The Unrestrained

С этим юношей Лань Чжань столкнулся впервые в окрестностях Пристани Лотоса. В Юньмэн они приехали с братом, Лань Сичэнь что-то говорил о дипломатическом визите к Цзян Ваньиню, главе клана Юньмэн Цзян, но Лань Ванцзи, стыдно признаться, впервые в своей жизни все прослушал. Его вниманием завладел черноволосый юноша, беспечно плескавшийся в воде около пристани. Он срывал созревшие лотосовые коробки, разрывал их, доставал спелые лотосовые ядрышки и кидал в рот. Заметив пристальный взгляд Лань Чжаня, губы юноши дрогнули в небольшой улыбке, он активно замахал руками в приветствии, и Лань Ванцзи, совершенно смущенный, застуканный за подглядыванием, быстро отвернулся, покраснев ушами. Из главного павильона вылетел разъяренный Цзян Чэн, заорал на незнакомца. — Перестань валять дурака, Вэй Усянь, лучше иди, потренируй младших адептов! А юноша, Вэй Усянь, одними губами прошептал «Лань Чжань», звонко расхохотался, вылезая из воды и отряхиваясь. — Ваш адепт, Цзян Ваньинь? — шутливо поинтересовался Лань Сичэнь, и Ванцзи замер рядом, прислушиваясь. Цзян Чэн фыркнул. — Шисюн. Только вместо того, чтобы тренироваться, он только и делает, что в воде плещется! Ох, Цзэу-цзюнь, — спохватился вдруг Саньду-Шэншоу и учтиво поклонился, предлагая пройти внутрь павильона. — Прошу, пройдемте, обсудим важные новости.

***

Лань Чжаню не спалось. Он всегда страдал бессонницей на новом месте, да и обилие новых запахов и шумов, свойственных Пристани Лотоса, на сон не настраивали. Вздохнув, Второй Нефрит уселся в постели, бросая взгляд на окно. Пойти пройтись? Деревянные мостки под ногами едва скрипели, и Лань Ванцзи наслаждался прохладой речного ветра после духоты пропеченной за день солнцем комнаты. На душе было спокойствие и умиротворение, он залюбовался неверным отражением колыхающейся в воде Луны, и вдруг вздрогнул, когда до его ушей донёсся громкий всплеск. Что?.. Юноша. «Вэй Усянь», — услужливо подкинула информацию память. Лань Ванцзи нахмурился, глядя на то, как Вэй Усянь почти до бровей погрузился в воду озера. — Что ты делаешь? — Это я у тебя хочу спросить, достопочтенный Ханьгуан-цзюнь! — вдруг заявил Вэй Усянь дерзко. — Слыхал я, что в Гусу Лань ко сну отходят ровно в девять, а ты, господин, бродишь по Пристани, хотя уже давно за полночь. На это Лань Ванцзи ничего не мог возразить. Он действительно нарушал правила собственного ордена. Под водой мелькнуло что-то яркое, за что моментально зацепился глаз. — Что там? — и Вэй Усянь смутился. — Да так, рыба всякая плавает… — Слишком большое для рыбы. Что-то прячешь? — Нет! Это рыба! — Лань Ванцзи чуть закатил глаза, а затем, длинным слитным движением вцепился в руку Вэй Усяня и вытащил его из воды. С ужасом и изумлением уставился на его длинный алый рыбий хвост. — Ну вот, — расстроенно протянул Вэй Усянь, не спеша, однако, убраться в воду. — Только понравишься кому-нибудь, как тут же твоя тайна наружу лезет! Тотальное невезение! — Это… — Хвост, хвост, — болванчиком закивал Вэй Усянь, а затем подобрался поближе к Лань Чжаню, заговорщически прошептал, — а давай, ты сделаешь вид, что ничего не видел, а? А я… Ну… Поцелую тебя? Как тебе? Позже Лань Ванцзи думал, что он бы смог все забыть и так, лишь по просьбе. Но горячие поцелуи, рассыпавшиеся по лицу, были слишком сладки, чтобы от них отказаться.