P. S. Ты мне нравишься

На следующий день на химии меня ожидало еще одно сообщение. Под моими словами: «Блэкаут» рулят. Когда вырасту, я хочу быть Лиссой Примм. Впечатлена, что ты их знаешь — было написано: Извини, но я хочу ей быть. Рисунок смайлика с кривой улыбкой. Слушала «Крукед Брукс»? Лучшие. Быть. Не. Может. Я никогда раньше не слышал о «Крукед Брукс». Наверное, это название группы или песни. Мы разошлись во мнениях. Но мой друг по переписке оставил первую подсказку: это девушка. Только это не помогло сузить круг подозреваемых. Если уж на то пошло, я ощутил себя еще более растерянным. Когда мистер Ортега повернулся ко мне спиной, я написал: Нет, надо послушать. Ответ занял то небольшое пространство, что осталось на правой стороне парты, единственное место, где я мог еще писать. Похоже, до следующей генеральной уборки классов я уже не смогу отвлекаться от уроков химии. Мое внимание привлекла дырочка в манжете рубашки. Шов разошелся. Вот тебе риск покупок в комиссионных магазинах. Раньше я дырку не видел. Придется зашивать. Я дважды закатал рукав, чтобы скрыть дырку, и то же самое проделал со вторым рукавом. — Не стоит вот так писать на парте, — прошептала моя соседка Лорен. Она читала переписку. Мне хотелось прикрыть текст от нее, но это казалось глупым. Любой желающий мог подойти и прочесть его. — Это всего лишь карандаш. Он стирается. — В доказательство своих слов я стер первую букву самого первого своего сообщения. — Видишь? Девушку, похоже, это успокоило, и она вернулась к своим записям. Я тоже попытался записывать, но только что стертая буква «П» отвлекала меня. Я снова ее написал и сосредоточился на том, что говорил мистер Ортега. * * * Я ненавидел газеты. Газеты, которые оповещали меня о конкурсах. Нет, я ненавидел конкурсы. У меня не было ничего. Даже меньше, чем ничего. В моем блокноте, с которым я таскался повсюду, записывая туда интересные слова, не было песен. Конечно, у меня имелось несколько действительно хороших строчек, много отдельных слов и идей для песен. Ну, идей — громко сказано. О чем я только думал, когда писал песню про то, как было бы круто, если бы на деревьях жили монстры? Монстры на деревьях? Я и правда думал, что в этом блокноте что-то было достойно конкурса песен? — Почему ты стонешь? — спросила Эшли с водительского сиденья. Она подвозила меня до школы. Я почти всю ночь просматривал блокнот. Хорошие строчки для песни магическим образом не появились. Я поднял голову. Сестра как раз остановилась перед школой, — Я не специально. — Кажется, ты многое делаешь не специально. Может, стоит попытаться как-то сдерживать себя? Тогда и друзей утебя было бы больше. — Спасибо, Эшли. Хороший совет. Я потянулся к ручке, и в этот момент перед машиной Эшли прошла компания учеников, среди которых был и Рич. Он проскользил по капоту, приземлился по другую сторону автомобиля и подмигнул сестре. Эшли от удивления открыла рот. — Кто этот высокомерный придурок? — Никто. Сестра трижды нажала на гудок. — Эшли, прекрати. — Эй! — опустив окно, крикнула она Ричи. — Это было очень грубо. Я выскочил из машины: — Увидимся позже. Я ушёл под непрерывный поток брани моей сестры. Я старался не улыбаться, но было смешно в кои-то веки услышать, как кто-то посылает Рича. Казалось, в этой школе никто на такое не был способен. Парень повернулся к ней с самодовольной улыбкой, будто на самом деле слушая ее. Я ускорил шаг, чтобы он меня не заметил. Но через минуту услышала позади себя голос: — Вижу, это у вас семейное. Рич побежал, только чтобы догнать меня и сказать это? — Наши чувства к тебе? — спросил я, забыв, что должен его игнорировать. — Да, наверное, это генетическое. — Слышал, от такого есть лекарства. Я склонил голову:   — Правда? Ты продаешь таблетки от ричираздражения? Вот как твои друзья с ним справляются?   — Нет, я имел в виду твои проблемы, но...   Я приподнял брови:   — Да, я выиграл этот раунд.   — И каков счет: три против двух сотен моих?   — Ты ведешь счет?   — Всегда. — С этими словами Рич отошел от меня и присоединился к своим друзьям.   Оно того не стоит, мысленно повторял я снова и снова, пока Ричи не убрался с моих глаз. Челюсть пронзило болью, и я понял, что крепко стиснул зубы. Я сделал глубокий вдох и попытался расслабиться. Но вышло это, только когда я увидел, что в двадцати шагах от меня идет Билл. Наблюдая за его небрежной походкой, я буквально ощутил, как напряжение покидает тело.   Но Билла опередил Стэн. Он помахал мне с небольшого холмика и помчался вниз, его светлые кудри подпрыгивали при каждом движении.   К тому времени, как он поравнялся со мной, я уже забыл о Ричи. А так как я по-прежнему притворялся, что его не существует, то не собирался рассказывать другу о случившемся. Я гордился тем, что сумел удержать язык за зубами.   — Привет, — сказал Стэн, взяв меня под руку. Его пластмассовые браслеты звякнули.   — Привет, — ответил я.   — Удивлён, что он не почувствовал, как ты прожигаешь дыру в его затылке.   — Что? Кто?   — Смешно. Будто ты не знаешь, на кого пялился.   Мои щеки покраснели, а взгляд вернулся к Биллу, который уже почти дошел до шкафчиков на другой стороне кампуса. В попытке сменить тему я хотел было спросить у Стэна, закончил ли он делать задание по истории, но перед нами с громким визгом бросились друг на друга четыре девятиклассницы. Они обменялись закрытыми стаканчиками из «Старбакса». Меня это озадачило, и тогда Стэн прошептал: — Каждая покупает утром напиток, а потом они меняются. — Зачем? — А почему бы нет? Это весело. — Мы обошли их. — Нам тоже нужен утренний ритуал. Я указал на девушек: — Такой? — Не обязательно. Просто что-то, что мы будем делать или говорить каждое утро при встрече, чтобы начать день правильно. — Хм... — Рукопожатие? — предложил Стэн. Я приподнял брови: — «Привет» последние три года вполне подходило. — Но они такие милые, — запротестовал Стэн, кивая на хихикающих девушек. — А мы для тебя недостаточно милые? — Нет. Недостаточно, — с улыбкой ответил друг. — Вот я только вчера перед сном подумал, как же хочется, чтобы у нас с Стэном была утренняя традиция. Тогда наша дружба стала бы куда милее. — А я вчера перед сном подумал, как же тебе, засранцу эдакому, повезло иметь такого лучшего друга, как я. — Очень повезло, — хмыкнул я. У Стэна округлились глаза. — Вот оно! Это наша традиция! — Каждое утро говорить, какой ты потрясающий и как мне повезло? Стэн покачал головой: — Нет... ну, это мы тоже можем делать. Но как насчет того, чтобы первым делом говорить с утра последнее, о чем мы думали перед сном накануне? — Не выйдет, — усмехнулся я. — Ты просто каждое утро будешь говорить: «Джанет». Ты так часто будешь произносить его имя, что вскоре я решу, будто меня зовут Джанет. — Не будет такого. — Стэн выпятил нижнюю губу. — Ладно, полагаю, нам не нужна традиция. Кстати говоря о Джанет, она хочет погулять с нами на выходных. Ты же пойдешь, верно? Я потянул лямки рюкзака: — Мы же вроде решили: никакого сводничества. — Нет, это не сводничество. Просто погуляем небольшой компанией. Кое-кто из его друзей и мы. Я недоверчиво нахмурился: — И чем мы займемся? — Пойдем на картинг. Крытый трек не дешев. Я подсчитал, сколько денег накопилось у меня в банке в шкафу. После того как я купил гитару, мама близнецов наняла няню на полный рабочий день, и я остался без постоянного источника дохода. Временами я за деньги помогал маме на ярмарках, но последняя такая подработка была давненько. Я не мог вспомнить, потратил ли все деньги в прошлый раз, когда мы ходили в кино с Джанет и его друзьями. — Ладно, согласен. Поговорю об этом с мамой. Звучит весело. — И я захлопал в ладоши. — Звучит потрясающе, — поправил меня Стэн. — Прозвенел звонок. — Увидимся за ланчем. Если, конечно, ты не помрешь на химии. — Я рискую каждый день. — Я в тебя верю. — Стэн! — крикнул я, когда друг отошел уже шагов на десять. Он обернулся : — Да? — Нам не нужны никакие вычурные традиции. Мы вместе, ты и я.