P. S. Ты мне нравишься

В этот раз я умру не от скуки, а от шока. На химии под моим последним сообщением была нарисована стрелочка. Она указывала вниз, к краю парты. Будто там, внизу, что-то было. Мои глаза расширились. Под партой что-то есть? Я глянул на пол, но увидел только свои красные кроссовки. Что, если... Послеживая за мистером Ортега, я провёл рукой под партой и, предположительно наткнувшись на пожеванную жвачку, испытал отвращение. Гадость какая! Я столкнул карандаш на пол. Пододвинул его к себе ногой и, нагнувшись, осмотрелся вокруг. И конечно же в месте соединения металлической ножки с партой был воткнут сложенный вчетверо листочек. Я быстро схватил карандаш и бумажку, выпрямился, и к лицу моему прилила кровь. Как можно тише развернул листок и разгладил его. Казалось, будто это самое обычное дело на свете обменяться записками с кем-то неизвестным. Уже послушал «Крукед Брукс»? Как тебе? Может, для тебя слишком мрачно? Это своего рода депрессивная группа. Но думается, если тебе нравятся «Блэкаут», то могут понравиться и они. Иногда, когда я слушаю депрессивные песни, мне кажется, что моя жизнь не так уж плоха. Реверсивная психология или что-то типа того. Ха! Ну, надеюсь, эта записка отвлечет тебя хотя бы на минуту. А на ответ уйдет еще парочка. Тогда останется всего лишь... вечность до конца урока. Сочувствую. Я хихикнул. Значит, моя подруга по переписке любила «Блэкаут» и ненавидела химию. Да мы родственные души. Я перевернул листок, пытаясь решить, что написать в ответ. Ух ты, это будет мое третье письмо ей. Совершенно неосознанно я завёл милую традицию с незнакомкой. Малость попахивало обманом. Нет, это не обман. Я уже рассказал об этом Стэну. И это даже не настоящая дружба. Это развлечение. Кроме того, у Стэна ведь есть другие друзья. И у меня могла быть анонимная подруга по переписке. Анонимные друзья — идеальный вариант для меня. Пока что мне не выпал случай послушать «Крукед Брукс». Жизнь дома немного... сумбурная. Послушаю при первой же возможности. Я целиком и полностью за музыку, от которой моя жизнь покажется лучше. И да, «Блэкаут» депрессивны, но не только. Возьмем, к примеру, восьмой трек в «Голубом альбоме». Я никогда не ощущаю себя более живым, чем когда слушаю эту песню. Я словно летаю. Парю над своей жизнью и смотрю на нее сверху. Эти небольшие перерывы облегчают жизнь по возвращении в реальность, как-то так. Как бы то ни было, мне лучше вернуться к отупляющей скуке. С мгновение я не мог поверить, что написал это незнакомке. Даже подумывал не засовывать записку под парту. Но все таки сделал это по двум причинам. Первая: во время разговоров о музыке я всегда открывался собеседнику больше, чем в любой иной ситуации. Люди, которые ценят музыку так же, как я, наверняка понимают это. И я чувствовал, что моя подруга по переписке тоже поймет. Вторая: анонимность давала некую свободу. Когда в конце не надо подписываться своим именем, многое можно рассказать. И я не подписался. Я засунул записку обратно под парту и стал записывать за учителем, ведь мистер Ортега в конце каждого урока все еще просматривал мою тетрадь. Очевидно, я все равно чувствовал себя слегка виноватым, потому что за ланчем выпалил Стэну: — Она написала мне письмо. Стэн, славящийся радикальной сменой тем для разговора, меня не понял: — Что? Мы шли от лотков с едой, неся на подносах буррито и газировку. Стэн любил брать «имитацию мексиканской еды», как он её называл, хотя его отец готовил самую лучшую настоящую мексиканскую еду в мире. Может, такова его форма подросткового бунта? — Помнишь, я тебе рассказывал о переписке с той девчонкой на химии, — пустился в объяснения я, когда мы устремились во двор, — которой нравится та же группа, что и мне? — Да, — ответил Стэн. — Я думал, это парень. — Нет, она написала, что хочет быть Лиссой Примм, когда вырастет. — Кто такая Лисса Примм? — Солистка «Блэкаут». — Ах, как мило, ты нашел нового друга по переписке. Вы оба как один человек. — Стэн подтолкну меня бедром — Два меня? — захихикал я. — Наша школа этого не выдержит. — Это точно. — В общем, в этот раз она оставила мне под партой письмо подлиннее, и я ответил. Стэн остановился: — Как думаешь, кто она? — Не знаю. — Тебе не интересно? Может, ты ее уже знаешь. И очевидно, ты найдешь с ней общий язык. — И друг осмотрел двор. Ученики сбились в группы по классам; они ели, смеялись и бросались друг в друга смятыми салфетками. Я заметил Билла, который сидел с друзьями, и постарался не пялиться на него. Ведь в последний раз это заметил Стэн. — Мы должны это выяснить. — Нет. — Я знал, что было глупо беспокоиться о том, что обо мне думают другие, но ничего не мог с этим поделать. Я боялся, что если эта девочка узнает, кто я, то сочтет меня недостаточно крутым для себя. Кроме того, я уже решил, что благодаря анонимности куда легче быть откровенным. И эта переписка спасала меня от скуки на химии. — Это просто веселое развлечение. Я правда не хочу знать. Стэн вздернул плечами: — Ладно. Хорошо. Будь я на твоем месте, любопытство не давало бы мне спокойно жить. Я бросил на Стэна свой лучший — «это не обсуждается» — взгляд и сменил тему: — Сегодня никаких ланчей в честь годовщины, верно? Стэн улыбнулся: — А как же, сегодня наша годовщина в два месяца и пять дней. Ты ведь понимаешь? Мы устроились на нашем месте под деревом. Я выбрал это место не потому, что отсюда открывался хороший обзор на Билла, это просто счастливое совпадение. Я осмотрел двор. Может, моим адресатом была та девчонка, которую я уже знаю. Только вот кто это может быть?