The Unrestrained

В детстве Не Хуайсан всегда недоумевал, как же брат отпустил его в Юньмэн. С одной стороны, он понимал, что он и Цзян Чэн помолвлены еще их родителями, и это было необходимо. Но с другой… Пока Минцзюэ не женился, Хуайсан все еще оставался наследником Цинхэ Не, и для него самого было в высшей степени странно, что дагэ, вместо того, чтобы самолично воспитывать брата, учить его сражению на сабле, заклинательству, сослал в Пристань Лотоса, где подход к самосовершенствованию был совсем иной. Вообще, в Юньмэн Цзян Не Хуайсану нравилось. Теплый мягкий климат, такой отличный от палящего лета и суровой зимы в Цинхэ, радовал его, а полноводные ласковые озера и реки позволяли выучиться плавать, чего он точно бы не смог сделать нигде в своих землях: все-таки в Цинхэ были лишь горные ледяные реки, которые сносили своей мощью тут же. С заклинательством дело обстояло не так радужно. Тренировки с мечом заканчивались обычно травмами, однажды он даже сломал руку, неудачно сделав выпад, и, наверное, именно эта его неуклюжесть стала последней каплей. Мадам Юй, присутствующая на тренировках, решила, что путь меча — не для Хуайсана, тут нужно оружие ему под стать. Именно так Не Хуайсан, будущий муж Цзян Ваньиня и будущий хозяин Пристани Лотоса стал личным учеником Юй Цзыюань и начал учиться управляться с кнутом. С Цзян Чэном, правда, дела обстояли совсем плохо. Тот воспринимал Хуайсана как помеху, поэтому частенько даже не обращал внимание на будущего супруга, предпочитая охотиться с Вэй Усянем где-нибудь подальше от Пристани Лотоса. Не Хуайсан только грустно вздыхал. Он понимал, что союз им навязан, но… Цзян Чэн был таким искренним, таким ярким и веселым, заботливым даже под напускной грубостью и злостью, и Не Хуайсан сам не заметил, как влюбился. Жаль только, что сам Цзян Чэн подобных чувств не испытывал. Мадам Юй опустила Цзыдянь после демонстрации нового упражнения и проницательно взглянула на Хуайсана. Его смурной вид наводил тоску. — Что за настроение? Выглядишь так, будто тебе подали нечто несвежее на обед. Опять эти оболтусы? — Хуайсан расстроенно покачал головой, не поднимая глаз от узорчатой плитки, уложенной на пол. — Мадам Юй, можно задать личный вопрос? — И что же за личный вопрос? — хмыкнула женщина, усаживаясь рядом с учеником. — Не понравится — получишь Цзыдянем. — Как Вы смогли выжить в подобном браке? Ведь Вы и глава Цзян… Вы ведь оба были в такой же ситуации. — Мадам Юй отвела глаза, а затем вздохнула. — Хуайсан, Цзян Чэн — не его отец. Пускай он Цзян по праву рождения, в его крови гораздо больше от меня и ордена Мэйшань Юй. Поверь мне, он выглядит грубым и нелюдимым, но на самом деле внутри он полон любви и заботы. Я уверена, что ты это и так заметил. Просто… Чаще всего ему трудно понять свои чувства и уж тем более выразить их. Поэтому нужно его подтолкнуть к осознанию, понимаешь? Не Хуайсан нахмурился, а затем расплылся в улыбке. О, он понимает. На самом деле, идея, как раздразнить Цзян Чэна до такой степени, пришла сразу же. Юй Цзыюань взглянула на Не Хуайсана с каким-то молчаливым одобрением, но выспрашивать детали его задумки не стала. Дагэ решил проведать младшего брата вовремя, его появление Хуайсану сыграло на руку. Со стороны главных ворот послышался какой-то подозрительный шум, и мадам Юй стремительно пошагала туда, полы ее лилового ханьфу взметались, подобно крыльям невиданных птиц, и Не Хуайсан даже залюбовался на секунду, а затем, ойкнув, поспешил за женщиной. Картина им двоим открылась презабавнейшая: должно быть Цзян Чэн и Вэй Усянь возвращались с очередной охоты на фазанов, когда прямо у ворот столкнулись с делегацией, прибывшей из Цинхэ Не. Не Минцзюэ времени терять не стал и взял будущего зятя в оборот: начал выспрашивать о том, как продвигаются их с Хуайсаном отношения, все ли в порядке, делили ли уже они постель. На Цзян Чэна жалко было смотреть, он весь покраснел, надулся от негодования, бросал ненавидящие взгляды на откровенно веселящегося Вэй Усяня и тихонько ненавидел весь мир и Не Минцзюэ в частности. — Дагэ! — закричал Не Хуайсан, и Минцзюэ, мигом потеряв интерес к Цзян Чэну, распахнул свои объятия. Хуайсан влетел в них, прижался к широкой груди брата и с наслаждением вдохнул ароматы нагретой солнцем кожаной отделки ханьфу и запутавшиеся в ткани отголоски запахов горных рек. Все-таки он скучал по Цинхэ Не! — А-Сан, — ласково потрепал его по макушке Не Минцзюэ, а затем отстранил от себя, внимательно оглядывая. Чуть нахмурился. — Ты похудел. Не ешь ничего? Или тебя не кормят тут хорошо? Или нервничаешь сильно? А-Сан, одно твоё слово — и я немедля распоряжусь собираться в обратный путь в Цинхэ вместе с тобой. Не Хуайсан хитро скосил глаза на замерших рядом Цзян Чэна и Вэй Усяня, на застывшую позади мадам Юй, а затем притворно захныкал, утыкаясь в ханьфу брата лицом, чтобы никто не увидел его лукавой улыбки. — Не то чтобы меня тут не кормят, дагэ, — с грустью пожаловался он, комкая в руках темно-зелёную плотную ткань. — Но вот некоторые тут не очень меня любят. Цзян Чэн шумно сглотнул. Ссориться с Не Минцзюэ — верх глупости. — И кто же это? — пуще прежнего нахмурился Чифэн-цзюнь, обводя суровым взглядом Пристань Лотоса, особо задерживаясь на женихе его брата. Мадам Юй, понявшая, что происходит, сохраняла на лице невозмутимое выражение. — А, дагэ-дагэ-дагэ, неважно! — защебетал Не Хуайсан, начиная тащить брата за собой в сторону обеденного павильона. — Просто знай, что после того, как ты и наши адепты пообедают и отдохнут, я поеду обратно в Цинхэ вместе с тобой. Мне надоело это отношение. Я лучше буду дома, в Нечистой Юдоли, нежели терпеть это равнодушие! Последние слова он нарочно произнёс громче, а проходя мимо Цзян Чэна, хлестнул того длинными волосами по плечу. Внутренний Не Хуайсан ликовал, стоило заметить то, каким яростным огнём вдруг загорелись глаза наследника Юньмэн Цзян. Наконец, спохватилась мадам Юй, поклонилась Не Минцзюэ, благодушно приняла такой же поклон. — Не стоит решать все на пороге, пройдемте в обеденный павильон, глава Не, обсудим все там… Хуайсан было поспешил за ними, но на локте мертвой хваткой сомкнулись пальцы. Младший Не обернулся, столкнулся с взглядом прищуренных глаз Цзян Чэна и пожалел, что перед тренировкой с Юй Цзыюань оставил свой веер в личных покоях. — И куда это ты поедешь? — почти прошипел Цзян Чэн, игнорируя слабые попытки Хуайсана вырваться из его хватки. — В Цинхэ! — упрямо вскинул голову Не Хуайсан, внутренне злорадно хихикая. Повелся! — Уж лучше сидеть в Нечистой Юдоли и тренироваться с саблей дни напролёт, чем терпеть от тебя равнодушие и ненависть! — Это не ненависть! — выпалил Цзян Чэн, а потом, сообразив, что сказал, прикусил язык. — В смысле я не ненавижу… В смысле, ненавижу, но… — Назови хоть одну причину, по которой я должен остаться в Пристани Лотоса. — Я… Я… — Видишь, Цзян Чэн, ты даже не можешь придумать одну-единственную причину для того, чтобы я остался, так что как ты можешь меня останавливать? В конце концов, это наши родители устроили нашу помолвку, и мы ничего не обязаны делать, если ненавид… — Я люблю тебя! Глаза Не Хуайсана засверкали неподдельным торжеством. Оказывается, так просто было добиться от Цзян Чэна признания! Ах, если бы он знал… Кокетливо прикрыв глаза, Хуайсан потянулся было за поцелуем, желая поскорее закрепить это признание, но легкий кашель прервал его. Мадам Юй, стоявшая в распахнутых дверях обеденного павильона, исподтишка показывала ему большой палец.