранял Бейлона. — Лорд-десница, сейчас не лучшее время. Принц очень устал. — Говорить о том, что Таргариен буйствовал уже несколько часов и разносил свои покои было бы не слишком уместно. Сразу бы возникли вопросы, какие события спровоцировали в нём такой гнев. — Я понимаю, но есть вещи, о которых ему следует знать. Прямо сейчас. — Может действительно стоило повременить с новостями, но всё-таки это был прямой долг Ланнистера. Эдриан поджал губы, а потом решился и осторожно постучал. Он распахнул дверь, впуская десницу внутрь. Нога Томмена сразу наступила на стекло и глаза опустились вниз, где было разлито вино. Только потом мужчина поднял голову и оглянулся. Разруха затронула каждый уголок комнаты, и посреди этого безумия стоял Бейлон. — Эдриан, я же сказал! — Парень со злобой обернулся. — Простите, Ваше величество, я вас потревожил, — ничего более умного в голову Томмену не пришло. Сегодняшний день только подкидывал деснице множество вопросов, а ответы совсем не находились. — Лучше уходите. Сейчас. — Пока Бейлон стоял на месте, но было ощущение, что стоит Ланнистеру произнести ещё хоть слово и крепкие руки парня скрутят ему шею. — Мне необходимо сообщить вам… — Подождите, что вы сказали? — Мне необходимо сообщить, — повторил десница довольно неуверенно. Он не знал, что можно ожидать от Таргариена. — Нет, до этого. — Простите, Ваше величество… — Бейлон поднял руку вверх и заставил Томмена замолчать. Ваше величество. Почему десница так обращался к нему? — Мне сложно об этом говорить. Наша королева, к великому сожалению, погибла. — И снова эта колкость на языке. Всё это не могло действительно оказаться правдой. Ланнистер надеялся проснуться и понять, что, кроме дурного сна, ничего не случилось. Бейлон прыснул от смеха. Он вовсе не означал радость, скорее это было сродни истерике. Погибла. Что это ещё за глупости? Однако лицо десницы было очень серьёзным, и чем больше Таргариен смеялся, тем сильнее его смех начал походить на какой-то отчаянный звук. Ну конечно, судьба решила уничтожить его окончательно и к общему горю добавить обязанности. — Пошёл вон, — продолжая смеяться, произнёс Бейлон. — Ваше величество… — ВОН! — Парень схватил вазу, которая стояла на маленьком нетронутом столе и запустил её прямо в десницу. Но, благо, Томмен успел выйти и закрыть дверь. Раздался звук бьющегося стекла, а затем и ещё какой-то грохот. Худшего в этот день случиться не могло, так думал Бейлон после потери Мии. Но нет, худшее ожидало его впереди. И как там говорят в конце? Да здравствует король Бейлон!