The Unrestrained

В детстве мы часто не понимаем самых обычных вещей. Так, Лань Ванцзи не понимал, что произошло с его мамой. Он помнил себя, сидящего часами перед ее павильоном, молчаливо ожидающего, когда же она наконец откроет двери и позовет его внутрь. Рассказ дяди о том, что мама ушла туда, откуда пришла, не помог — разве мама могла бросить здесь его и А-Хуаня в одиночестве? Поэтому он просто сидел и ждал… Ждал долго. Безрезультатно. Уже потом, когда началась война с Вэнями, он вдруг со всей ясностью осознал, что такое смерть. Когда отца ранили, когда вокруг заживо горели адепты его клана, с которыми еще утром он беседовал в классе, сражался на тренировочном поле, с которыми завтракал… Все они падали, сраженные врагами, и Лань Ванцзи ничего не мог сделать, кроме как продолжать отбиваться. Жаль, что отцу это не помогло. В третий раз он ощутил это пробирающее до самых костей чувство беспомощности во время сражения в Безночном Городе, когда Вэй Усянь, кажется, лишившийся рассудка после смерти Цзян Яньли, безумно хохочущий, упал в пропасть. На этот раз Лань Ванцзи успел, держал Вэй Усяня за руку, смотрел в окровавленное лицо, на котором сияла больная улыбка, и исступленно шептал «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!». Выживи! Только выживи, так много не сказано, так много не сделано, я не смогу жить с мыслью о том, что и ты тоже, ты тоже меня покинул! Вэй Усянь летел в пропасть, и внутри Лань Ванцзи что-то летело в пропасть вместе с ним. В четвертый раз Лань Ванцзи понимал, что это навсегда. И если после своей смерти Вэй Усянь все-таки смог совершить невозможное, следуя заветам своего клана, и вернуться к ним, к нему, то второй раз это будет невозможно. Поэтому Лань Ванцзи сидел на коленях около его кровати, сжимая исхудавшую, ссохшуюся руку, изрезанную морщинами, и раз за разом покрывал кожу поцелуями. — Ну что ты, Лань Чжань? — раздавался тихий, хриплый голос, сопровождающийся быстрыми свистящими вдохами. — Пожили — и хватит… В конце концов, мы оба знали, что ядро Мо Сюаньюя слабое, и рано или поздно это случится. Ну же, Лань Чжань… Я и так прожил эти годы взаймы. Улыбнись мне, гэгэ… Вот так… В детстве мы часто не понимаем самых обычных вещей. И нельзя сказать, что мы понимаем их, когда становимся взрослыми. Смерть всегда следовала за Лань Ванцзи по пятам, он видел ее каждый день, но смириться с ней, такой знакомой, так и не смог. Поэтому когда Вэй Усянь сделал свой последний выдох, Лань Ванцзи будто умер вместе с ним. Адепты говорили, что на вершине горы живет отшельник, когда-то легендарный заклинатель их клана. Он ушел туда после смерти возлюбленного, и больше никогда не выходил к людям, и эта легенда казалась юношам такой романтичной. Однако реальность была куда прозаичнее — сам Лань Ванцзи ушел туда умирать. Умирать тихо, так, чтобы смерть, следующая за ним по пятам, не коснулась брата и дядю. И она действительно не коснулась. Должно быть, бессмертные совершенствующиеся и сейчас думают, что на вершине горы живет отшельник, закрывшийся от мира, чтобы скорбеть о своей любви.