Вопрос времени

Мадара никогда не думал, что смотреть на строящуюся деревню с этой скалы будет так приятно. Конечно, он знал, что такое смотреть на плоды своих трудов, понимал, какое удовольствие испытывают родители, видя собственные черты в своих детях, знал, что каждый учитель приходит в восторг от того, как умело его ученики пользуются полученными знаниями. Не то, чтобы ему удалось испытать все эти чувства, но почему-то он был уверен, что все они не идут ни в какое сравнение с тем, что испытывает Мадара сейчас. Наверное, будущую деревню можно было сравнить с ребенком, которого он как заботливый родитель кропотливо взращивает, стараясь обеспечить самые лучшие условия для дальнейшего развития, но сейчас даже это сравнение казалось каким-то уж слишком далеким от действительности. Самым интересным во всей этой ситуации было то, что никто не мог понять и разделить его чувства, кроме человека, без которого эту мечту Мадара осуществить бы не смог. Наверное, сейчас уже можно было подвинуть свою гордость и признать это. - Сарутоби и Шимура хотят присоединиться к нам, - отвлек Мадару от размышлений голос друга. - Да ну, ты шутишь? – принять тот факт, что в мире есть еще люди, разделяющие их мечту Мадаре казалось невозможным. - Сегодня они прислали совместное письмо, когда спустимся в кабинет, покажу тебе. - Хм. Деревня росла даже быстрее, чем Мадара планировал. После нападения Хьюга, главной целью которого было непосредственно разведать обстановку и оценить силы нового противника, Учиха решил, что в ближайшем будущем к ним никто не сунется. Он победно думал о том, как, проучил Хьюг, они с Хаширамой обезопасили деревню. Но он и подумать не мог, что кто-то захочет присоединиться к их альянсу! По крайней мере, так скоро. - Дайме призывает нас в столицу. Наш альянс слишком силен для того, чтобы остаться незамеченным на политической карте, - серьезно начал Хаширама. Мадара наслаждался теми моментами, когда настрой друга сменялся со смешливого на серьезный, ибо это случалось не так часто, как Учихе хотелось. - Что же дайме хочет? - Он настаивает на том, чтобы мы выбрали лидера. - Не удивительно, - глухо отозвался Мадара. Он чувствовал, что лидером этой деревни ему не быть и даже особо не рвался к власти, ему хватало тех проблем, которые приходилось разгребать в качестве главы Учиха, а после перехода Изуны в клан Сенджу. Как он недооценивал ее помощь! И всё-таки в глубине души ему хотелось примерить на себя роль правителя своей деревни. Нет, не своей, их деревни. Не стоило недооценивать вклад старого друга. - Я бы хотел, чтобы ты возглавил деревню! Мадара удивился. Он даже представить себе не мог, что Сенджу говорит об этом серьезно. Добровольно отказаться от такой возможности! А Хаширама всё говорил. О том, как Мадара любит деревню, как было бы здорово, если бы лики правителей выбивались на скале, как важно для Хаширамы то место, которое займет Мадара в новой системе. Конечно, без шуток Сенджу не мог, но Мадара как никто другой знал, что он сейчас говорит абсолютно серьезно. Такое доверие друга было приятно. - Нам нужно придумать название нашей деревни! И должность лидера! – воодушевленно почти прокричал Хаширама. - У тебя есть идеи? – Мадара помни, что с названиями у друга были серьезные проблемы. Одни только названия его техник чего стоят. - Ну не знаю, я не думал об этом так серьезно, - Хаширама скорчил такое выражение лица, которое часто возникало у него в детстве, выражая глубокую задумчивость. Тот Мадара, мальчишка, встретивший на реке друга, знал, что с таким выражением лица Хаширама не выдавал ничего разумного. – Как на счет Хокаге? Так будут звать нашего лидера! - Хокаге? Боже, название просто ужасно, - таковым ужасным оно, на удивление Мадары, не было, но говорить об этом Хашираме он ни за что не станет. Сенджу заметно приуныл. - Будто ты мог бы придумать что-то получше. - Конечно, мог бы! - Ну тогда я жду. Придумай, о гений, название нашей деревни! – тон Хаширамы прозвучал несколько издевательски. У Мадары просто не было больше возможности сказать что-то глупое. Учиха серьезно задумался, осматривая территорию будущей деревни. Нужно название со смыслом, это однозначно. Что-то, что будет нести в себе много смысла, содержать глубокую философию, которая отразит весь смысл создания общей деревни, сможет ответить на тот вечный вопрос потомков, которые будут вспоминать Мадару и Хашираму и задаваться вопросом, что именно двигало ими, когда они пошли на такой несколько отчаянный шаг. Отчаянный потому, что никто до них такого не делал. В голову ничего не шло. Как назло. Разум Мадары захватывала паника. Сказать глупость после того, как высмеял друга, он не мог, но и что-то умное не придумывалось. Что же предложить? Ну почему он не подумал об этом раньше! Может просто не верил, что всё происходящее реально? Случайный порыв ветра сорвал листву с деревьев, стеной ограждающих молодую деревню от всех бед и невзгод. Мадара засмотрелся на оставшийся на его ладони лист с небольшой дыркой ровно по центру зеленого листочка. В эту крохотную дырочку кипучая жизнь деревни просматривалась на удивление хорошо. - Коноха, - произнес Мадара прежде, чем успел осознать это. - Деревня, скрытая в листве? Ты шутишь?! И это еще я неоригинальный. Что видит, то и говорит. - Помолчал бы уже со своим хокаге! Что это вообще значит?! Никакого смысла! – Мадара не выдержал критики (по большей части, справедливой, что вдвойне обидно) друга. Хаширама впал в уныние, которое было лишь прикрытием для острой шутки, которая ударит по самолюбию Учиха. Мадара знал это, уже смирился с тем, что такой вид Хаширамы лишь уловка, чтобы скрыть его истинные намерения по нанесению ответного удара, который обязательно затронет самолюбие Мадары. Он даже был уже готов к этому, всё знал наперед, но всё равно скорее по привычке произнес: - Боже, эти твои перепады настроения – просто беда. Тебе надо что-то с ними делать. - Хаширама! Почему ты здесь прохлаждаешься?! – позади мужчин раздался голос Тобирамы. Рядом с Сенджу он увидел свою имото, казавшуюся какой-то особенно хрупкой рядом со своим мужем. Мужем. Мадара даже уже привык к Тобираме. Почти. На самом деле, ненависти к Тобираме он никогда не испытывал. Помнил, что в детстве жутко злился на него за то, что тот выследил Хашираму, но это быстро прошло. В конце концов, как можно злиться на мальчишку за это, когда твоя имото сделала тоже самое? Так что этот эпизод был быстро прощен. Но были и другие эпизоды. Мадара до сих пор со страхом вспоминал, как на поле боя где-то сбоку всегда отмечал сестру, сражавшуюся с этой белой крысой. Белой крысой он стал по вине сестры, прозвище прочно засело в сознании, поражая столь тонким замечанием сходства Тобирамы с этими грызунами. По крайней мере, так всегда казалось хохочущей над ним Изуне, а Мадара никогда не был против её своеобразных шуток. Мадара всё ещё помнил, как яростно оставлял отметины Тобирама на теле Изуны, как потом Учиха сам лечил ее, смазывая каждый порез волшебной мазью, особо не помогавшей. Сенджу приходили на новую битву почти без следов от прошлых ранений, а тело его сестры хранило каждую царапину, оставленную белой крысой. Волшебная мазь на деле была жуткой вонючей бурдой, непригодной для применения. Она сильно жгла и раздражала здоровую кожу, но других вариантов лекарств у Учих часто не было, а это хотя бы обезвреживало раны. Сестра хмурила нос, жмурилась, но никогда не жаловалась. В конце экзекуции всегда говорила, что было даже щекотно, хотя часто от боли даже не могла выровнять дыхание. И как такое забыть? О чем он думал, отдавая ее этому чудовищу? Ах да, она сама так решила. Сейчас она жива, а с того ранения эти двое ни разу не скрестили клинки. Особо страдающей, побитой или грустной она не выглядит (ещё бы, отвоевала себе большую часть дома и красивую светлую спальню, отправив горе-мужа в каморку!). Значит, причин для паники нет. Кто знает, не заключи тогда Мадара тот сомнительный мир, была ли сестра жива? Нет, он точно не хотел об этом думать сейчас. - Вы внесли правки по программе Академии? - Да, - прозвучал звонкий ответ Изуны, - Тобирама внёс много исправлений, и мне всё понравилось, - имото выдержала паузу, словив на себе взгляд Тобирамы. - Шутка! Хотела бы я так сказать, но нет. Я поправила и вас, и его исправления. Отправлять ребёнка в три года? Серьезно? Минимум в 6 лет. Мы хотим им детства или как вообще? Пусть учатся в кланах. Или создадим специальные группы, где детей будут обучать, но чему-то не очень серьезному. Они будут там гулять, играть, спать в обед. Может икебана? И рисование! Пусть писать тоже там учатся. Тобирама со всем согласился! Ну, то есть он промолчал, а молчание - знак согласия. Не то, чтобы он успел прочесть эти ремарки. Но против он точно не будет! Мадара тепло улыбнулся. Все его документы Изуна переправляла точно также, иногда не оставляя ни единой идеи своего старшего брата. При этом Мадара заметил некую закономерность: чем больше исправлений вносила Изуна, тем активнее она тараторила во время отчета за свои действия. Судя по ее ответу на счет Академии, ни идей Мадары и Хаширамы, ни Тобирамы там почти не осталось. Если «почти» здесь вообще уместно. В какой-то момент Мадаре даже стало обидно, он был уверен, что хоть что-то из его идей должно было понравиться его сестре. Но она так тепло улыбалась, что перечить ей не было сил. Да и смысла особо не было, в этом Учиха признался себе еще в детстве.

***

Вечером после продуктивного рабочего дня, за время которого Изуна красочно описала свои планы на счет детей и их обучения, успев убедить Сенджу, что спорить с ней бесполезно, имото умчалась по своим каким-то важным делам, заявив, что сегодня вечером беспокоить ее не стоит. Хаширама убежал к Мито, так как обещал ей ужин, поэтому в кабинете Мадара и Тобирама остались вдвоем. Они еще ни разу не оставались наедине, не то, чтобы эта ситуация могла как-то смутить Учиха. - Я хотел с тобой поговорить, - раздался голос Тобирамы, мгновенно заставив Мадару забыть обо всём, о чем Учиха до этого думал. Потому что именно эта фраза могла его смутить. - О чем же? – осторожно спросил Мадара, внутренне напрягаясь словно перед боем. - Об Изуне. - Что-то не так? - Мадара мгновенно нахмурился. Только сегодня думал, что всё не так уж и плохо и вот сейчас сам всё сглазил. - Нет, всё в порядке. Вроде. Я как раз хотел у тебя спросить. - Спросить всё ли в порядке с моей сестрой? - Да, - Тобирама выглядел уверенно, но избегал смотреть в глаза Мадаре. Учиха точно знал, что старые рефлексы, не позволявшие смотреть в глаза его соклановцев, Сенджу давно оставили. И на него, и на Изуну Тобирама смотрел всегда прямо. Но сейчас взгляда Мадары он старательно избегал, что могло означать только одно из двух – страх или смущение. Такая ситуация даже забавляла Мадару. - В каком смысле? - он отчаянно пытался понять суть разговора, но весь скрытый смысл (если таковой был) ускользал от него. Он стал сомневаться в интеллекте своего зятя. - Она иногда бывает... странной. Сначала я даже думал, что это не она. За столько лет сражений мне казалось, что я неплохо изучил ее. Она не всегда реагирует на ситуации так, как отреагировала бы до того ранения. Я хочу знать, была ли она такой всегда или что-то не так? Мадара тяжело вздохнул. Будто он сам не думал об этом! Порой имото пугала его своими высказываниями и действиями, но мог ли он судить ее за это? Ведь отчасти он сам в этом виноват. Это он дал добро на применение той техники Узумаки, хотя медики предупреждали его. Но винить себя уже не в чем, теперь Мадара точно знал, что по-другому Изуна не выжила бы, а значит он всё-таки был прав. Но что теперь ответит Тобираме? Он посмотрел Сенджу в глаза и увидел в них то, чего никогда не ожидал там увидеть. Тобирама, эта белая крыса, волновался за его сестру. Мог ли он себе такое представить? Впервые Мадара, повинуясь непонятному ему чувству, решил быть с ним искренним. - Не скажу, что она была такой всегда. Хаширама наверняка тебе уже рассказал, что она была на краю жизни и смерти. В какой-то момент медики поняли, что ее сердце вот-вот остановится, и я разрешил им применить ту запретную технику. Я не знаю, через что она прошла. Она рассказывала какие-то удивительно бредовые вещи, когда я спрашивал у неё, что она видела там за чертой жизни. Она не помнила нашего детства, родителей, клан, печати и даже толком не могла изъясняться первое время, будто слова ее не слушались. Я даже сначала решил, что это другой человек, и испугался, что чертовы бездарности притянули не ту душу. Но Изуна коверкала слова точно также, как делала это в детстве. Также хмурилась на те мои привычки, что ей не нравились до ранения. Восхищалась той же едой, теми же цветами, смеялась над шутками, которые всегда были ее любимыми. Она просто этого не помнила, но со временем начала всё вспоминать. Я знаю, что она поменялась. Может не сильно, но достаточно, чтобы заметить все изменения. Она стала спокойнее и смелее. Не думаю, что это плохо. Ни ты, ни я ни разу не были на ее месте. Она уже была на краю, ощущала холодное дыхание смерти. Так как нам судить перемены в ней? Разве человек, побывавший на грани, не начнёт жить ярче, стремительно стараясь успеть всё то, что едва не упустил шанс успеть? – Мадаре казалось это абсолютно логичным. Он до сих пор сомневался, что не произойди этого ранения, Изуна согласилась бы на мир с Сенджу, которых ненавидела всю свою сознательную жизнь, уж слишком сильно поддаваясь той ненависти, которую в ней взращивал отец. Формально, она даже не помнила, кто такие Сенджу, когда одобрила его идею мира. Не значит ли это, что то одобрение он получил от настоящей Изуны, не отравленной ненавистью и предрассудками? - Но смерть мальчишки Хьюга? Она ведь убивала и помнила об этом, - продолжал спрашивать Тобирама. Мадара впервые не хотел убежать от этого Сенджу. Бывший враг задавал правильные вопросы. Те самые вопросы, что волновали самого Мадару. Впервые Учиха поймал себя на мысли, что понять Тобираму для него не так уж и сложно, как он себе представлял. Возможно, Хаширама прав, что-то общее всё-таки у них есть. Хотя бы Изуна, к которой пока непонятно, что именно испытывал Тобирама, но уж точно не равнодушие. - После того, как она сама чуть не умерла, жизнь приобрела для неё особую ценность. Она поклялась мне и себе, что никогда ни у кого больше не отнимет жизнь без причины. - Что, даже котёнка не утопит? – с кривой усмешкой на губах проговорил Тобирама. - Это наши старые союзники, как можно? – удивился Мадара. Учихи никогда не топили кошек, потому что те были своего рода друзьями, хотя и не всем Мадару устраивали. Тем не менее вопрос Учихи был искренним, потому он не особо понял, почему Тобирама на это лишь тихонько хмыкнул. Тобирама молчал какое-то время. Мадара любезно дал ему это время на раздумья. В конце концов, ему самому пришлось долго принимать это. Ну ладно, может не долго. Имото всё-таки была единственной родственницей. - Когда она только очнулась. Ты сказал, что она ничего не помнила, но рассказывала тебе, что видела там за чертой. Что это было? - Бред какой-то, - нехотя произнес Мадара, всём своим видом показывая, что тема не стоит обсуждения, - Я думаю, эти видения были навеяны ей воспалённой фантазией, потому что, если это и правда загробная жизнь, сомневаюсь, что я за то, чтобы оказаться в этом хаосе. - И всё же? – Тобирама впервые за время их разговора посмотрел Мадаре в глаза. - Она рассказывала, что видела лошадей разных цветов, у всех у них чуть ниже ушей посередине лба торчал рог. А их гривы и хвосты были окрашены в цвета радуги. Ещё там были лошади с крыльями, почему-то только белые. Она видела огромное чудовище - у него было тело человека и бычья голова. - Что..? - Тобирама был настолько шокирован, что даже не пытался это скрыть от своего неприятеля, нагло перебив быстрый, но точный рассказ Мадары, звучавший несколько флегматично, слово отчет о выполненной миссии, - ты уверен? - Да. Она сказала, что сбежала от этого чудовища с бычьей головой на лошади с рогом и спряталась в пещере, в которой, как оказалось, живет красивая молодая женщина, вот только вместо волос у неё из головы росли живые змеи и ей нельзя было смотреть в глаза, потому что она обращала всех в камень, - Мадара поймал себя на мысли, что даже рад рассказать об этом кому-то. Поддавшись своему любопытству, он спросил Изуну, что видела она в загробном мире. И ответ ему, мягко говоря, не понравился. Она лишь смеялась и убеждала его в том, что это ведения ее больной фантазии, навеянные техникой. Мадара сделал вид, что поверил, но тайно от сестры старался хотя бы представить, как могло бы выглядеть всё то, что описывала сестра. Получалось скверно. Как вообще можно до такого додуматься? - Как она это поняла? То, что эта женщина обращала всех в камень. - По саду из статуй, которые были живыми людьми, просто обращёнными взглядом этой женщины. А сказал ей это тот крылатый конь и хотел помочь сбежать. Но она не успела. - Обратилась в камень? – удивленно спросил Тобирама. - Очнулась здесь. Тобирама глубоко вдохнул и после медленно выдохнул, стараясь справиться с новой информацией. Когда он разрабатывал технику Нечестивого воскрешения, как окрестила ее Изуна, он подозревал, что будет вытаскивать души из загробного мира, многим отличающегося от мира живых. Но такое он не мог представить даже в самом страшном сне. - Это всё просто бред! - Я тоже так думаю, - отозвался на слишком эмоциональное восклицание Тобирамы Мадара, - Поэтому и надеюсь, что это просто видения, а не загробная жизнь. Звучит всё просто ужасно. Ты можешь спросить ее, она с удовольствием тебе всё расскажет. - Я спрашивал. - И что же? - Она сказала, что ничего не видела. - Наверное, не хотела, чтобы ты считал ее чокнутой. Честно говоря, я сам ее просил никому об этом больше не рассказывать, - Мадара вспомнил, с каким содроганием слушал бред сестры. Тогда он грешным делом подумал, что имото чокнулась, и уже был готов отрубать головы горе-медикам. - Неудивительно. Рогатая лошадь, быки с человеческим телом. Что за чудовища?! - Изуна в детстве всегда любила придумывать сказки о котятах, щенятах, химе, смелых войнах, спасающих прекрасных дев. Как и все девчонки, собственно. Фантазия всегда у неё была хорошая, но не настолько. - Никто в здравом уме не сможет это даже представить. Кем нужно быть, чтобы вообразить такое и счесть за реальность? Мешанина чувств и эмоций. Порождённые сознанием образы перемешивались и создали это всё, а в конце перегруженный мозг просто закрыл ей доступ к памяти, чтобы не пугать ещё больше. - Наши медики тоже так решили. Эта теория подтверждалась тем, что сначала она вспоминала всё самое хорошее и только когда самые яркие положительные воспоминания закончились, она начала вспоминать плохое. - Это похоже на правду, - тихо произнес Тобирама. Мадара внимательно смотрел на него, понимая, что внутри бывшего врага что-то происходит. Он словно что-то решает для себя, и этот разговор принес ему ту необходимую информацию, позволяющую увидеть всю ситуацию полностью. Мадара хотел спросить Тобираму, почему он спрашивает, но потом передумал. Вряд ли Сенджу ответит честно. Они еще немного посидели в тишине, уже не занимаясь делами. Впервые эта тишина не была напрягающей. Они полагали, что каждый думал о чем-то своем, но по факту мысли обоих неустанно возвращались к Изуне. Тобирама первым нарушил тишину, встав, он тихо поблагодарил Мадару и вышел. Учиха остался в кабинете. Он наблюдал за уходящим за горизонт солнцем и спешащим домой Тобирамой. Только когда Сенджу скрылся из виду, Мадара пришел к какому-то умозаключению и, тяжело вздохнув, пошел домой. Его еще ждала клановая документация.