The Unrestrained

Про Лань Ванцзи, второго Нефрита ордена Гусу Лань, Ханьгуан-цзюня, говорили всякое. И что он занимается запрещенными повсеместно темными техниками, и что по ночам пытает несчастных, ни в чем не повинных селян. Но самая популярная тема сплетен была, конечно же, о его женах. Господин Лань женился уже трижды, и каждый раз его жены умирали почти сразу же после свадьбы при весьма странных обстоятельствах. Первый раз, когда молодая супруга упала в ледяной источник, пытаясь поймать улетевшую свадебную вуаль, да так и утопла там, назвали случайностью. Во второй раз, когда на только-только совершившей поклоны Небу, предкам и мужу невесте загорелось одеяние, да вспыхнуло так ярко и быстро, что затушить не успели, поползли странные слухи. В третий же раз, когда на свадебном пиру новобрачная вдруг начала хватать ртом воздух, вся покраснела, а затем испустила дух, слухи трансформировались в сплетни. В Облачные Глубины потянулись вереницы недовольных, испуганных и просто любопытных селян, и первый Нефрит, старший брат Лань Ванцзи и глава клана Лань, отваживал их, как только мог. Некоторое время Ханьгуан-цзюнь провел холостым. А затем произошла очень странная история. Говорили, что девицу взяли из какого-то клана, настолько далекого, что едва ли там слыхивали о злоключениях второго молодого господина Лань. Шептались, что и эту бедняжку ждет печальная участь, и вовсю ей сочувствовали. — Я, — говорил продавец сладостей в Цайи, — видал паланкин свадебный! Деву не видно было, оно и правильно, нечего другим глазеть. Но жаль, конечно, господин Лань и ее уморит, попомните мои слова! Жители Цайи на это молчаливо кивали. В счастливый исход не верил никто. — Говорю вам, — шептала владелица чайной, — Ханьгуан-цзюнь что-то с этими девами делает! Точно занимается темными практиками, иначе отчего бы здоровым, молодым девушкам помирать, как мухам? Все, затаив дыхание, ждали торжества. Свадьба была тихая, малочисленная, присутствовали на ней только родственники да старейшины клана, и от того, что торжество проводилось в такой обстановке, опять же появлялись слухи. А была ли дева? А не умерла ли она уже? Из Облачных Глубин дурных новостей не было третью неделю, напряжение нарастало, заставляя селян делать ставки. — Ставлю на то, что дева того, — орал пекарь и делал едва заметное движение пальцем у шеи, — померла! — А я считаю, что выжила! — сердито возражала пекарю его жена, он отвечал ей на повышенных тонах, завязывалась перепалка. Общее волнение охватило всех в Цайи. Когда Ханьгуан-цзюнь, облаченный в тончайшей выделки белое шелковое ханьфу, впервые за долгое время спустился в городок, его сопровождал какой-то человек в вуали, и местные тот час покидали все свои дела, приникли к окнам, вылезли на улицу, прячась в раскидистых кустах, и буквально умирали от любопытства. — Лань Чжань! — ныл спутник Ханьгуан-цзюня, хватая его то за рукав, то за пояс ханьфу, и каждый из жителей Цайи обливался холодным потом. Так обращаться с самим вторым Нефритом клана Лань! — Лань Чжань, я хочу сладостей! Купи мне засахаренных локв, слышишь, Лань Чжань? Порадуй свою женушку! Толпа, попрятавшаяся кто где, коллективно вздохнула. Голос был… Мужским. — Это что, — нарушил тишину тихий шепот жены пекаря, — он на мужчине женился? — Дура! — отвечал ей продавец сладостей, — мы, должно быть, что-то не так поняли! — Да нет, — прервал их дрожащий голос владелицы чайной, — все мы правильно поняли… Изумленный вздох пронесся по толпе. На пустынной улице Ханьгуан-цзюнь, второй Нефрит ордена Гусу Лань, герой сплетен, бесстыдно целовал своего спутника, предварительно стащив вуаль. И это действительно был мужчина. Хитро придумал, подумала жена пекаря, мужик не дева, чай не вымрет от очередной напасти! После такого тема трех неудачных браков Ханьгуан-цзюня была окончательно закрыта.