The Unrestrained

Не Хуайсану, главе прославленного ордена Цинхэ Не, едва-едва исполнилось сорок два года. Для заклинателей это был совсем не возраст, да и Хуайсан чувствовал себя юным мальчишкой. А сейчас, когда напротив него стояли хмурящиеся Лань Ванцзи и Вэй Усянь, тем более. Хуайсан нервно обмахивался веером, то и дело облизывая стремительно обсыхающие губы. — Ч-чем обязан Ханьгуан-цзюню и тебе, Вэй-сюн? Говорю сразу, не знаю ни о каких происшествиях! Да и вообще ничего не знаю! — Мы тут не за ответами, — оскалился Вэй Ин, перегнувшись через низкий столик, и Не Хуайсан аж отпрыгнул от этого резкого движения. — А… Зачем тогда? — Привели кое-кого. Нашли в окрестностях Цайи, посоветовались с главой Лань и решили, что следует отвести его в Цинхэ. — Его — это кого? — нервно переспросил глава Не, незаметно утирая пот с подбородка, и чуть не прикусил язык, когда из-за широкого подола ханьфу Лань Ванцзи вышел мальчишка лет девяти. — Это… Это что? То есть, кто?! Нахмуренные брови, грозный взгляд оливковых глаз, чуть смуглая кожа, темные волосы, заплетенные в высокий хвост… Ноги Не Хуайсана ослабли, и если бы он уже не сидел, точно бы упал. Ребенок был чрезвычайно похож на… — Не Минцзюэ. — Но как?! Как же это… Дагэ умер столько лет назад, почему… — тут же забормотал Хуайсан, настолько сильно вцепляясь в ручки трона, что пальцы побелели. Ребенок вскинул взгляд на главу, нахмурился еще сильнее и хмыкнул недовольно. — Сюнчжан сначала тоже не поверил. — впервые за все время встречи произнес Лань Ванцзи. — Пытался призвать душу бывшего главы, но Лебин отказывалась производить какие-либо звуки вообще. Такое бывает, когда душа… Душа уже переродилась. Память у него ни к черту, единственное, что помнит — тебя да Цзинь Гуанъяо, причем к последнему питает иррациональную ненависть и не хочет верить, что он умер. — Значит… — губы Не Хуайсана задрожали, и единственная слезинка скатилась по щеке, скрываясь в высоком вороте темного ханьфу. — Значит, это действительно дагэ? Ребенок, наконец, решился сделать неуверенный шаг к возвышению, на котором восседал глава Цинхэ Не, робко поднялся по ступеням, вцепился в подол ханьфу Хуайсана и беззвучно заплакал. Не Хуайсан, помедлив секунду, заключил малыша в объятия, и плечи его затряслись.

***

— Дагэ! — по кабинету главы клана будто пронесся ураган, в центре которого был одиннадцатилетний мальчишка в темно-сером ханьфу. Хуайсан поднял покрасневшие глаза от расплывающихся иероглифов отчетов и улыбнулся. Брат был одновременно таким же, каким он помнил его с детства, но и совершенно другим, более свободным, более счастливым. Его душа не была измучена смертью родителей, необходимостью брать на себя ответственность за клан в таком юном возрасте, тренировками с саблей. Не Минцзюэ, конечно, проявлял к ним интерес, но когда Хуайсан в первый раз увидел брата с саблей наперевес, закатил такую истерику, что младший Не больше не решился расстраивать брата. Мечи — тоже неплохо! — Дагэ, а полетели в Гусу! Навестим брата Сичэня и Вэй-сюна со вторым господином Ланем! — А тебе лишь бы развлекаться, — весело проговорил Не Хуайсан, однако поднялся, поправляя ханьфу, потягиваясь: кости ныли после стольких часов, проведенных сидя. — Силенок хватит-то, до Гусу на мечах добраться? — У меня — да! — гордо выпятил вперед грудь Минцзюэ, а затем озорно рассмеялся, дергая брата за подол. Впервые после смерти старшего брата, оно было светлым. У главы клана больше не было причин тосковать, прятать чувства, прикрываться масками, его любимый брат был рядом, и Хуайсан поклялся, что вырастит из него самого лучшего главу клана. По крайней мере, Проклятие Сабли больше никогда не коснется Минцзюэ, по крайней мере, он не умрет от искажения Ци в таком юном возрасте. Мальчишка уже был в дверях, когда решил обернуться, не понимающий, почему же его дагэ не идет за ним. — Дагэ? — Иду, А-Цзюэ, иду, — тепло отозвался Не Хуайсан, вдруг кладя свою маленькую ладонь на голову брата, поглаживая его по волосам. В свои сорок четыре Не Хуайсан полон сил, и момент, когда братьям придется расстаться навсегда, наступит еще очень, очень нескоро. И когда придет время, Не Минцзюэ станет главой Цинхэ, смелым, сильным и справедливым, совсем, как в прошлом. Только никакое искажение Ци больше не поглотит его разум и не убьет его душу. Уж за этим Хуайсан проследит.