The Unrestrained

Последним, что Хуайсан помнил перед тем, как отправился в липкое забытье, был ухмыляющийся третий генерал, который хорошенечко приложил его по глупой головушке тяжелой резной рукоятью сабли. Эх, говорил ему дагэ — учись драться, учись давать отпор, но разве ж он слушал? Не Хуайсан застонал от боли в голове и, не раскрывая глаз, почесал затылок, где по ощущениям наливалась ничего такая размером шишка. Рука, вместо привычных длинных кос, убранных в тугой пучок, наткнулась на что-то очень короткое, неряшливо стриженное, и сердце пропустило удар. С воплем Не Хуайсан подскочил на кровати, широко раскрывая глаза и хватаясь за многострадальную голову обеими руками. Его волосы! Его шикарные, длинные, густые волосы, предмет его особой гордости, варварски острижены! Что скажет дагэ? Позор-то какой! Кстати, о дагэ… Прекратив вопить (лучше сказать: сорвав горло горестными воплями), он вдруг заинтересовался окружающей обстановкой, и, оглядев все, попытался заорать снова. Вышло только жалко засипеть. Это совершенно точно был не Цинхэ, да и что-то ему подсказывало, что точно даже не их родной заклинательский мир. Все вокруг было заставлено непонятными приборами, некоторые из которых тихо жужжали или издавали странные звуки (вообще-то Хуайсану изначально показалось, что в них вселились злые духи), а сам он лежал на чем-то очень мягком, непривычном, одетый в одно только исподнее — правда, тоже странного кроя. Аккуратно приподняв пушистое покрывало, явно выдубленное из шкуры какого-то диковинного зверя, Не Хуайсан опустил ноги на пол. Раздался дикий мявк, и ступню обожгло острой болью, из-под ног метнулось нечто коричнево-белое, уязвленно уставилось круглыми желто-зелеными глазами на обидчиками. При ближайшем рассмотрении «нечто» оказалось кошкой. Не Хуайсан разглядывал ее с любопытством: суровый климат Цинхэ кошки не особо почитали, предпочитая жить где-то там, где было потеплее и побольше солнца, и это бесконечно огорчало второго господина Не — кошек он очень даже любил. Однако чье-то приглушенное бормотание из-за странной двери (совсем без украшений, метался в агонии внутренний маленький Хуайсан), заставило напрячься. Дверь открылась, и внутрь вошел… Он сам? Выглядел этот «он» совсем непривычно, в этой странной одежде, не прикрытый даже нижним ханьфу, стыдоба какая, в руке держал странную коробку, которая светилась и издавала звуки. Чей-то голос. И он сам (или все же не он? Надо разобраться!) этому голосу отвечал, а потом голос отвечал на ответ. Чем-то было похоже на бабочек-посланниц из Ланьлина, но только им требовалось время, чтобы долететь до адресата, а тут… Чудеса! — Найча! — позвал «он», не отвлекаясь от коробки. — Найча, что случилось? Если вы с Хэйми опять перевернули тот несчастный цветочный горшок, я не буду убирать землю. Дам совок, веник, и вперед, трудиться на благо общества. Найча? — «он» соизволил-таки поднять голову, уставился прямо на замершего на одной ноге Не Хуайсана, и глаза его комично расширились. «Он» на автомате поднес телефон к лицу, проговорил: «Прости, Дачэн, я тебе перезвоню», а затем издал какое-то бульканье, и Хуайсан расценил это как эквивалент своего вопля. Видимо, пришло время брать все в свои руки. Дагэ может похвалить его за инициативность! — Слушай, другой «я», я тоже очень рад встрече, но не то чтобы я хотел находиться в этом непонятном месте, хотя кошка у тебя красивая, и вообще очень мне нравится, одобряю, но мне бы назад вернуться, у меня там это… Э… Тренировки? — другой «он» только хлопал глазами, и Не Хуайсан решил использовать козырь. — Меня дагэ убьет, ну другой «я», ну пожа-а-а-луйста! — и заныл. «Его» передернуло, и он громко выдохнул, аккуратно укладывая коробку-посланницу на коробку побольше. — Я не ты. Меня зовут Цзи Ли, и я… Играл тебя в сянься-дораме? Ты типа… Вымышленный персонаж из книги? Ты неживой? Придуманный? Не Хуайсан задумчиво ощупал себя, а затем воззрился на другого… Этого Цзи Ли. На неживого придуманного персонажа из книги он походил меньше всего. — Дела-а-а… — Протянул он, и Цзи Ли покивал головой. Действительно. Дела.